Дети обнаружили вас в среду утром.
«Маленький коричневый ангел с сопливым носом», — подумал Сэл.
— Вы были ранены, — как бы между прочим заметил Шелдон Сильвермен. — И вам чертовски повезло. Знаете, как говорили в старых фильмах: «Пройди пуля на дюйм правее — или левее — был бы конец!» — Он выразительно поднял брови вверх. — Это именно то, что могло произойти с вами. Пуля прошла в нескольких миллиметрах от главной артерии. И все-таки пришлось влить вам четыре пинты крови и наложить лед на колено. Оно было величиной с крупный грейпфрут.
Сэл перестал есть и уставился на Сильвермена.
— Сколько времени?
Доктор взглянул на свои «Касио».
— Начало первого.
— Нет, я хотел бы знать: какой сегодня день? Давно ли я здесь нахожусь?
Сильвермен улыбнулся:
— Сегодня суббота. Вы проспали почти семьдесят два часа.
Сэл осторожно поставил чашку с бульоном на столик возле кровати и с сомнением огляделся.
— Господи, — сказал он наконец. — Мне нужно уходить отсюда. — Он попытался соскользнуть с кровати.
— На вашем месте я не делал бы этого. — Сильвермен подскочил к Сэлу. Тот, ступив на шершавый, в щербинах пол, едва сдержал готовый вырвать вопль и схватился за грудь.
— Там швы, дружище, — Сильвермен поддерживал Сэла, упрямо старавшегося стоять на ногах. — Нельзя вам еще вставать. — Сэл вцепился в спинку кровати, подождал, пока утихнет боль и пройдет тошнота. Потом взглянул на доктора.
— Нельзя мне здесь оставаться, — бросил он.
После продолжительной паузы Сильвермен понимающе кивнул и, отойдя в сторону, дал Сэлу возможность попробовать свои силы. Сэл сделал шаг, потом, стараясь сохранить равновесие, еще шаг, поморщился от боли и попробовал выпрямить спину. Только сейчас он заметил, что совершенно голый.
— Ваш клоунский костюм пришлось выбросить за негодностью. Мы найдем для вас что-нибудь подходящее, вы ведь небольшого роста. — Он повернулся все к той же девушке и произнес что-то на певучем мексиканском. Девушка быстро вышла.
Сэл продолжал стоять у кровати на трясущихся ногах.
— И все-таки я советую вам полежать еще хоть неделю, а то и две. Организм довольно остро реагирует на ранение.
Сэл покачал головой и еще сильнее вцепился в спинку кровати. А через минуту снова появилась Алисия с парой старых джинсов, благоухающей свежестью майкой и парой сандалий на подошве из шин. Вместе с врачом они помогли Сэлу одеться. Труднее всего оказалось натянуть майку — он не мог поднять руки. Наконец, полностью экипированный, он прислонился к кровати, ожидая, пока комната перестанет вращаться перед глазами. Когда Алисия вышла, доктор достал из шкафа закрытый на запор, весь в пятнах «дипломат», положил его на кровать рядом с Сэлом, а сверху немецкий «люгер».
— Эти вещи мы нашли на переднем сиденье «джипа». Насколько я понимаю, они ваши.
Сэл некоторое время смотрел на «дипломат» с «люгером», потом спросил:
— Открывали?
Брови Сильвермена снова взметнулись.
— С какой стати? Он не был ранен, и ему не требовалась медицинская помощь.
Сэл едва заметно улыбнулся, взял «люгер» и сунул его за пояс джинсов под майкой. Затем попытался открыть «дипломат», нажав обеими руками на крышку, но из-за перекоса замок никак не поддавался, и тогда Сэл сломал его. Деньги были на месте.
Сэл взглянул на Сильвермена, но тот оставался индифферентным, не выразив ни удивления, ни смущения, ни любопытства. Знал он о содержимом кейса или не знал, трудно было сказать. Во всяком случае, это его совершенно не интересовало. Сэл вынул полдюжины пачек и положил на кровать.
— Спасибо, что заштопали меня.
Брови доктора опять подскочили вверх: столько денег, а он не считает нужным объяснить, откуда они. Но тут Сэл сказал:
— Не краденые.
— А я и не говорил, что краденые.
— Тогда возьмите. Не для себя, так для детей.
