Лев был реальностью. Совершенно ясно, что его ниспослали свыше, чтобы спасти ему, Авиле, жизнь.
И ниспослал его не католический Бог... католики не призывали на помощь диких зверей из джунглей. Нет, ему помогло другое, мистическое божество, откликнувшееся на его молитвы на кресте.
Спасибо, Чанго! Большое спасибо.
«Когда я вернусь домой, – пообещал Авила своему божественному защитнику, – я устрою тебе царское жертвоприношение. Цыплята, кролики, возможно даже зарежу козу».
Теперь Авила принялся умолять Чанго, чтобы лев ушел и он смог бы вытащить из ладони проклятый гвоздь!
Огромный лев лакомился не более чем в пятнадцати ярдах от сосны. Молоток Айры Джексона валялся там, где он его выронил, – у ног Авилы. По следам на земле можно было определить, что лев набросился на Айру сзади, моментально прикончил его, а затем отволок тело на сухую, заросшую сорняками поляну, где лев и сидел сейчас, по-хозяйски распоряжаясь расчлененным и выпотрошенным трупом. Золотая цепочка Айры Джексона свисала с его усатой морды, словно спагетти. Лев сделал движение языком, и цепочка исчезла.
Авила мало что знал об аппетите львов, но он не верил, что животное может оставаться голодным после того, как сожрало вполне упитанного мистера Джексона. Несмотря на усиливающуюся боль в ладони, Авила не шевелился, прижавшись к кресту, пока лев не закончил жевать и не завалился на бок.
Авила медленно повернул голову и осмотрел жуткую дыру в ладони, покрытой струйками запекшейся крови. Гвоздь пробил ладонь между указательным и средним пальцами, Авила попытался тихонько пошевелить ими, и это у него получилось. Удача, значит, гвоздь не задел ни одну из костей.
Внимательно наблюдая за дремлющим львом и двигаясь с величайшей осторожностью, Авила освободил здоровую руку от липкой ленты. Он дотянулся ею до гвоздя и принялся медленно вытаскивать его из пробитой ладони. Эта процедура оказалась менее болезненной, чем он предполагал, наверное, Чанго притупил боль.
К счастью, дерево, из которого был сколочен крест, оказалось мягким. Уже через минуту Авиле удалось вытащить гвоздь и освободить руку. Из раны сочилась лишь небольшая струйка крови. Он сунул ладонь между дрожащими коленями и закусил нижнюю губу, чтобы не вскрикнуть. Лев не пошевелился. От его дыхания развевались лохмотья ярких шорт Айры Джексона, болтавшихся на шее льва, словно нагрудник.
Пока зверь спал, Авила освободил ноги. Едва он ступил шаг от сосны, как взгляд наткнулся на частично обглоданную кость... она могла пригодиться ему для будущих священных ритуалов.
Сунув в карман мокрую добычу, Авила потихоньку смылся.
* * *
Сцинк предпочел провести ночь в кузове фургона. Вскоре после десяти часов утра из дома появился Августин с горячим бутербродом и двумя бутылками пива. Сцинк подмигнул, оценивая его любезность, и сел. Он расправился с бутербродом в четыре приема, отхлебнул пива и сказал:
– Значит, она осталась.
– Я и сам не знаю почему.
– Потому что она никогда не встречала таких хороших парней, как ты.
– Или как вы.
– И потому что ее муж вел себя отвратительно.
Августин облокотился на крыло фургона.
– Она здесь, и я рад этому. Однако это заставляет меня быть просто образцом добродетели... Боже мой, ведь у этой женщины медовой месяц.
Сцинк вскинул густые брови.
– Новые угрызения совести?
– Да, конечно.
– Она сама приняла решение, сынок. И не надо терзать себя.
Августину было не по себе, но чувства вины он не испытывал. В теперешней ситуации он непременно очень скоро влюбится в миссис Лам. Сколько ночей может выдержать мужчина, когда женщина спит рядом, прижимаясь к нему, и он ощущает ее запах? А спать с Бонни было так приятно, даже чисто платонически. И все же Августин испытывал тревогу. Ведь он все равно не сможет удержаться, вдыхая запах ее волос, прикасаясь к бархатистой коже ее шеи, храня в памяти ее темно-голубые глаза. Он не мог припомнить ни одной женщины, которая бы так уютно устраивалась в его объятиях. Ему нравилось даже ее посапывание во сне... вот как далеко он зашел.
