– Мне только что пришло в голову, – рассудительно произнес он, – что если мы заедем через задние ворота, то не только избежим разговора с этим маньяком, но и сможем заскочить к вам в автобус и вы переоденетесь.
– У меня там уже ничего чистого не осталось. Он с сомнением смерил меня взглядом.
– Мои не очень-то подойдут, будут маловаты.
– Ничего. Все о'кей.
У меня был выбор между поношенными джинсами и брюками. Я остановился на джинсах и рубашке в крупную клетку, какие любят лесорубы, а запачканные кровью вещи, которые надевал утром, кинул в ящик для грязного белья, набитый вымокшей одеждой малышни.
Мальчики уже перестали поливать водой автобус и друг друга. Автобус, несомненно, стал чище. Мальчики должны были быть сухими, – только вот куда они все запропастились? Я снова кое-как спустился из автобуса на асфальт и увидел, что Роджер, как всегда сдержанный и не показывающий своих чувств, с интересом обходит мое чудище, оглядывая его со всех сторон.
– В свое время это был автобус для перевозки туристов на дальние расстояния, – пояснил я, хотя он ничего не спрашивал. – Я купил его, когда компания заменяла свои видавшие виды развалюхи на современные стеклянные чудо-машины.
– Как… То есть я не понимаю, как вы обходитесь с отхожим местом?
Армейское выражение вызвало у меня улыбку.
– Под автобусом имелось огромное пустое пространство для чемоданов. Часть его я занял баками для воды и отходов. У местных администраций всегда имеются цистерны для откачки выгребных ям. А есть еще стоянки для мелких судов, судовые мастерские, где без труда сделают то, что тебе нужно, если знаешь, как попросить.
– Потрясающе.
Он похлопал по кофейной поверхности, как ни странно, хорошо отмытой и приятно поблескивающей свежей краской, – я понимал, что он таким образом дает себе небольшую передышку, прежде чем снова погрузиться в неприятную действительность.
Он вздохнул:
– Ну что ж, по-моему, это шедевр.
Мы снова забрались в джип и возвратились к трибунам, где, налегая на костыли, я в первый раз обозрел масштабы разрушений, нанесенных ипподрому накануне.
Первая мысль: невероятно, чтобы мы с Тоби выбрались живыми из этого месива.
Здание было выпотрошено по центру, его потроха вывалились наружу, образовав гигантский каскад. Выступавшие вперед весовая, раздевалки и контора Оливера Уэллса были раздавлены в лепешку под тяжестью навалившихся перекрытий верхних этажей. Оставшиеся торчать как ни в чем не бывало стальные и железобетонные платформы для стоящих зрителей говорили о том, что взрыв был направлен специально в одну сторону, туда, где находился более податливый кирпич, дерево и штукатурка, в сторону кафетериев, баров и лестницы.
Я медленно проговорил:
– Господи Иисусе.
Мы помолчали, потом Роджер спросил:
– О чем вы думаете?
– Главным образом, – сказал я, – о том, как это вы собираетесь проводить здесь скачки послезавтра?
В отчаянии он закатил глаза.
– Это же конец Пасхи. Сегодня больше свадеб, чем в любой другой день года. В понедельник повсюду выставки лошадей, выставки собак, все, что хотите. Вчера я провел весь день, пытаясь раздобыть большие палатки, шатры. Хоть что-нибудь. Но все фирмы уже сдали в аренду всю, до последнего клочка, парусину, какая только у них имелась. Мы закрываем всю эту часть трибун, это бесспорно, и нам придется переместить всех и все туда, где сейчас букмекерские. Пока что мне удалось раздобыть только пару армейских палаток для раздевалок, и, похоже, взвешивание придется производить на открытом воздухе, как когда-то делали на скачках с препятствиями. А вот насчет перекусить и выпить… – Он беспомощно развел руками. – Мы сказали рестораторам, чтобы рассчитывали на свои силы, и они говорят, что как-нибудь обойдутся. Спаси нас Боже, если пойдет дождь, будем работать под зонтиками.
– А где вы планировали разбить палатки? – спросил я.
