— Сдаюсь. Какой же ответ ?
— Понятия не имею, — сказал Болванщик.
— И я тоже, — подхватил Мартовский Заяц. Алиса вздохнула”.
Льюис Кэрролл. “Алиса в стране чудес"
Глава 1
Через три часа после убийства
…Вопль повторился еще раз — и затих.
— Что это было? — спросила я у Чижа, чувствуя предательскую слабость в коленях.
— По-моему, кто-то присоединился к вашей покойной хозяйке, — плоско сострил Чиж. И поддержал рукой отвисшую челюсть. — Что за люди! Ни на секунду нельзя оставить одних!
— Идемте посмотрим! — Я и не думала сдвинуться с места.
— Да, сейчас. — Оператор и не думал сдвинуться с места.
— Ну что же вы?!
— Давайте послушаем, будет ли продолжение. Но никакого продолжения не последовало. Тишина, так внезапно разбитая криком, осколками лежала вокруг, а мы все стояли в кухонном проеме. Уж не потому ли, что боялись порезать ноги об эти осколки?..
— Как вы думаете, кто на этот раз? — Чиж с трудом ворочал распухшими от страха губами. — Tea, Минна или Софья?
— Почему вы решили, что именно они?
— По законам жанра. В конце концов, несправедливо убивать только одну. Они все достойны этого в равной степени.
— Вы так не любите детективы. Чиж?
— Люблю, но хорошие. К ним это не имеет никакого отношения…
— Господи, нельзя же лишать человека жизни только на том основании, что он плохой писатель!
— Нельзя. А жаль…
Если мы простоим еще две минуты, он наговорит мне такого, что станет подозреваемым номер один. Во всяком случае, в моих глазах. Придя к этой неутешительной мысли, я вырвала ладонь из пальцев Чижа и двинулась вперед. Чиж засеменил за мной.
Миновав коридорчик, мы снова оказались в зале.
Шахматы, ломберный столик с разбросанными картами, огонь в камине (удивительно, но дрова еще не прогорели!)… И тело Аглаи, покрытое простыней. И Ксоло, лежащая на краю этого импровизированного савана.
За то время, что мы отсутствовали, в зале ровным счетом ничего не изменилось. И смерть не перестала быть смертью.
Вот только в зале никого не было. Никого, кроме Фары. Да и Фара…
Теперь уже вскрикнула я: Фара сидел прямо на полу, возле горки с посудой, широко раздвинув ноги. Голова его свесилась на плечо, а глаза были закрыты.
— Что это? — сдавленным голосом спросила я у Чижа. — Что это с ним?
— Понятия не имею.
— И куда делись все остальные?
— Понятия не имею.
Я уже приготовилась хлопнуться в обморок, когда бесстрашный Чиж подошел к Фаре, бесстрашно присел перед ним на корточки и бесстрашно похлопал его по щеке. — И — совершенно бесстрашно — полез во внутренний карман Фариного пиджака.
— Все в порядке. — Чиж повернулся ко мне и потряс маленькой плоской бутылочкой, извлеченной из кармана режиссера. — Он спит.
— Спит?!
— Налакался и спит!
Я набралась смелости и приблизилась.
— Неприкосновенный запас. — Чиж щелкнул по бутылочке кончиками пальцев. — Смесь текилы, водки, рома и стеклоочистителя “Льдинка”.
— Что вы несете. Чиж?
— Я работаю с Фарой два года и знаю его повадки. Он сам готовит эту адскую смесь, причем пропорции держит в секрете. Говорит, что она помогает отрешиться от проблем. В экстремальных ситуациях.
— Да уж, экстремально… Особенно — стеклоочиститель “Льдинка”.
— Не пугайтесь, это всего лишь один из компонентов.
— А это не вредно для здоровья?
— Еще как вредно. Два наших звукотехника как-то откушали такого коктейля.
— И что?
— Один ослеп, другой помер. — Чиж кровожадно, в лучших богемных традициях, засмеялся. — Вот так-то. А Фара только спит крепче. Аксакал! Глыба! Восточный человек!
— Насколько я знаю, восточные люди редко.., употребляют, — заметила я, впрочем, не особенно уверенно: мой собственный опыт общения с восточными людьми (несмотря на бурное университетское прошлое) ограничивался просмотром фильмов “Седьмое путешествие Синдбада” и “Не бойся, я с тобой!”. С Полладом Бюль-Бюль-оглы в главной роли.