«Это все до первого поцелуя, – так сказали бы его друзья. – Подцепил новую замужнюю женщину? Ну и отлично».
Августин поймал себя на том, что не отрывает взгляда от окна комнаты для гостей. Вскоре за занавеской мелькнула тень Бонни, и в комнате зажегся свет.
Сцинк резко ткнул Августина в бок.
– Успокойся. Ничего не произойдет, пока она сама не захочет этого. – Он поднялся с лавки и принялся делать гимнастические упражнения, сопровождая их неестественными астматическими вздохами. Зарядка продолжалась целых двадцать минут, Августин наблюдал за Сцинком, не прерывая его. Закончив, Сцинк тяжело плюхнулся на лавку, отчего фургон содрогнулся.
Указывая на бутылку с пивом, он спросил:
– Хочешь хлебнуть?
– Пейти сами.
– А ты терпеливый молодой человек.
– Чего у меня полно, так это времени. Так зачем мне торопиться?
Старик запрокинул голову и осушил бутылку пива. Затем задумчиво произнес:
– Никогда не знаешь, как оно все выйдет.
– Не берите в голову, капитан. Я в порядке.
– Отлично. На, посмотри. – Сцинк протянул Августину клочок бумаги, который ему передал в больнице Джим Тайл. Там было написано: «черный джип „чероки“ BZQ-42F».
Августина потрясло то, что Бренда Рурк сумела запомнить номер, да и вообще хоть что-нибудь после такого жестокого избиения.
– Номер краденый. И в этом нет ничего удивительного, – пояснил Сцинк.
– А водитель?
– Белый, не латиноамериканец, около сорока. Деформированная челюсть, по словам патрульной Рурк. Еще костюм в полоску.
Сцинк снова растянулся на лавке, закинув руки за голову.
Августин оглядел борт фургона.
– С чего начнем? Возможно, этот парень уже на пути в Атланту.
– У меня есть кое-какие идеи, – заявил губернатор.
Августин не испытывал такого энтузиазма.
– Полицейские найдут его быстрее нас.
– Они все заняты последствиями урагана, работают по две смены. Даже детективы занимаются регулировкой движения. – Сцинк тихонько хмыкнул. – В такой ситуации можно разгуливать свободно.
Августин почувствовал, что кто-то трется о его ногу. Это оказалась соседская полосатая кошка. Когда он нагнулся погладить ее, кошка юркнула под фургон.
– Я сделаю это для Джима, – продолжал губернатор. – А он не часто обращался ко мне за помощью.
– Но есть и другие причины.
Сцинк кивнул.
– Разумеется. Терпеть не могу подонков, которые бьют женщин. Да и ураган, скажем, разочаровал меня...
Ураган не стал очищающим катаклизмом, как надеялся и предсказывал губернатор. В идеале люди должны были убежать из Флориды, а не хлынуть сюда. Большое количество вновь приехавших просто угнетало. Потрясал и контингент этих охотников за наживой – беззастенчивые карманники, красноречивые жулики, наглые мародеры, не говоря уж о настоящих бандитах и грабителях. Конечно, таким ничего не стоит избить женщину.
– Только не жди, что я буду сдерживать себя, – предупредил Сцинк.
– Я и мечтать об этом не могу, – ответил Августин.
* * *
Свет в комнате для гостей погас. Августин нашел Бонни сидящей на кровати. В качестве ночной рубашки Бонни использовала длинную белую футболку с надписью «Том Петти и Хартбрейкерз», которую нашла в шкафу. Августин купил ее на концерте группы в Майами. Женщина, с которой он ходил на концерт, – врач-психиатр, пытавшаяся позднее зарезать его в душе, – купила себе такую же черную футболку, подходившую к ее мотоциклетным сапогам. В этот момент Августин и понял, что они совершенно разные люди.
