Пропустив трех частников (мало ли что у них на уме!), она наконец-то втиснулась в такси и невесть откуда взявшимся царственным голосом сказала:
— Каменноостровский, пожалуйста.
На Каменноостровском находилась их контора.
Шофер, молодой парень с модными баками а-ля Элвис Пресли, плотоядно улыбнулся ей и шмыгнул носом. Только этого не хватало.
Если бы на ней было ее собственное демисезонное пальтишко, она немедленно попросила бы остановить машину, она бы вообще в нее не села, лучше купить лишний пакет гречки и пару килограммов лука. Но дубленка, сапоги и отливающие платиной волосы диктовали совсем иные правила игры. Наталья вальяжно развалилась на заднем сиденье и бросила шоферу:
— У вас можно курить?
— Ради бога, — парень не спускал с нее глаз.
Она открыла портфель: на дне большого отделения лежала ее собственная пачка постыдно-дешевых «North Star». Не пойдет. Если бы это был «Беломор», ее, во всяком случае, можно было бы посчитать оригинальной. Но «North Star» в сочетании с мягким воротником дубленки — это, извините, нонсенс. Наталья щелкнула замками и уставилась в окно.
— Что ж не курите?
— Передумала. А вы смотрите на дорогу, уважаемый.
Весь оставшийся отрезок пути Наталья прикидывала, во что ей обойдется поездка. И хватит ли денег на обратную дорогу. И на еду для собаки. Сухой корм — это, конечно, хорошо, но и костей прикупить не мешало бы. Жаль, что она ничего не знает о рационе собак. Хотя… У менеджера их конторы, идейного холостяка Зайцева, кажется, есть какой-то пес…
По прибытии на место Наталья сунула таксисту сорок рублей, хотя красная цена поездки была тридцатка. На лишних десяти рублях настояли дубленка, сапоги и вторивший им кожаный портфель.
— Всегда к вашим услугам, королева, — произнес дежурную глупость таксист, и Наталья в сердцах хлопнула дверцей.
И, подождав, пока такси отъедет, потащилась к ближайшему ларьку за сигаретами. После недолгих колебаний она выбрала тонкую пачку «Davidoff».
— Этак вы меня по миру пустите, друзья мои… Но что делать? Короля играет свита, и еще никто не придумал формулы вернее…
Ее появление в конторе произвело фурор.
Все началось с того, что ее напарница Галя, именовавшая себя исключительно Гала (ударение на последнем слоге, дань памяти усам Сальвадора Дали и его железобетонной Музе), в упор не узнала ее и сунулась было с мягким креслом, проспектами «Отдых на Мальте» и заученной улыбкой:
— Присаживайтесь, пожалуйста… Вот, взгляните…
— Ты с ума сошла, Гала, это же я…
По лицу напарницы пробежала дрожащая улыбка, и Наталья пожалела, что сил на розыгрыши у нее не осталось.
— Наталья Широкова. Твоя близкая знакомая. Не узнала? Ну?!.
Гала рухнула в кресло и принялась шумно обмахиваться «Отдыхом на Мальте».
— А… А что это с тобой?
— Волосы покрасила, — вдаваться в подробности Наталье не хотелось. — Слушай, Зайцев у себя?
— Н-не знаю… Супер… Где такую дубленку отхватила?
— Клиент подарил.
— Клиент? Какой клиент?..
С клиентом, пожалуй, она погорячилась. На выигрышных и богатых европейских турах сидели совсем другие девочки, она же довольствовалась болгарскими Золотыми Песками и совсем уж заброшенным озером Севан в абсолютно не туристической сейчас Армении.
— Шучу. Ладно, пойду проведаю Зайцева.
После некоторых колебаний она все-таки оставила дубленку в комнате: не вваливаться же в верхней одежде к добропорядочному менеджеру!
— Класс! — Гала завистливо повела ноздрями. — Костюм просто шикарный… Легко снимается?
Так и не дослушав двусмысленных причитаний Галы, Наталья отправилась к Зайцеву.
В отличие от Галы Шурик Зайцев сразу же узнал ее, и глаза его при этом подозрительно затуманились.
— Да ты у нас красавица, Натали. Не замечал, надо же….
— Ты многого не замечал, — Наталья закинула ногу за ногу и с легкостью выбила из дорогой пачки дорогую сигарету. — Ты позволишь?
— Аск! Можешь делать все, что хочешь. Мы поощряем инициативу сотрудников.
