– Что ты хочешь, чтобы я сделал? Я имею в виду – когда он придет.
– Не знаю, что тебе сказать. Посмотрим. Как получится.
– Я мог бы сломать ему что-нибудь. Может быть, для начала палец, – задумчиво произнес Шэд. – Все зависит от того, насколько у тебя серьезные намерения.
– Я просто хочу поговорить с ним.
Эрин откинула голову на подголовник и закрыла глаза. Ей вспомнился тот парень – без пяти минут счастливый новобрачный, – которого так зверски и бессмысленно избили на сцене стрип-бара. Вышел ли он уже из больницы? Перед ее мысленным взором снова встало обезумевшее от ярости лицо нападавшего: пока он раз за разом обрушивал бутылку на голову злосчастного жениха, из горла которого вырывались какие-то хриплые, животные звуки, не имевшие в себе ничего человеческого.
«Господи, неужели это из-за меня? – подумала Эрин. – Неужели это я привожу мужчин в такое состояние?»
А мистер Орли? А Шэд, спокойно предлагающий искалечить ее бывшего мужа? Как будто речь идет о какой-то незначительной услуге – проверить, почему в ее машине не включается зажигание, или забить пару гвоздей, чтобы повесить колонки для стереоустановки.
– Можно сломать руку, – продолжал размышлять вслух Шэд. – Вот тут... – Он взял Эрин за запястье, чтобы показать, где именно. – Двинуть покрепче ломиком, и лады.
Эрин выпрямилась.
– Могу я задать тебе один вопрос? Я похожа на женщину, которую можно принудить к чему-либо с помощью насилия?
Шэд буркнул что-то неопределенное.
– Я серьезно, Шэд! Что ты думаешь обо мне?
Повернув к ней свою огромную голову, Шэд с любопытством уставился на нее. В темноте он был похож на выбритого наголо медведя.
– Знаешь, – сказал он наконец, – вот двинуть кому-либо коленом под зад – это я могу. Это моя работа. А говорить, что о ком я думаю...
– Но все-таки, Шэд! Ты ведь знаешь, меня такие вещи не впечатляют.
– Значит, поэтому ты возишь под сиденьем пушку?
Эрин сразу не нашлась, что ответить.
– Да ладно, детка, – ухмыльнулся Шэд. – В конце концов, ты имеешь полное право.
– Я никогда не пускала оружие в ход, – попыталась оправдаться она.
– Но могла бы, верно? Я только хочу сказать, что насилие иногда бывает полезным. А иногда это вообще лучший способ уладить дело так, как ты считаешь нужным.
– Но только не с Дэрреллом.
Бывший супруг Эрин был бы только рад, случись нечто подобное. Нанесение телесных повреждений – да что может быть лучшим подтверждением того, что Эрин связалась со всякой шушерой и недостойна права заботиться о дочери! Этот негодяй Дэррелл выжал бы из своего перелома все, что возможно. Он носил бы гипс до тех пор, пока тот сам не свалился бы с его руки.
– Ну, в общем, понадоблюсь – позови, – предупредил Шэд.
– Я хочу просто поговорить с ним.
– Ну и лады.
Однако глубоко в душе Эрин позволила себе немного понаслаждаться видением Шэда, превращающего Дэррелла Гранта в нечто вроде фарша для собачьих консервов. Может быть, ей следовало бы устыдиться чувств, вызываемых у нее этой картиной, но она не испытывала ни малейшего стыда.
Особенно при воспоминании о том, что он сделал с куклами Анджи.
* * *
В полночь Шэд решил пойти поискать автомат, продающий газированные напитки. Эрин поставила в магнитофон кассету Баффетта и убавила звук. Она больше всего любила карибские песни. Ее воображение подняло паруса, и вскоре задремавшая Эрин уже бродила по ослепительно-белым пляжам уединенных бухт, погружая босые ноги в горячий песок и чувствуя, как их ласкают мелкие шаловливые волны прибоя.
Когда она открыла глаза, ее туфель не было. Обе дверцы старенького «фэрлейна» оказались открыты. Выходя из машины, Эрин наступила на что-то пластмассовое; оно треснуло под ее ногой, и в ступню впились острые обломки. То была кассета Джимми Баффетта, валявшаяся на асфальте.
Эрин похолодела.
– Шэд!
Чья-то рука вцепилась ей в волосы и резко рванул назад, так что лицо Эрин задралось к небу. Она почувствовала, что в горло ей уперлось что-то острое.
– Ты по-прежнему храпишь, как свинья, – раздался над ухом голос Дэррелла Гранта.
