Казалось, она вообще не слышала вопроса.
— Так и будем молчать?
— Это… Это модель от Гая Маттиоло… — пролепетала Tea. — Я купила ее в Риме… По случаю… Она стоила мне больших денег…Тысячу восемьсот сорок один доллар…
Священное, как индийская корова, имя преуспевающего модельера не произвело на дремучую Минну никакого впечатления.
— Не дороговато ли? Или это карманы на столько потянули?
— “Единственная цель роскоши — сделать простоту замечательной”… Вам этого не понять, дорогая Минна. Ваш потолок — обувь фабрики “Скороход” и районный филиал магазина “Богатырь”.
— Как, вы сказали, его зовут?
— Гай Маттиоло.
— Вы с ним знакомы?
— Господи, как я могу быть с ним знакома! — Tea попыталась вырваться из цепких лап толстухи, но лишь запуталась в них еще больше. Раздувшаяся паучиха Минна знала толк в беспечных мухах, принадлежащих к афро-русскому подвиду Тропининых-Мкамбе. Обездвижив жертву, она неожиданно так сильно тряхнула ее, что из жилета посыпались.., ложки!
Самые обыкновенные чайные ложки числом три! Картинно звякнув, они картинно упали на пол и так же картинно рассыпались веером.
— Что это? — прокурорским голосом спросила Минна. — Презент сотому покупателю жилета от торгового дома имени.., как его… Гая Маттиоло?
Tea молчала.
Молчали и все остальные. А Ботболт, присев на корточки, шарил руками по ложкам. Перебрав все три, он подбросил их на ладони, протер вытащенным из кармана куском белой фланели и меланхолично сказал:
— Это наше столовое серебро. Ранее принадлежало семье Отто фон Шенхаузена Бисмарка, первого канцлера Германии. Было куплено хозяином в Лондоне, на аукционе, в позапрошлом году.
— Не в Риме? — уточнила Минна.
— В Лондоне. Набор из шести штук.
— Что ж вы все не прикарманили, дорогая Tea? А ограничились только тремя? Или на развод оставили? Так сказать, для сохранения популяции?
— Сука! — процедила Tea и наконец-то вырвала полы жилета из тисков Минны.
— Я сука? — несказанно удивилась Минна. — Она ложки ворует, а я — сука? Интересное кино.
— Я не воровала ложки.
— А как они оказались в вашем тряпье за тысячу восемьсот сорок один доллар? Из воздуха материализовались?
— Понятия не имею. Может, и материализовались…
— Вы только посмотрите, какая наглость! — Минна обратилась за поддержкой к присутствующим. — Ее за руку схватили, а она утверждает, что рука не ее!
— Стыдно, дорогая Tea! — находящаяся в относительной безопасности Софья, засучив рукава, тотчас же начала формировать общественное мнение. — Правда, я теперь не знаю, стоит ли мне по-прежнему называть вас дорогой…
— В гробу я видела, как вы меня назовете!
— Нужно называть вещи своими именами. — Минна никак не могла успокоиться. — Дорогая Tea — воровка. Воровка! Домушница! А еще книги пишет! Издается миллионными тиражами.
— Не издается она миллионными тиражами, — поправила коллегу Софья. — Хотела бы издаваться, да ничего не получается! Бодливой корове бог рогов не дал.
— Кто это из нас корова? — моментально отреагировала Tea. — Во мне живого веса пятьдесят четыре килограмма! Не то что у некоторых! Пишут о субтильных героиньках, а самим давно пора в клинику ложиться! От ожирения лечиться!
В огород сочинительницы романтических триллеров Минны Майерлинг был брошен самый увесистый за сегодняшний вечер камень. Но Минне было плевать на огород, она предпочитала сад, оранжерейные изыски и кюветки с клубнями голландских тюльпанов.
— Вы посмотрите, как она стрелки переводит, воровка! — пророкотала толстуха. — Валит с больной головы на здоровую! И ваш таинственный поклонник из ЮАР… Может, и не было никакого поклонника, а перстень этот вы украли! Умыкнули из какой-нибудь частной коллекции! С вас станется!..
Что ж, империя нанесла ответный удар, и Tea не выдержала. Она ощерила диковатые, ослепительно-белые зубы и пустила прозрачную злую слезу.