– На стоянке машин для членов клуба, – уныло проговорил он. – Праздничные пасхальные скачки по понедельникам – для нас гвоздь сезона, да и не только сезона, они дают самую большую прибыль по сравнению со всеми другими скачками года. Мы просто не можем позволить себе отменить их. Марджори Биншем и Конрад и слышать не хотят об этом. Мы сообщили всем тренерам, чтобы они присылали своих лошадей. Конюшни в полном порядке. И мы все еще удовлетворяем требованиям правил по всему остальному. У нас отличные стойла для седлания. Прекрасный парадный круг. Оливер может занять мой кабинет.
Он повернулся спиной к печальным останкам трибун, и мы медленно двинулись туда, где находился его телефон. Он сказал, что нужно кое-что уточнить с электриками.
В его конторе было полно Стрэттонов. Конрад восседал в роджеровском кресле за столом. Он разговаривал по телефону Роджера, взяв на себя командование.
Конрад говорил:
– Да, я знаю, вы сказали моему управляющему, что все ваши палатки розданы, но с вами говорит сам лорд Стрэттон, говорю вам, разберите где-нибудь приличный шатер, тент и завтра установите его здесь. Где вы его возьмете, меня не интересует, достаньте, и никаких разговоров.
Я дернул Роджера за руку, чтобы не дать вступить в пререкания, и поманил его за собой из комнаты. За дверями конторы, где все Стрэттоны демонстративно сделали вид, будто я пустое место, я предложил Роджеру подъехать к моему автобусу.
– У меня там есть телефон, – объяснил я ему. – Никто не будет мешать.
– Вы слышали, что говорил Конрад?
– Да, слышал. Ну и что, удастся ему?
– Если у него получится, мне конец. Поехали к автобусу.
Роджер так и сделал, и, чтоб сэкономить время, я сказал ему, где найти переносной телефон, и попросил принести его в машину, прихватив также и записную книжку с телефонами, которая лежит рядом. Когда он спустился из автобуса со всеми этими вещами, я поискал нужный номер и позвонил.
– Генри? Ли Моррис. Как дела?
– Чрезвычайное происшествие? Катастрофа? Провалилась крыша?
– А как ты догадался?
– Так вот, Ли, мой обычный большой купол в работе, он сейчас над школой верховой езды на пони. Маленькие девочки в защитных касках. Это на целый год.
– А как насчет того гиганта, который так долго переставлять?
В трубке послышался сдержанный вздох. Мой давний приятель, занимавшийся крупными заготовками вторичного сырья, но все равно старьевщик, как я его звал, приобрел по случаю у обанкротившегося бродячего цирка два больших купола-шара и время от времени сдавал их мне в аренду, когда возникала потребность полностью защитить от непогоды какую-нибудь особенно ветхую развалину.
Я рассказал ему, что нам требуется и зачем, а потом объяснил Роджеру, с кем он сейчас будет говорить, после чего вольготно оперся на свои костыли, слушая, как они рассуждали о площадях пола, расходах, условиях перевозки. Когда они, как мне показалось, пришли к соглашению, я сказал Роджеру:
– Скажите ему, пусть захватит все свои флаги. Заинтригованный Роджер передал мои слова и, услышав ответ, весело рассмеялся.
– Хорошо, – сказал он. – Я перезвоню в подтверждение.
Забрав с собой телефон и записную книжку, мы сели в джип и вернулись в контору. Там все еще сидел Конрад, надрываясь по телефону, но, судя по унылому выражению на лицах стрэттоновского стада, результат его титанических усилий равнялся нулю.
– Порядок, работа за тобой, – пробормотал я Роджеру. – Скажи, что ты нашел тент.
Сказать, что он сделал то, что сделал другой человек, было против натуры Роджера, но он понял, что сейчас нужно поступить именно так. Стрэттоны могли со свойственным им злобным упрямством с ходу отвергнуть любое исходящее от меня предложение, несмотря даже на несомненный выигрыш.
Роджер подошел к столу, когда сидевший за ним Конрад изо всей силы брякнул трубку на рычаг.
– Я… э… отыскал тент, – уверенно проговорил он.
– Давно пора! – рявкнул Конрад.
