Вино с его джигитом пьете. На его машинах ездите по его делам. Не стоит это многого, верно? А вот это – стоит. Убедитесь!
Он дал знак, и тот, что стоял сзади, включил магнитофон.
– Серый! – ударил по нервам Женькин голос. – Не казни себя! Я знаю, ты страшно за меня отомстишь!
Боксер был готов к моему прыжку. Но у меня подкосились ноги.
Хорошо, что я без оружия, – пронеслось в голове, – ну, троих бы я успел уложить, а четвертый – меня. А Женька моя золотая, с ее дурацкой мечтой о тостере?
– Давайте сядем, – постарался я скрыть свое состояние, – и обсудим вопрос спокойно. – И прикидывал: подойти к окну, упасть у стены – две гранаты здесь мяса наделают. Но опять же для Женьки – никаких новостей.
– Обсуждать нечего, – он был прав. – Я жду ответа ровно минуту. Если «да» – я жду еще сутки, и мы производим обмен нашими интересами. Если «нет» – мы вместе едем за город. Развлекаться. А потом ты мне страшно отомстишь. Я думаю, у тебя получится.
Я тоже так думаю. И кое-что еще.
– Минута…
– Да! – прервал я его. – Гарантии?
– Честное слово, – усмехнулся Боксер. – Можете отказаться. Я даю вам дополнительные тридцать секунд.
– Как мы произведем обмен?
– Классически, – показал эрудицию. – Утром – стулья, вечером – деньги.
– Не пойдет! – возразил я решительно. – Только одновременно. Причем, не скрою, если мне что-то не глянется, я тут же, на ваших глазах, уничтожу информацию. Помешать вы мне не сможете.
А что? Положу в пакет с кассетой гранату – и всего делов-то, мало не покажется.
– Тридцать секунд…
– На все согласен. Безоговорочно. Завтра утром я буду здесь.
– Проводите его.
– Да, – я вспомнил, – а Мещерский?
– А зачем он вам теперь? – усмехнулся.
И правильно. Но не совсем…
В холле, возле кадки с пальмой, из-за которой я собирался отстреливаться, сидел Монах-расстрига в цивильном платье и чисто выбритый.
– Где Женька? – шепнул я, проходя мимо. – Очень быстро.
Он едва заметно кивнул.
Я сел в машину, положил голову на руль.
– Что ты такой, да? – тревожно спросил Анчар.
– Они Женьку взяли…
Я едва успел схватить его за руку, почувствовав, что никакой силой не удержу его.
Левой рукой я вцепился в ручку своей дверцы – сейчас я порвусь между ними. Обошлось – ручка оторвалась. Анчар выпал на асфальт. Покатились от него в разные стороны круглые гранаты – будто большой индюк снесся.
– Где твое сердце? – рычал Анчар, лежа на земле. – У тебя есть кровь? Или холодная вода?
Прохожие с интересом приглядывались и прислушивались. Здесь чужие скандалы любили. Особенно с гранатами.
– Собери яйца и сядь в машину, – тихо сказал я.
– Какие яйца? – смутился Анчар, вспомнил, видимо, испорченную «молнию», скосил глаза на ширинку.
– Женька – моя женщина, – сказал я. – И я за нее отвечаю.
– И я. Отвечаю.
– Вот вместе давай думать.
– Зачем думать? Стрелять надо.
– Это потом, – и я рассказал ему о нашем разговоре с Боксером.
– Может, он врет, да?
– Сейчас проверим.
Не доезжая до автовокзала, я вышел из машины и пошел дальше пешком. Раза два проверялся – все чисто. Да и зачем им слежка?
Через диспетчерскую я без труда разыскал водителя того автобуса, в котором уехала Женька. Он неподалеку пил кофе под полосатым тентом и улыбнулся, узнал меня.
– Привет, – сказал он. – Это ты – который сверху и снизу?
– Это был пароль, – разочаровал я его. – Это была моя сотрудница. Я – директор частного охранного агентства.
– Значит, это твои ребята ее увели? – с интересом спросил он.
– На двадцатом километре?
– Нет, почти на выезде.
– Дисциплинка, – поморщился я. – Ничего нельзя поручить.
– Я еще удивился: остановил меня гаишник, а уехали они в частной машине.
– Да, это наш «мерс».
– «Вольво», правда, была, – осторожно поправил он меня, начиная что-то соображать.