— Он не правильный восточный человек. Он режиссер. — Чиж любовно погладил Фару по волосам и закрыл тему. Я так и не поняла, что означает сакральное Петино “режиссер” — то ли сверхчеловек, то ли недочеловек, то ли совершенно новая, цветущая ветвь в истории эволюции…
А впрочем, кем бы ни был Фара, я страшно ему позавидовала. Поскольку все свои проблемы он уже решил. Хотя бы на сегодняшнюю ночь.
— Ну, и что будем делать, Чиж?
— Идемте поищем остальных.
Но я не могла уйти из зала просто так. Ксоло — вот кто мучил меня и заставлял сжиматься мое сердце. Бедная собака, исполненная голой, ничем не прикрытой верности! Которую теперь никто не оценит по достоинству.
— Ксоло, — тихонько позвала я и для убедительности постучала пальцами по паркету. — Иди сюда, девочка!
Ксоло даже не сдвинулась с места. Она лишь повернула в мою сторону узкую грациозную голову и тихонько заскулила.
— Ну вот! Нашли время! — окоротил меня Чиж. — Давайте сначала с людьми разберемся!
…Первой, кого мы встретили, выйдя в холл, была Дашка. Дашка интенсивно вооружалась: самым варварским способом она сдирала с ковра турецкий ятаган.
— Помочь? — сочувственно спросил Чиж, остановившись у нее за спиной.
Дашка вздрогнула, но присутствия духа не потеряла.
— Помогите, — сказала она, обернувшись.
— А что, собственно, произошло?
— К одному трупу прибавились еще два. А так — ничего особенного…
— Это вы кричали?
— Нет, не я. Это Tea. — Дарья нервно хихикнула.
— Понятно. Значит, Минна и Софья…
— Успокойтесь, с ними все в порядке.
Фара в столовой, мы с Чижом в преступной кухне, Дашка в оружейном холле. А также целехонькие СС, ТТ и ММ! Кто остался?
Райнер-Вернер и Ботболт. Ботболт и Райнер-Верн…
Доверчивый, как жертва финансовой пирамиды, немец! Трогательные серьги в ушах, трогательный перстень на мизинце, трогательный дракон на плече, трогательные, младенчески-белые волосы… Обнадеживающие плечи, обнадеживающие руки… И такой обнадеживающий русский язык! Как забавно он тонул в проруби, как забавно он кутался в одеяло, неужели я больше никогда не заговорю с ним, неуже…
— Ну, что ты так побледнела, Алиса? — Дашка расплылась в иезуитской улыбке. — С твоим перцем ничего не случилось.
— С каким перцем?
— А теперь покраснела!
— Ничего я не покраснела…
— Покраснела-покраснела! Правда, Чиж? Чиж приблизил бледные ноздри к моему лицу:
— Вы покраснели, не отпирайтесь. А что произошло?
— В том-то и дело, что ничего. С ее немцем ничего не произошло. Жив-здоров.
— Подождите, Дарья! Вы же говорили о двух трупах.
— Ну да. Эти два парня. Доржо и Дугаржап. Tea нашла их в правом крыле дома. В аппаратной.
— В какой аппаратной?
— Ботболт говорил о ней. Идемте, я покажу…В этой части бурятской табакерки мы еще не были. Она начиналась таким же коридором и отличалась от нашего временного пристанища лишь незначительными деталями. Тот же безликий евростандарт, те же светильники в стиле модерн, те же мраморные стены, те же мраморные плиты пола. Не было только абстрактных картин, но от их отсутствия коридор здорово выигрывал.
Метров через двадцать сходство обоих коридоров кончилось. Там, где по идее должна была начинаться лестница, торчала дверь, запертая на висячий замок. У замка кружил теперь одинокий Райнер-Вернер. Увидев меня, он обрадовался, как радуется младенец при виде сухой молочной смеси.
— Алиса! Это ужасно!
— Ну и парень тебе достался! — сыронизировала Дашка. — Просто Ричард Львиное Сердце. Просто Бей первым, Фрэдди! Просто Пой, ковбой, пой! Просто Сирена Миссисипи!
Я пропустила ее язвительное замечание мимо ушей и следом за Чижом направилась в аппаратную.
Аппаратная — двадцатиметровая квадратная комната — была под завязку набита всевозможной видеотехникой. Небольшой пульт, музыкальный центр на стеллаже, два видика и два подсоединенных к ним работающих телевизора — побольше и поменьше, но с одинаковым срамным кинцом на экранах.