— Не троньте мой перстень своими вонючими лапами! И.., если уж на то пошло… Я что, одна должна выступать здесь в роли дешевой стриптизерки? Почему бы и вам не обнажиться?
— В каком смысле — обнажиться? — заволновался вдруг Райнер-Вернер, о существовании которого (в дымчато-зеленом свете последних событий) я как-то подзабыла. — Раздеться, что ли?
Tea презрительно осмотрела мясомолочную тушу Минны и скелет Софьи, явственно проступающий сквозь одежду.
— Н-да… Думаю, если мои коллеги начнут раздеваться, это не доставит присутствующим особого эстетического удовольствия… Прямо скажем. Пусть они вывернут сумки.
— Это еще зачем? — выдохнули обе конкурентки Теодоры-Эйприл-Вивиан-Октавии Мкамбе.
— Затем. Я отдуваться за всех не собираюсь.
— Действительно, дамы. — Чиж неожиданно принял сторону Tea. — Почему бы вам не ознакомить нас с содержимым ваших сумок?
— Это произвол, — возопила Минна.
— И нарушение закона, — гаркнула Софья. — Может быть, у вас есть ордер на обыск?
— Замечательно! — гаркнула Tea. — В отношении одних закон действует, а других можно трясти без всякой бумажки!
— Если хотите, я тоже продемонстрирую содержимое своей жилетки. И все остальные, думаю, не будут возражать. Правда?
Оранжерейные лианы закачались в моих глазах и самопроизвольно принялись сворачиваться в удавки. Если сеанс коллективного стриптиза состоится, одна из них затянется на моей шее. Черт меня дернул украсть ключ-пантеру у мертвого Доржо (или Дугаржапа)!.. Черт дернул Tea украсть серебряные ложки у хозяина! Черт дернул Минну эти ложки обнаружить! Черт дернул Чижа проявить нездоровую инициативу!.. И уже не черт дернул, а бес попутал нас всех: мы копошимся в маленьких грязных тайнах, совершенно забыв о благородном, исполненном неподдельной страсти преступлении!
Что ж, Аглая в своих “Стыдливых снах” как в воду глядела…
— Давайте, Минна! Начнем с вашего кисета.
— А почему именно с моего?
— Вы отказываетесь? — Tea больше нечего было терять, ведь ложки она уже упустила. — Вам есть что скрывать?
— Нет, но…
— Тогда в чем же дело?
— Хорошо… Но там нет ничего интересного. Кроме трубки и табака.
— Вот мы и посмотрим Что-то явно беспокоило Минну: грудь ее вздымалась, а подбородки нервно подрагивали.
— Я соглашусь на это… Если и дорогая Софья меня поддержит.
Железобетонная Софья не выказала никакого желания поддержать коллегу по перу.
— Неужели вы пойдете на поводу у этой своры любителей подглядывать в замочную скважину, дорогая Минна? — спросила она.
— Нет, но…
— Если дамы стесняются, мужчины могут подать им пример. Не правда ли, господин Рабенбауэр? — процедил Чиж.
— Я — гражданин Германии, — затянул старую песню Райнер-Вернер. — И у нас такие процедуры не приняты… Во всяком случае, без санкции. Я вообще вправе не производить никаких действий, не посоветовавшись с адвокатом!
— Здесь не Германия, а Россия. И у нас принято все. Так что просто будь мужиком, фриц!
"Фриц” оказался мужиком, да еще каким! Это стало ясно, как только он вывернул карманы джинсов и порылся в рубашке. На свет божий была извлечена целая коллекция презервативов и пухлое портмоне, забитое немецкими марками разного достоинства: очевидно, для того, чтобы расплачиваться с проститутками в гостиницах, стюардессами в самолетах, продавщицами в подсобках магазинов, телятницами в коровниках и с самими коровами, а также с волчицами в лесах, с синицами на ветках и журавлихами в небе — словом, со всеми женскими особями, которые только встретятся на тернистом пути Райнера-Вернера Рабенбауэра.
Содержимое жилетки Пети Чижа оказалось более целомудренным: никаких намеков на вулканический темперамент, одни лишь бесполые объективы, шурупы и контргайки, пара фотопленок, пара отверток, пара замасленных узлов какого-то механизма, пара крошечных демонстрационных аудиокассет, целый пакет цветных фильтров и записная книжка.