Сильвермен некоторое время задумчиво смотрел на пачки купюр, затем тряхнул головой, допил пиво из банки, снова посмотрел на деньги, а потом в упор на Сэла.
— Дети могли их взять.
— Ну и что. Берите же!
— Возьму, — согласился Сильвермен.
В небе ярко сияло солнце, но в пыльном воздухе уже чувствовалось дыхание зимы, которая наступает в феврале по обе стороны Южной Калифорнии. Усаживаясь с помощью доктора-великана в «джип», Сэл огляделся и вспомнил, что находится в Мексике. Устроившись поудобнее за рулем, он несколько раз глубоко вздохнул, чтобы восстановить дыхание.
— Почувствуете головокружение — немедленно остановитесь и подождите, пока оно пройдет, — напутствовал Сильвермен Сэла, — если до вечера снова окажетесь в постели... — Он осекся на полуслове и вручил Сэлу ключ, болтавшийся у него на пальце. — Желаю удачи.
Эпилог
Като Сан-Лукас — август
Двое мужчин прибыли в Сан-Лукас утренним рейсом авиакомпании «Мексикана» и попали в настоящее пекло. Хотя оба выросли в пустыне северного Чихуахуа, большую часть времени они проводили в умеренном климате Федерального округа США, а потому их поразил нестерпимый зной Сан-Лукаса, самой южной точки полуострова Калифорния, где лето сейчас было в разгаре.
— Ну и жарища! — воскликнул один из них, когда они спускались по трапу самолета. — Ненавижу это проклятое место. Пот льет ручьем, даже брюки становятся мокрыми, от девчонок потом разит, и везде эти поганые янки.
Мужчину звали Магеллан. На нем были легкие брюки, спортивная куртка и белая сорочка с открытым воротом. Светлокожий, с аккуратно подстриженными тонкими усиками и европейскими чертами лица, он скорее походил на испанца или грека, нежели на метиса. Отца своего, сирийца-эмигранта, Магеллан никогда не видел, потому что мать была проституткой.
— Впрочем, совсем забыл, тебе гринго нравятся, — продолжал Магеллан. — Ведь ты и сам гринго.
Его спутник был почти такого же роста, как Магеллан, и одного с ним возраста — лет тридцать пять. Звали его Зунига. Чистокровный индеец с глянцевой бронзовой кожей, ястребиным носом и густыми черными волосами, он был одет весьма скромно, как и его напарник. По роду своей деятельности они должны были привлекать к себе как можно меньше внимания, чтобы остаться неузнанными. Даже сквозь подошвы ботинок бетонированное поле аэродрома, казалось, обжигало ступни.
— Плевать на это дерьмо, — бросил Зунига, ощупывая зорким глазом индейца толпу в аэропорту. Разговаривали они только по-испански.
Магеллан улыбнулся:
— Может, ты и прав.
Пропустив мимо ушей реплику напарника, Зунига продолжал всматриваться в лица людей. Родился он на томатных плантациях в Южном Техасе. Родители были брасеро. Так называли мексиканцев, получавших разрешение на кратковременное пребывание в США в качестве сезонных рабочих. Он имел формальное право претендовать на американское гражданство, но даже не думал им воспользоваться. Каким-то образом Магеллан, ненавидевший гринго и все, что их касалось, пронюхал о родителях Зуниги и теперь не упускал случая уязвить его.
— Ты только посмотри на всех этих янки, — ехидно заметил Магеллан, кивнув в сторону дородных, уже не молодых супругов, загорелых, в модной одежде и с фотоаппаратами. — Почему бы тебе не кинуться к ним, — мол, приятно встретиться, соотечественники! — и не облобызаться.
Зунига тем временем увидел человека, протискивающегося к ним сквозь толпу.
— Знаешь, — тихо сказал он, — ты как ребенок, который дразнит собаку, пока она его не укусит.
— Не беспокойся, друг, я умею укрощать собак, — произнес Магеллан, и злая ухмылка заиграла на его красивом лице.
Магеллану и Зуниге и прежде приходилось работать в паре. Взаимная неприязнь, возникшая очень давно, им не мешала, и они отдавали должное способностям друг друга. Они не считали нужным ее скрывать, хотя состояли на службе у некоего влиятельного лица в Мексике, мафиози, не терпевшего распрей среди своих наемников. Втайне же каждый из них лелеял мечту ликвидировать напарника, если, конечно, «хозяин» прикажет.