— Хочется верить.
— Божественная, — выдохнул Шурик и щелкнул зажигалкой.
Легкий дым «Davidoff» вскружил ей голову. Или все дело было в шмотках?
— Давно присматриваюсь к тебе, Наталья. Пора переводить тебя с Болгарии на Карибы и Полинезию. Ты как?
— Как пионер. Всегда готова. А может быть, Лазурный берег? Я могу сопровождать группы. — Все эти страшные слова нашептывал ей на ухо литвиновский костюм. И нужно признать, он имел на это право.
— Приму к сведению. — Метаморфоза, происшедшая с известным юбочником Шуриком Зайцевым, нисколько не удивила Наталью: Шурик подбивал клинья ко всем девушкам агентства, а особо отличившиеся в так любимых Шуриком позах «бобра», «уточек-мандаринок» и «тоскующей выпи» сразу же переводились на должность руководителей групп. Теперь пришел и ее, Натальин, черед.
— Только учти, Шурик, спать с тобой я не буду.
— Приму к сведению, — Шурик сразу погрустнел.
— Я вот по какому делу… Говорят, у тебя есть собака?
— А что? Хочешь взять щенков? Предупреждаю — у меня кобель.
— Какой породы?
— Доберман.
Наталья едва не выронила из рук сигарету.
— Что ты говоришь! У меня тоже доберман. Доберманиха. Девочка. Сучка.
— Это знак, — Шурик закатил глаза и расслабил узел на галстуке.
А вот здесь, Шурик Зайцев, старший менеджер, ты попал в точку.
— Собственно, это собака моей подруги. Близкой. — Почему она сказала это? — Подруга уехала, и собака осталась на мне.
— А от меня что требуется?
— Всего лишь несколько рекомендаций. Сколько гулять, чем кормить и так далее…
— А что, подруга не дала никаких указаний?
— Никаких, — честно призналась Наталья.
— Ну, гулять можно два раза, утром и вечером, вполне щадящий режим. Кормить лучше мясными обрезками, — с готовностью начал Шурик. — Ну и каши. Все крупы, кроме манки. Манка плохо усваивается. Овощи. Творог по большим праздникам. А лучше всего — купи книгу: «Доберман — собака для защиты». Их на развалах полно.
— Спасибо за консультацию, Шурик. Я пойду, пожалуй…
Шурик был так галантен, что проводил Наталью до дверей кабинета. И сунул ей в руки визитку.
— Это еще зачем? — удивилась Наталья.
— Мало ли… Там мой домашний телефон. Звони, если что.
— Если что?
— Ну, если она начнет тебя за ляжки хватать. Или вести себя неадекватно. Приеду — пристрелю, — осклабился Шурик и со значением поддержал Наталью за локоть.
— Может и такое случиться?
— Доберманы очень преданы хозяевам. Чужих людей терпят, но с трудом.
— А я думала, все собаки преданы хозяевам… Не только доберманы..
— Заблуждение. Все собаки преданы миске с едой и мозговой кости.
Наталья поморщилась. И как с такими взглядами на миропорядок Шурик Зайцев дослужился до должности старшего менеджера? Сегодня поставлена под сомнение верность собак, а завтра? Завтра будут распяты достижения сексуальной революции…
Без трех минут шесть Наталья уже входила в здание редакции «Pussy cat». Журнал для золотой клубной молодежи делил кров еще с тремя изданиями: прокомму-нистической газетенкой «Звезда Октября», музыкальным обозрением «Русская рулетка» и совсем уж двусмысленным гомоальманахом «Гей-славяне». Несмотря на разницу в идеологических платформах, издания вполне мирно уживались друг с другом и даже периодически — раз в квартал — устраивали совместные посиделки с выбором «Мисс Пресса» и «Мистера Пресса». В номинации «Мистер Пресса», как правило, лидировала «Звезда Октября». А в «Мисс Пресса» пальму первенства прочно удерживали «Гей-славяне».
Нинон, как правило, в конкурсах не участвовала, а заседала в жюри.
Она вообще любила заседать. Малоподвижный образ жизни, эклеры и две пачки сигарет в день были ее жизненным кредо.
Вот и теперь она сидела в своем маленьком прокуренном кабинете и набирала на компьютере очередную нетленку ко Дню святого Валентина: «Что вы знаете о французском поцелуе».
Наталью она не узнала.
— Вы ко мне, девушка? Подождите, я сейчас закончу….
