С номером неопознанного и невостребованного трупа.
Я подошел к могиле.
Баранников был жив. Пуля прошила ему правое ухо. На воротник, на плечи толчками текла кровь. Мне нужна была кровь. Мне нужно было много крови. Кровь и боль убеждают лучше всех прочих аргументов.
Баранников ждал второго, на этот раз окончательного выстрела.
— Теперь слушай. Слушай внимательно, — сказал я. — Я даю тебе шанс. Один на миллион. Сегодня ты уедешь за границу. Не в Америку и не в Канаду. Туда тебе путь заказан. Там ты погибнешь еще вернее, чем в этой могиле. Ты уедешь в Африку. Я от твоего имени подписал пятилетний контракт с одной фирмой. Ты будешь работать в этой стране безвылазно и безвыездно десять лет. Я не обещаю, что жизнь твоя будет сахаром, но это будет жизнь. Любые попытки выхода за означенную зону будут пресекаться. Смертью. Вот твои документы. Вот контракт. Вот билет на самолет.
Я бросил в могилу папку с документами и бинты.
Наверное, я ошибался, допустив подобную непростительную для профессионала мягкотелость. Но за мной было столько безымянных могил, что добавлять без крайней на то необходимости еще одну не хотелось.
Нет, я не пощадил его. Я только передоверил функции чистки другим. Я надеялся, я был уверен, что в малоприспособленных для долгой жизни джунглях Центральной Африки, в стране, где чуть не каждый месяц происходят военные перевороты и местного масштаба революции, — десять лет он не протянет. А если протянет, то забудет обо всем. Я оставлял ему жизнь. Но я оставлял ему жизнь, которая мало отличалась от смерти.
— Подымайся. Самолет отлетает через три часа! Я отвез его в аэропорт. Я проследил, чтобы он сел в самолет. Я убедился, что самолет взлетел.
Прощай, Козловский-Баранников, талантливый самоучка из российской глубинки. Может быть, тебе повезет. Дай бог, чтобы тебе повезло. И дай бог, чтобы мы никогда больше не встретились. Чтобы могила номер тысяча какой-то на кладбище для неопознанных трупов, твоя могила, так и осталась невостребованной.
Глава 52
Перечень всей имеющейся у нас информации мы перебросили на компьютеры нескольких помощников Президента. И оставили контактный адрес. Для тех, кто захочет узнать подробности.
Мы ждали месяц.
Два.
Три.
Мы ждали полгода.
Информацию никто не востребовал.
А потом в стране все пошло как по писаному. Как по писаному и хорошо известному нам сценарию.

Часть 4
Глава 53
— Вы радио слушаете? — спросил Александр Анатольевич.
— А что такое? Очередной переворот? Или повышение цен на водку? Или объявление Москвы пятьдесят первым штатом Америки?
— Нет. Только информационное сообщение.
— Какое?
Александр Анатольевич кивнул на лист бумаги, куда он списал информацию. Информацию об уходе в отставку по состоянию здоровья и личной просьбе одного ответственного чиновника Правительства.
Хорошо знакомого нам чиновника. Того, который дал нам заказ на работу.
Как же это его угораздило? На вид вроде здоровенький был. Жизнерадостный. Жить собирался до ста сорока лет. Что же это с ним такого приключилось, что он так быстро сдал?
Очень занятно. Но не очень понятно.
— Ну-ка, давайте пошарим по закрытым каналам информации. По тем, которые для «служебного пользования».
Александр Анатольевич «набрал» нужный номер. И еще один. И еще...
Так. Приказы о назначениях и перемещениях. Дальше.
Сводки происшествий по Центральному региону. Пролистываем.
Сообщения об имевших место в последние двое суток особо тяжких преступлениях.
Стоп!
А вот и он. Наш подопечный. Теперь понятно, отчего у него так неожиданно здоровье пошатнулось. Оттого, что в его здоровье в упор засадили пять пуль вблизи подъезда собственного дома. А вначале три — в телохранителя.
А что ж не убили-то? Работали, судя по всему, профессионалы. Телохранитель из трех пуль получил два смертельных и одно тяжелое ранения. Без осечки. А этот — из пяти пуль — все пять в мягкие ткани и не угрожающие смертельным исходом органы.