– Макс не звонил? – поинтересовалась Бонни.
Августин проверил автоответчик. Никаких сообщений не было. Он вернулся в спальню и сказал об этом Бонни.
– Наша семейная жизнь продолжалась всего неделю и один день. Что же со мной происходит? – Бонни согнула ноги, подтянув коленки к груди. – Я должна быть дома.
«Точно! – подумал Августин. – Совершенно верно!»
– Вы считаете моего мужа негодяем?
– Вовсе нет, – соврал Августин, не желая расстраивать ее.
– Тогда почему же он не позвонил. – Бонни произнесла эту фразу без вопросительной интонации. – Идите сюда.
Она подвинулась, освобождая Августину место под одеялом, но он робко присел на край кровати.
– Вы, наверное, думаете, что я сумасшедшая.
– Нет.
– У меня, должно быть, сердце перевернулось. Только этим можно оправдать мой поступок.
– Вы можете оставаться здесь столько, сколько захотите, – предложил Августин.
– Да, я хочу остаться с вами и... с ним. С похитителем.
– Почему?
– Ох, этого я не знаю. Возможно, это из-за Макса, а может, из-за отца с его моделями аэропланов, или из-за своего несчастного детства, хотя у меня и остались о нем прекрасные воспоминания. Есть какая-то причина. Ведь счастливые маленькие девочки вырастают не для того, чтобы бросать своих мужей, так ведь? – Бонни выключила лампу. – Хотите лечь?
– Лучше не надо.
В темноте ладонь Бонни нашла щеку Августина.
– Вот какая у меня идея. Мне кажется, что мы должны спать вместе.
– Но мы ведь и так спим вместе, миссис Лам. – Августин произнес это шутливым тоном, пытаясь немного снять напряжение.
– Вы понимаете, что я имею в виду.
– Заниматься любовью?
– Ох какой вы быстрый. – Бонни схватила Августина за плечи и уложила на кровать. Голова Августина оказалась на подушке, и, прежде чем он успел подняться, Бонни оказалась на нем и прижала его руки к кровати, озорно уперевшись подбородком в грудь Августина. В слабых лучах света, пробивавшихся сквозь окно, Августин мог видеть ее улыбку, оживленный взгляд, а позади нее... стену с черепами. – Если мы займемся любовью, то это может прояснить мои мысли.
– Это будут нечто вроде электрошоковой терапии.
– Я очень серьезная.
– И очень замужняя.
– Да, но я чувствую, что вы хотите меня.
– Благодарю за диагноз.
Бонни отпустила руки Августина и обняла ладонями его лицо. Улыбка исчезла с ее губ, а в голосе появилась печаль.
– Не надо иронизировать, – прошептала она. – Как вы не понимаете... я не знаю, что мне делать. Пыталась плакать, но это не помогает.
– Простите...
– Вы мне кажетесь ближе, чем даже Макс. Это плохой признак.
– Да, плохой.
– Тем более, после всего недельного знакомства. А мой муж... да и теперь, когда мы вместе, чувствуем себя чужими друг другу. – Бонни схватила Августина за рубашку. – Боже мой. А знаете что? Забудьте все, что я сказала.
– Да, так будет лучше.
– Значит, вы тоже думаете об этом, да?
– Постоянно, – признался Августин и добавил в порыве идиотского целомудрия: – Но нам наверняка не стоит делать этого.
Груди Бонни покоились на груди Августина, они тихонько вздымались и опускались при дыхании. «Наша дружба может превратиться в муку», – подумал Августин.
– Что происходит? – спросила Бонни.
– Ох, мое возбуждение скоро пройдет, и тогда мы сможем поспать.
Бонни опустила глаза. Августину показалось, что она покраснела, но в темноте трудно было судить об этом с уверенностью.
– Нет, я имела в виду губернатора. Что вы вдвоем задумали?
– Ужасающие приключения и бешеные погони.
Бонни уютно устроилась рядышком с Августином. Августину ужасно хотелось погладить ее волосы или провести пальцем по бархатистой шее. Но останавливало все то же идиотское целомудрие.