– Да хрен с ней, с «Вольвой». Главное, что ее в город отвезли. Как приказывал…
– Ну… наверное, не сразу. Сначала на дачу, верно? – Он посмотрел на меня и опустил чашку на блюдце: – Говори, что надо, не темни.
– Сколько их было, как выглядели, куда пошла машина?
– В салон вошли двое, не особо приметные, в белых пиджаках. Что-то ей сказали, она сразу встала и пошла на выход. Да же сумку было свою оставила, да один из них напомнил. А куда машина пошла, где мне знать? Видел я только – на Медвежье свернули. – И прямо спросил: – Плохо?
– Номер машины, конечно, не запомнил?
– Да к чему мне? Так, глазом скользнул – местный.
– Ладно, спасибо тебе. Помалкивай в дальнейшем.
– Себе не враг, – правильно рассудил он. И тут же сам себя опроверг: – Может, помочь чем?
– Помоги. Если что еще вспомнишь или машина эта мелькнет, в горотделе Володе Стрельцову сообщи, скажи, для Серого. Нет, для Алекса.
– Добро. Кофе хочешь? Алекс…
– Водку впору пить.
Он понял буквально:
– Нет, у меня рейс еще сегодня.
– Ну счастливо тебе. Спасибо.
– Бывай, не отчаивайся. Девка-то стоящая.
– Других у меня нет.
Вот именно.
– Что узнал? – Анчар топтался у машины, бросился мне навстречу.
– Из автобуса ее взяли. Увезли в сторону Медвежьего.
– Знаю, да. Там глухое место. Несколько дач в горах. Очень богатые люди живут. Туда не приедешь. Не пустят.
– Щаз-з! – вырвалось у меня, и я чуть не застонал. – Если надо будет, от этих дач даже пепельниц не останется.
– Как мужчина сказал! – похвалил Анчар. – Как мужчина сделай. Поехали за Максимовым.
– Нет, Арчи. Все по-другому будет. Гони на виллу.
– Я знаю, ты все правильно придумал. Ты извини, что я погорячился. Я Женечку очень люблю. Как сестру.
Я тоже. Но не по-братски.
Арчил сел за руль. Я закрыл глаза. Во-первых, мне нужно было сберечь оставшееся малое число нервных клеток, а во-вторых, подумать. Хоть я и глупый человек из пяти букв, на первую «Д». Или «М», стало быть. Что еще точнее.
– Не загоняй машину, оставь у ворот, – сказал я Анчару, выскакивая. – Сейчас обратно поедем. Двери пока запри везде, сегодня не вернемся.
– Молодец! Так и будем ездить туда-сюда, пока Женечку не спасем.
Двусмысленная какая-то похвала, обоюдоострая.
Я взял кассету Мещерского, чистую кассету, свой и его диктофоны. В кабинете Князя разыскал скотч и на чистую кассету прилепил золотой фирменный знак с черного конверта. Проверил батарейки, прихватил запасные. Бросил все это в пластиковую сумку с голой девушкой и туда же опустил свой «вальтер». Запасную обойму – в карман.
Все, по коням.
О Женьке я старался не думать. Чтобы не расслабляться жгучей до сердца тревогой.
Когда я подбежал к машине с легкомысленной авоськой в руке, Анчар не сумел скрыть разочарования. Он надеялся, что я за Максимовым бегал.
Ничего, Арчи, и до пулемета дорвемся! Постреляем. Мишеней много будет.
– Гони, Арчи, еще быстрее!
– Куда гони? – справедливо уточнил он.
– В город. Психбольницу знаешь?
Он подумал.
– Я там не был. Но найду, да.
Обратная дорога мне трудней далась. План созрел, детали проработаны, и нечем было отвлечься от диких виражей – слева скалы, справа пропасть, визг резины, вой сигнала, россыпь гальки из-под буксующих колес, квадратные глаза редких встречных водителей и их затихающий в горах мат. Совершенно нами заслуженный, надо сказать.
Когда мы въехали в Майский, я сказал Анчару:
– Теперь потише, не привлекай внимания. И постарайся пробраться к больнице всякими задворками.
Не заблудиться бы. Хотя чем больше буем блудить, тем вернее хвост оторвется. Если он есть.
Анчар с задачей справился, остановил машину метрах в двухстах от ворот больницы. Теперь мне надо справиться со своей. Сейчас начнутся ахи, пожатия плеч, всякие «видите ли, я полагаю, а вот Вита сказала…». Пусть только попробует!
Рабочий день основного персонала заканчивался. Я присел на скамеечку напротив ворот, со своей авосечкой.
