Были еще недопоставки товаров первой необходимости, перебои с электроэнергией, рост преступлений против личности, массовый террор. Последний подходил лучше всего. Он не просчитывался как интрига государства против отдельно взятой административной территории и при минимальных вложениях давал максимальный положительный эффект. Два-три сопровождающихся многочисленными жертвами взрыва — и население проголосует за любые предложения, обещающие им быстрое избавление от страха за себя и своих детей. Старый, апробированный во множестве стран прием.
На их месте я взорвал бы бомбу. А лучше две. Раздул пламя общественного возмущения с помощью прессы. А потом собрал многочисленные митинги. Выдвинул политические требования. И методом стихийного волеизъявления народа поддержал бы того... кто всю эту кашу заварил.
Я бы сделал именно так.
И именно поэтому я постараюсь сделать все наоборот.
Я пошел в аптеку и купил без рецепта несколько необходимых мне лекарств. В большом количестве. Потом я пошел в хозяйственный магазин и прикупил кое-что из бытовой химии. Потом я смешал все эти лекарства и всю эту бытовую химию в известной мне пропорции. И получил мощное взрывчатое вещество!
Умению изготовлять бомбы из ничего, вернее — из того, что свободно продается в «любой посудной лавке», и применять их по назначению каждого диверсанта-разведчика учат еще на первом курсе учебки. Это азы. Это самое простое.
Я сделал две бомбы. Одну положил в урну возле центрального универмага. Другую в вестибюле кинотеатра.
И позвонил в милицию.
— Але! Тут какой-то сверток большой. В кино. И там что-то тикает. Может, будильник. А может, еще чего. Я его трогать боюсь. Вы посмотрите сами.
Милиция приехала и нашла то, что нашла. Снаряженную к взрыву бомбу. И потом еще одну.
И объявила тревогу.
Чего я и добивался.
А зачем ждать, когда в городе поразбрасывают в местах скопления людей настоящие взрывные устройства? О которых никто не сообщит и которые сделают свое кровавое дело. В таких случаях лучше опережать ситуацию. Как в медицине с помощью загодя поставленных прививок. Немножко укололся чумой и уже никогда чумой не заболеешь. И не умрешь.
В город нагнали дополнительные силы правопорядка. На каждом углу поставили по постовому. Каждый подозрительный чемодан или сверток тащили на экспертизу. Каждого подозрительного типа ощупывали силами привлеченных дружинников и курсантов местных военных училищ.
Теперь проведение в городе террористических актов было усложнено. И террористических актов не состоялось. Даже если они и планировались. А если не планировались, то тут лучше пересолить...
Регион был стабилизирован.
Но... взорвался другой регион. Точно по тому же сценарию.
Глава 58
Что и должно было произойти. Получился классического покроя тришкин кафтан, где я с иголкой и нитками бегал из одного конца страны в другой и штопал худые места, а по швам трещало там, куда я не успевал. Все это было закономерно. В одиночку против всех не воюют. Я явно переоценил свои силы.
Я слушал радио, смотрел телевизор, читал сообщения с мест и слышал, видел и понимал гораздо больше, чем говорили, печатали и показывали. Я знал, что произойдет дальше. Через час. Через день. Через неделю. Я мог сверить это по листам имеющегося у меня сценария. Конечно, это был не тот регион, который планировался в качестве главного исполнителя заказанной роли. И даже не запасной, где я тоже успел предпринять кое-какие шаги, это был третий, наименее приспособленный для бунта регион. Где «революционные» процессы протекали вяло, со скрипом и с пробуксовыванием. Но тем не менее протекали! Подталкиваемые чьей-то опытной рукой.
— Что, плохи дела? — спрашивал Александр Анатольевич.
— Неважнецкие дела!
— Я могу чем-нибудь помочь?
— Тем, что выбросите телевизор, радиоприемник и газеты. И не будете рассказывать о том, что происходит в стране.
