Привлеченные со стороны.
Разглашения своей тайны и последующего скандала я не боялся. Потому что разглашать и скандалить было некому.
Грузчики будут держать язык за зубами, опасаясь потерять теплое, прибыльное место. Отсюда и пломбы на складе останутся нетронутыми, и коробки обратно запечатанными. Грузчики складов ответственного хранения на такие фокусы большие мастера. Можете поинтересоваться у тех грузчиков.
Ночной вахтер — тот вообще до конца жизни дар речи потеряет, пересчитав дома всю денежную компенсацию, которую он, за вычетом аванса, получит за предоставленные им услуги.
Программисты, после закрытия конференции, вернутся в свои периферийные НИИ.
Консультанты-электронщики, обеспечивавшие наладку, рассеются по странам и весям. Я их с таким расчетом и подбирал, чтобы без местной прописки. Тем более они так и не смогут понять, в каком деле и для чего они участвовали. «Ну подключили, а зачем — кто его знает? Может, хозяева решили таким оригинальным образом проверить вновь поступившую к ним партию товара. А может, в суперигру какую-нибудь сыграли. А может, еще чего. Это их проблемы. Нам платили — и лишнего не говорили. Мы получали — и лишнего не спрашивали».
Да, собственно говоря, все они — и компьютерщики, и грузчики ничего и не видели. Всех их, после выполнения порученных им работ, сторож со склада удалял. Таково было условие нашего с ним трудового соглашения — пустой склад, подключенные компьютеры и ни единого человека ближе десяти метров от склада!
Но даже если дело вскроется — дирекция склада постарается его замять, чтобы не лишиться богатого клиента. Но даже если клиент что-то разузнает, то тоже предпочтет бузы не поднимать. Ему еще этот новый, но уже, оказывается, использованный товар сбывать потребителю. Ему скандал тоже не в прибыток.
В общем, тишь да гладь устраивает всех. А меня так в первую очередь. Мне бы только дело сделать и тихо удалиться. А авторство за грандиозных масштабов электронно-вычислительную операцию я готов уступить кому угодно. Хоть даже сторожу. Я не тщеславен.
— Файл открыт.
— Файл открыт.
— Открыт...
— Открыт...
— Открыт...
Отказ — уточнение — согласие.
— Вошел в сети.
Телефонный номер. Фиксирую. Следующий. Фиксирую. Вошел в локальные сети. Открываю файл. Файл системный.
Мимо.
Мимо.
— Есть информационный файл. Файл архивирован. Начинаю подбор программ. Не подходит. Не подходит. Не подходит.
— Есть!
— Файл разархивирован. Сканирую информацию. Ввожу в память. Сравниваю с аналогом.
Запрос — ответ. Надпись на экране.
Информация повторная. Дублирует уже существующую в памяти. Информацию сохранить? Информацию уничтожить?
Нажатие кнопки — информацию не сохранять.
Информация стерта.
— Закрываю файл. Ухожу в сети. Двигаюсь по каналам передачи информации...
Запрос — ответ.
Запрос — ответ.
Еще один телефонный номер. Пятнадцатизначный. Вошли в сети другой страны.
— Какой?
— Боюсь, не скажу.
— А если по международному коду?
— Они наверняка пользуются не своим кодом. Какой-нибудь «третьей страны». Или несуществующим, придуманным. Чтобы не выводить корреспондентов непосредственно на себя.
— Еще один телефонный номер.
— Прошел. Все. Дальше хода нет.
— Начинаю работать. Пытаюсь открыть файл.
Запрос — отказ.
Запрос — отказ.
Отказ.
Отказ.
Отказ.
Активная защита.
Повторяю запрос.
Запрос — отказ. Отказ. Отказ.
Надпись на экране:
«Я вас не знаю. Введите пароль опознавания. В противном случае файл будет заблокирован. В вашем распоряжении пять минут».
Начинаю отсчет:
Пять минут.
Четыре минуты пятьдесят девять секунд.
Четыре пятьдесят восемь.
Четыре пятьдесят семь...
Примерить уже взломанные пароли. Один за другим. Один, второй, третий.
Не проходят.
Четыре минуты.
Три минуты пятьдесят девять секунд.
Три пятьдесят восемь.
Три пятьдесят семь...
Теперь все пароли вместе в сотнях миллионов различных комбинаций.
Осилить такое в такие короткие сроки возможно только с помощью компьютеров.