Покурил раза два – вот он, ясновельможный пан. Идет к своей машине, а на руке его висит очередная пташка – видимо, доктор не укладывается в свою смену со своими сеансами. Что ж, можно только приветствовать такое добросовестное отношение к высокому долгу врача. Вот все бы так.
Я пошел ему навстречу, поздоровался по-польски.
– Вот, Лидочка, – сказал Пшеченков своей спутнице (пациентке то бишь), – это тот самый человек, который постоянно возникает на моем пути в самое неподходящее время. – И уже мне: – Напоминаю, мой рабочий день уже закончен.
– И мой тоже, доктор. Но у нас с вами рабочее время ненормированное. Такие у нас профессии, нужные и важные.
Он усадил свою милашку в авто, отвел меня в сторону:
– Так что же такое – нужное и важное?
– Во-первых, раз: мне нужно срочно навестить Мещерского, распорядитесь. Во-вторых, два: я и мой сотрудник ночуем сегодня у вас…
– Это исключено, я имею в виду второе-два. У меня сегодня домашний прием, до утра.
– Вы не поняли, док, я не напрашиваюсь в ваш дом, мне нужно ночевать в больнице.
– Ах, вот как! – облегченно засиял «прошу пане». – Ну это, как вы говорите, мирмушки.
– Мирмульки, – с трудом, с болью в сердце поправил я.
– Вот-вот. Я сейчас.
Он вернулся в проходную.
А я той порой поперемигивался с его пациенткой.
Но док был начеку – уже споро семенил обратно в сопровождении пожилой женщины в белом халате.
– Вас проводят, – быстренько сказал он и, нырнув в машину, положил одну руку на руль, а другую на голую коленку. Не на свою, естественно.
– Пойдемте, племянник, – сказала женщина.
– Пойдемте, тетушка.
– Не путай, вон твой дядюшка – коленки жмет. И ты такой же? – с надеждой в голосе.
– Я вот не такой, а вот он – еще хуже, – и я свистнул Анчару.
Женщина села в машину, кинув взгляд на Анчара, и мы въехали в ворота, начали петлять по ее кратким указаниям среди дерев, клумб и корпусов, пока не остановились перед симпатичным домиком, комнат на восемь, с бассейном и сауной.
Вокруг дома настороженно бродили мрачные ребята в полной амуниции и с собакой.
Умеют жулики беречь свой покой.
Женщина провела нас в дом (холл, коридор), толкнула одну дверь и сказала Анчару с улыбкой: «Это для вас», толкнула другую и сказала мне без улыбки: «Это для тебя».
– Где ваш главный пациент? – Я бросил сумку на постель. – Позовите его сюда. Одного.
Я упал в кресло, вытянул ноги. Если Князь закобенится, запру дверь и не выпущу, пока он все не сделает.
– Что случилось? – вошел Мещерский.
– Люди Бакса взяли Женьку в заложницы.
– Женечку? – Он перевел дыхание. – Боже мой! Как же вы допустили? Нужно немедленно действовать.
– Я затем и приехал.
Не скрою, мне было отрадно, что я, сомневаясь в Мещерском, недооценил благородное богатство его княжеской души.
И я сказал ему, что нужно сделать.
Он сразу же согласился:
– Вы хорошо придумали, Алекс. Мы выиграем время. Может быть, даже несколько дней.
(Интересно, что при упоминании таинственной кассеты он, как обычно, сохранил полнейшее к ней равнодушие. Даже фирменный знак с конверта не вызвал у него никаких эмоций.)
– Садитесь, Князь. В этом диктофоне ваша кассета с информацией, в этом – чистая. Этот вы слушаете, сюда надиктовываете. Естественно, пояснительный текст – без изменений, цифры все перевираете. Чтобы не ломать голову, прибавляете к каждой, положим, тройку. Следите, чтобы не было накладок. Все ясно?
– Все, Алекс, не беспокойтесь, я сделаю. Но вы не будете возражать, если я расположусь в кабинете, это удобнее и мне, и вам? Кстати, вам надо отдохнуть, восстановить силы. Вы плохо выглядите. – У него и здесь кабинет! Как же он на острове без него обходился? Загадка благородной души, стало быть. – Только попрошу вас, посидите это время с Витой.
– Я могу ей сказать о нашей беде?
Он на секунду задумался. И остался Князем:
– Конечно. Ведь мы так полюбили Женечку…
– Работайте, Князь. – И я откланялся.