– Где? – раздраженно спросил Кит.
– У одного человека в Хертфордшире. Он может доставить его сюда завтра утром, а заодно прислать и бригаду установить его.
Конрад явно в душе обрадовался, но показывать этого не хотел.
– Единственный минус, – продолжал Роджер, – это то, что он не сдает этот тент в краткосрочную аренду. Нам нужно держать его у себя как минимум три месяца. Однако, – поспешно добавил он, чувствуя, что ему могут не дать договорить, – нас это условие более чем устраивает, потому что трибуны вышли из строя на гораздо больший срок. К тому же у этого тента твердый пол и раздвижные перегородки, делящие пространство на секции, больше того, как представляется, он много основательнее и крепче обычного шатра.
– Слишком дорого, – возразил Кит.
– Даже дешевле, – сказал Роджер, – чем разбивать отдельные палатки для каждого дня скачек.
Марджори уперлась взглядом в меня, как будто там не было ни Роджера, ни родственников.
– Есть соображения? – спросила она.
– Нечего с ним разговаривать, – прорычал Кит.
Улыбка чуть заметно тронула губы Марджори, когда она услышала мои слова:
– Все четыре директора присутствуют здесь. Проведите заседание Совета и примите решение.
Дарт в открытую ухмыльнулся.
– Расскажите подробнее, – приказала Марджори Роджеру, и он, справляясь по своим записям, сообщил о площади тента и цене, присовокупив, что страховка за невозможность использовать трибуны с лихвой покроет затраты.
– Кто взял эту страховку и с кем? – поинтересовалась Марджори.
– Лорд Стрэттон и я, через страхового брокера.
– Очень хорошо, – твердо констатировала Марджори. – Предлагаю поручить полковнику заключить контракт об аренде тента на предложенных условиях. Айвэн поддержит мое предложение.
Загипнотизированный Айвэн произнес покорно и безропотно:
– А? Ну конечно.
– Конрад? – бросила Конраду перчатку Марджори.
– Ну… наверное, так будет правильно.
– Я против, – прошипел Кит.
– Заносим в протокол, – сказала Марджори. – Кит против. Полковник, звоните, пусть привозят тент.
Роджер покопался в моей записной книжке и позвонил Генри.
– Прекрасно сработано, полковник! – тепло похвалила Роджера Марджори, когда все было договорено. – Здешнее заведение не смогло бы просуществовать без вас.
У Конрада был побитый вид, Айвэн был просто сбит с толку, Кит выглядел убийственно.
Джек, Ханна и Дарт, игроки поменьше калибром, никак не выразили своих мыслей.
Затянувшемуся неловкому молчанию положили конец две подъехавшие машины, в одной сидели, как выяснилось, два старших полицейских чина с экспертом-взрывником, во второй – представитель местных властей с пышными усами.
Стрэттоны стадом перешли на открытый воздух.
Роджер провел ладонью по лицу и сказал, что служба в Северной Ирландии была куда легче.
– Думаете, у нас была ирландская бомба? – сказал я.
Эта мысль его явно поразила, но он все-таки покачал головой.
– Ирландцы хвастаются такими подвигами. А здесь до сих пор никто не каркнул. И не забудьте, взрыв не был направлен против людей. Ирландские террористы стремятся покалечить людей.
– Так кто же?
– То-то и оно, в этом весь вопрос. Не знаю. И, главное, это совсем не обязательно конец.
– А как насчет охраны?
– Я настропалил своих сторожей. Они посменно патрулируют теперь по всему ипподрому. – Он похлопал по радиотелефону у себя на поясе. – Они все время поддерживают связь с моим бригадиром. Если что-то кажется подозрительным, он немедленно связывается со мной.
Вновь прибывшие полицейские вошли в кабинет Роджера и представились старшим инспектором-следователем и сержантом-следователем. Сопровождавший их молодой человек с озабоченным лицом был несколько туманно и совершенно анонимно представлен как эксперт-взрывник, специалист по обезвреживанию бомб. Большую часть вопросов задал он.
Я отвечал ему очень просто, описал, где находился деткорд и как он выглядел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47