Ботболт разродился связкой ключей, большой, девственно-белой фланелевой салфеткой и осточертевшим всем хуже горькой редьки тесаком, Дашка — губной помадой и диктофоном (“Без батареек, дорогие дамы, так что не надо волноваться”). А я — я заявила, что у меня нет ровным счетом ничего, что я чиста, как завсегдатай городской бани, и что если мне не верят…
Мне поверили. Тем более что моя блеклая фигура и почившая в бозе должность секретарши почившей в бозе писательницы никого не волновали.
Минна и Софья — вот кого все оставили на десерт.
— Ну-с! — Звездный час Tea все-таки наступил. — Теперь вы, дорогие дамы.
Дорогие дамы стояли плечо к плечу и имели самый удручающий вид.
— Я хочу предупредить. — синхронно начали они и тут же посмотрели друг на друга.
— Сначала вы, дорогая Софья.
— Нет вы, дорогая Минна. По старшинству.
— А с чего вы взяли, что я старше вас?!
— Вычитала в справочнике “Кто есть кто в российском шоу-бизнесе"
Известие о справочнике привело поникшую было Минну в самое благодушное настроение.
— Значит, вы видели его? Не правда ли, хорошо издан? Вы, кажется, там тоже фигурируете?
— Да, — скромно потупилась Софья. Минна бросила торжествующий взгляд на Tea и не смогла удержаться от шпильки:
— А вы — нет, воровка! Очевидно, составители пронюхали о ваших порочных наклонностях!
— В гробу я видела ваш купленный справочник! — Tea потеребила серебряное колечко в носу. — А вот в каталоге “Сто самых ярких звезд России” вас и близко не было. Мы с дорогой Аглаей, царствие ей небесное, были, а вас не было! Вы там и не ночевали, голубушки!
Минна с Софьей переглянулись:
— Да его на корню купили, этот пресловутый “Сто самых ярких звезд России”! Всем известно, что финансируется он вшивыми америкашками, которые спят и видят, как бы принизить величие нашей Родины! Вот и печатают там, с позволения сказать, рыла, которые дискредитируют страну! Ваше, например!
— Значит, у меня рыло? Может, и у дорогой Аглаи — рыло?!
Это был провокационный вопрос, особенно если учесть, что Аглая, покрытая простыней, лежала в соседнем помещении. А клеймо убийцы витало в воздухе, раздумывая, к чьей бы щеке прилипнуть.
— Не трогайте дорогую Аглаю, жалкая клептоманка! — замахала руками Минна.
— Да! Не трогайте классика жанра, мелкая расхитительница! Дорогая Аглая теперь принадлежит истории, и оспорить этого не может никто! — замахала руками Софья.
— Вот как вы заговорили! А совсем недавно готовы были ее с дерьмом сожрать!
— А вы не готовы были ее с дерьмом сожрать?!
— Где тут сожрать, когда вы стояли первые в очереди на кормежку! С ложками наперевес!
— С какими это ложками? — Софья и Минна даже взялись за руки от полноты чувств — Уж не с теми ли, которые вы слямзили?..
Ситуация явно выходила из-под контроля: еще несколько оскорбительных реплик — и почтенные беллетристки, представляющие разные (в основном — филейные) части детектива, вцепятся друг другу в волосы. А учитывая массу Минны и ощетинившийся и совершенно мистический рот Софьи — Теодоре Тропининой придется туго.
Чтобы не допустить ненужного кровопускания. Чиж громко постучал ребром ладони по стволу Pachira Aquatica — виновницы нынешнего скандала.
— Дамы, дамы! Будьте благоразумны! И давайте вернемся к существу дела.
— Да. Давайте вернемся. — Tea сразу же успокоилась и отпрянула от двух воительниц, как от свиноматок, зараженных ящуром. — Сумки!
Призыв о сумках снова заставил Минну и Софью приуныть.
— Хорошо, — выдавила из себя Минна. — Начну я… Но мне хотелось бы… Мне хотелось бы заранее извиниться. Дело в том, что произошло небольшое недоразумение. Видите ли… Я почувствовала себя плохо… А у меня, как я уже говорила, хронический гайморит. И воспаление носовых пазух. А поскольку какая-то сво… Кто-то из присутствующих умыкнул мой платок, а все остальные платки находились наверху, в моей комнате…
— Короче! — грубо прикрикнула Tea.