И вот наконец человек, с которым им предстояло здесь встретиться, то есть связной, стоял перед ними.
Здоровенный рябой мексиканец с золотисто-рыжей шевелюрой и усами, одетый по-европейски: короткие сапожки из змеиной кожи, сшитые на заказ, расклешенные книзу модные брюки и белая рубашка с высокими манжетами. Все это при его габаритах, казалось, по меньшей мере на два размера меньше, чем полагалось бы. Огромная серебряная пряжка тугого широкого пояса буквально впивалась в живот. Рубашка едва сходилась.
— Ну? — проговорил толстяк, окинув взглядом прибывших сообщников, которые ограничились лишь кивком головы. — Багаж есть? — Он посмотрел на их дорожные сумки. Сразу видно, что не профессионал, а любитель. О багаже спрашивает.
— Мы не отдыхать сюда приехали, — буркнул Магеллан, но толстяк по своей тупости в его словах не уловил иронии.
— Пошли в машину.
Их ждал темно-бордовый «севиль» в середине второго ряда двухрядной стоянки такси. Таксисты с любопытством наблюдали, как толстяк с важным видом распахнул дверцы перед гостями. Магеллан и Зунига обменялись многозначительными взглядами: все это им очень не нравилось. Зачем было привлекать внимание этой шоферни? Теперь их наверняка запомнили.
Рядом с водительским местом в машине сидела женщина. Латиноамериканка, крашеная блондинка. Она обернулась, чтобы получше рассмотреть незнакомцев, но, встретив их колючий взгляд, поспешно отвернулась. Когда толстяк протиснулся к рулю, сиденье под ним скрипнуло и запыхтело, словно испуская дух. Он неуклюже повернулся назад и поочередно протянул мужчинам руку.
— Адольфо Ромо, — произнес он все с тем же важным видом. Но Магеллан и Зунига и без того знали, что перед ними глава местного отделения организации, где они состояли на службе. Благодаря ему каждое колесико механизма работало безотказно, будто смазанное машинным маслом, принося огромную прибыль. Адольфо Ромо был и связным, и поставщиком наркотиков и проституток, и торговцем краденого, и убийцей. Но разумеется, не по этой причине не понравился он Магеллану и Зуниге. Просто он был настоящим кретином, а кретинам в их деле нет места. Ни один из них не пожелал пожать его мясистую руку, всю в бриллиантовых кольцах, с наманикюренными ногтями. И толстяку ничего не оставалось, как убрать руку и тронуться наконец в путь.
— Не понимаю, зачем прислали двоих, — заговорил после длительного молчания Ромо, когда вывел «севиль» на шоссе, пролегавшее вдоль побережья, без единого дерева, очень напоминавшего залитую лунным светом поверхность океана. Кондиционер был включен на полную мощность. — Я же сказал ему, что сам справлюсь. Что помощь мне не нужна.
Магеллан и Зунига отчетливо видели сальный и взмокший от пота, но тщательно напомаженный короткий хвостик собранных на затылке волос. Даже ощущали его запах.
— Я здесь хозяин. Вот и надо было это дело поручить мне.
Гости из Мехико снова переглянулись, но промолчали.
Ромо пытался в зеркало заднего обзора увидеть выражение их глаз.
— Район небольшой, — продолжал Ромо, — предоставил бы все мне. Зачем было посылать вас?
— В отеле поговорим, — сказал Зунига, наклонившись к Ромо.
Ромо в зеркале выразительно посмотрел на мужчин. Только сейчас до него дошло, что имел в виду Зунига. Он моментально прикусил язык и привлек к себе красотку.
— Это Марта. Она как тень везде следует за мной. Я ей полностью доверяю. — Он принялся гладить девицу по шее, и та захихикала. Это прикосновение, казалось, прибавило ему уверенности в себе, и он стал похваляться: — Какой плюгавый гринго. Да я двумя пальцами его удушу. — Мужчины поняли, что толстяк хочет покрасоваться перед этой потаскушкой, и еще больше его возненавидели. — Не знаю, не знаю, зачем он послал вас.
Магеллан мрачно уставился в окно, а Зунига повторил:
— В отеле поговорим.
Четырехэтажный, пирамидальной формы отель светло-зеленого цвета имел просторный вестибюль-колодец во всю высоту здания от пола до потолка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
«Маленький коричневый ангел с сопливым носом», — подумал Сэл.
