Рейчел, которую я знал, которую когда-то любил.
Крестный закончил свой рассказ. Пауза, все молчат. Наперечет зная каждое движение Рейчел, я следил за ее глазами. Она взглянула на миссис Паско, потом на меня.
– Не пойти ли нам в сад? – предложила она.
Мы встали из-за стола. Викарий вынул часы и, вздохнув, заметил:
– Как ни жаль, но я должен откланяться.
– Я тоже, – сказал крестный. – У меня заболел брат в Лакзилиане, и я обещал навестить его. Луиза может остаться.
Но оказалось, что было позднее, чем они предполагали, и после некоторой суматохи Ник Кендалл и Паско наконец отбыли. Осталась только Луиза.
– Раз мы теперь втроем, – сказала Рейчел, – отбросим условности.
Пойдемте в будуар.
И, улыбаясь Луизе, она повела нас наверх.
– Луиза выпьет tisana, – через плечо проговорила она. – Я открою ей свой рецепт. Если ее отец будет страдать бессонницей, чего я ему не желаю, то это лучшее средство.
Мы вошли в будуар и сели: я – у окна, Луиза – на скамеечку. Рейчел занялась своими приготовлениями.
– По английскому рецепту, – сказала она, – если таковой вообще существует, в чем я сомневаюсь, надо брать обрушенный ячмень. Я привезла из Флоренции сушеные травы. Если вам понравится, я вам немного оставлю, когда буду уезжать.
Луиза встала и подошла к ней.
– Я слышала от Мэри Паско, что вы знаете название каждой травы, – сказала она, – и лечили арендаторов имения от разных болезней. В старину о таких вещах знали гораздо больше, чем теперь. Правда, кое-кто из стариков еще умеет заговаривать бородавки и сыпь.
– Я умею заговаривать не только бородавки. Загляните к арендаторам и спросите у них. Наука о травах – очень древняя наука. Я научилась ей от своей матери. Благодарю вас, Джон. – Молодой Джон принес чайник с кипятком.
– Во Флоренции, – продолжала Рейчел, – я обычно варила tisana у себя в комнате и давала ей отстояться. Так лучше. Затем мы выходили из дома и садились во дворике; я включала фонтан, и, пока мы потягивали tisana, вода капала в бассейн. Эмброз мог часами сидеть там и смотреть на воду.
Она налила принесенную молодым Джоном воду в заварной чайник.
– Когда я в следующий раз приеду в Корнуолл, то привезу из Флоренции небольшую статую, как та, что стоит над моим бассейном. Ее, конечно, придется поискать, но в конце концов я добьюсь своего. Мы сможем поставить ее в центре нового заливного сада и построить там фонтан. Как вы думаете?
Улыбаясь и помешивая tisana ложечкой, которую держала в левой руке, она повернулась ко мне.
– Если вам так хочется, – ответил я.
– Филипп смотрит на это без энтузиазма, – сказала она, обращаясь к Луизе. – Он либо соглашается с каждым моим словом, либо ему все равно.
Порой мне кажется, что мои труды пошли прахом… дорожка с террасами, кусты, деревья… Его бы вполне устроила некошеная трава и заросшая тропинка. Прошу вас.
Она подала чашку Луизе, которая снова села на скамеечку. Затем подошла к подоконнику и подала мне мою чашку. Я покачал головой.
– Вы не хотите tisana, Филипп? – спросила она. – Но вам это полезно, она благотворно влияет на сон. Раньше вы никогда не отказывались. Это специальная заварка. Я приготовила ее двойной крепости.
– Выпейте за меня, – ответил я.
Она пожала плечами:
– Себе я уже налила. Я люблю, чтобы она подольше настаивалась. Вашу придется вылить. Жаль.
Она наклонилась надо мной и вылила tisana в окно. Выпрямляясь, она положила руку мне на плечо, и на меня повеяло знакомым ароматом. Не духами, но эфирной сущностью ее существа, ее кожи.
– Вам нездоровится? – шепотом, чтобы не услышала Луиза, спросила она.
Если бы было возможно, я с радостью согласился бы вычеркнуть из памяти все, что узнал, что пережил, только бы она осталась со мной, держа руку на моем плече. Ни разорванного письма, ни таинственного пакетика, запертого в ящике бюро, ни зла, ни двуличности… Ее рука соскользнула с моего плеча на подбородок и чуть задержалась на нем в мимолетной ласке, которая осталась незамеченной: Рейчел стояла между мной и Луизой.