Центральное место в аппаратной занимала стена с восемью мониторами. Но только три из них показывали картинку. Ботболт не соврал: я без труда узнала занесенные метелью мини-дацаны и въезд в мрачную privacy Дымбрыла Цыренжаповича, больше напоминающую охраняемую территорию военной базы.
Третье изображение контрастировало с первыми двумя: никакого снега, никакой ночи — спокойный полумрак ангара, только и всего. Но даже полумрак не мог скрыть умопомрачительных силуэтов двух иномарок.
Очевидно, это и есть гараж. Вот только как там оказалась старенькая, поношенная “копейка”? Уж не престарелый ли отец местного садовника поставил ее на прикол?..
— А вот и моя машина! — В голосе стоявшего рядом со мной Чижа послышались мечтательные нотки.
Похоже, жалкая развалюха интересовала его гораздо больше, чем тела несчастных Доржо и Дугаржапа. Я же не могла отвести от них взгляда: две смерти остались за кадром, но — вместе со смертью Аглаи — неожиданно образовали роковой треугольник. Но кто сказал, что это — окончательный вариант фигуры? Углов может прибавиться в любой момент, неэвклидова геометрия еще и не на такое способна! Шестиугольник, пятиугольник, квадрат — все зависит от того, как долго продлится ночь. И как быстро придет помощь. И придет ли она вообще…
У двух плосколицых и плосконосых бурятов не было ничего общего с аристократической Аглаей, и все же, все же… Мгновенная и — судя по всему — мучительная гибель сделала их почти близнецами. Те же скрюченные пальцы, те же узкие, вытянувшиеся в нитку, рты… Те же красные пятна на шее. И те же прилипшие к черепу волосы.
Доржо (или Дугаржап?) ничком лежал на широком кожаном диване, установленном против телевизоров. Дугаржап (или Доржо?) валялся на полу, поджав под себя ногу. Здесь же, на полу, валялись и три пластмассовых стаканчика.
Нельзя сказать, чтобы эти жалкие посудинки как-то особенно поразили меня. Скорее меня поразило их число. Оно явно намекало на еще одного участника драмы; да что там участника — на ведущего актера, который вряд ли согласится выйти на поклон. Но он хорошо провел свою роль, ничего не скажешь.
И все, что требуется сейчас от благодарной публики, — не сорваться и не закричать “бис!”.
От тягостных размышлений меня отвлек протяжный, хорошо поставленный стон. И только теперь я заметила, что в аппаратной, кроме меня, Чижа и двух трупов, находятся все три писательницы.
Tea полулежала в глубоком кожаном кресле и стонала в унисон с раскоряченными телевизионными порнодевками.
Второе кожаное кресло было оккупировано притихшей Минной.
А Софья, которой посадочного места не досталось, фланировала между ними. Голова Софьи была вывернута под совершенно неприемлемым углом в сто градусов. Именно по этому азимуту находились оба телевизора.
Черт возьми! Я не знала, что происходит с Tea, но две другие дамы исподтишка смотрели порнушку!
Tea в очередной раз застонала, а Софья и Минна в очередной раз гадливо поморщились.
— Прекратите, дорогая Tea, — сказала Минна. — Прекратите озвучивать эту дрянь! Синхронных переводчиков полно и без вас!
— А вы прекратите пялиться на экран, дорогая Минна! — парировала Tea, не открывая глаз. — Тоже мне, эротоманка! И это в вашем-то возрасте и при вашей нэмплекции!
— А в вашем… В вашем я тоже была мулаткой с талией пятьдесят четыре сантиметра! Так что в недалеком будущем вас ждут метаморфозы! — пригрозила толстуха. — Не обрадуетесь!..
В дверном проеме показался Ботболт со стаканом воды, и Tea застонала сильнее.
— Выпейте. — На своих мертвых подопечных Ботболт старался не смотреть. — Вам сразу станет легче.
— Сначала вы, — потребовала Tea. Ботболт пожал плечами, но глоток из стакана все-таки сделал.
— Вот видите, все в порядке. Это хорошая вода, уверяю вас.
— Ваше шампанское тоже выглядело приличным… Tea вцепилась в стакан, и я услышала, как стукнули о его край ее зубы. Неужели она до сих пор не может прийти в себя от увиденного?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
— Понятия не имею, — сказал Болванщик.