— Я.., позаимствовала салфеточку… Для носа… Вот!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
— Так и будем молчать?
— Это… Это модель от Гая Маттиоло… — пролепетала Tea. — Я купила ее в Риме… По случаю… Она стоила мне больших денег…Тысячу восемьсот сорок один доллар…
Священное, как индийская корова, имя преуспевающего модельера не произвело на дремучую Минну никакого впечатления.
— Не дороговато ли? Или это карманы на столько потянули?
— “Единственная цель роскоши — сделать простоту замечательной”… Вам этого не понять, дорогая Минна. Ваш потолок — обувь фабрики “Скороход” и районный филиал магазина “Богатырь”.
— Как, вы сказали, его зовут?
— Гай Маттиоло.
— Вы с ним знакомы?
— Господи, как я могу быть с ним знакома! — Tea попыталась вырваться из цепких лап толстухи, но лишь запуталась в них еще больше. Раздувшаяся паучиха Минна знала толк в беспечных мухах, принадлежащих к афро-русскому подвиду Тропининых-Мкамбе. Обездвижив жертву, она неожиданно так сильно тряхнула ее, что из жилета посыпались.., ложки!
Самые обыкновенные чайные ложки числом три! Картинно звякнув, они картинно упали на пол и так же картинно рассыпались веером.
— Что это? — прокурорским голосом спросила Минна. — Презент сотому покупателю жилета от торгового дома имени.., как его… Гая Маттиоло?
Tea молчала.
Молчали и все остальные. А Ботболт, присев на корточки, шарил руками по ложкам. Перебрав все три, он подбросил их на ладони, протер вытащенным из кармана куском белой фланели и меланхолично сказал:
— Это наше столовое серебро. Ранее принадлежало семье Отто фон Шенхаузена Бисмарка, первого канцлера Германии. Было куплено хозяином в Лондоне, на аукционе, в позапрошлом году.
— Не в Риме? — уточнила Минна.
— В Лондоне. Набор из шести штук.
— Что ж вы все не прикарманили, дорогая Tea? А ограничились только тремя? Или на развод оставили? Так сказать, для сохранения популяции?
— Сука! — процедила Tea и наконец-то вырвала полы жилета из тисков Минны.
— Я сука? — несказанно удивилась Минна. — Она ложки ворует, а я — сука? Интересное кино.
— Я не воровала ложки.
— А как они оказались в вашем тряпье за тысячу восемьсот сорок один доллар? Из воздуха материализовались?
— Понятия не имею. Может, и материализовались…
— Вы только посмотрите, какая наглость! — Минна обратилась за поддержкой к присутствующим. — Ее за руку схватили, а она утверждает, что рука не ее!
— Стыдно, дорогая Tea! — находящаяся в относительной безопасности Софья, засучив рукава, тотчас же начала формировать общественное мнение. — Правда, я теперь не знаю, стоит ли мне по-прежнему называть вас дорогой…
— В гробу я видела, как вы меня назовете!
— Нужно называть вещи своими именами. — Минна никак не могла успокоиться. — Дорогая Tea — воровка. Воровка! Домушница! А еще книги пишет! Издается миллионными тиражами.
— Не издается она миллионными тиражами, — поправила коллегу Софья. — Хотела бы издаваться, да ничего не получается! Бодливой корове бог рогов не дал.
— Кто это из нас корова? — моментально отреагировала Tea. — Во мне живого веса пятьдесят четыре килограмма! Не то что у некоторых! Пишут о субтильных героиньках, а самим давно пора в клинику ложиться! От ожирения лечиться!
В огород сочинительницы романтических триллеров Минны Майерлинг был брошен самый увесистый за сегодняшний вечер камень. Но Минне было плевать на огород, она предпочитала сад, оранжерейные изыски и кюветки с клубнями голландских тюльпанов.
— Вы посмотрите, как она стрелки переводит, воровка! — пророкотала толстуха. — Валит с больной головы на здоровую! И ваш таинственный поклонник из ЮАР… Может, и не было никакого поклонника, а перстень этот вы украли! Умыкнули из какой-нибудь частной коллекции! С вас станется!..
Что ж, империя нанесла ответный удар, и Tea не выдержала. Она ощерила диковатые, ослепительно-белые зубы и пустила прозрачную злую слезу.
