Он бродил по темным пустынным улицам со шляпой в руке, подставляя пылающую голову холодному ночному ветру. Он мечтал встретить кого-нибудь, затеять драку и либо умереть, либо утолить снедавшую его жажду крови. Но улицы были пусты, и он шагал и шагал всю ночь, пока первый луч зари не застиг его уже за пределами города. Тогда, сломленный усталостью, сжигаемый лихорадкой, юноша вернулся домой и бросился в постель. Решение было принято: убить Индиано или умереть, отомстить или погибнуть. Он закрыл глаза и забылся тяжелым сном.
Весь день дон Энрике не мог поднять головы, не мог открыть глаз. Он испытывал мучительную боль в затылке, неутолимую жажду, какое-то странное изнеможение. Мысли его путались, он видел себя то на балу, то на празднике святого Ипполита, то у решетки доньи Аны; люди, с которыми он сталкивался в последние дни, кружили перед ним вереницей, и на всех лицах он читал презрение.
Дон Энрике жил в том же доме, что и его отец, старый граф де Торре-Леаль. Но молодому человеку были отведены особые покои с отдельным выходом на улицу, чтобы он мог в любое время дня и ночи выезжать верхом или в карете, не нарушая покоя остальной семьи. Наступил вечер, дон Энрике продолжал бредить. Однако он решительно запретил беспокоить отца сообщением о своей болезни, надеясь, что утром ему станет полегче.
Пробило два часа ночи, когда в вице-королевском дворце распахнулись тяжелые ворота и со двора выехала дорожная карета, запряженная шестью мулами, в сопровождении нескольких всадников. Среди них, при свете факелов, пылавших в руках у слуг, можно было узнать офицера алебардистов. Карета выехала на площадь и свернула в улицу Икстапалапа.
Офицер поскакал вперед и остановился перед домом графа де Торре-Леаль. Очевидно, он был хорошо осведомлен, так как направился не к главным воротам, а постучался у входа в покои дона Энрике. Кучер остановил карету, четверо всадников спешились и встали рядом с офицером, который тоже сошел с коня. Слуги не спали, встревоженные болезнью своего сеньора, и отозвались на стук, не заставляя себя ждать.
- Кто здесь? - спросил один из них.
- Офицер его величества с приказом от его светлости сеньора вице-короля к дону Энрике Руису де Мендилуэта. Откройте.
Привратник, напуганный таким вступлением, открыл без промедления. Офицер в сопровождении своих людей вошел в дом.
- Зажги огонь и проводи меня, - сказал он слуге, - где твой сеньор?
- Болен, лежит в постели.
- Отведи меня к нему и доложи.
Офицер распоряжался так властно, что слуга не посмел возражать и, взяв в руки светильник, повел его к спальне дона Энрике.
- Обождите, ваша милость, я сейчас доложу, - сказал он.
- Поторапливайся.
Дон Энрике дремал.
- Сеньор, - окликнул его слуга.
- Что тебе? - спросил юноша, с трудом открыв глаза.
- Какой-то офицер хочет видеть вашу милость от имени сеньора вице-короля.
- Скажи ему, что я болен.
- Я говорил, он стоит на своем.
Дон Энрике с досадой пожал плечами и сказал:
- Пусть войдет.
Слуга вышел и вскоре вернулся вместе с офицером, который с любопытством оглядел спальню, озаренную слабым, мерцающим светом ночника.
- Вы дон Энрике Руис де Мендилуэта?
- Да.
- По приказу его светлости сеньора вице-короля следуйте за мной.
- Это невозможно, я болен.
- Таково повеление его светлости. Мне дан приказ, и я должен выполнять его неукоснительно.
- Но его светлости не было известно, что я болен.
- Все предусмотрено. Таково повеление его светлости.
- Но это бесчеловечно, я не пойду.
- Вы ставите меня в чрезвычайно трудное положение. Такова воля вице-короля, и мне дан приказ выполнять ее либо с вашего согласия, либо силой.
- В таком случае применяйте силу! - воскликнул взбешенный дон Энрике.
- Будьте благоразумны. Со мной люди, и я не думаю, что вы захотите опозорить дом вашего старого отца, подняв оружие против короля и правосудия.
Слуги в страхе молчали. Дон Энрике вскочил и схватился было за шпагу, но сдержал себя и после размышления сказал, покорившись судьбе:
- Хорошо, я последую за вами. Разрешите мне одеться.