— И я тоже, — подхватил Мартовский Заяц. Алиса вздохнула”.
Льюис Кэрролл. “Алиса в стране чудес"
Глава 1
Через три часа после убийства
…Вопль повторился еще раз — и затих.
— Что это было? — спросила я у Чижа, чувствуя предательскую слабость в коленях.
— По-моему, кто-то присоединился к вашей покойной хозяйке, — плоско сострил Чиж. И поддержал рукой отвисшую челюсть. — Что за люди! Ни на секунду нельзя оставить одних!
— Идемте посмотрим! — Я и не думала сдвинуться с места.
— Да, сейчас. — Оператор и не думал сдвинуться с места.
— Ну что же вы?!
— Давайте послушаем, будет ли продолжение. Но никакого продолжения не последовало. Тишина, так внезапно разбитая криком, осколками лежала вокруг, а мы все стояли в кухонном проеме. Уж не потому ли, что боялись порезать ноги об эти осколки?..
— Как вы думаете, кто на этот раз? — Чиж с трудом ворочал распухшими от страха губами. — Tea, Минна или Софья?
— Почему вы решили, что именно они?
— По законам жанра. В конце концов, несправедливо убивать только одну. Они все достойны этого в равной степени.
— Вы так не любите детективы. Чиж?
— Люблю, но хорошие. К ним это не имеет никакого отношения…
— Господи, нельзя же лишать человека жизни только на том основании, что он плохой писатель!
— Нельзя. А жаль…
Если мы простоим еще две минуты, он наговорит мне такого, что станет подозреваемым номер один. Во всяком случае, в моих глазах. Придя к этой неутешительной мысли, я вырвала ладонь из пальцев Чижа и двинулась вперед. Чиж засеменил за мной.
Миновав коридорчик, мы снова оказались в зале.
Шахматы, ломберный столик с разбросанными картами, огонь в камине (удивительно, но дрова еще не прогорели!)… И тело Аглаи, покрытое простыней. И Ксоло, лежащая на краю этого импровизированного савана.
За то время, что мы отсутствовали, в зале ровным счетом ничего не изменилось. И смерть не перестала быть смертью.
Вот только в зале никого не было. Никого, кроме Фары. Да и Фара…
Теперь уже вскрикнула я: Фара сидел прямо на полу, возле горки с посудой, широко раздвинув ноги. Голова его свесилась на плечо, а глаза были закрыты.
— Что это? — сдавленным голосом спросила я у Чижа. — Что это с ним?
— Понятия не имею.
— И куда делись все остальные?
— Понятия не имею.
Я уже приготовилась хлопнуться в обморок, когда бесстрашный Чиж подошел к Фаре, бесстрашно присел перед ним на корточки и бесстрашно похлопал его по щеке. — И — совершенно бесстрашно — полез во внутренний карман Фариного пиджака.
— Все в порядке. — Чиж повернулся ко мне и потряс маленькой плоской бутылочкой, извлеченной из кармана режиссера. — Он спит.
— Спит?!
— Налакался и спит!
Я набралась смелости и приблизилась.
— Неприкосновенный запас. — Чиж щелкнул по бутылочке кончиками пальцев. — Смесь текилы, водки, рома и стеклоочистителя “Льдинка”.
— Что вы несете. Чиж?
— Я работаю с Фарой два года и знаю его повадки. Он сам готовит эту адскую смесь, причем пропорции держит в секрете. Говорит, что она помогает отрешиться от проблем. В экстремальных ситуациях.
— Да уж, экстремально… Особенно — стеклоочиститель “Льдинка”.
— Не пугайтесь, это всего лишь один из компонентов.
— А это не вредно для здоровья?
— Еще как вредно. Два наших звукотехника как-то откушали такого коктейля.
— И что?
— Один ослеп, другой помер. — Чиж кровожадно, в лучших богемных традициях, засмеялся. — Вот так-то. А Фара только спит крепче. Аксакал! Глыба! Восточный человек!
— Насколько я знаю, восточные люди редко.., употребляют, — заметила я, впрочем, не особенно уверенно: мой собственный опыт общения с восточными людьми (несмотря на бурное университетское прошлое) ограничивался просмотром фильмов “Седьмое путешествие Синдбада” и “Не бойся, я с тобой!”. С Полладом Бюль-Бюль-оглы в главной роли.