Эрин не смогла удержать дрожи. Как унизительно, что он видит ее страх!
– Оказывается, ты все-таки правда хотела подстроить мне ловушку, – продолжал Дэррелл. – А мне все не верилось, черт тебя побери.
– Что? – Эрин не узнала собственного голоса.
Дэррелл со всего размаху запечатал ей рот ладонью.
– Заткнись!
Оба услышали звук приближающихся шагов.
– Это твой дружок, – прошипел Дэррелл. – Что ж, отлично.
Из темноты появился Шэд. В одной руке он держал открытую баночку диетической кока-колы, в другой – еще не открытую «Канада Драй». Увидев длинный нож, приставленный к горлу Эрин, он тут же опустил обе банки на асфальт. Дэррелл приказал ему не делать глупостей. Выражения лица Шэда нельзя было разобрать в темноте.
– У меня есть идея, – объявил Дэррелл и велел Шэду лечь лицом вниз или же пойти поискать ведро, чтобы собрать в него кровь Эрин. Кивнув в знак согласия, Шэд лег на асфальт. Дэррелл отпустил Эрин, ринулся к нему и уселся сверху, припечатав коленями его мощные лопатки, после чего, посмеиваясь, защелкнул на запястьях Шэда пластиковые наручники.
– Отпусти его, – все еще дрожа, проговорила Эрин.
Дэррелл взял нож в обе руки и упер его острие в голую макушку Шэда. Эрин с ужасом увидела, как кожа проминается под давлением металла.
– Отпусти его! – повторила она.
Ее бывший муж, снова хихикнув, принялся вращать рукоятку ножа между ладонями. Кончик острия сверлил голый череп Шэда, и Эрин увидела, как под ним выступила первая капля крови. В полумраке она казалась черной.
– Больно? – поинтересовался Дэррелл.
– Нет, – честно ответил Шэд. Почему-то он от природы был малочувствителен к боли, и ни один врач не мог объяснить этого.
– С каких это пор ты расхаживаешь с ножом? – спросила Эрин.
– С каких это пор ты расхаживаешь с такими лысыми уродами? – Дэррелл поднялся и взмахнул ножом в воздухе, словно потрясая шпагой. – И, конечно, ты по чистой случайности оказалась именно сегодня именно на этой автостоянке? En garde! – Резким ломаным движением он начертил в воздухе невидимую букву Z – знак Зорро. – Ты что думаешь, я слепой? Да я за три квартала разглядел твою тачку. Тоже мне, Мата Хари! В следующий раз можешь просто устроить фейерверк там, где вздумаешь положить меня.
– Какая же ты сволочь, – сказала Эрин.
Дэррелл Грант криво усмехнулся.
– Значит, вот как принято выражаться в этом вашем обществе Святого Витта? Ведь это ты мне звонила, верно? Насчет каких-то там новых инвалидных колясок.
– Да у тебя совсем крыша поехала.
– Тогда как ты объяснишь мне это? – Он гневно ткнул ножом в сторону «фэрлейна». – И вот это! – Носком своего коричневого ковбойского сапога он пнул в бок Шэда. – Ты просто из кожи вон лезешь, чтобы подловить меня!
– Имей в виду, Дэррелл, – Эрин старалась говорить спокойно, – это все запишется на твой счет: нападение с применением оружия, кражи со взломом, наркотики...
– Заткнись! – оборвал ее Дэррелл. – Ты хочешь, чтобы я поверил, что ты и эта горилла явились сюда просто для того, чтобы потрахаться в тихом уголке? Во-первых, я знаю, что у тебя никого нет, а во-вторых, игуаны и то симпатичнее, чем этот.
Эрин знала, что в машине лежит револьвер. Она уже начала было потихоньку подвигаться к открытой дверце со стороны места водителя, но остановилась. Пристрели она Дэррелла, дочери ей не видать никогда. Уж судья позаботится об этом.
– Эй, парень! – Слова Шэда звучали немного невнятно, поскольку он по-прежнему лежал на асфальте вниз лицом, но выбора у него не было. – Парень, послушай-ка. Мы с этой леди работаем вместе. Она взялась подвезти меня домой, а по дороге эта чертова тачка возьми да и перегрейся. Ну, мы и остановились, чтобы мотор остыл. Вот и все.
Дэррелл Грант присел на корточки и ущипнул Шэда за нос.
– С ума сойти – оно еще и разговаривает! «Опять наглотался таблеток», – подумала Эрин.