— Вы были ранены, — как бы между прочим заметил Шелдон Сильвермен. — И вам чертовски повезло. Знаете, как говорили в старых фильмах: «Пройди пуля на дюйм правее — или левее — был бы конец!» — Он выразительно поднял брови вверх. — Это именно то, что могло произойти с вами. Пуля прошла в нескольких миллиметрах от главной артерии. И все-таки пришлось влить вам четыре пинты крови и наложить лед на колено. Оно было величиной с крупный грейпфрут.
Сэл перестал есть и уставился на Сильвермена.
— Сколько времени?
Доктор взглянул на свои «Касио».
— Начало первого.
— Нет, я хотел бы знать: какой сегодня день? Давно ли я здесь нахожусь?
Сильвермен улыбнулся:
— Сегодня суббота. Вы проспали почти семьдесят два часа.
Сэл осторожно поставил чашку с бульоном на столик возле кровати и с сомнением огляделся.
— Господи, — сказал он наконец. — Мне нужно уходить отсюда. — Он попытался соскользнуть с кровати.
— На вашем месте я не делал бы этого. — Сильвермен подскочил к Сэлу. Тот, ступив на шершавый, в щербинах пол, едва сдержал готовый вырвать вопль и схватился за грудь.
— Там швы, дружище, — Сильвермен поддерживал Сэла, упрямо старавшегося стоять на ногах. — Нельзя вам еще вставать. — Сэл вцепился в спинку кровати, подождал, пока утихнет боль и пройдет тошнота. Потом взглянул на доктора.
— Нельзя мне здесь оставаться, — бросил он.
После продолжительной паузы Сильвермен понимающе кивнул и, отойдя в сторону, дал Сэлу возможность попробовать свои силы. Сэл сделал шаг, потом, стараясь сохранить равновесие, еще шаг, поморщился от боли и попробовал выпрямить спину. Только сейчас он заметил, что совершенно голый.
— Ваш клоунский костюм пришлось выбросить за негодностью. Мы найдем для вас что-нибудь подходящее, вы ведь небольшого роста. — Он повернулся все к той же девушке и произнес что-то на певучем мексиканском. Девушка быстро вышла.
Сэл продолжал стоять у кровати на трясущихся ногах.
— И все-таки я советую вам полежать еще хоть неделю, а то и две. Организм довольно остро реагирует на ранение.
Сэл покачал головой и еще сильнее вцепился в спинку кровати. А через минуту снова появилась Алисия с парой старых джинсов, благоухающей свежестью майкой и парой сандалий на подошве из шин. Вместе с врачом они помогли Сэлу одеться. Труднее всего оказалось натянуть майку — он не мог поднять руки. Наконец, полностью экипированный, он прислонился к кровати, ожидая, пока комната перестанет вращаться перед глазами. Когда Алисия вышла, доктор достал из шкафа закрытый на запор, весь в пятнах «дипломат», положил его на кровать рядом с Сэлом, а сверху немецкий «люгер».
— Эти вещи мы нашли на переднем сиденье «джипа». Насколько я понимаю, они ваши.
Сэл некоторое время смотрел на «дипломат» с «люгером», потом спросил:
— Открывали?
Брови Сильвермена снова взметнулись.
— С какой стати? Он не был ранен, и ему не требовалась медицинская помощь.
Сэл едва заметно улыбнулся, взял «люгер» и сунул его за пояс джинсов под майкой. Затем попытался открыть «дипломат», нажав обеими руками на крышку, но из-за перекоса замок никак не поддавался, и тогда Сэл сломал его. Деньги были на месте.
Сэл взглянул на Сильвермена, но тот оставался индифферентным, не выразив ни удивления, ни смущения, ни любопытства. Знал он о содержимом кейса или не знал, трудно было сказать. Во всяком случае, это его совершенно не интересовало. Сэл вынул полдюжины пачек и положил на кровать.
— Спасибо, что заштопали меня.
Брови доктора опять подскочили вверх: столько денег, а он не считает нужным объяснить, откуда они. Но тут Сэл сказал:
— Не краденые.
— А я и не говорил, что краденые.
— Тогда возьмите. Не для себя, так для детей.