Два раза я выезжал в те внезапно оголодавшие края. Но сделать почти ничего не смог. Болезнь была запущена. Болезнь прогрессировала.
Я попробовал вытрясти деньги из местных банков. Но их хранилища оказались пусты. Кто-то посредством хитрых финансовых махинаций обескровил их раньше меня. Похоже, сценаристы умели учитывать опыт предыдущих ошибок. Теперь банки не могли вступить в игру. Не могли выдать беспроцентную под зарплату ссуду. Банки были нейтрализованы.
Я добыл и направил средства в стачком. И они пропали. В стачкоме. Я попытался через подставных журналистов поднять скандал. И их нашли. Но только часть. И пообещали в скором времени отыскать остальные. Но деньги нужны были сейчас. Как ложка к обеду. Сейчас! А не потом, когда тарелки опустеют.
Я ломал голову над тем, что предпринять еще, но в глубине души понимал, что, что бы я ни сделал, ситуацию уже не переломить. Я опоздал. Как на поезд, который ушел вчера. Время легких прививок было безнадежно упущено.
Если бы была жива Контора, если бы в одни оглобли со мной впрягся местный, владеющий обстановкой, знающий людей и существующие пружины власти Резидент, может быть, что-нибудь и удалось изменить. Но Конторы не было. Был один только я.
Я был обречен на поражение. Потому что рвал вершки. Только вершки. А питающие сорную траву корни оставались в земле. На недоступной мне глубине. И выталкивали, выталкивали, выталкивали на поверхность новую сорную поросль.
Где были эти корни? Кто был этими корнями?
Кто? И где?
На этом и надо было сосредоточить внимание. А не на бесконечном и безнадежном дерганье сорных стеблей.
Кто?
И где?
Я оставил бестолковую суету и стал думать.
Местные руководители? Едва ли. Их, конечно, использовали, но втемную. Так, что они сами не знали, что и для чего они делают.
Большие чиновники в Правительстве? Из тех, что числятся в моем досье агентами влияния? Наверняка. Но они тоже лишь пешки в большой игре. Их много, и каждый гадит исключительно в меру своих сил и способностей на своем, строго определенном участке. Это суммарно они заваливают тем самым всю страну. По ноздри... Управлять ими, каждым в отдельности, ни рук, ни ног, ни времени не хватит.
Минуточку. Вернемся немножко назад. Как я сказал — «определенном участке»? А кем они определены? Эти участки?
Если обращаться к самым истокам — то сценарием.
А кто разрабатывал сценарий?
Группа специалистов очень широкого профиля. Одной неизвестной мне страны.
А почему неизвестной?
Наверное, потому, что я просто не задавался целью выяснить конкретного адресата. Мне это было без надобности. Мне было важно, не кто делает, а что он делает. Я не собирался вести захватнические войны. Я дрался на своей территории.
Итак, чья страна? Уж не дяди ли, живущего в большом с белыми колоннами доме?
Вполне вероятно. Если исходить из принципа, что, когда хочешь узнать вдохновителя преступления — посмотри, кому оно принесло наибольшую выгоду.
И кому же?
В первую очередь ему — нашему заокеанскому соседу. И его руководству, сэкономившему своему налогоплательщику за счет победы в полувековом военном противостоянии многие и многие миллиарды долларов.
Но и его северному соседу.
И его союзникам в Европе.
И всем прочим, кого не устраивало могущество контролирующей одну шестую часть суши империи.
Так кому же конкретно?
А так ли это важно?
Допустим, я установил заказчика сценария. И что с того? Что я сделаю дальше? Дам ему срочную телеграмму с требованием прекратить чинимые при его поддержке безобразия? Обругаю! Пристыжу! Пальчиком пригрожу! Матом пошлю!
Он, конечно, испугается, и затрепещет, и покается, и уйдет в монастырь замаливать свои политические грехи, и дослужится там до звания архиепископа. Так?
Ну, конечно, нет.