–
Когда я вышел из своей комнаты, «тетенька» все еще безнадежно штурмовала Анчаровы двери, из-за которых доносился мощный фальшивый храп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Он дал знак, и тот, что стоял сзади, включил магнитофон.
– Серый! – ударил по нервам Женькин голос. – Не казни себя! Я знаю, ты страшно за меня отомстишь!
Боксер был готов к моему прыжку. Но у меня подкосились ноги.
Хорошо, что я без оружия, – пронеслось в голове, – ну, троих бы я успел уложить, а четвертый – меня. А Женька моя золотая, с ее дурацкой мечтой о тостере?
– Давайте сядем, – постарался я скрыть свое состояние, – и обсудим вопрос спокойно. – И прикидывал: подойти к окну, упасть у стены – две гранаты здесь мяса наделают. Но опять же для Женьки – никаких новостей.
– Обсуждать нечего, – он был прав. – Я жду ответа ровно минуту. Если «да» – я жду еще сутки, и мы производим обмен нашими интересами. Если «нет» – мы вместе едем за город. Развлекаться. А потом ты мне страшно отомстишь. Я думаю, у тебя получится.
Я тоже так думаю. И кое-что еще.
– Минута…
– Да! – прервал я его. – Гарантии?
– Честное слово, – усмехнулся Боксер. – Можете отказаться. Я даю вам дополнительные тридцать секунд.
– Как мы произведем обмен?
– Классически, – показал эрудицию. – Утром – стулья, вечером – деньги.
– Не пойдет! – возразил я решительно. – Только одновременно. Причем, не скрою, если мне что-то не глянется, я тут же, на ваших глазах, уничтожу информацию. Помешать вы мне не сможете.
А что? Положу в пакет с кассетой гранату – и всего делов-то, мало не покажется.
– Тридцать секунд…
– На все согласен. Безоговорочно. Завтра утром я буду здесь.
– Проводите его.
– Да, – я вспомнил, – а Мещерский?
– А зачем он вам теперь? – усмехнулся.
И правильно. Но не совсем…
В холле, возле кадки с пальмой, из-за которой я собирался отстреливаться, сидел Монах-расстрига в цивильном платье и чисто выбритый.
– Где Женька? – шепнул я, проходя мимо. – Очень быстро.
Он едва заметно кивнул.
Я сел в машину, положил голову на руль.
– Что ты такой, да? – тревожно спросил Анчар.
– Они Женьку взяли…
Я едва успел схватить его за руку, почувствовав, что никакой силой не удержу его.
Левой рукой я вцепился в ручку своей дверцы – сейчас я порвусь между ними. Обошлось – ручка оторвалась. Анчар выпал на асфальт. Покатились от него в разные стороны круглые гранаты – будто большой индюк снесся.
– Где твое сердце? – рычал Анчар, лежа на земле. – У тебя есть кровь? Или холодная вода?
Прохожие с интересом приглядывались и прислушивались. Здесь чужие скандалы любили. Особенно с гранатами.
– Собери яйца и сядь в машину, – тихо сказал я.
– Какие яйца? – смутился Анчар, вспомнил, видимо, испорченную «молнию», скосил глаза на ширинку.
– Женька – моя женщина, – сказал я. – И я за нее отвечаю.
– И я. Отвечаю.
– Вот вместе давай думать.
– Зачем думать? Стрелять надо.
– Это потом, – и я рассказал ему о нашем разговоре с Боксером.
– Может, он врет, да?
– Сейчас проверим.
Не доезжая до автовокзала, я вышел из машины и пошел дальше пешком. Раза два проверялся – все чисто. Да и зачем им слежка?
Через диспетчерскую я без труда разыскал водителя того автобуса, в котором уехала Женька. Он неподалеку пил кофе под полосатым тентом и улыбнулся, узнал меня.
– Привет, – сказал он. – Это ты – который сверху и снизу?
– Это был пароль, – разочаровал я его. – Это была моя сотрудница. Я – директор частного охранного агентства.
– Значит, это твои ребята ее увели? – с интересом спросил он.
– На двадцатом километре?
– Нет, почти на выезде.
– Дисциплинка, – поморщился я. – Ничего нельзя поручить.
– Я еще удивился: остановил меня гаишник, а уехали они в частной машине.
– Да, это наш «мерс».
– «Вольво», правда, была, – осторожно поправил он меня, начиная что-то соображать.
– Да хрен с ней, с «Вольвой». Главное, что ее в город отвезли. Как приказывал…
– Ну… наверное, не сразу. Сначала на дачу, верно? – Он посмотрел на меня и опустил чашку на блюдце: – Говори, что надо, не темни.