Сильвермен некоторое время задумчиво смотрел на пачки купюр, затем тряхнул головой, допил пиво из банки, снова посмотрел на деньги, а потом в упор на Сэла.
— Дети могли их взять.
— Ну и что. Берите же!
— Возьму, — согласился Сильвермен.
В небе ярко сияло солнце, но в пыльном воздухе уже чувствовалось дыхание зимы, которая наступает в феврале по обе стороны Южной Калифорнии. Усаживаясь с помощью доктора-великана в «джип», Сэл огляделся и вспомнил, что находится в Мексике. Устроившись поудобнее за рулем, он несколько раз глубоко вздохнул, чтобы восстановить дыхание.
— Почувствуете головокружение — немедленно остановитесь и подождите, пока оно пройдет, — напутствовал Сильвермен Сэла, — если до вечера снова окажетесь в постели... — Он осекся на полуслове и вручил Сэлу ключ, болтавшийся у него на пальце. — Желаю удачи.
Эпилог
Като Сан-Лукас — август
Двое мужчин прибыли в Сан-Лукас утренним рейсом авиакомпании «Мексикана» и попали в настоящее пекло. Хотя оба выросли в пустыне северного Чихуахуа, большую часть времени они проводили в умеренном климате Федерального округа США, а потому их поразил нестерпимый зной Сан-Лукаса, самой южной точки полуострова Калифорния, где лето сейчас было в разгаре.
— Ну и жарища! — воскликнул один из них, когда они спускались по трапу самолета. — Ненавижу это проклятое место. Пот льет ручьем, даже брюки становятся мокрыми, от девчонок потом разит, и везде эти поганые янки.
Мужчину звали Магеллан. На нем были легкие брюки, спортивная куртка и белая сорочка с открытым воротом. Светлокожий, с аккуратно подстриженными тонкими усиками и европейскими чертами лица, он скорее походил на испанца или грека, нежели на метиса. Отца своего, сирийца-эмигранта, Магеллан никогда не видел, потому что мать была проституткой.
— Впрочем, совсем забыл, тебе гринго нравятся, — продолжал Магеллан. — Ведь ты и сам гринго.
Его спутник был почти такого же роста, как Магеллан, и одного с ним возраста — лет тридцать пять. Звали его Зунига. Чистокровный индеец с глянцевой бронзовой кожей, ястребиным носом и густыми черными волосами, он был одет весьма скромно, как и его напарник. По роду своей деятельности они должны были привлекать к себе как можно меньше внимания, чтобы остаться неузнанными. Даже сквозь подошвы ботинок бетонированное поле аэродрома, казалось, обжигало ступни.
— Плевать на это дерьмо, — бросил Зунига, ощупывая зорким глазом индейца толпу в аэропорту. Разговаривали они только по-испански.
Магеллан улыбнулся:
— Может, ты и прав.
Пропустив мимо ушей реплику напарника, Зунига продолжал всматриваться в лица людей. Родился он на томатных плантациях в Южном Техасе. Родители были брасеро. Так называли мексиканцев, получавших разрешение на кратковременное пребывание в США в качестве сезонных рабочих. Он имел формальное право претендовать на американское гражданство, но даже не думал им воспользоваться. Каким-то образом Магеллан, ненавидевший гринго и все, что их касалось, пронюхал о родителях Зуниги и теперь не упускал случая уязвить его.
— Ты только посмотри на всех этих янки, — ехидно заметил Магеллан, кивнув в сторону дородных, уже не молодых супругов, загорелых, в модной одежде и с фотоаппаратами. — Почему бы тебе не кинуться к ним, — мол, приятно встретиться, соотечественники! — и не облобызаться.
Зунига тем временем увидел человека, протискивающегося к ним сквозь толпу.
— Знаешь, — тихо сказал он, — ты как ребенок, который дразнит собаку, пока она его не укусит.
— Не беспокойся, друг, я умею укрощать собак, — произнес Магеллан, и злая ухмылка заиграла на его красивом лице.
Магеллану и Зуниге и прежде приходилось работать в паре. Взаимная неприязнь, возникшая очень давно, им не мешала, и они отдавали должное способностям друг друга. Они не считали нужным ее скрывать, хотя состояли на службе у некоего влиятельного лица в Мексике, мафиози, не терпевшего распрей среди своих наемников. Втайне же каждый из них лелеял мечту ликвидировать напарника, если, конечно, «хозяин» прикажет.