— Он не правильный восточный человек. Он режиссер. — Чиж любовно погладил Фару по волосам и закрыл тему. Я так и не поняла, что означает сакральное Петино “режиссер” — то ли сверхчеловек, то ли недочеловек, то ли совершенно новая, цветущая ветвь в истории эволюции…
А впрочем, кем бы ни был Фара, я страшно ему позавидовала. Поскольку все свои проблемы он уже решил. Хотя бы на сегодняшнюю ночь.
— Ну, и что будем делать, Чиж?
— Идемте поищем остальных.
Но я не могла уйти из зала просто так. Ксоло — вот кто мучил меня и заставлял сжиматься мое сердце. Бедная собака, исполненная голой, ничем не прикрытой верности! Которую теперь никто не оценит по достоинству.
— Ксоло, — тихонько позвала я и для убедительности постучала пальцами по паркету. — Иди сюда, девочка!
Ксоло даже не сдвинулась с места. Она лишь повернула в мою сторону узкую грациозную голову и тихонько заскулила.
— Ну вот! Нашли время! — окоротил меня Чиж. — Давайте сначала с людьми разберемся!
…Первой, кого мы встретили, выйдя в холл, была Дашка. Дашка интенсивно вооружалась: самым варварским способом она сдирала с ковра турецкий ятаган.
— Помочь? — сочувственно спросил Чиж, остановившись у нее за спиной.
Дашка вздрогнула, но присутствия духа не потеряла.
— Помогите, — сказала она, обернувшись.
— А что, собственно, произошло?
— К одному трупу прибавились еще два. А так — ничего особенного…
— Это вы кричали?
— Нет, не я. Это Tea. — Дарья нервно хихикнула.
— Понятно. Значит, Минна и Софья…
— Успокойтесь, с ними все в порядке.
Фара в столовой, мы с Чижом в преступной кухне, Дашка в оружейном холле. А также целехонькие СС, ТТ и ММ! Кто остался?
Райнер-Вернер и Ботболт. Ботболт и Райнер-Верн…
Доверчивый, как жертва финансовой пирамиды, немец! Трогательные серьги в ушах, трогательный перстень на мизинце, трогательный дракон на плече, трогательные, младенчески-белые волосы… Обнадеживающие плечи, обнадеживающие руки… И такой обнадеживающий русский язык! Как забавно он тонул в проруби, как забавно он кутался в одеяло, неужели я больше никогда не заговорю с ним, неуже…
— Ну, что ты так побледнела, Алиса? — Дашка расплылась в иезуитской улыбке. — С твоим перцем ничего не случилось.
— С каким перцем?
— А теперь покраснела!
— Ничего я не покраснела…
— Покраснела-покраснела! Правда, Чиж? Чиж приблизил бледные ноздри к моему лицу:
— Вы покраснели, не отпирайтесь. А что произошло?
— В том-то и дело, что ничего. С ее немцем ничего не произошло. Жив-здоров.
— Подождите, Дарья! Вы же говорили о двух трупах.
— Ну да. Эти два парня. Доржо и Дугаржап. Tea нашла их в правом крыле дома. В аппаратной.
— В какой аппаратной?
— Ботболт говорил о ней. Идемте, я покажу…В этой части бурятской табакерки мы еще не были. Она начиналась таким же коридором и отличалась от нашего временного пристанища лишь незначительными деталями. Тот же безликий евростандарт, те же светильники в стиле модерн, те же мраморные стены, те же мраморные плиты пола. Не было только абстрактных картин, но от их отсутствия коридор здорово выигрывал.
Метров через двадцать сходство обоих коридоров кончилось. Там, где по идее должна была начинаться лестница, торчала дверь, запертая на висячий замок. У замка кружил теперь одинокий Райнер-Вернер. Увидев меня, он обрадовался, как радуется младенец при виде сухой молочной смеси.
— Алиса! Это ужасно!
— Ну и парень тебе достался! — сыронизировала Дашка. — Просто Ричард Львиное Сердце. Просто Бей первым, Фрэдди! Просто Пой, ковбой, пой! Просто Сирена Миссисипи!
Я пропустила ее язвительное замечание мимо ушей и следом за Чижом направилась в аппаратную.
Аппаратная — двадцатиметровая квадратная комната — была под завязку набита всевозможной видеотехникой. Небольшой пульт, музыкальный центр на стеллаже, два видика и два подсоединенных к ним работающих телевизора — побольше и поменьше, но с одинаковым срамным кинцом на экранах.