– Мой упрямец, – сказала она.
Я взглянул поверх ее головы и увидел портрет Эмброза, висевший над камином. Его по-юношески светлые, чистые глаза в упор смотрели на меня. Я не ответил, и, отойдя от меня, она поставила пустую чашку на поднос.
– Ну как? – спросила она Луизу.
– Боюсь, мне понадобится некоторое время, чтобы она мне понравилась, – извиняющимся тоном ответила Луиза.
– Возможно, – сказала Рейчел, – кисловатый запах не всем по вкусу.
Но ничего. Это прекрасное успокоительное средство для неспокойных душ.
Сегодня ночью мы все будем хорошо спать.
Она улыбнулась и медленно отпила из своей чашки. Мы еще немного поговорили, может быть полчаса или час – точнее, разговаривали она и Луиза, – после чего Рейчел встала и, поставив чашку на поднос, сказала:
– Ну а теперь, когда стало прохладнее, кто пойдет со мной прогуляться по саду?
Я посмотрел на Луизу, и та, заметив мой взгляд, промолчала.
– Я обещал Луизе показать старый план Пелина, на который случайно наткнулся третьего дня. На плане четко отмечены все границы, и по нему видно, что старая крепость стоит на землях имения.
– Хорошо, – сказала Рейчел, – проводите Луизу в гостиную и сидите там сколько угодно. Я прогуляюсь одна.
Напевая вполголоса, она прошла в голубую спальню.
– Останься здесь, – тихо сказал я Луизе.
Я спустился вниз и пошел в контору – старый план действительно существовал и лежал где-то среди моих бумаг. Я отыскал его и через двор вернулся обратно. Когда я подошел к боковой двери, которая находилась недалеко от гостиной и вела в сад, Рейчел отправлялась на прогулку. Она была без шляпы и держала в руке раскрытый зонтик.
– Я ненадолго, – сказала она. – Поднимусь к террасе – я хочу посмотреть, хорошо ли будет выглядеть в нижнем саду небольшая скульптура.
– Будьте осторожны, – сказал я ей.
– Осторожна? – спросила она.
Она стояла рядом со мной, приложив ручку зонтика к плечу. На ней было надето темное платье из тонкого муслина с кружевным воротником по самому горлу. Она выглядела почти так же, как в день, когда я впервые увидел ее. Но теперь было лето. В воздухе пахло скошенной травой. Мимо весело пролетела бабочка. В высоких деревьях за лужайкой ворковали голуби.
– Будьте осторожны, – медленно проговорил я, – гуляя под солнцем.
Она засмеялась и отошла от меня. Я смотрел, как она пересекает лужайку и поднимается по ступеням по направлению к террасе.
Я вернулся в дом, быстро взлетел по лестнице и пошел в будуар. Луиза ждала меня там.
– Мне нужна твоя помощь, – коротко сказал я. – У меня слишком мало времени.
Луиза встала и вопросительно посмотрела на меня:
– В чем дело?
– Ты помнишь наш разговор в церкви несколько недель назад? – спросил я.
Она кивнула.
– Так вот, ты была права, а я не прав. Но теперь это не важно. У меня есть гораздо более серьезные подозрения, но я должен их проверить, должен получить последнее доказательство. Я думаю, она пыталась отравить меня и то же самое сделала с Эмброзом.
Луиза ничего не сказала. Ее глаза расширились от ужаса.
– Не имеет значения, как я это обнаружил, – продолжал я, – но ключ может находиться в письме Райнальди. Я собираюсь обыскать ее бюро и обязательно найти его. Ты учила французский и, наверное, немного разбираешься в итальянском. Вдвоем мы сумеем кое-что понять.
Тем временем я уже осматривал бюро – более тщательно, чем ночью при свете свечи.
– Почему ты не предупредил моего отца? – спросила Луиза. – Если она виновна, он предъявил бы ей более аргументированные обвинения, чем ты.
– Мне необходимо доказательство, – ответил я.