- Это в вашей воле.
- Известить мне сеньора графа? - спросил слуга.
- Нет, - ответил дон Энрике, - я не хочу тревожить его.
- Тем более, - добавил офицер, - что мне не дано приказа разрешить это.
Дон Энрике умолк и поспешно оделся.
- Я к вашим услугам.
- Тогда следуйте за мной.
При свете свечей они спустились по лестнице и вышли из дома. Один из ожидавших на улице людей открыл дверцу кареты.
- Садитесь, - сказал офицер.
- Куда вы меня везете? - спросил дон Энрике.
- Не приказано говорить.
- Но…
- Таково повеление его светлости.
Дон Энрике вошел в карету и сел, офицер поместился рядом. Дверца захлопнулась, и мулы пустились бегом.
Слуги в дверях дома рыдали, глядя вслед уехавшему хозяину.
Дон Энрике откинулся в угол кареты. У него снова начался бред.
Офицер в глубоком молчании прислушивался к бреду больного. Так миновали они улицу Икстапалапа и выехали из города.
XIII. МОСКИТ
В ту же ночь, когда происходили описанные нами события, около одиннадцати часов, в жалкой харчевне, расположенной в одном из переулков, выходивших на Студенческую, или Университетскую, площадь, собрались за веселым ужином четыре человека. Они сидели вокруг старого колченогого стола, на котором горела оплывшая свеча желтого воска в разбитом глиняном подсвечнике. Перед каждым из сотрапезников стояла большая миска с заправленными перцем лепешками, и все они по очереди прикладывались к объемистому кувшину с пульке, который непрерывно переходил из рук в руки. Все были одеты в какую-то рвань, но у троих этих обноски были из темной бумажной ткани, а у четвертого, очевидно их вожака, - из бархата. Правда, теперь вряд ли удалось бы определить первоначальный цвет этого наряда, и был он настолько истрепан, что наверняка побывал уже у троих или четверых хозяев, прежде чем попал к нынешнему владельцу. Щеголял в бархатном костюме сухопарый, низкорослый парень с иссиня-черной бородкой и такими живыми блестящими глазами, что на них нельзя было не обратить внимания.
Собеседники с каждым глотком становились веселее, и разговор постепенно оживлялся.
- Так, значит, сейчас у вас нет ни денег, ни надежды раздобыть их? - спросил парень в бархатном костюме.
- Вот именно, Лукас, - ответил другой, поднося кувшин ко рту.
- Так с вами всегда и будет! - воскликнул тот, кого назвали Лукасом.
- Почему?
- Потому, что вы лентяи и трусы.
- Вот подвернулось бы нам настоящее дело…
- Э, была бы охота, а дел хватает.
- Не вижу.
- А я говорю, хватает.
- Где же они?
- У меня их немало, и я никогда не сижу без денег.
- Не всем же так везет, как счастливчику Москиту.
- Потому что я работаю, изворачиваюсь…
- Тогда помоги нам.
- Это вы мне должны помочь. Мне нужны товарищи для одного дела…
- Мы готовы.
- Беретесь?
- Да, да.
- Тогда слушайте. Садитесь поближе.
Собеседники сдвинули головы, чтобы лучше слышать, и Москит продолжал:
- Есть в городе один кабальеро, который сулит мне хороший заработок. Дело опасное, но, по-моему, верное, да еще если возьмутся за него такие молодцы, как вы.
- Дальше, дальше. - И головы сдвинулись еще теснее.
- Речь идет о том, чтобы напасть на отряд королевских солдат.
- Гм… - крякнул один.
- Это дело серьезное… - сказал другой.
- И пахнет по меньшей мере гарротой, - добавил третий.
- Не спорю, - ответил Москит, - тут можно свернуть шею. Но если вы боитесь, ничего не потеряно. Останемся по-прежнему друзьями, а я сговорюсь с другими.
- Нет, нет, кто тут боится? Я таких не знаю.
- Уж во всяком случае, не я.
- И не я.
- Так, значит, я могу рассчитывать на вас?
- Да, - ответили все трое.
- Дело вот в чем…
Москит собрался продолжать, но тут парнишка, прислуживающий в таверне, прервал его:
- Какой-то сеньор спрашивает вашу милость.
- Где он?
- Ждет на улице. Он говорит, что вы его знаете.