Что же они в одном случае промахнулись, а в другом попали в точку? Те же самые люди, из того же самого оружия! Или они в обоих случаях попали туда, куда хотели? Или так все и было задумано?
Очень интересный расклад.
Был телохранитель — и нет. Был член Правительства — и весь вышел. Может, в том и суть?
Тогда понятно, отчего пять пуль и все мимо.
— Вот что, Александр Анатольевич, соберите-ка всю возможную информацию по данному происшествию. Все факты, гипотезы, суждения, комментарии, сплетни. В общем, все.
— А вы?
— А я, пожалуй, больного навещу. С визитом вежливости.
Вначале я осмотрел место происшествия. В бинокль и очень издалека. Ближе из-за обилия мельтешащего служилого, в форме и без, народа пробраться было невозможно. И лишний раз утвердился в своих подозрениях. С такого расстояния, когда никто, по причине трех смертельных ранений, полученных в корпус и голову, уже не мешает, промахнуться невозможно. Если ты хотя бы один раз в жизни держал в руках хоть какое-нибудь оружие. Хоть даже пневматическую винтовку в тире.
А это значит, что покушения на убийство не было. Было покушение на испуг. Что бы потом ни утверждали следователи и ни повторяли верящие им на слово журналисты.
Большого Начальника не убивали. Большого Начальника запугивали и предлагали уйти в отставку. Что он и сделал. Едва только перебинтовав раны.
А зачем его таким невежливым способом убирали из обоймы действующих правителей? Кто на это может ответить? Пожалуй, только тот, кто его убирал. И еще, возможно, он сам.
Получается, мне надо с этим переставшим быть Большим и переставшим быть Начальником пациентом обязательно встретиться. Слишком сильно и замысловато, причем не по моей охотке, переплелись наши судьбы. Раньше он был велик и недоступен, а теперь прост и достижим для ходоков из народа, желающих рассказать о наболевшем. То есть для меня.
В больницу я проник с черного хода под видом доставившего из прачечной постельное белье медбрата. Для чего пришлось это белье, целую машину, по сходной цене приобрести. У обслуживающего персонала той же самой больницы. Чтобы рисунок, колер и печати на наволочках не отличались от оригинала.
Чуть сложнее было пройти на правительственный этаж. Пришлось забивать канализацию и действовать уже под видом слесаря-сантехника, пока настоящий, после двух употребленных внутрь бутылок водки, спал у себя в мастерской.
— Ну где течет? Тут? Тогда это колтун в трубе на верхнем этаже. Там его искать надо.
— Ну так посмотрите.
— Это не мой участок. На этот колтун у вас свои работники должны быть в наличии.
— Наш не может.
— Это почему?
— Заболел он. Неожиданно.
Пришлось согласиться. За дополнительное вознаграждение.
— А пропуск где у него? — спросил охранник.
— А раз так, а раз меня не пускают, то я и не пойду. Зачем мне это надо? Я слесарь аварийный, а тут работа текущая...
— Вот именно. По стенам, — добавил мой провожатый.
— Что по стенам? — не понял охранник.
— По стенам текущая. Прямо в палаты. Я о фекальных водах.
Охранник понюхал носом воздух и махнул рукой.
— Ладно, идите.
Не очень-то стерегут опальных начальников. Я бы даже сказал: формально стерегут.
В туалете я быстро исправил канализацию и переоделся. Я даже внешность почти не менял. Только причесался немного да другое выражение лица «надел». Рабочая одежда — вначале слесарная роба, а потом белый медицинский халат — обезличивает лучше любого грима.
Я вошел в нужную, даже не охраняемую палату.
— Процедуры. Пожалуйста, ложитесь на живот. Но перевернуться Петр Савельевич не смог. Он был перебинтован и загипсован с ног до головы.
— Вы! — ахнул он.
— Я. Подрабатываю в свободное от основных занятий время. На хлеб не хватает. И патроны.
— Я думал, вы давно...
— Нет, как видите, живой и здоровый. Что не скажешь о вас.
— Да, так получилось. Уже и до членов Правительства бандиты...