Бумаги, конверты, аккуратно сложенные в стопки. Расписки, счета, которые наверняка встревожили бы крестного, доведись ему их увидеть, но не меня, охваченного лихорадкой поиска. На меня они не произвели никакого впечатления. Я решил снова осмотреть ящичек, в котором лежал конверт с семенами. На сей раз он не был заперт. Я потянул за ручку – пусто. Конверт исчез. Моя tisana могла бы послужить дополнительным доказательством, но она была вылита. Я продолжал открывать ящики. Луиза, нахмурив брови от беспокойства, стояла рядом со мной.
– Тебе следовало подождать, – сказала она, – подождать отца, он бы принял меры, предусмотренные законом. То, чем ты занимаешься, напоминает обыкновенное воровство.
– Когда речь идет о жизни и смерти, – сказал я, – не до мер, предусмотренных законом. Взгляни, что это?
Я протянул ей длинный лист бумаги, исписанный какими-то названиями.
Некоторые из них были на английском, некоторые – на итальянском и латинском.
– Я не уверена, – ответила Луиза, – но думаю, что это список растений и трав. Почерк неразборчив.
Пока я обшаривал ящики, она задумчиво рассматривала бумагу.
– Да, – сказала она, – должно быть, это ее травы и снадобья. Но второй лист на английском; похоже на заметки по разведению растений; здесь названы десятки пород.
– Найди ракитник, – сказал я.
Она вдруг все поняла, наши взгляды встретились. Через мгновение она вновь опустила глаза на бумагу, которую держала в руках.
– Да, есть. Но это ничего не даст тебе.
Я выхватил лист из ее рук и прочел место, на которое она показала пальцем.
.
Внизу указывался источниковедении: «Новый ботанический сад». Отпечатано для Джона Стокдейла и Компании Т. Бауслеем; Болт-Корт, Флит-стрит, 1812.
– Здесь нет ни слова про яд, – сказала Луиза.
Я продолжал обыскивать бюро. Я нашел письмо из банка и, узнав почерк мистера Куча, небрежно развернул его.
«Милостивая государыня, мы чрезвычайно признательны за то, что Вы вернули коллекцию драгоценностей семейства Эшли, каковая, согласно Вашим указаниям и поскольку Вы вскоре покидаете Англию, будет храниться у нас до тех пор, пока Ваш наследник, мистер Филипп Эшли, не вступит во владение ею.
Искренне Ваш Герберт Куч».
Я вложил письмо в конверт, чувствуя, что внезапная боль сжимает мне сердце. Как ни велико влияние Райнальди, но этот последний поступок – ее чувства, ее порыв.
Кроме письма от мистера Куча, в бюро не было ничего существенного. Я внимательно обыскал каждый ящик, обшарил все отделения для писем. Либо она уничтожила письмо, либо носила его при себе. Озадаченный и расстроенный, я снова повернулся к Луизе.
– Его здесь нет, – сказал я.
– Ты смотрел в бюваре? – с некоторым сомнением спросила она.
Я, как дурак, положил бювар на стул, полагая, что тайное письмо не может быть спрятано на самом видном месте. Я взял бювар в руки, раскрыл, и из листов чистой бумаги выпал конверт из Плимута. Письмо все еще лежало внутри. Я вынул его и передал Луизе.
– Вот оно, – сказал я, – посмотри, можешь ли ты расшифровать его.
Она взглянула на бумагу и вернула ее мне.
– Оно не на итальянском, – сказала она. – Читай сам.
Я прочел письмо. В нем было всего несколько строчек. Как я и ожидал, Райнальди обошелся без формальностей, но не так, как мне это представлялось.
Он писал в одиннадцать вечера, письмо было без начала.
«Поскольку Вы теперь более англичанка, чем итальянка, то я пишу Вам на языке, который Вы приняли в качестве родного. Сейчас чуть больше одиннадцати, а мы поднимем якорь в полночь. Во Флоренции я сделаю все, о чем Вы просили, а возможно, и больше, хотя и не уверен, что Вы этого заслуживаете. Во всяком случае, когда Вы наконец решитесь оторваться от любезных Вашему сердцу мест; вилла и слуги будут готовы к Вашему прибытию.
Не тяните слишком долго. Я никогда особенно не доверял ни порывам Вашего сердца, ни Вашим чувствам. В конце концов, если Вам так трудно расстаться с этим мальчиком, привезите его с собой. Однако советую Вам послушаться моего предупреждения. Берегите себя и верьте вашему другу.
Райнальди».
Я дважды прочел письмо. Затем отдал Луизе.