— Ну же, ну же. Давайте, машинки! Трудитесь!
Полторы тысячи процессоров, соединенных в единую электронную сеть и ставших единым суперкомпьютером, совместными усилиями просчитывали тысячи вариантов цифровых комбинаций в секунду. Каждый — по своей позиции. Все вместе — по всем.
Две минуты.
Одна минута пятьдесят девять секунд.
Одна пятьдесят восемь...
Первый миллион комбинаций — ответ отрицательный.
Второй миллион комбинаций — ответ отрицательный.
Третий миллион...
Четвертый...
Тысячные доли секунды на просчет каждой комбинации. Минуты — на все.
— Не успеваем. Не успеваем! Проработано только тридцать семь процентов информации! Еще минута, и машина заблокирует файл. И поднимет тревогу. Тогда все. Тогда не пробиться. Они просто отрубятся от сети.
Одна двадцать пять.
Одна двадцать четыре.
Одна двадцать три...
— Что делать? Александр Анатольевич!
— Не знаю. Не знаю! Может, выключиться? Может, уйти?
— Безнадежно. Отсчет все равно идет. Отсчет все равно будет продолжаться. Пока машина не убедится, что файл требует открыть кто-то из своих.
— Что еще может ее заставить прекратить отсчет?
— Ума не приложу. Поломка системного блока. Или угроза поломки, если запущена программа самосохранения или сохранения информации. И если эта программа приоритетна перед проникновением чужака.
Одна минута.
Пятьдесят девять секунд.
Пятьдесят восемь...
— Стоп! Угроза! Именно угроза. Для сохранения информации. Где у нас вирусы?
— Какие вирусы?
— Самые обыкновенные. Которые разрушают память компьютеров. Те, которые ты применяешь для взлома.
— Черт возьми! Точно! Как я не догадался! Вирус для нее приоритетен. Вирус для машины смерть! Она должна переключиться на программу защиты. Она не может не переключиться!
— Ну же! Осталось двадцать пять секунд! Давай скорее. Давай самые убойные!
— Файл-вирусы. Вызов. Готовность. Запуск! Вирусы в сети...
Двадцать один. Двадцать. Девятнадцать. Девятнадцать...
— Есть! Подавилась, зараза! Переключилась на большую опасность. Теперь, пока распознает и не уберет все вирусы, будет висеть.
— Сколько у нас времени?
— Минут пятнадцать. А может, и меньше. Я не знаю возможности их машины. И не знаю быстродействие их защитных программ.
— Делим компьютеры!
— Делим!
Первому блоку компьютеров — продолжать сброс информации.
Второму и третьему — взлом пароля.
Четыреста персоналок скачивали в сети вредоносные вирусы. Все новые и новые. Один опаснее другого. Опаснее, чем раковая опухоль для человека.
Тысяча сто компьютеров перебирали, перебирали, перебирали цифровые комбинации, высеивая одну-единственную, являющуюся паролем. Тысячи — в секунду.
Сто сороковой миллион комбинаций.
Сто сорок второй.
Сто пятидесятый...
— Есть первый уровень защиты. Есть второй. Есть третий... Пароль распознан.
— Отключаю вирусы.
— Отключай. «Продолжаю отсчет»:
Восемнадцать.
Семнадцать.
Шестнадцать...
— Ввожу пароль! Пошел пароль!
Пятнадцать.
Четырнадцать. Четырнадцать. Четырнадцать...
Замерли бегущие цифры.
«Пароль узнан. Спасибо».
— Есть доступ! Открываю файл.
Вот оно где — главное хранилище.
Я откинулся на спинку водительского сиденья. С моего лица на мои колени капал пот. Как будто это не компьютеры, а я лазил по сетям, искал цифровые комбинации и запускал во все стороны вредоносные вирусы. Как будто это я взломал сейф со столь необходимой мне информацией.
Ай да Козловский-Баранников! Ай да Александр Анатольевич! И, конечно, я.
— Эй, в кабине. Начальник! Какую информацию скачивать?
— Какая есть?
— Папка статистики. Папка имен. Географических названий. Папка сценариев...
— Как вы сказали?
— Сценариев.
— Вот с нее и начните.
— О'кей! Приступаю к считыванию информации. Полторы тысячи наших компьютеров, бульдожьей хваткой вцепившись в мозги чужой супермашины, качали информацию. Как кровь по сообщающимся сосудам. Каплю за каплей. Каплю за каплей.