– Сколько их было, как выглядели, куда пошла машина?
– В салон вошли двое, не особо приметные, в белых пиджаках. Что-то ей сказали, она сразу встала и пошла на выход. Да же сумку было свою оставила, да один из них напомнил. А куда машина пошла, где мне знать? Видел я только – на Медвежье свернули. – И прямо спросил: – Плохо?
– Номер машины, конечно, не запомнил?
– Да к чему мне? Так, глазом скользнул – местный.
– Ладно, спасибо тебе. Помалкивай в дальнейшем.
– Себе не враг, – правильно рассудил он. И тут же сам себя опроверг: – Может, помочь чем?
– Помоги. Если что еще вспомнишь или машина эта мелькнет, в горотделе Володе Стрельцову сообщи, скажи, для Серого. Нет, для Алекса.
– Добро. Кофе хочешь? Алекс…
– Водку впору пить.
Он понял буквально:
– Нет, у меня рейс еще сегодня.
– Ну счастливо тебе. Спасибо.
– Бывай, не отчаивайся. Девка-то стоящая.
– Других у меня нет.
Вот именно.
– Что узнал? – Анчар топтался у машины, бросился мне навстречу.
– Из автобуса ее взяли. Увезли в сторону Медвежьего.
– Знаю, да. Там глухое место. Несколько дач в горах. Очень богатые люди живут. Туда не приедешь. Не пустят.
– Щаз-з! – вырвалось у меня, и я чуть не застонал. – Если надо будет, от этих дач даже пепельниц не останется.
– Как мужчина сказал! – похвалил Анчар. – Как мужчина сделай. Поехали за Максимовым.
– Нет, Арчи. Все по-другому будет. Гони на виллу.
– Я знаю, ты все правильно придумал. Ты извини, что я погорячился. Я Женечку очень люблю. Как сестру.
Я тоже. Но не по-братски.
Арчил сел за руль. Я закрыл глаза. Во-первых, мне нужно было сберечь оставшееся малое число нервных клеток, а во-вторых, подумать. Хоть я и глупый человек из пяти букв, на первую «Д». Или «М», стало быть. Что еще точнее.
– Не загоняй машину, оставь у ворот, – сказал я Анчару, выскакивая. – Сейчас обратно поедем. Двери пока запри везде, сегодня не вернемся.
– Молодец! Так и будем ездить туда-сюда, пока Женечку не спасем.
Двусмысленная какая-то похвала, обоюдоострая.
Я взял кассету Мещерского, чистую кассету, свой и его диктофоны. В кабинете Князя разыскал скотч и на чистую кассету прилепил золотой фирменный знак с черного конверта. Проверил батарейки, прихватил запасные. Бросил все это в пластиковую сумку с голой девушкой и туда же опустил свой «вальтер». Запасную обойму – в карман.
Все, по коням.
О Женьке я старался не думать. Чтобы не расслабляться жгучей до сердца тревогой.
Когда я подбежал к машине с легкомысленной авоськой в руке, Анчар не сумел скрыть разочарования. Он надеялся, что я за Максимовым бегал.
Ничего, Арчи, и до пулемета дорвемся! Постреляем. Мишеней много будет.
– Гони, Арчи, еще быстрее!
– Куда гони? – справедливо уточнил он.
– В город. Психбольницу знаешь?
Он подумал.
– Я там не был. Но найду, да.
Обратная дорога мне трудней далась. План созрел, детали проработаны, и нечем было отвлечься от диких виражей – слева скалы, справа пропасть, визг резины, вой сигнала, россыпь гальки из-под буксующих колес, квадратные глаза редких встречных водителей и их затихающий в горах мат. Совершенно нами заслуженный, надо сказать.
Когда мы въехали в Майский, я сказал Анчару:
– Теперь потише, не привлекай внимания. И постарайся пробраться к больнице всякими задворками.
Не заблудиться бы. Хотя чем больше буем блудить, тем вернее хвост оторвется. Если он есть.
Анчар с задачей справился, остановил машину метрах в двухстах от ворот больницы. Теперь мне надо справиться со своей. Сейчас начнутся ахи, пожатия плеч, всякие «видите ли, я полагаю, а вот Вита сказала…». Пусть только попробует!
Рабочий день основного персонала заканчивался. Я присел на скамеечку напротив ворот, со своей авосечкой.