– Ты нашел доказательство, которое искал? – спросила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Крестный закончил свой рассказ. Пауза, все молчат. Наперечет зная каждое движение Рейчел, я следил за ее глазами. Она взглянула на миссис Паско, потом на меня.
– Не пойти ли нам в сад? – предложила она.
Мы встали из-за стола. Викарий вынул часы и, вздохнув, заметил:
– Как ни жаль, но я должен откланяться.
– Я тоже, – сказал крестный. – У меня заболел брат в Лакзилиане, и я обещал навестить его. Луиза может остаться.
Но оказалось, что было позднее, чем они предполагали, и после некоторой суматохи Ник Кендалл и Паско наконец отбыли. Осталась только Луиза.
– Раз мы теперь втроем, – сказала Рейчел, – отбросим условности.
Пойдемте в будуар.
И, улыбаясь Луизе, она повела нас наверх.
– Луиза выпьет tisana, – через плечо проговорила она. – Я открою ей свой рецепт. Если ее отец будет страдать бессонницей, чего я ему не желаю, то это лучшее средство.
Мы вошли в будуар и сели: я – у окна, Луиза – на скамеечку. Рейчел занялась своими приготовлениями.
– По английскому рецепту, – сказала она, – если таковой вообще существует, в чем я сомневаюсь, надо брать обрушенный ячмень. Я привезла из Флоренции сушеные травы. Если вам понравится, я вам немного оставлю, когда буду уезжать.
Луиза встала и подошла к ней.
– Я слышала от Мэри Паско, что вы знаете название каждой травы, – сказала она, – и лечили арендаторов имения от разных болезней. В старину о таких вещах знали гораздо больше, чем теперь. Правда, кое-кто из стариков еще умеет заговаривать бородавки и сыпь.
– Я умею заговаривать не только бородавки. Загляните к арендаторам и спросите у них. Наука о травах – очень древняя наука. Я научилась ей от своей матери. Благодарю вас, Джон. – Молодой Джон принес чайник с кипятком.
– Во Флоренции, – продолжала Рейчел, – я обычно варила tisana у себя в комнате и давала ей отстояться. Так лучше. Затем мы выходили из дома и садились во дворике; я включала фонтан, и, пока мы потягивали tisana, вода капала в бассейн. Эмброз мог часами сидеть там и смотреть на воду.
Она налила принесенную молодым Джоном воду в заварной чайник.
– Когда я в следующий раз приеду в Корнуолл, то привезу из Флоренции небольшую статую, как та, что стоит над моим бассейном. Ее, конечно, придется поискать, но в конце концов я добьюсь своего. Мы сможем поставить ее в центре нового заливного сада и построить там фонтан. Как вы думаете?
Улыбаясь и помешивая tisana ложечкой, которую держала в левой руке, она повернулась ко мне.
– Если вам так хочется, – ответил я.
– Филипп смотрит на это без энтузиазма, – сказала она, обращаясь к Луизе. – Он либо соглашается с каждым моим словом, либо ему все равно.
Порой мне кажется, что мои труды пошли прахом… дорожка с террасами, кусты, деревья… Его бы вполне устроила некошеная трава и заросшая тропинка. Прошу вас.
Она подала чашку Луизе, которая снова села на скамеечку. Затем подошла к подоконнику и подала мне мою чашку. Я покачал головой.
– Вы не хотите tisana, Филипп? – спросила она. – Но вам это полезно, она благотворно влияет на сон. Раньше вы никогда не отказывались. Это специальная заварка. Я приготовила ее двойной крепости.
– Выпейте за меня, – ответил я.
Она пожала плечами:
– Себе я уже налила. Я люблю, чтобы она подольше настаивалась. Вашу придется вылить. Жаль.
Она наклонилась надо мной и вылила tisana в окно. Выпрямляясь, она положила руку мне на плечо, и на меня повеяло знакомым ароматом. Не духами, но эфирной сущностью ее существа, ее кожи.
– Вам нездоровится? – шепотом, чтобы не услышала Луиза, спросила она.
Если бы было возможно, я с радостью согласился бы вычеркнуть из памяти все, что узнал, что пережил, только бы она осталась со мной, держа руку на моем плече. Ни разорванного письма, ни таинственного пакетика, запертого в ящике бюро, ни зла, ни двуличности… Ее рука соскользнула с моего плеча на подбородок и чуть задержалась на нем в мимолетной ласке, которая осталась незамеченной: Рейчел стояла между мной и Луизой.