— Только давайте не будем вести детские разговоры. Я не верю в случайные покушения. Оставьте эту легенду для журналистов. Кто и зачем попросил вас выйти из состава Правительства? Причем таким убедительным образом.
— Зачем вам это?
— Затем, что теперь я знаю гораздо больше, чем знал раньше. Но хочу знать еще больше.
— Я вам ничего не скажу.
— Вы скажете все. Вы забываете, что в настоящий момент вы — пациент, а я — медицинский работник, пришедший сделать вам укол. Согласно данной мною клятве Гиппократа. И я его сделаю. С помощью вот этого шприца. А знаете, что в шприце? Не витамины и не глюкоза. А «сыворотка правды». Слышали о такой? Очень действенное лекарство. Так помогает, что пациент не может три дня рот закрыть. Все вспоминает, что он еще такого стыдного, от самых пеленок, в своей жизни сотворил. Ничего не забывает: ни про уворованные из бабушкиного буфета сладости, ни про семейные измены, ни про взятки, ни про свои сексуальные наклонности. И все это в подробностях рассказывает. Вот такое безотказное, испытанное еще в кабинетах НКВД средство.
А то, что вы скажете, я запишу вот на этот диктофон.
Или не запишу. Если вы согласитесь дать показания добровольно, без посторонних, в ягодицу, вливаний. Ну, что мы выберем? Очищающую исповедь или медицинское вмешательство?
— Что вас интересует?
— Кто на вас покушался?
— Те же люди, что сказали мне о существовании вашей Организации.
— Вы выполняли их указания?
— Вначале — да. Они предполагали с вашей помощью собрать компрометирующий материал на прочих, не подчиненных им руководителей государства. Лишний козырь в политике никогда не помешает. Иногда от него может зависеть весь ход игры. Особенно если его вовремя выложить на стол. А ваш козырь оказался всем козырям козырь.
— И вы решили приберечь его для себя?
— И я решил приберечь его для себя.
— В еще большие начальники потянуло?
— Только для пользы государства.
— Эту теорию я уже слышал — лучше мое дерьмо, чем чужое. Хотя народу один черт, чье дерьмо нюхать. Все одно — не одеколон.
Петр Савельевич пожал плечами.
— В общем, кому-то ваша двойная игра не понравилась и вас предупредили? Пятью пулями в корпус.
— Примерно так.
— А что же не убили?
— Не знаю. Возможно, из-за опаски разглашения компромата в случае моей смерти. Я тоже подстраховался. На подобный непредвиденный случай.
— Как вы приручили моего начальника?
— Я его не приручал. Он ничего не знал. Он выполнял приказ.
— Чей?
— Тех людей, которые знали о вашей Организации.
— Где он сейчас?
— Его нет. Он умер.
— Когда, где, при каких обстоятельствах?
— Еще тогда. На отвлекающей внимание вилле. Он застрелился, когда понял, что объект отстоять не удастся.
— Кто-нибудь еще погиб?
— Нет. Только он. Он сам отдал приказ о прекращении сопротивления. И покончил с собой.
Это было похоже на правду. Работники Конторы никогда не сопротивлялись «до последнего патрона», рискуя попасть противнику в полон. Они кончали с собой задолго до наступления этого момента, тогда, когда осознавали безвыходность ситуации. Пусть даже внешне она не была столь безысходной. Они не мечтали «продать свою жизнь подороже» или «подпустить противника поближе», с тем чтобы прихватить с собой на тот свет еще двух или трех врагов. Они спешно «стирали» информацию. Ту, которая была заключена в их головах. Стирали, не жалея голов. Это было много важнее, чем прикончить еще нескольких наседающих на тебя исполнителей. Конторские не были солдатами, они были разведчиками и действовали так, как их учили. Так, как было наиболее целесообразно в данный конкретный момент. И тем наносили гораздо больший урон противнику, чем убив одного-двух нападающих на него рядовых бойцов.
Шеф ушел, так и не отдав тайну виллы. Шеф победил.
Но проиграл, доверив ее Большому Начальнику.
— Кто были нападающие?
— Неизвестно. Но, вероятнее всего, какое-то подразделение Безопасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55