- Скажи, я сейчас выйду. - И, обратившись к товарищам, Лукас добавил:
- Я ненадолго, скоро вернусь.
Он надел шляпу и вышел.
- Что это за дело нашел Москит? - спросил один из оставшихся.
- Должно быть - нелегкое, раз он за него не взялся один.
- Какое бы оно ни было, а я пойду с Москитом. Он ловкий малый.
- Я тоже, а там будь что будет.
И все трое принялись попивать пульке, поджидая Лукаса.
Выйдя на улицу, Москит увидел пришедшего к нему человека. В широком черном плаще, закрывавшем лицо до самых глаз, в низко надвинутой широкополой шляпе, он был похож на привидение.
- Лукас, - позвал человек.
- Это вы, дон Хусто? - отозвался Москит.
- Тихо, не произноси моего имени. Готовы ли твои товарищи?
- Через полчаса будут готовы.
- Надежные?
- Иначе я бы не взял их.
- Отлично. Через час я жду тебя на мосту Аудиенсии. Смотри не опаздывай и приводи всех.
- Слушаю, сеньор.
- Возьми. - И, сунув руку под плащ, человек протянул Москиту набитый деньгами кошелек.
- Благодарствуйте.
- Не опаздывай.
Человек в плаще исчез, а Лукас, вернувшись в таверну, снова уселся за стол.
- Итак, я уже сказал, мы должны напасть на королевских солдат, которые будут конвоировать пленника.
- И освободить пленника?
- Нет, задача не так опасна: мы нападаем на солдат, обращаем их в бегство, а пленника отправляем к праотцам.
И Москит резко провел воображаемым ножом по своему горлу.
- А потом?
- Потом по домам. Ну, как скажете, трудно?
- А сколько будет солдат?
- Самое большее шесть. К тому же мы нападем на них врасплох.
- Я согласен.
- И я.
- И я.
В этот момент пробило восемь часов, все четверо встали и, перекрестившись, набожно забормотали молитву о душах в чистилище, число которых собирались сегодня пополнить.
- Когда начинать? - спросил один из них, закончив молитву.
- Этой же ночью, так что наутро мы уже будем свободны и богаты, - ответил Москит.
- А сколько дают?
- Мне вручено по двести песо для каждого из вас.
- Отправимся пешком?
- Нет, хозяин дает лошадей. Вам надо только взять с собой оружие.
- Идет. А что за лошади?
- Подходящие, я их уже смотрел, а я, как вам известно, в этом толк знаю. В придачу к двумстам песо получите еще и лошадей.
- Здорово!
- А теперь отправляйтесь за оружием. Я жду вас здесь. Выйдем ровно в девять.
- Пошли.
Все трое покинули таверну и разошлись в разные стороны. Москит снова сел за стол и крикнул:
- Паулита, Паулита!
В таверне было пусто, но после зова Лукаса где-то в глубине открылась дверь и на пороге появилась хорошенькая, смуглая, стройная и бойкая девушка, лет двадцати, в широкой ярко-красной юбке. На ней не было ни лифа, ни корсажа, а только ослепительно белая свободная сорочка; вокруг крепкой и нежной шеи обвилась нитка крупных кораллов, а из-под короткой юбки выглядывали маленькие ножки без чулок, обутые в ладно пригнанные шелковые башмачки.
- Ты звал меня? - наигранно ласково спросила девушка, подойдя к Москиту.
- Поди сюда, моя прелесть. Я один, и мне нужно дождаться здесь приятелей. Садись рядышком, поболтаем пока.
Девушка уселась подле Лукаса и сняла нагар со свечи.
- А что это за дело ты затеваешь на ночь глядя?
- Дело очень важное, но тебе о нем знать незачем, мое сокровище. - И он нежно взял ее за подбородок.
Паулита отвернулась с недовольной гримаской.
- Что это, ты сердишься на меня, красотка?
- Да, - кокетливо ответила Паулита.
- За что же, скажи, моя радость?
- За то, что ты мне не доверяешь.
- Я ведь знаю, ты смелая женщина, тебе можно доверить тайну скорее, чем мужчине.
- И все-таки не хочешь рассказать, что ты будешь делать ночью.
- Я тебе все расскажу потом.
- Потом я и без тебя узнаю. Вот почему я больше люблю Вьюна, он от меня ничего не скрывает.
