…Предательница Нинон покинула их сразу же после концерта. Случилось то, чего Наталья боялась больше всего: они остались вдвоем с Владиком.
— Зайдем, пропустим по стаканчику. — Судя по всему, Владик старательно следовал инструкциям Нинон.
— А потом? — спросила Наталья.
— Потом видно будет… Есть здесь одно уютное местечко. Глинтвейн, полумрак и ненавязчивое европейское обслуживание…
Господи, не все ли равно, тем более что и сам Владик всегда гарантировал своим дамам ненавязчивое европейское обслуживание. Наталья покорно позволила взять себя под уздцы и отвести к порогу продвинутого кабачка «Гарбо».
«Гарбо» полностью соответствовал характеристикам Владика и своему несколько экзотическому имени: он под самую завязку был забит фотографиями великой актрисы: «Ниночка», «Королева Христина», «Дама с камелиями»… Вот только официантки почему-то больше смахивали на Марлен Дитрих: та же стервинка во взглядах и полное отсутствие задниц.
Владик профессионально заказал глинтвейн и закуски, так профессионально, что Наталья сразу же приуныла: ночи любви не избежать. Сценарий разработан и утвержден сердобольной Нинон. После кабака последует поездка в перманентно холостяцкую берлогу Владика с последующим отрыванием пуговиц от блузки и застежек от лифчика. А утром Наталья проснется новым человеком. Освобожденная женщина Востока переквалифицируется в застенчивую амстердамскую шлюху. Веселенькая перспективка.
Наталья отодвинула от себя бокал с глинтвейном и поднялась.
— Ты куда? — настороженно спросил Владик.
— Я сейчас.
— А ну-ну, — Владик осклабился и заговорщицки подмигнул ей
Она выскочила из зала и почти бегом направилась в гардероб слава богу, номерок при ней и падения в бездну удастся избежать. Владик, конечно, хорош, но сегодняшнюю ночь лучше провести с сыщиком-любителем Кривулей…
В метро Наталья снова уткнулась в пухлый томик Воронова. И снова проехала свою остановку. Но какое это имеет значение, если ее бросил Джава? Она вдруг подумала о том, что впервые за последний год возвращается в пустую комнату. И проведет пустую ночь. Эту и все последующие… Не стоило ей восставать против существующего положения вещей. Но кто бы мог подумать, что именно ташкентский ленивец Джава, этот мальчишка, этот стручок обжигающего перца, давал ей такое ощущение наполненности жизни? А теперь… Теперь она будет медленно умирать. И смерть ее констатирует консилиум из верной Нинон, неверного Владика и литературного девственника Кривули.
…Собака появилась неожиданно. Так неожиданно, что Наталья не успела испугаться, когда в нее ткнулся холодный собачий нос. Доберман. Доберман — и без намордника.
Ко всем напастям не хватало быть разорванной этой радостью эсэсовца, этой жуткой тварью, да еще недалеко от дома, в сумрачном заснеженном скверике с одиноко торчащей каруселью для младенцев…
Псина осторожно обнюхала ее, но отходить, кажется, не собиралась. Прижав сумочку с книгой Воронова к груди, Наталья завертела головой. Ага, вот и хозяева, под стать собачке, такие же твари. Недалеко от нее на карусели сидели двое молодых людей самого разбойного вида.
— Уберите, пожалуйста, собаку, — пискнула Наталья. И тотчас же пожалела, что вообще произнесла какие-то слова и привлекла к себе внимание.
Молодые люди синхронно повернули узкие головы в ее сторону. Отступать некуда. Даже покачивающиеся силуэты владельцев выглядят предпочтительнее, чем усаженная кинжальными зубами собачья пасть.
— Уберите вашего пса!..
— Чего? — наконец-то разлепил губы один из них.
Собака глухо зарычала. Сейчас вцепится в сонную артерию, доберманы — большие специалисты по сонным артериям.
Лучше бы она осталась в кабаке с Владиком, глинтвейном и подбритыми бровями Греты Гарбо…
— Девуля! Смотри, какая девуля. — Подошедший молодой человек внимательно осмотрел Наталью и плотоядно улыбнулся. Ничего хорошего в этой улыбке не было. — Что-то поздно вы на прогулку вышли, а время нынче — сами знаете…
— Составите нам компанию, мадам? — издали поддержал молодого человека его спутник. — У нас и водочка есть…
— Уберите собаку.