– Мой упрямец, – сказала она.
Я взглянул поверх ее головы и увидел портрет Эмброза, висевший над камином. Его по-юношески светлые, чистые глаза в упор смотрели на меня. Я не ответил, и, отойдя от меня, она поставила пустую чашку на поднос.
– Ну как? – спросила она Луизу.
– Боюсь, мне понадобится некоторое время, чтобы она мне понравилась, – извиняющимся тоном ответила Луиза.
– Возможно, – сказала Рейчел, – кисловатый запах не всем по вкусу.
Но ничего. Это прекрасное успокоительное средство для неспокойных душ.
Сегодня ночью мы все будем хорошо спать.
Она улыбнулась и медленно отпила из своей чашки. Мы еще немного поговорили, может быть полчаса или час – точнее, разговаривали она и Луиза, – после чего Рейчел встала и, поставив чашку на поднос, сказала:
– Ну а теперь, когда стало прохладнее, кто пойдет со мной прогуляться по саду?
Я посмотрел на Луизу, и та, заметив мой взгляд, промолчала.
– Я обещал Луизе показать старый план Пелина, на который случайно наткнулся третьего дня. На плане четко отмечены все границы, и по нему видно, что старая крепость стоит на землях имения.
– Хорошо, – сказала Рейчел, – проводите Луизу в гостиную и сидите там сколько угодно. Я прогуляюсь одна.
Напевая вполголоса, она прошла в голубую спальню.
– Останься здесь, – тихо сказал я Луизе.
Я спустился вниз и пошел в контору – старый план действительно существовал и лежал где-то среди моих бумаг. Я отыскал его и через двор вернулся обратно. Когда я подошел к боковой двери, которая находилась недалеко от гостиной и вела в сад, Рейчел отправлялась на прогулку. Она была без шляпы и держала в руке раскрытый зонтик.
– Я ненадолго, – сказала она. – Поднимусь к террасе – я хочу посмотреть, хорошо ли будет выглядеть в нижнем саду небольшая скульптура.
– Будьте осторожны, – сказал я ей.
– Осторожна? – спросила она.
Она стояла рядом со мной, приложив ручку зонтика к плечу. На ней было надето темное платье из тонкого муслина с кружевным воротником по самому горлу. Она выглядела почти так же, как в день, когда я впервые увидел ее. Но теперь было лето. В воздухе пахло скошенной травой. Мимо весело пролетела бабочка. В высоких деревьях за лужайкой ворковали голуби.
– Будьте осторожны, – медленно проговорил я, – гуляя под солнцем.
Она засмеялась и отошла от меня. Я смотрел, как она пересекает лужайку и поднимается по ступеням по направлению к террасе.
Я вернулся в дом, быстро взлетел по лестнице и пошел в будуар. Луиза ждала меня там.
– Мне нужна твоя помощь, – коротко сказал я. – У меня слишком мало времени.
Луиза встала и вопросительно посмотрела на меня:
– В чем дело?
– Ты помнишь наш разговор в церкви несколько недель назад? – спросил я.
Она кивнула.
– Так вот, ты была права, а я не прав. Но теперь это не важно. У меня есть гораздо более серьезные подозрения, но я должен их проверить, должен получить последнее доказательство. Я думаю, она пыталась отравить меня и то же самое сделала с Эмброзом.
Луиза ничего не сказала. Ее глаза расширились от ужаса.
– Не имеет значения, как я это обнаружил, – продолжал я, – но ключ может находиться в письме Райнальди. Я собираюсь обыскать ее бюро и обязательно найти его. Ты учила французский и, наверное, немного разбираешься в итальянском. Вдвоем мы сумеем кое-что понять.
Тем временем я уже осматривал бюро – более тщательно, чем ночью при свете свечи.
– Почему ты не предупредил моего отца? – спросила Луиза. – Если она виновна, он предъявил бы ей более аргументированные обвинения, чем ты.
– Мне необходимо доказательство, – ответил я.