- Послушай, Паулита, я расскажу тебе все, что хочешь, но не смей говорить при мне об этом выродке.
- Пусть выродок, но он меня любит больше, чем ты, и я тоже люблю его.
- Ладно, ладно, я знаю, что ты все это говоришь, чтобы подразнить меня. Но лучше оставь его в покое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Весь день дон Энрике не мог поднять головы, не мог открыть глаз. Он испытывал мучительную боль в затылке, неутолимую жажду, какое-то странное изнеможение. Мысли его путались, он видел себя то на балу, то на празднике святого Ипполита, то у решетки доньи Аны; люди, с которыми он сталкивался в последние дни, кружили перед ним вереницей, и на всех лицах он читал презрение.
Дон Энрике жил в том же доме, что и его отец, старый граф де Торре-Леаль. Но молодому человеку были отведены особые покои с отдельным выходом на улицу, чтобы он мог в любое время дня и ночи выезжать верхом или в карете, не нарушая покоя остальной семьи. Наступил вечер, дон Энрике продолжал бредить. Однако он решительно запретил беспокоить отца сообщением о своей болезни, надеясь, что утром ему станет полегче.
Пробило два часа ночи, когда в вице-королевском дворце распахнулись тяжелые ворота и со двора выехала дорожная карета, запряженная шестью мулами, в сопровождении нескольких всадников. Среди них, при свете факелов, пылавших в руках у слуг, можно было узнать офицера алебардистов. Карета выехала на площадь и свернула в улицу Икстапалапа.
Офицер поскакал вперед и остановился перед домом графа де Торре-Леаль. Очевидно, он был хорошо осведомлен, так как направился не к главным воротам, а постучался у входа в покои дона Энрике. Кучер остановил карету, четверо всадников спешились и встали рядом с офицером, который тоже сошел с коня. Слуги не спали, встревоженные болезнью своего сеньора, и отозвались на стук, не заставляя себя ждать.
- Кто здесь? - спросил один из них.
- Офицер его величества с приказом от его светлости сеньора вице-короля к дону Энрике Руису де Мендилуэта. Откройте.
Привратник, напуганный таким вступлением, открыл без промедления. Офицер в сопровождении своих людей вошел в дом.
- Зажги огонь и проводи меня, - сказал он слуге, - где твой сеньор?
- Болен, лежит в постели.
- Отведи меня к нему и доложи.
Офицер распоряжался так властно, что слуга не посмел возражать и, взяв в руки светильник, повел его к спальне дона Энрике.
- Обождите, ваша милость, я сейчас доложу, - сказал он.
- Поторапливайся.
Дон Энрике дремал.
- Сеньор, - окликнул его слуга.
- Что тебе? - спросил юноша, с трудом открыв глаза.
- Какой-то офицер хочет видеть вашу милость от имени сеньора вице-короля.
- Скажи ему, что я болен.
- Я говорил, он стоит на своем.
Дон Энрике с досадой пожал плечами и сказал:
- Пусть войдет.
Слуга вышел и вскоре вернулся вместе с офицером, который с любопытством оглядел спальню, озаренную слабым, мерцающим светом ночника.
- Вы дон Энрике Руис де Мендилуэта?
- Да.
- По приказу его светлости сеньора вице-короля следуйте за мной.
- Это невозможно, я болен.
- Таково повеление его светлости. Мне дан приказ, и я должен выполнять его неукоснительно.
- Но его светлости не было известно, что я болен.
- Все предусмотрено. Таково повеление его светлости.
- Но это бесчеловечно, я не пойду.
- Вы ставите меня в чрезвычайно трудное положение. Такова воля вице-короля, и мне дан приказ выполнять ее либо с вашего согласия, либо силой.
- В таком случае применяйте силу! - воскликнул взбешенный дон Энрике.
- Будьте благоразумны. Со мной люди, и я не думаю, что вы захотите опозорить дом вашего старого отца, подняв оружие против короля и правосудия.
Слуги в страхе молчали. Дон Энрике вскочил и схватился было за шпагу, но сдержал себя и после размышления сказал, покорившись судьбе:
- Хорошо, я последую за вами. Разрешите мне одеться.
- Это в вашей воле.
- Известить мне сеньора графа? - спросил слуга.
- Нет, - ответил дон Энрике, - я не хочу тревожить его.
- Тем более, - добавил офицер, - что мне не дано приказа разрешить это.