Центральное место в аппаратной занимала стена с восемью мониторами. Но только три из них показывали картинку. Ботболт не соврал: я без труда узнала занесенные метелью мини-дацаны и въезд в мрачную privacy Дымбрыла Цыренжаповича, больше напоминающую охраняемую территорию военной базы.
Третье изображение контрастировало с первыми двумя: никакого снега, никакой ночи — спокойный полумрак ангара, только и всего. Но даже полумрак не мог скрыть умопомрачительных силуэтов двух иномарок.
Очевидно, это и есть гараж. Вот только как там оказалась старенькая, поношенная “копейка”? Уж не престарелый ли отец местного садовника поставил ее на прикол?..
— А вот и моя машина! — В голосе стоявшего рядом со мной Чижа послышались мечтательные нотки.
Похоже, жалкая развалюха интересовала его гораздо больше, чем тела несчастных Доржо и Дугаржапа. Я же не могла отвести от них взгляда: две смерти остались за кадром, но — вместе со смертью Аглаи — неожиданно образовали роковой треугольник. Но кто сказал, что это — окончательный вариант фигуры? Углов может прибавиться в любой момент, неэвклидова геометрия еще и не на такое способна! Шестиугольник, пятиугольник, квадрат — все зависит от того, как долго продлится ночь. И как быстро придет помощь. И придет ли она вообще…
У двух плосколицых и плосконосых бурятов не было ничего общего с аристократической Аглаей, и все же, все же… Мгновенная и — судя по всему — мучительная гибель сделала их почти близнецами. Те же скрюченные пальцы, те же узкие, вытянувшиеся в нитку, рты… Те же красные пятна на шее. И те же прилипшие к черепу волосы.
Доржо (или Дугаржап?) ничком лежал на широком кожаном диване, установленном против телевизоров. Дугаржап (или Доржо?) валялся на полу, поджав под себя ногу. Здесь же, на полу, валялись и три пластмассовых стаканчика.
Нельзя сказать, чтобы эти жалкие посудинки как-то особенно поразили меня. Скорее меня поразило их число. Оно явно намекало на еще одного участника драмы; да что там участника — на ведущего актера, который вряд ли согласится выйти на поклон. Но он хорошо провел свою роль, ничего не скажешь.
И все, что требуется сейчас от благодарной публики, — не сорваться и не закричать “бис!”.
От тягостных размышлений меня отвлек протяжный, хорошо поставленный стон. И только теперь я заметила, что в аппаратной, кроме меня, Чижа и двух трупов, находятся все три писательницы.
Tea полулежала в глубоком кожаном кресле и стонала в унисон с раскоряченными телевизионными порнодевками.
Второе кожаное кресло было оккупировано притихшей Минной.
А Софья, которой посадочного места не досталось, фланировала между ними. Голова Софьи была вывернута под совершенно неприемлемым углом в сто градусов. Именно по этому азимуту находились оба телевизора.
Черт возьми! Я не знала, что происходит с Tea, но две другие дамы исподтишка смотрели порнушку!
Tea в очередной раз застонала, а Софья и Минна в очередной раз гадливо поморщились.
— Прекратите, дорогая Tea, — сказала Минна. — Прекратите озвучивать эту дрянь! Синхронных переводчиков полно и без вас!
— А вы прекратите пялиться на экран, дорогая Минна! — парировала Tea, не открывая глаз. — Тоже мне, эротоманка! И это в вашем-то возрасте и при вашей нэмплекции!
— А в вашем… В вашем я тоже была мулаткой с талией пятьдесят четыре сантиметра! Так что в недалеком будущем вас ждут метаморфозы! — пригрозила толстуха. — Не обрадуетесь!..
В дверном проеме показался Ботболт со стаканом воды, и Tea застонала сильнее.
— Выпейте. — На своих мертвых подопечных Ботболт старался не смотреть. — Вам сразу станет легче.
— Сначала вы, — потребовала Tea. Ботболт пожал плечами, но глоток из стакана все-таки сделал.
— Вот видите, все в порядке. Это хорошая вода, уверяю вас.
— Ваше шампанское тоже выглядело приличным… Tea вцепилась в стакан, и я услышала, как стукнули о его край ее зубы. Неужели она до сих пор не может прийти в себя от увиденного?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55