Бумаги, конверты, аккуратно сложенные в стопки. Расписки, счета, которые наверняка встревожили бы крестного, доведись ему их увидеть, но не меня, охваченного лихорадкой поиска. На меня они не произвели никакого впечатления. Я решил снова осмотреть ящичек, в котором лежал конверт с семенами. На сей раз он не был заперт. Я потянул за ручку – пусто. Конверт исчез. Моя tisana могла бы послужить дополнительным доказательством, но она была вылита. Я продолжал открывать ящики. Луиза, нахмурив брови от беспокойства, стояла рядом со мной.
– Тебе следовало подождать, – сказала она, – подождать отца, он бы принял меры, предусмотренные законом. То, чем ты занимаешься, напоминает обыкновенное воровство.
– Когда речь идет о жизни и смерти, – сказал я, – не до мер, предусмотренных законом. Взгляни, что это?
Я протянул ей длинный лист бумаги, исписанный какими-то названиями.
Некоторые из них были на английском, некоторые – на итальянском и латинском.
– Я не уверена, – ответила Луиза, – но думаю, что это список растений и трав. Почерк неразборчив.
Пока я обшаривал ящики, она задумчиво рассматривала бумагу.
– Да, – сказала она, – должно быть, это ее травы и снадобья. Но второй лист на английском; похоже на заметки по разведению растений; здесь названы десятки пород.
– Найди ракитник, – сказал я.
Она вдруг все поняла, наши взгляды встретились. Через мгновение она вновь опустила глаза на бумагу, которую держала в руках.
– Да, есть. Но это ничего не даст тебе.
Я выхватил лист из ее рук и прочел место, на которое она показала пальцем.
.
Внизу указывался источниковедении: «Новый ботанический сад». Отпечатано для Джона Стокдейла и Компании Т. Бауслеем; Болт-Корт, Флит-стрит, 1812.
– Здесь нет ни слова про яд, – сказала Луиза.
Я продолжал обыскивать бюро. Я нашел письмо из банка и, узнав почерк мистера Куча, небрежно развернул его.
«Милостивая государыня, мы чрезвычайно признательны за то, что Вы вернули коллекцию драгоценностей семейства Эшли, каковая, согласно Вашим указаниям и поскольку Вы вскоре покидаете Англию, будет храниться у нас до тех пор, пока Ваш наследник, мистер Филипп Эшли, не вступит во владение ею.
Искренне Ваш Герберт Куч».
Я вложил письмо в конверт, чувствуя, что внезапная боль сжимает мне сердце. Как ни велико влияние Райнальди, но этот последний поступок – ее чувства, ее порыв.
Кроме письма от мистера Куча, в бюро не было ничего существенного. Я внимательно обыскал каждый ящик, обшарил все отделения для писем. Либо она уничтожила письмо, либо носила его при себе. Озадаченный и расстроенный, я снова повернулся к Луизе.
– Его здесь нет, – сказал я.
– Ты смотрел в бюваре? – с некоторым сомнением спросила она.
Я, как дурак, положил бювар на стул, полагая, что тайное письмо не может быть спрятано на самом видном месте. Я взял бювар в руки, раскрыл, и из листов чистой бумаги выпал конверт из Плимута. Письмо все еще лежало внутри. Я вынул его и передал Луизе.
– Вот оно, – сказал я, – посмотри, можешь ли ты расшифровать его.
Она взглянула на бумагу и вернула ее мне.
– Оно не на итальянском, – сказала она. – Читай сам.
Я прочел письмо. В нем было всего несколько строчек. Как я и ожидал, Райнальди обошелся без формальностей, но не так, как мне это представлялось.
Он писал в одиннадцать вечера, письмо было без начала.
«Поскольку Вы теперь более англичанка, чем итальянка, то я пишу Вам на языке, который Вы приняли в качестве родного. Сейчас чуть больше одиннадцати, а мы поднимем якорь в полночь. Во Флоренции я сделаю все, о чем Вы просили, а возможно, и больше, хотя и не уверен, что Вы этого заслуживаете. Во всяком случае, когда Вы наконец решитесь оторваться от любезных Вашему сердцу мест; вилла и слуги будут готовы к Вашему прибытию.
Не тяните слишком долго. Я никогда особенно не доверял ни порывам Вашего сердца, ни Вашим чувствам. В конце концов, если Вам так трудно расстаться с этим мальчиком, привезите его с собой. Однако советую Вам послушаться моего предупреждения. Берегите себя и верьте вашему другу.
Райнальди».
Я дважды прочел письмо. Затем отдал Луизе.
– Ты нашел доказательство, которое искал? – спросила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54