Дон Энрике умолк и поспешно оделся.
- Я к вашим услугам.
- Тогда следуйте за мной.
При свете свечей они спустились по лестнице и вышли из дома. Один из ожидавших на улице людей открыл дверцу кареты.
- Садитесь, - сказал офицер.
- Куда вы меня везете? - спросил дон Энрике.
- Не приказано говорить.
- Но…
- Таково повеление его светлости.
Дон Энрике вошел в карету и сел, офицер поместился рядом. Дверца захлопнулась, и мулы пустились бегом.
Слуги в дверях дома рыдали, глядя вслед уехавшему хозяину.
Дон Энрике откинулся в угол кареты. У него снова начался бред.
Офицер в глубоком молчании прислушивался к бреду больного. Так миновали они улицу Икстапалапа и выехали из города.
XIII. МОСКИТ
В ту же ночь, когда происходили описанные нами события, около одиннадцати часов, в жалкой харчевне, расположенной в одном из переулков, выходивших на Студенческую, или Университетскую, площадь, собрались за веселым ужином четыре человека. Они сидели вокруг старого колченогого стола, на котором горела оплывшая свеча желтого воска в разбитом глиняном подсвечнике. Перед каждым из сотрапезников стояла большая миска с заправленными перцем лепешками, и все они по очереди прикладывались к объемистому кувшину с пульке, который непрерывно переходил из рук в руки. Все были одеты в какую-то рвань, но у троих этих обноски были из темной бумажной ткани, а у четвертого, очевидно их вожака, - из бархата. Правда, теперь вряд ли удалось бы определить первоначальный цвет этого наряда, и был он настолько истрепан, что наверняка побывал уже у троих или четверых хозяев, прежде чем попал к нынешнему владельцу. Щеголял в бархатном костюме сухопарый, низкорослый парень с иссиня-черной бородкой и такими живыми блестящими глазами, что на них нельзя было не обратить внимания.
Собеседники с каждым глотком становились веселее, и разговор постепенно оживлялся.
- Так, значит, сейчас у вас нет ни денег, ни надежды раздобыть их? - спросил парень в бархатном костюме.
- Вот именно, Лукас, - ответил другой, поднося кувшин ко рту.
- Так с вами всегда и будет! - воскликнул тот, кого назвали Лукасом.
- Почему?
- Потому, что вы лентяи и трусы.
- Вот подвернулось бы нам настоящее дело…
- Э, была бы охота, а дел хватает.
- Не вижу.
- А я говорю, хватает.
- Где же они?
- У меня их немало, и я никогда не сижу без денег.
- Не всем же так везет, как счастливчику Москиту.
- Потому что я работаю, изворачиваюсь…
- Тогда помоги нам.
- Это вы мне должны помочь. Мне нужны товарищи для одного дела…
- Мы готовы.
- Беретесь?
- Да, да.
- Тогда слушайте. Садитесь поближе.
Собеседники сдвинули головы, чтобы лучше слышать, и Москит продолжал:
- Есть в городе один кабальеро, который сулит мне хороший заработок. Дело опасное, но, по-моему, верное, да еще если возьмутся за него такие молодцы, как вы.
- Дальше, дальше. - И головы сдвинулись еще теснее.
- Речь идет о том, чтобы напасть на отряд королевских солдат.
- Гм… - крякнул один.
- Это дело серьезное… - сказал другой.
- И пахнет по меньшей мере гарротой, - добавил третий.
- Не спорю, - ответил Москит, - тут можно свернуть шею. Но если вы боитесь, ничего не потеряно. Останемся по-прежнему друзьями, а я сговорюсь с другими.
- Нет, нет, кто тут боится? Я таких не знаю.
- Уж во всяком случае, не я.
- И не я.
- Так, значит, я могу рассчитывать на вас?
- Да, - ответили все трое.
- Дело вот в чем…
Москит собрался продолжать, но тут парнишка, прислуживающий в таверне, прервал его:
- Какой-то сеньор спрашивает вашу милость.
- Где он?
- Ждет на улице. Он говорит, что вы его знаете.
- Скажи, я сейчас выйду. - И, обратившись к товарищам, Лукас добавил:
- Я ненадолго, скоро вернусь.
Он надел шляпу и вышел.
- Что это за дело нашел Москит? - спросил один из оставшихся.
- Должно быть - нелегкое, раз он за него не взялся один.