Наталья присела на краешек гостевого кресла, забросила ногу на ногу и рассмеялась.
— Нинон!
— Простите? — Нинон оторвалась от компьютера и пристально взглянула на Наталью.
— Ну, ты даешь, старая корова. Это же я…
— Что-то припоминаю. — Лицо Нинон болезненно сморщилось, а щеки задрожали.
— Вот так всегда. Когда блудный сын возвращается домой, последними, кто его узнает, оказываются любящие родственники.
— Наташка?! Ты, что ли?
— Шесть часов! — Наталья кивнула подбородком на часы, висящие на стене. — Теряем время.
— Наташка? — Нинон все еще не могла прийти в себя от удивления.
— Ну да. Что, сильно изменилась?
— Нет… Но… С какого архара ты сняла эту шкуру?.. И вообще… Что происходит?
— Кое-какие перемены.
— Это что? — Нинон, кряхтя, поднялась с кресла, приблизилась к Наталье и со всех сторон обнюхала дубленку. — Таких вещей в твоем репертуаре не было никогда. Плата за ночь любви? Кто он?
— В некотором роде. Плата за ночь. Я все должна рассказать тебе. Ты обещала приличное кафе, если память мне не изменяет.
Спустя двадцать минут они уже сидели в любимой забегаловке Нинон. «Тридцать три лося» славились домашней выпечкой, ненавязчивыми джазовыми композициями и засильем коллег-журналистов. Нинон заказала скромный вечерний десерт и приготовилась слушать. Рассказа Натальи о ночи, проведенной в квартире Дарьи Литвиновой, хватило ровно на четыре эклера. Нинон деловито вытерла губы и откинулась на спинку кресла.
— По-моему, ты офигела, — задумчиво сказала она. — Заметь, крепких выражений я не употребляю. Это не в правилах нашего журнала.
— Я знаю. Ты думаешь, я идиотка?
— Ты авантюристка. Как оказалось. Вломилась в чужой дом, втиснулась в чужие вещи, да еще и выкрасила волосы чужой краской. Ты будешь гореть в аду.
— Ты думаешь?
— Или сидеть в каталажке…
— Послушай, Нинон, — Наталья поставила локти на стол. — Ничего криминального я не совершила. Я же не виновата, что собака прибилась ко мне. И потом, ты сама посоветовала отвезти ее по адресу.
— Что-то не припоминаю, чтобы я советовала тебе вторгаться на чужую территорию. Неприкосновенность жилища у нас пока гарантируется законом.
— А как бы ты поступила на моем месте?
— Во всяком случае, не стала бы влезать в чужой почтовый ящик. И вскрывать письмо, которое адресовано совсем не тебе.
— Разве? Какая же ты после этого журналистка?
— Сдаюсь… Но…
— Ты же отказалась приютить собаку. А у меня на Петроградке тоже ситуация аховая. Что было делать?
— Сдать собаку в приют, а ключ положить туда, где он лежал.
— Он лежал в совершенно беззащитном почтовом ящике, который открывается шпилькой. Его могли достать непорядочные люди.
— А порядочная девушка не нашла ничего лучше, как применить эту самую шпильку. И влезть в чужую квартиру.
— Это не чужая квартира. Это квартира Тумы.
— Это еще кто такая? — удивилась Нинон.
— Собака. Собаку зовут Тума… Разве я тебе не говорила?
— Но зачем ты взяла чужие вещи? Наталья перегнулась через стол и вцепилась в рукав Нинон.
— Невозможно было удержаться… Ты понимаешь? Там такие шмотки… Просто кровь в жилах стынет…
— А если хозяйка вернется?
— Хозяйка укатила в Ниццу.
— Ты и это успела выяснить? А если она вернется сегодня вечером? Если уже вернулась?
— Объясняю еще раз. В холодильнике стояло молоко. А на молоке стояла дата. Третье февраля. Третье. А сегодня девятое.
— Ты, я смотрю, не только авантюристка, но и частный детектив. Причем не очень хороший. А может, она отправилась в эту свою Ниццу на шесть дней, откуда ты знаешь?
— Нинон! — Наталья достала сигареты и закурила. — Я занимаюсь туристическим бизнесом уже четыре года. Шесть дней — не срок для тура. Есть неделя, есть две, есть десять дней.
— Плебейка! — Нинон саркастически затрясла пудовой грудью. — Возвращайся в свой Днепропетровск. Не думаю, что такая обеспеченная дамочка, как эта твоя Дарья Литвинова, будет бегать с группой от одной достопримечательности к другой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
— Каменноостровский, пожалуйста.