Его, как и всякого другого высоко сидящего чиновника, так просто не усовестить. Потому что этого органа чувств у него как действующего, профессионального политика нет. Отмер за ненадобностью в процессе политической эволюции. Как мешающий рудимент. Политика не делается чувствами. Политика делается расчетом и силой. И еще страхом.
Может, обратиться за содействием в международные организации?
Обратиться можно. Дождаться содействия — нет. Все они тому большому идолу, который зовется Политика, в рот смотрят. Как рыбы-чистильщики в пасть акуле. Вдруг что-нибудь такое съестное с зубов перепадет. И иногда перепадает.
Тогда поднять на борьбу общественное мнение! Собрать миллионы подписей в знак протеста против... Как это раньше делалось, когда боролись за мир во всем мире. Отчего нет? Общественное мнение — это сила! На одну подпись — минута. На миллион подписей — два года. Это если без сна, отдыха и перерыва на обед и туалет. Итого — лет через десять наберется кворум.
Только к тому времени и ишак помрет, и эмир, и я.
Что же тогда делать? К кому обратиться за помощью? Кто может помочь в борьбе с всесильным Заказчиком?
Только равный ему по положению и весу чиновник.
А кто ему равен?
Он сам! Заказчик.
Только Заказчик может остановить Заказчика!
Вот такая логичная и одновременно абсурдная мысль!
А может быть, не такая уж и абсурдная? Может, очень даже здравая?
А?
Зачем обращаться ко многим тем, кто не может помочь? Не лучше ли к единственному тому, кто способен это сделать?
Но только как его найти? Я не знаю не только его адреса. Я даже не знаю страны его пребывания. Я могу строить предположения, но это будут только предположения. А ошибаться мне нельзя!
Как передать тому, кого я не знаю, мое послание?
Да очень просто. Через исполнителя! Компьютерный адрес которого мне известен. Разве он не переправит сообщение, которое высветится на экране его монитора, дальше? Тому, кто принимает решения.
Передаст! Или ему голову снимут.
Вот и почтальон отыскался. Очень надежный почтальон. Потому что работает не за зарплату, а за... голову на плечах. Этот не подведет. И Заказчик получит мое письмо. Кем бы он в какой стране ни был!
Получит! И прочтет!
Что и требовалось доказать!
Я сел за стол, взял ручку, чтобы набросать черновичок, и замер в растерянности. А что писать? Точнее, как писать? В каких выражениях? И кому адресовать это письмо?
«Глубокоуважаемому Президенту неизвестной мне страны»? «Инкогнито, разработавшему план общественно-политического переустройства известного ему государства»? Просто «Заказчику»?
Не так. И не так.
Президент он или только премьер-министр, я не знаю. «Заказчик» — это сугубо мое, для облегчения работы название. А об «Инкогнито» смешно говорить, посылая конкретное письмо конкретному человеку.
Не силен я в эпистолярно-дипломатическом жанре. Чему не учили — тому не учили. Сказать бы ему при личной встрече, что я о нем и о его программах думаю. Тут бы у меня слова отыскались. Разные. Доходчивые. Но, к сожалению, плохо переносимые на бумагу.
Так как написать?
Я написал просто. Как в обезличенных бюрократических повестках. Как в казенных объявлениях на подъездных дверях.
"Получателю! Настоящим извещаю о наличии у меня полного пакета информации по файлу «Сценарий». Прошу рассмотреть вопрос о прекращении разработок в данном направлении. В этом случае обязуюсь:
— не Передавать копии файла «Сценарий» в законодательные органы Вашей страны с целью выяснения правомочности Ваших действий с точки зрения существующего закона;
— не обнародовать сметы расходов государственных средств, уже использованных и запланированных к использованию в рамках реализации настоящей программы;
— не ставить в известность о случившемся международные организации;
— не направлять копии документов руководителям оппозиционных партий и организаций;
— не опубликовывать имеющийся у меня материал в международной прессе".
И в самом конце, в подтверждение серьезности своих намерений, несколько наугад выбранных из того самого «сценария» страниц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55