- Какое бы оно ни было, а я пойду с Москитом. Он ловкий малый.
- Я тоже, а там будь что будет.
И все трое принялись попивать пульке, поджидая Лукаса.
Выйдя на улицу, Москит увидел пришедшего к нему человека. В широком черном плаще, закрывавшем лицо до самых глаз, в низко надвинутой широкополой шляпе, он был похож на привидение.
- Лукас, - позвал человек.
- Это вы, дон Хусто? - отозвался Москит.
- Тихо, не произноси моего имени. Готовы ли твои товарищи?
- Через полчаса будут готовы.
- Надежные?
- Иначе я бы не взял их.
- Отлично. Через час я жду тебя на мосту Аудиенсии. Смотри не опаздывай и приводи всех.
- Слушаю, сеньор.
- Возьми. - И, сунув руку под плащ, человек протянул Москиту набитый деньгами кошелек.
- Благодарствуйте.
- Не опаздывай.
Человек в плаще исчез, а Лукас, вернувшись в таверну, снова уселся за стол.
- Итак, я уже сказал, мы должны напасть на королевских солдат, которые будут конвоировать пленника.
- И освободить пленника?
- Нет, задача не так опасна: мы нападаем на солдат, обращаем их в бегство, а пленника отправляем к праотцам.
И Москит резко провел воображаемым ножом по своему горлу.
- А потом?
- Потом по домам. Ну, как скажете, трудно?
- А сколько будет солдат?
- Самое большее шесть. К тому же мы нападем на них врасплох.
- Я согласен.
- И я.
- И я.
В этот момент пробило восемь часов, все четверо встали и, перекрестившись, набожно забормотали молитву о душах в чистилище, число которых собирались сегодня пополнить.
- Когда начинать? - спросил один из них, закончив молитву.
- Этой же ночью, так что наутро мы уже будем свободны и богаты, - ответил Москит.
- А сколько дают?
- Мне вручено по двести песо для каждого из вас.
- Отправимся пешком?
- Нет, хозяин дает лошадей. Вам надо только взять с собой оружие.
- Идет. А что за лошади?
- Подходящие, я их уже смотрел, а я, как вам известно, в этом толк знаю. В придачу к двумстам песо получите еще и лошадей.
- Здорово!
- А теперь отправляйтесь за оружием. Я жду вас здесь. Выйдем ровно в девять.
- Пошли.
Все трое покинули таверну и разошлись в разные стороны. Москит снова сел за стол и крикнул:
- Паулита, Паулита!
В таверне было пусто, но после зова Лукаса где-то в глубине открылась дверь и на пороге появилась хорошенькая, смуглая, стройная и бойкая девушка, лет двадцати, в широкой ярко-красной юбке. На ней не было ни лифа, ни корсажа, а только ослепительно белая свободная сорочка; вокруг крепкой и нежной шеи обвилась нитка крупных кораллов, а из-под короткой юбки выглядывали маленькие ножки без чулок, обутые в ладно пригнанные шелковые башмачки.
- Ты звал меня? - наигранно ласково спросила девушка, подойдя к Москиту.
- Поди сюда, моя прелесть. Я один, и мне нужно дождаться здесь приятелей. Садись рядышком, поболтаем пока.
Девушка уселась подле Лукаса и сняла нагар со свечи.
- А что это за дело ты затеваешь на ночь глядя?
- Дело очень важное, но тебе о нем знать незачем, мое сокровище. - И он нежно взял ее за подбородок.
Паулита отвернулась с недовольной гримаской.
- Что это, ты сердишься на меня, красотка?
- Да, - кокетливо ответила Паулита.
- За что же, скажи, моя радость?
- За то, что ты мне не доверяешь.
- Я ведь знаю, ты смелая женщина, тебе можно доверить тайну скорее, чем мужчине.
- И все-таки не хочешь рассказать, что ты будешь делать ночью.
- Я тебе все расскажу потом.
- Потом я и без тебя узнаю. Вот почему я больше люблю Вьюна, он от меня ничего не скрывает.
- Послушай, Паулита, я расскажу тебе все, что хочешь, но не смей говорить при мне об этом выродке.
- Пусть выродок, но он меня любит больше, чем ты, и я тоже люблю его.
- Ладно, ладно, я знаю, что ты все это говоришь, чтобы подразнить меня. Но лучше оставь его в покое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60