На Каменноостровском находилась их контора.
Шофер, молодой парень с модными баками а-ля Элвис Пресли, плотоядно улыбнулся ей и шмыгнул носом. Только этого не хватало.
Если бы на ней было ее собственное демисезонное пальтишко, она немедленно попросила бы остановить машину, она бы вообще в нее не села, лучше купить лишний пакет гречки и пару килограммов лука. Но дубленка, сапоги и отливающие платиной волосы диктовали совсем иные правила игры. Наталья вальяжно развалилась на заднем сиденье и бросила шоферу:
— У вас можно курить?
— Ради бога, — парень не спускал с нее глаз.
Она открыла портфель: на дне большого отделения лежала ее собственная пачка постыдно-дешевых «North Star». Не пойдет. Если бы это был «Беломор», ее, во всяком случае, можно было бы посчитать оригинальной. Но «North Star» в сочетании с мягким воротником дубленки — это, извините, нонсенс. Наталья щелкнула замками и уставилась в окно.
— Что ж не курите?
— Передумала. А вы смотрите на дорогу, уважаемый.
Весь оставшийся отрезок пути Наталья прикидывала, во что ей обойдется поездка. И хватит ли денег на обратную дорогу. И на еду для собаки. Сухой корм — это, конечно, хорошо, но и костей прикупить не мешало бы. Жаль, что она ничего не знает о рационе собак. Хотя… У менеджера их конторы, идейного холостяка Зайцева, кажется, есть какой-то пес…
По прибытии на место Наталья сунула таксисту сорок рублей, хотя красная цена поездки была тридцатка. На лишних десяти рублях настояли дубленка, сапоги и вторивший им кожаный портфель.
— Всегда к вашим услугам, королева, — произнес дежурную глупость таксист, и Наталья в сердцах хлопнула дверцей.
И, подождав, пока такси отъедет, потащилась к ближайшему ларьку за сигаретами. После недолгих колебаний она выбрала тонкую пачку «Davidoff».
— Этак вы меня по миру пустите, друзья мои… Но что делать? Короля играет свита, и еще никто не придумал формулы вернее…
Ее появление в конторе произвело фурор.
Все началось с того, что ее напарница Галя, именовавшая себя исключительно Гала (ударение на последнем слоге, дань памяти усам Сальвадора Дали и его железобетонной Музе), в упор не узнала ее и сунулась было с мягким креслом, проспектами «Отдых на Мальте» и заученной улыбкой:
— Присаживайтесь, пожалуйста… Вот, взгляните…
— Ты с ума сошла, Гала, это же я…
По лицу напарницы пробежала дрожащая улыбка, и Наталья пожалела, что сил на розыгрыши у нее не осталось.
— Наталья Широкова. Твоя близкая знакомая. Не узнала? Ну?!.
Гала рухнула в кресло и принялась шумно обмахиваться «Отдыхом на Мальте».
— А… А что это с тобой?
— Волосы покрасила, — вдаваться в подробности Наталье не хотелось. — Слушай, Зайцев у себя?
— Н-не знаю… Супер… Где такую дубленку отхватила?
— Клиент подарил.
— Клиент? Какой клиент?..
С клиентом, пожалуй, она погорячилась. На выигрышных и богатых европейских турах сидели совсем другие девочки, она же довольствовалась болгарскими Золотыми Песками и совсем уж заброшенным озером Севан в абсолютно не туристической сейчас Армении.
— Шучу. Ладно, пойду проведаю Зайцева.
После некоторых колебаний она все-таки оставила дубленку в комнате: не вваливаться же в верхней одежде к добропорядочному менеджеру!
— Класс! — Гала завистливо повела ноздрями. — Костюм просто шикарный… Легко снимается?
Так и не дослушав двусмысленных причитаний Галы, Наталья отправилась к Зайцеву.
В отличие от Галы Шурик Зайцев сразу же узнал ее, и глаза его при этом подозрительно затуманились.
— Да ты у нас красавица, Натали. Не замечал, надо же….
— Ты многого не замечал, — Наталья закинула ногу за ногу и с легкостью выбила из дорогой пачки дорогую сигарету. — Ты позволишь?
— Аск! Можешь делать все, что хочешь. Мы поощряем инициативу сотрудников.
— Хочется верить.
— Божественная, — выдохнул Шурик и щелкнул зажигалкой.