— Не троньте мой перстень своими вонючими лапами! И.., если уж на то пошло… Я что, одна должна выступать здесь в роли дешевой стриптизерки? Почему бы и вам не обнажиться?
— В каком смысле — обнажиться? — заволновался вдруг Райнер-Вернер, о существовании которого (в дымчато-зеленом свете последних событий) я как-то подзабыла. — Раздеться, что ли?
Tea презрительно осмотрела мясомолочную тушу Минны и скелет Софьи, явственно проступающий сквозь одежду.
— Н-да… Думаю, если мои коллеги начнут раздеваться, это не доставит присутствующим особого эстетического удовольствия… Прямо скажем. Пусть они вывернут сумки.
— Это еще зачем? — выдохнули обе конкурентки Теодоры-Эйприл-Вивиан-Октавии Мкамбе.
— Затем. Я отдуваться за всех не собираюсь.
— Действительно, дамы. — Чиж неожиданно принял сторону Tea. — Почему бы вам не ознакомить нас с содержимым ваших сумок?
— Это произвол, — возопила Минна.
— И нарушение закона, — гаркнула Софья. — Может быть, у вас есть ордер на обыск?
— Замечательно! — гаркнула Tea. — В отношении одних закон действует, а других можно трясти без всякой бумажки!
— Если хотите, я тоже продемонстрирую содержимое своей жилетки. И все остальные, думаю, не будут возражать. Правда?
Оранжерейные лианы закачались в моих глазах и самопроизвольно принялись сворачиваться в удавки. Если сеанс коллективного стриптиза состоится, одна из них затянется на моей шее. Черт меня дернул украсть ключ-пантеру у мертвого Доржо (или Дугаржапа)!.. Черт дернул Tea украсть серебряные ложки у хозяина! Черт дернул Минну эти ложки обнаружить! Черт дернул Чижа проявить нездоровую инициативу!.. И уже не черт дернул, а бес попутал нас всех: мы копошимся в маленьких грязных тайнах, совершенно забыв о благородном, исполненном неподдельной страсти преступлении!
Что ж, Аглая в своих “Стыдливых снах” как в воду глядела…
— Давайте, Минна! Начнем с вашего кисета.
— А почему именно с моего?
— Вы отказываетесь? — Tea больше нечего было терять, ведь ложки она уже упустила. — Вам есть что скрывать?
— Нет, но…
— Тогда в чем же дело?
— Хорошо… Но там нет ничего интересного. Кроме трубки и табака.
— Вот мы и посмотрим Что-то явно беспокоило Минну: грудь ее вздымалась, а подбородки нервно подрагивали.
— Я соглашусь на это… Если и дорогая Софья меня поддержит.
Железобетонная Софья не выказала никакого желания поддержать коллегу по перу.
— Неужели вы пойдете на поводу у этой своры любителей подглядывать в замочную скважину, дорогая Минна? — спросила она.
— Нет, но…
— Если дамы стесняются, мужчины могут подать им пример. Не правда ли, господин Рабенбауэр? — процедил Чиж.
— Я — гражданин Германии, — затянул старую песню Райнер-Вернер. — И у нас такие процедуры не приняты… Во всяком случае, без санкции. Я вообще вправе не производить никаких действий, не посоветовавшись с адвокатом!
— Здесь не Германия, а Россия. И у нас принято все. Так что просто будь мужиком, фриц!
"Фриц” оказался мужиком, да еще каким! Это стало ясно, как только он вывернул карманы джинсов и порылся в рубашке. На свет божий была извлечена целая коллекция презервативов и пухлое портмоне, забитое немецкими марками разного достоинства: очевидно, для того, чтобы расплачиваться с проститутками в гостиницах, стюардессами в самолетах, продавщицами в подсобках магазинов, телятницами в коровниках и с самими коровами, а также с волчицами в лесах, с синицами на ветках и журавлихами в небе — словом, со всеми женскими особями, которые только встретятся на тернистом пути Райнера-Вернера Рабенбауэра.
Содержимое жилетки Пети Чижа оказалось более целомудренным: никаких намеков на вулканический темперамент, одни лишь бесполые объективы, шурупы и контргайки, пара фотопленок, пара отверток, пара замасленных узлов какого-то механизма, пара крошечных демонстрационных аудиокассет, целый пакет цветных фильтров и записная книжка.