Александр Анатольевич следил за экранами. За всеми сразу.
— Десять процентов информации прошли.
Двадцать. Сорок.
Шестьдесят. Шестьдесят пять...
— Кажется, нас засекли! Точно. Они активизируют защиту. Они нас ищут!
— Качать! — гаркнул я в микрофон.
— Семьдесят пять процентов информации. Восемьдесят.
— Они нашли нас!
— Качать! Теперь уже все равно.
— Восемьдесят пять процентов... Сбой. Они вытолкнули нас. Все. Вход в систему блокирован.
— Уходим.
— Сколько процентов информации успели взять?
— Порядка девяноста двух — девяноста трех.
— Они вычислили нас?
— Они поймали наш номер.
— Сколько им потребуется времени, чтобы установить страну передачи, город и телефон?
— Секунды. Они его уже знают.
Значит, теперь, если они не лохи, а они не лохи, пойдет мгновенная шифрограмма в посольство, в Резидентуру. А Резидентура попытается установить, кто и каким образом вел передачу. Это часы. А если их очень прижмет — десятки, в зависимости от того, где стоит это посольство, минут. А прижмет их очень. Посторонний с установленного телефона влез в святая святых. Пожалуй, они могут и рискнуть. Могут пренебречь безопасностью. Выкатят пару спортивных машин и рванут по известному адресу, не оглядываясь на слежку со стороны Безопасности. Чего им опасаться — это не их адрес. Это наш адрес. Этим своим продвижением никого и ничего они засветить не смогут. Ни человека, ни почтовый ящик. А увидеть могут многое. Увидеть могут нас.
— Все. Сворачиваемся. Мы свое дело сделали. Убрать помещение здесь смогут и без нас.
Я нажал на клаксон автомобиля. Из сторожки пулей выскочил ночной вахтер.
— Вот деньги тебе и бригаде. Вызывай всех. Немедленно. К утру склад должен блестеть, как кастрюля у доброй хозяйки. Чтобы ни одной лишней пылинки. Чтобы все запаковать и разложить по местам. Понял?
— Будет исполнено!
— И чтобы никому ни единого слова. Кто бы что ни спрашивал и чем бы ни угрожал.
— Это уж как водится...
— А чтобы у тебя лучше держался язык за зубами, я тебе признаюсь, что я шпион! Одной очень влиятельной страны. Въехал, дядя? Понял, кому ты помог?
У сторожа отпала челюсть. Вместе с надеждами на безоблачное завтра.
— Я вижу, ты все правильно сообразил. Так сообрази еще кое-что. Что поможет сберечь тебе шкуру в относительной целостности. Меня, кроме тебя, никто не видел. Ты единственный свидетель. А я — единственный шпион. Нас двое, знающих друг о друге. Я сегодня отбуду в свою дальнюю-предальнюю страну. В свое семейное бунгало. Ты — останешься. И, как ты догадываешься, спрос будет с тебя. Одного.
Если ты расколешься, если скажешь, кто я и чем здесь занимался, — тебе дадут вышку, как за измену Родине, причем с отягчающими обстоятельствами, с конфискацией и без права на помилование.
А если ты все возьмешь на себя — тебя только посадят. Надолго. Но без конфискации, если ты успеешь спрятать то, что я тебе дал. Отсидишь — выйдешь — и заживешь кум королю. Так что тебе прямой смысл молчать, как глухонемой партизан на допросе в гестапо. Или молоть любую чушь насчет парней, которые приехали и хотели обокрасть склад, для чего вытащили компьютеры из коробок. В чем ты им и помог.
— А для чего вытащили-то?
— Для того, чтобы сподручнее уволочь можно было. Чтобы места меньше занимали. Ну все, что ли? Будем прощаться?
— Все! — обреченно кивнул головой произведенный в предатели сторож. И челюсть его встала на место.
— Ну тогда я поехал. А то мне до своей свободной демократической страны еще долго добираться. Гуд бай, дядя.
И я нажал на стартер. Пока действительно мои коллеги и соплеменники из ближайшей подворотни не вырулили. Очень мне нежелательно было с ними встречаться. И очень недосуг. Хватит им одного полупарализованного страхом сторожа, который, увидев машины с иностранными номерами и вылезающих из них «не наших», разговаривающих с акцентом дипломатов, и вовсе дара речи лишится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55