Легкий дым «Davidoff» вскружил ей голову. Или все дело было в шмотках?
— Давно присматриваюсь к тебе, Наталья. Пора переводить тебя с Болгарии на Карибы и Полинезию. Ты как?
— Как пионер. Всегда готова. А может быть, Лазурный берег? Я могу сопровождать группы. — Все эти страшные слова нашептывал ей на ухо литвиновский костюм. И нужно признать, он имел на это право.
— Приму к сведению. — Метаморфоза, происшедшая с известным юбочником Шуриком Зайцевым, нисколько не удивила Наталью: Шурик подбивал клинья ко всем девушкам агентства, а особо отличившиеся в так любимых Шуриком позах «бобра», «уточек-мандаринок» и «тоскующей выпи» сразу же переводились на должность руководителей групп. Теперь пришел и ее, Натальин, черед.
— Только учти, Шурик, спать с тобой я не буду.
— Приму к сведению, — Шурик сразу погрустнел.
— Я вот по какому делу… Говорят, у тебя есть собака?
— А что? Хочешь взять щенков? Предупреждаю — у меня кобель.
— Какой породы?
— Доберман.
Наталья едва не выронила из рук сигарету.
— Что ты говоришь! У меня тоже доберман. Доберманиха. Девочка. Сучка.
— Это знак, — Шурик закатил глаза и расслабил узел на галстуке.
А вот здесь, Шурик Зайцев, старший менеджер, ты попал в точку.
— Собственно, это собака моей подруги. Близкой. — Почему она сказала это? — Подруга уехала, и собака осталась на мне.
— А от меня что требуется?
— Всего лишь несколько рекомендаций. Сколько гулять, чем кормить и так далее…
— А что, подруга не дала никаких указаний?
— Никаких, — честно призналась Наталья.
— Ну, гулять можно два раза, утром и вечером, вполне щадящий режим. Кормить лучше мясными обрезками, — с готовностью начал Шурик. — Ну и каши. Все крупы, кроме манки. Манка плохо усваивается. Овощи. Творог по большим праздникам. А лучше всего — купи книгу: «Доберман — собака для защиты». Их на развалах полно.
— Спасибо за консультацию, Шурик. Я пойду, пожалуй…
Шурик был так галантен, что проводил Наталью до дверей кабинета. И сунул ей в руки визитку.
— Это еще зачем? — удивилась Наталья.
— Мало ли… Там мой домашний телефон. Звони, если что.
— Если что?
— Ну, если она начнет тебя за ляжки хватать. Или вести себя неадекватно. Приеду — пристрелю, — осклабился Шурик и со значением поддержал Наталью за локоть.
— Может и такое случиться?
— Доберманы очень преданы хозяевам. Чужих людей терпят, но с трудом.
— А я думала, все собаки преданы хозяевам… Не только доберманы..
— Заблуждение. Все собаки преданы миске с едой и мозговой кости.
Наталья поморщилась. И как с такими взглядами на миропорядок Шурик Зайцев дослужился до должности старшего менеджера? Сегодня поставлена под сомнение верность собак, а завтра? Завтра будут распяты достижения сексуальной революции…
Без трех минут шесть Наталья уже входила в здание редакции «Pussy cat». Журнал для золотой клубной молодежи делил кров еще с тремя изданиями: прокомму-нистической газетенкой «Звезда Октября», музыкальным обозрением «Русская рулетка» и совсем уж двусмысленным гомоальманахом «Гей-славяне». Несмотря на разницу в идеологических платформах, издания вполне мирно уживались друг с другом и даже периодически — раз в квартал — устраивали совместные посиделки с выбором «Мисс Пресса» и «Мистера Пресса». В номинации «Мистер Пресса», как правило, лидировала «Звезда Октября». А в «Мисс Пресса» пальму первенства прочно удерживали «Гей-славяне».
Нинон, как правило, в конкурсах не участвовала, а заседала в жюри.
Она вообще любила заседать. Малоподвижный образ жизни, эклеры и две пачки сигарет в день были ее жизненным кредо.
Вот и теперь она сидела в своем маленьком прокуренном кабинете и набирала на компьютере очередную нетленку ко Дню святого Валентина: «Что вы знаете о французском поцелуе».
Наталью она не узнала.
— Вы ко мне, девушка? Подождите, я сейчас закончу….
Наталья присела на краешек гостевого кресла, забросила ногу на ногу и рассмеялась.