Покурил раза два – вот он, ясновельможный пан. Идет к своей машине, а на руке его висит очередная пташка – видимо, доктор не укладывается в свою смену со своими сеансами. Что ж, можно только приветствовать такое добросовестное отношение к высокому долгу врача. Вот все бы так.
Я пошел ему навстречу, поздоровался по-польски.
– Вот, Лидочка, – сказал Пшеченков своей спутнице (пациентке то бишь), – это тот самый человек, который постоянно возникает на моем пути в самое неподходящее время. – И уже мне: – Напоминаю, мой рабочий день уже закончен.
– И мой тоже, доктор. Но у нас с вами рабочее время ненормированное. Такие у нас профессии, нужные и важные.
Он усадил свою милашку в авто, отвел меня в сторону:
– Так что же такое – нужное и важное?
– Во-первых, раз: мне нужно срочно навестить Мещерского, распорядитесь. Во-вторых, два: я и мой сотрудник ночуем сегодня у вас…
– Это исключено, я имею в виду второе-два. У меня сегодня домашний прием, до утра.
– Вы не поняли, док, я не напрашиваюсь в ваш дом, мне нужно ночевать в больнице.
– Ах, вот как! – облегченно засиял «прошу пане». – Ну это, как вы говорите, мирмушки.
– Мирмульки, – с трудом, с болью в сердце поправил я.
– Вот-вот. Я сейчас.
Он вернулся в проходную.
А я той порой поперемигивался с его пациенткой.
Но док был начеку – уже споро семенил обратно в сопровождении пожилой женщины в белом халате.
– Вас проводят, – быстренько сказал он и, нырнув в машину, положил одну руку на руль, а другую на голую коленку. Не на свою, естественно.
– Пойдемте, племянник, – сказала женщина.
– Пойдемте, тетушка.
– Не путай, вон твой дядюшка – коленки жмет. И ты такой же? – с надеждой в голосе.
– Я вот не такой, а вот он – еще хуже, – и я свистнул Анчару.
Женщина села в машину, кинув взгляд на Анчара, и мы въехали в ворота, начали петлять по ее кратким указаниям среди дерев, клумб и корпусов, пока не остановились перед симпатичным домиком, комнат на восемь, с бассейном и сауной.
Вокруг дома настороженно бродили мрачные ребята в полной амуниции и с собакой.
Умеют жулики беречь свой покой.
Женщина провела нас в дом (холл, коридор), толкнула одну дверь и сказала Анчару с улыбкой: «Это для вас», толкнула другую и сказала мне без улыбки: «Это для тебя».
– Где ваш главный пациент? – Я бросил сумку на постель. – Позовите его сюда. Одного.
Я упал в кресло, вытянул ноги. Если Князь закобенится, запру дверь и не выпущу, пока он все не сделает.
– Что случилось? – вошел Мещерский.
– Люди Бакса взяли Женьку в заложницы.
– Женечку? – Он перевел дыхание. – Боже мой! Как же вы допустили? Нужно немедленно действовать.
– Я затем и приехал.
Не скрою, мне было отрадно, что я, сомневаясь в Мещерском, недооценил благородное богатство его княжеской души.
И я сказал ему, что нужно сделать.
Он сразу же согласился:
– Вы хорошо придумали, Алекс. Мы выиграем время. Может быть, даже несколько дней.
(Интересно, что при упоминании таинственной кассеты он, как обычно, сохранил полнейшее к ней равнодушие. Даже фирменный знак с конверта не вызвал у него никаких эмоций.)
– Садитесь, Князь. В этом диктофоне ваша кассета с информацией, в этом – чистая. Этот вы слушаете, сюда надиктовываете. Естественно, пояснительный текст – без изменений, цифры все перевираете. Чтобы не ломать голову, прибавляете к каждой, положим, тройку. Следите, чтобы не было накладок. Все ясно?
– Все, Алекс, не беспокойтесь, я сделаю. Но вы не будете возражать, если я расположусь в кабинете, это удобнее и мне, и вам? Кстати, вам надо отдохнуть, восстановить силы. Вы плохо выглядите. – У него и здесь кабинет! Как же он на острове без него обходился? Загадка благородной души, стало быть. – Только попрошу вас, посидите это время с Витой.
– Я могу ей сказать о нашей беде?
Он на секунду задумался. И остался Князем:
– Конечно. Ведь мы так полюбили Женечку…
– Работайте, Князь. – И я откланялся.
–
Когда я вышел из своей комнаты, «тетенька» все еще безнадежно штурмовала Анчаровы двери, из-за которых доносился мощный фальшивый храп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46