Ботболт разродился связкой ключей, большой, девственно-белой фланелевой салфеткой и осточертевшим всем хуже горькой редьки тесаком, Дашка — губной помадой и диктофоном (“Без батареек, дорогие дамы, так что не надо волноваться”). А я — я заявила, что у меня нет ровным счетом ничего, что я чиста, как завсегдатай городской бани, и что если мне не верят…
Мне поверили. Тем более что моя блеклая фигура и почившая в бозе должность секретарши почившей в бозе писательницы никого не волновали.
Минна и Софья — вот кого все оставили на десерт.
— Ну-с! — Звездный час Tea все-таки наступил. — Теперь вы, дорогие дамы.
Дорогие дамы стояли плечо к плечу и имели самый удручающий вид.
— Я хочу предупредить. — синхронно начали они и тут же посмотрели друг на друга.
— Сначала вы, дорогая Софья.
— Нет вы, дорогая Минна. По старшинству.
— А с чего вы взяли, что я старше вас?!
— Вычитала в справочнике “Кто есть кто в российском шоу-бизнесе"
Известие о справочнике привело поникшую было Минну в самое благодушное настроение.
— Значит, вы видели его? Не правда ли, хорошо издан? Вы, кажется, там тоже фигурируете?
— Да, — скромно потупилась Софья. Минна бросила торжествующий взгляд на Tea и не смогла удержаться от шпильки:
— А вы — нет, воровка! Очевидно, составители пронюхали о ваших порочных наклонностях!
— В гробу я видела ваш купленный справочник! — Tea потеребила серебряное колечко в носу. — А вот в каталоге “Сто самых ярких звезд России” вас и близко не было. Мы с дорогой Аглаей, царствие ей небесное, были, а вас не было! Вы там и не ночевали, голубушки!
Минна с Софьей переглянулись:
— Да его на корню купили, этот пресловутый “Сто самых ярких звезд России”! Всем известно, что финансируется он вшивыми америкашками, которые спят и видят, как бы принизить величие нашей Родины! Вот и печатают там, с позволения сказать, рыла, которые дискредитируют страну! Ваше, например!
— Значит, у меня рыло? Может, и у дорогой Аглаи — рыло?!
Это был провокационный вопрос, особенно если учесть, что Аглая, покрытая простыней, лежала в соседнем помещении. А клеймо убийцы витало в воздухе, раздумывая, к чьей бы щеке прилипнуть.
— Не трогайте дорогую Аглаю, жалкая клептоманка! — замахала руками Минна.
— Да! Не трогайте классика жанра, мелкая расхитительница! Дорогая Аглая теперь принадлежит истории, и оспорить этого не может никто! — замахала руками Софья.
— Вот как вы заговорили! А совсем недавно готовы были ее с дерьмом сожрать!
— А вы не готовы были ее с дерьмом сожрать?!
— Где тут сожрать, когда вы стояли первые в очереди на кормежку! С ложками наперевес!
— С какими это ложками? — Софья и Минна даже взялись за руки от полноты чувств — Уж не с теми ли, которые вы слямзили?..
Ситуация явно выходила из-под контроля: еще несколько оскорбительных реплик — и почтенные беллетристки, представляющие разные (в основном — филейные) части детектива, вцепятся друг другу в волосы. А учитывая массу Минны и ощетинившийся и совершенно мистический рот Софьи — Теодоре Тропининой придется туго.
Чтобы не допустить ненужного кровопускания. Чиж громко постучал ребром ладони по стволу Pachira Aquatica — виновницы нынешнего скандала.
— Дамы, дамы! Будьте благоразумны! И давайте вернемся к существу дела.
— Да. Давайте вернемся. — Tea сразу же успокоилась и отпрянула от двух воительниц, как от свиноматок, зараженных ящуром. — Сумки!
Призыв о сумках снова заставил Минну и Софью приуныть.
— Хорошо, — выдавила из себя Минна. — Начну я… Но мне хотелось бы… Мне хотелось бы заранее извиниться. Дело в том, что произошло небольшое недоразумение. Видите ли… Я почувствовала себя плохо… А у меня, как я уже говорила, хронический гайморит. И воспаление носовых пазух. А поскольку какая-то сво… Кто-то из присутствующих умыкнул мой платок, а все остальные платки находились наверху, в моей комнате…
— Короче! — грубо прикрикнула Tea.
— Я.., позаимствовала салфеточку… Для носа… Вот!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55