И вот наконец человек, с которым им предстояло здесь встретиться, то есть связной, стоял перед ними.
Здоровенный рябой мексиканец с золотисто-рыжей шевелюрой и усами, одетый по-европейски: короткие сапожки из змеиной кожи, сшитые на заказ, расклешенные книзу модные брюки и белая рубашка с высокими манжетами. Все это при его габаритах, казалось, по меньшей мере на два размера меньше, чем полагалось бы. Огромная серебряная пряжка тугого широкого пояса буквально впивалась в живот. Рубашка едва сходилась.
— Ну? — проговорил толстяк, окинув взглядом прибывших сообщников, которые ограничились лишь кивком головы. — Багаж есть? — Он посмотрел на их дорожные сумки. Сразу видно, что не профессионал, а любитель. О багаже спрашивает.
— Мы не отдыхать сюда приехали, — буркнул Магеллан, но толстяк по своей тупости в его словах не уловил иронии.
— Пошли в машину.
Их ждал темно-бордовый «севиль» в середине второго ряда двухрядной стоянки такси. Таксисты с любопытством наблюдали, как толстяк с важным видом распахнул дверцы перед гостями. Магеллан и Зунига обменялись многозначительными взглядами: все это им очень не нравилось. Зачем было привлекать внимание этой шоферни? Теперь их наверняка запомнили.
Рядом с водительским местом в машине сидела женщина. Латиноамериканка, крашеная блондинка. Она обернулась, чтобы получше рассмотреть незнакомцев, но, встретив их колючий взгляд, поспешно отвернулась. Когда толстяк протиснулся к рулю, сиденье под ним скрипнуло и запыхтело, словно испуская дух. Он неуклюже повернулся назад и поочередно протянул мужчинам руку.
— Адольфо Ромо, — произнес он все с тем же важным видом. Но Магеллан и Зунига и без того знали, что перед ними глава местного отделения организации, где они состояли на службе. Благодаря ему каждое колесико механизма работало безотказно, будто смазанное машинным маслом, принося огромную прибыль. Адольфо Ромо был и связным, и поставщиком наркотиков и проституток, и торговцем краденого, и убийцей. Но разумеется, не по этой причине не понравился он Магеллану и Зуниге. Просто он был настоящим кретином, а кретинам в их деле нет места. Ни один из них не пожелал пожать его мясистую руку, всю в бриллиантовых кольцах, с наманикюренными ногтями. И толстяку ничего не оставалось, как убрать руку и тронуться наконец в путь.
— Не понимаю, зачем прислали двоих, — заговорил после длительного молчания Ромо, когда вывел «севиль» на шоссе, пролегавшее вдоль побережья, без единого дерева, очень напоминавшего залитую лунным светом поверхность океана. Кондиционер был включен на полную мощность. — Я же сказал ему, что сам справлюсь. Что помощь мне не нужна.
Магеллан и Зунига отчетливо видели сальный и взмокший от пота, но тщательно напомаженный короткий хвостик собранных на затылке волос. Даже ощущали его запах.
— Я здесь хозяин. Вот и надо было это дело поручить мне.
Гости из Мехико снова переглянулись, но промолчали.
Ромо пытался в зеркало заднего обзора увидеть выражение их глаз.
— Район небольшой, — продолжал Ромо, — предоставил бы все мне. Зачем было посылать вас?
— В отеле поговорим, — сказал Зунига, наклонившись к Ромо.
Ромо в зеркале выразительно посмотрел на мужчин. Только сейчас до него дошло, что имел в виду Зунига. Он моментально прикусил язык и привлек к себе красотку.
— Это Марта. Она как тень везде следует за мной. Я ей полностью доверяю. — Он принялся гладить девицу по шее, и та захихикала. Это прикосновение, казалось, прибавило ему уверенности в себе, и он стал похваляться: — Какой плюгавый гринго. Да я двумя пальцами его удушу. — Мужчины поняли, что толстяк хочет покрасоваться перед этой потаскушкой, и еще больше его возненавидели. — Не знаю, не знаю, зачем он послал вас.
Магеллан мрачно уставился в окно, а Зунига повторил:
— В отеле поговорим.
Четырехэтажный, пирамидальной формы отель светло-зеленого цвета имел просторный вестибюль-колодец во всю высоту здания от пола до потолка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73