— Нинон!
— Простите? — Нинон оторвалась от компьютера и пристально взглянула на Наталью.
— Ну, ты даешь, старая корова. Это же я…
— Что-то припоминаю. — Лицо Нинон болезненно сморщилось, а щеки задрожали.
— Вот так всегда. Когда блудный сын возвращается домой, последними, кто его узнает, оказываются любящие родственники.
— Наташка?! Ты, что ли?
— Шесть часов! — Наталья кивнула подбородком на часы, висящие на стене. — Теряем время.
— Наташка? — Нинон все еще не могла прийти в себя от удивления.
— Ну да. Что, сильно изменилась?
— Нет… Но… С какого архара ты сняла эту шкуру?.. И вообще… Что происходит?
— Кое-какие перемены.
— Это что? — Нинон, кряхтя, поднялась с кресла, приблизилась к Наталье и со всех сторон обнюхала дубленку. — Таких вещей в твоем репертуаре не было никогда. Плата за ночь любви? Кто он?
— В некотором роде. Плата за ночь. Я все должна рассказать тебе. Ты обещала приличное кафе, если память мне не изменяет.
Спустя двадцать минут они уже сидели в любимой забегаловке Нинон. «Тридцать три лося» славились домашней выпечкой, ненавязчивыми джазовыми композициями и засильем коллег-журналистов. Нинон заказала скромный вечерний десерт и приготовилась слушать. Рассказа Натальи о ночи, проведенной в квартире Дарьи Литвиновой, хватило ровно на четыре эклера. Нинон деловито вытерла губы и откинулась на спинку кресла.
— По-моему, ты офигела, — задумчиво сказала она. — Заметь, крепких выражений я не употребляю. Это не в правилах нашего журнала.
— Я знаю. Ты думаешь, я идиотка?
— Ты авантюристка. Как оказалось. Вломилась в чужой дом, втиснулась в чужие вещи, да еще и выкрасила волосы чужой краской. Ты будешь гореть в аду.
— Ты думаешь?
— Или сидеть в каталажке…
— Послушай, Нинон, — Наталья поставила локти на стол. — Ничего криминального я не совершила. Я же не виновата, что собака прибилась ко мне. И потом, ты сама посоветовала отвезти ее по адресу.
— Что-то не припоминаю, чтобы я советовала тебе вторгаться на чужую территорию. Неприкосновенность жилища у нас пока гарантируется законом.
— А как бы ты поступила на моем месте?
— Во всяком случае, не стала бы влезать в чужой почтовый ящик. И вскрывать письмо, которое адресовано совсем не тебе.
— Разве? Какая же ты после этого журналистка?
— Сдаюсь… Но…
— Ты же отказалась приютить собаку. А у меня на Петроградке тоже ситуация аховая. Что было делать?
— Сдать собаку в приют, а ключ положить туда, где он лежал.
— Он лежал в совершенно беззащитном почтовом ящике, который открывается шпилькой. Его могли достать непорядочные люди.
— А порядочная девушка не нашла ничего лучше, как применить эту самую шпильку. И влезть в чужую квартиру.
— Это не чужая квартира. Это квартира Тумы.
— Это еще кто такая? — удивилась Нинон.
— Собака. Собаку зовут Тума… Разве я тебе не говорила?
— Но зачем ты взяла чужие вещи? Наталья перегнулась через стол и вцепилась в рукав Нинон.
— Невозможно было удержаться… Ты понимаешь? Там такие шмотки… Просто кровь в жилах стынет…
— А если хозяйка вернется?
— Хозяйка укатила в Ниццу.
— Ты и это успела выяснить? А если она вернется сегодня вечером? Если уже вернулась?
— Объясняю еще раз. В холодильнике стояло молоко. А на молоке стояла дата. Третье февраля. Третье. А сегодня девятое.
— Ты, я смотрю, не только авантюристка, но и частный детектив. Причем не очень хороший. А может, она отправилась в эту свою Ниццу на шесть дней, откуда ты знаешь?
— Нинон! — Наталья достала сигареты и закурила. — Я занимаюсь туристическим бизнесом уже четыре года. Шесть дней — не срок для тура. Есть неделя, есть две, есть десять дней.
— Плебейка! — Нинон саркастически затрясла пудовой грудью. — Возвращайся в свой Днепропетровск. Не думаю, что такая обеспеченная дамочка, как эта твоя Дарья Литвинова, будет бегать с группой от одной достопримечательности к другой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61