– Что это ты сделал со своими волосами? – спросила она, и Дэррелл дернулся, уловив в ее голосе нескрываемо насмешливые нотки. Для человека, избравшего своей профессией ограбление инвалидов, он удивительно много значения придавал собственной внешности.
– Просто немного осветлил, – буркнул он. – Ты это имела в виду?
– Это, это. Да еще и подстригся, как газон. Подойди-ка поближе, я хочу рассмотреть тебя как следует.
– Обойдешься. – Он выпрямился, но не тронулся с места.
– У тебя что – бабье лето, Дэррелл?
– Заткнись, – мрачно повторил он.
– Готова поспорить, что ты уже обзавелся белым льняным костюмом от Армани, – продолжала Эрин, стараясь не думать о Шэде и о ноже. – Это как раз то, что нужно к такой прическе.
– Иди ты к черту, – огрызнулся Дэррелл, засовывая нож за пояс. Увидев это, Эрин испытала некоторое облегчение. Она надеялась, что дальнейший разговор обойдется без силовых мер. Но не тут-то было.
Дэррелл вспрыгнул на голову Шэду и крепко уперся в нее каблуками своих ковбойских сапог.
– Ты с ума сошел! Слезь! – крикнула Эрин.
– А ну, попробуй, столкни меня.
– Дэррелл, перестань, слышишь!
Шэд молчал, и Эрин не была уверена, что он в сознании.
– А мне здесь нравится, – объявил Дэррелл, балансируя на каблуках, будто стоял не на голове Шэда, а на кипарисовом пеньке.
– Перестань, пожалуйста! – взмолилась Эрин.
– А сколько ты готова дать за него? Может, раскошелишься на двадцатку?
Эрин взглянула на лицо Шэда, придавленное к асфальту. Его глаза были закрыты, но челюсти крепко сжаты.
– Гони двадцатку, – повторил Дэррелл. – И побыстрее!
Он забросил сумочку Эрин под машину, так что ей пришлось встать на четвереньки, чтобы дотянуться до нее. Дэррелл плотоядно созерцал зад бывшей супруги.
– Классная картинка, – заметил он. – Приятно вспомнить.
Эрин механически открыла сумочку, пошарила в ней и, найдя двадцатидолларовую бумажку, вручила ее Дэрреллу. Взяв банкноту, он понюхал ее, словно рюмку коньяка.
– Потрясающе! Тебе стоит только задрать ногу – и мужики начинают швыряться деньгами. Мы действительно живем в великой стране, верно, Эрин? Ты должна гордиться тем, что ты американка!
В эту минуту только одного человека на свете Эрин ненавидела больше, чем Дэррелла: самое себя. За то, что имела глупость стать его женой.
– Отпусти его, – холодно проговорила она.
Дэррелл спрыгнул с головы Шэда.
– Где Анджи?
– С ней все в порядке, жива и здорова, – ухмыльнулся Дэррелл. – Если будешь вести себя как надо, мамочка, я позволю ей звякнуть тебе на Рождество.
– Суд заново рассмотрит наше дело, – голос Эрин дрогнул. – Ты уже достаточно нарушил распоряжения судьи.
– Суд? Снова? – Дэррелл громко расхохотался. – Вот это мне нравится!
– Что с тобой происходит, Дэррелл? – Эрин действительно хотела понять. Дэррелл творил не первую мерзость на ее памяти, но никогда еще не заходил так далеко.
Он снова вытащил из-за пояса нож и склонился над Шэдом. На мгновение Эрин показалось, что он собирается перерезать Шэду горло, и перед ее мысленным взором возникла картина: она, Эрин, бросается на спину Дэрреллу и вцепляется ногтями ему в глаза.
– Не смей, – сказала она.
– Что ты имеешь в виду?
Держа нож, как карандаш или ручку, Дэррелл аккуратно вырезал на голой макушке Шэда большую букву Г. Кровь потекла по гладкой коже, скапливаясь в складках у основания шеи. Эрин затошнило; она вскрикнула. Шэд молчал, хотя глаза его теперь были открыты.
– Ну вот, – удовлетворенно произнес Дэррелл, отступая на шаг назад, чтобы полюбоваться своей работой.
– И что ты этим хотел доказать? – непослушными губами выговорила Эрин.
– Никакого суда больше не будет.
– Ты ошибаешься, Дэррелл.
– Да нет, детка. Я переиграл тебя.
– Куда ты дел мои туфли?
Дэррелл снова оглушительно расхохотался.
– «У Дороти-милашки сбежали все барашки», – пропел он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75