— Сейчас-сейчас. Сейчас мы это уладим, — все так же улыбаясь, проблеял молодой человек и вытащил из кармана пустую пивную бутылку. — Пшла отсюда, тварь!..
Трогательное единение мыслей и чувств. Еще минуту назад Наталья остановилась на том же определении. Молодой человек неловко размахнулся и швырнул бутылку в собаку. Но прежде чем бутылка шлепнулась в снег, доберман сорвался с места. Наталья не стала дожидаться развязки. Трусливо подгибая ноги, она ринулась к выходу из скверика, к спасительному дому. Никогда прежде она не развивала такой крейсерской скорости, даже на зачетах по физкультуре. «Раз-два, береги дыхание, Натали, никакие они не владельцы, так, карусельные пьянчужки; раз-два, береги дыхание… Еще какая-нибудь вшивая минута, береги дыхание, раз-два!»
Но собака!.. Похоже, ее мало интересовали любители возлияний из сквера. Застенчивая плоть Натальи и такая же застенчивая кровь — вот основная цель проклятого пса. Доберман опередил Наталью на несколько мгновений и устроился возле подъездной двери. Тусклый свет от лампочки падал теперь на собаку, и Наталья наконец-то смогла рассмотреть ее.
Доберман, она не ошиблась. Вернее — доберманиха. Девочка. Сучка. Такая же девочка, как она. И такая же сучка, как Нинон: попыталась подложить ей в постель своего залежавшегося мужа, а еще подруга называется!..
Собака подняла острую морду, чуть склонила ее набок и внимательно посмотрела на Наталью. И тихонько заскулила. Несчастную доберманиху трясло мелкой дрожью, все брюхо было измазано грязью, бока страшно запали. На исхудавшей шее свободно болтался кожаный ошейник.
— Да ты потерялась, псина! — высказала осторожное предположение Наталья, и собака снова заскулила. Но от двери подъезда так и не отошла. — Я, между прочим, замерзла… Не май месяц. — Осмелев, Наталья сделала шаг вперед и попыталась обойти собаку с тыла. — Пусти-ка меня.
Мягкие увещевания Натальи произвели странное впечатление на доберманиху. Она прижалась к подъездной двери и царапнула ее лапой: неужели ты не впустишь меня, Наталья?! Неужели ты оставишь меня замерзать на улице? Американские бойскауты, любители дроздов-рябинников, никогда бы так не поступили. И пионеры из южных областей бывшего Союза — тоже.
И Наталья дрогнула.
Негнущимися от мороза пальцами она набрала код на двери. Собака тотчас же юркнула в подъезд и, тяжело дыша, прижалась ввалившимся боком к батарее.
— Ну вот, — Наталья с сочувствием посмотрела на доберманиху. — Подожди, сейчас вынесу тебе что-нибудь поесть…
Не самая выдающаяся мысль: чтобы накормить такую, нужно вынести весь холодильник. В котором нет ничего, кроме кинзы, вяленой дыни и плова — остатки Джавиных гастрономических предпочтений… Пятясь задом, Наталья нащупала кнопку лифта. Дверцы тотчас же раскрылись, и она, с облегчением вздохнув, нажала светящийся прямоугольник своего этажа — "4".
Плов, пожалуй, подойдет. В любом случае свой гражданский долг она выполнила, не дала замерзнуть несчастному животному… А что, если Джава вернулся? Начало двенадцатого, а ее нет дома — он может подумать все, что угодно…. Черт ее дернул пойти на поводу у Нинон. Собака тотчас же вылетела из ее бедной, почти смирившейся с шариатом головы.
…Вот только собака так не думала. Она встретила Наталью на площадке, у самой квартиры — блеском глаз и укоризненным выражением морды.
— Да ты, однако, ведьма! — Наталья даже не нашла нужным удивиться подобной собачьей прыти. — Ну ладно. Идем. Поужинаешь в домашних условиях…
Кастрюлю с пловом доберманиха оприходовала за минуту. Еще минута ушла на половину «Дарницкого» и остатки батона. Еще тридцать секунд — на ванильные сухари и оставшуюся со вчерашнего вечера с Нинон квашеную капусту.
— Не хватало еще, чтобы ты и меня сожрала, — вслух сказала Наталья. Такая перспектива показалась ей вполне реальной.
Выбрав остатки еды, доберманиха устроилась возле батареи отопления и спрятала голову в лапах: ее все еще била мелкая дрожь. Бедная ты, бедная, брошенная девочка. И совсем не грозная, как я посмотрю…
Собака чем-то неуловимо напомнила Наталье Джаву — такое же поджарое, подтянутое к позвоночнику тело, такая же неуловимая грация в движениях. И такая же очаровательная неряшливость — под доберманихой уже успела образоваться грязная лужица. Наталья забралась с ногами на диван, прикрылась крошечной подушкой с восточным орнаментом — мало ли что взбредет в голову такой серьезной породе, как доберман. Одного плова могло не хватить, посему нужно быть готовой к защите мягких тканей живота.
И вообще — пора знакомиться.
— Иди сюда, — тихонько позвала Наталья. И для убедительности постучала кончиками пальцев по спинке дивана.
Собака нехотя поднялась и, приблизившись к Наталье, ткнулась ей в колени, опустила голову — и так и застыла.
Похоже на благодарность за ужин при свечах, но гладить тебя я все равно не буду.
Наталья почесала переносицу и уставилась на ошейник — скорее всего несчастное животное просто потерялось. А до этого жило в приличном доме — темно-рыжий кожаный ошейник выглядел более чем респектабельно, вряд ли такой купишь в рядовом зоомагазине по рядовым ценам. Убедившись, что доберманиха ведет себя смирно, Наталья аккуратно сняла его. На внутренней стороне печатными буквами было выведено: «ТУМА».
Далее следовал телефон. И адрес: Васильевский остров, Большой проспект, 62/3, кв. 48. Неплохо, совсем неплохо. Для того чтобы оказаться на Петроградке, собаке пришлось перемахнуть мост — вот только какой из двух, соединяющих Васильевский с Петроградкой?. Сама Наталья выбрала бы Тучков….
— Тума! — тихонько позвала Наталья, и доберманиха с готовностью залаяла. Лай был таким грозным, что Наталья вздрогнула. Держать у себя подобную машину смерти, даже изрядно потрепанную и растерявшую половину боезапаса, — верх легкомыслия. — Значит, тебя зовут Тума… Тумочка… Тумотя.. — Звучит немного заискивающе. Точно так же она заискивала перед Джавой — «Джава, Джавочка, Джавуся». — А вы действительно похожи, друзья мои… Ладно, Тума. Сиди здесь, а я пойду звонить твоим хозяевам.
Держа ошейник в руках, Наталья отправилась в общий коридор, к телефону. И тотчас же нос к носу столкнулась с Ядвигой Брониславовной.
— Кто это у тебя тут гавкал? — подозрительно спросила старуха.
— Телевизор, — объяснять старой грымзе, что она притащила в их образцово-показательную коммуналку уличное животное, было выше Натальиных сил.
— По какой программе? — В бабе Яде был заживо похоронен оперативный сотрудник НКВД.
— По регионалке, — выкрутилась Наталья и спрятала ошейник за спину.
— А что за грязь в коридоре?
— Это я… ноги не вытерла… Простите, пожалуйста.
— Смотри, Наталья… Ты в Питере без году неделя, так что порядков своих хохлацких не устанавливай. Никакой живности. А то сегодня собаку приведешь, а завтра слона пропишешь. Смотри…
— Да-да, конечно, Ядвига Брониславовна. Я смотрю.
Наталья жила в коммуналке последние четыре года, но так и не научилась держать удар. Это сразу же просекли все обитатели квартиры, закалившиеся в позиционных кухонных боях. Кроткой Натальей помыкал даже соседский мальчик Андрюша, десятилетнее исчадие ада с задатками диктатора. Андрюша подбрасывал ей дохлых тараканов в суп и дохлых мышей в ботинки. Ни показательные порки отца, ни стенания матери не помогали: после экзекуций месть Андрюши становилась все изощреннее. Наталья нисколько не сомневалась, что рано или поздно обнаружит под своей дверью бомбу с часовым механизмом…
Устроившись на стуле возле телефона, Наталья разложила перед собой ошейник и набрала номер указанного на нем телефона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61