Миссис Макс Лам уснула раньше Августина. Вскоре после полуночи на кухне зазвонил телефон, но Августин не стал вставать с постели и отвечать на звонок, потому что не хотел разбудить своего нового друга. Можно было бы тихонько отодвинуть Бонни на край кровати, но он даже и не пытался сделать это.
Бонни громко посапывала во сне, и Августин чувствовал себя прекрасно.
Глава 17
Около трех часов утра Бонни отодвинулась от Августина и повернулась на другой бок, что позволило Августину встать и подойти к телефону, который непрерывно звонил в течение нескольких часов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
И ниспослал его не католический Бог... католики не призывали на помощь диких зверей из джунглей. Нет, ему помогло другое, мистическое божество, откликнувшееся на его молитвы на кресте.
Спасибо, Чанго! Большое спасибо.
«Когда я вернусь домой, – пообещал Авила своему божественному защитнику, – я устрою тебе царское жертвоприношение. Цыплята, кролики, возможно даже зарежу козу».
Теперь Авила принялся умолять Чанго, чтобы лев ушел и он смог бы вытащить из ладони проклятый гвоздь!
Огромный лев лакомился не более чем в пятнадцати ярдах от сосны. Молоток Айры Джексона валялся там, где он его выронил, – у ног Авилы. По следам на земле можно было определить, что лев набросился на Айру сзади, моментально прикончил его, а затем отволок тело на сухую, заросшую сорняками поляну, где лев и сидел сейчас, по-хозяйски распоряжаясь расчлененным и выпотрошенным трупом. Золотая цепочка Айры Джексона свисала с его усатой морды, словно спагетти. Лев сделал движение языком, и цепочка исчезла.
Авила мало что знал об аппетите львов, но он не верил, что животное может оставаться голодным после того, как сожрало вполне упитанного мистера Джексона. Несмотря на усиливающуюся боль в ладони, Авила не шевелился, прижавшись к кресту, пока лев не закончил жевать и не завалился на бок.
Авила медленно повернул голову и осмотрел жуткую дыру в ладони, покрытой струйками запекшейся крови. Гвоздь пробил ладонь между указательным и средним пальцами, Авила попытался тихонько пошевелить ими, и это у него получилось. Удача, значит, гвоздь не задел ни одну из костей.
Внимательно наблюдая за дремлющим львом и двигаясь с величайшей осторожностью, Авила освободил здоровую руку от липкой ленты. Он дотянулся ею до гвоздя и принялся медленно вытаскивать его из пробитой ладони. Эта процедура оказалась менее болезненной, чем он предполагал, наверное, Чанго притупил боль.
К счастью, дерево, из которого был сколочен крест, оказалось мягким. Уже через минуту Авиле удалось вытащить гвоздь и освободить руку. Из раны сочилась лишь небольшая струйка крови. Он сунул ладонь между дрожащими коленями и закусил нижнюю губу, чтобы не вскрикнуть. Лев не пошевелился. От его дыхания развевались лохмотья ярких шорт Айры Джексона, болтавшихся на шее льва, словно нагрудник.
Пока зверь спал, Авила освободил ноги. Едва он ступил шаг от сосны, как взгляд наткнулся на частично обглоданную кость... она могла пригодиться ему для будущих священных ритуалов.
Сунув в карман мокрую добычу, Авила потихоньку смылся.
* * *
Сцинк предпочел провести ночь в кузове фургона. Вскоре после десяти часов утра из дома появился Августин с горячим бутербродом и двумя бутылками пива. Сцинк подмигнул, оценивая его любезность, и сел. Он расправился с бутербродом в четыре приема, отхлебнул пива и сказал:
– Значит, она осталась.
– Я и сам не знаю почему.
– Потому что она никогда не встречала таких хороших парней, как ты.
– Или как вы.
– И потому что ее муж вел себя отвратительно.
Августин облокотился на крыло фургона.
– Она здесь, и я рад этому. Однако это заставляет меня быть просто образцом добродетели... Боже мой, ведь у этой женщины медовой месяц.
Сцинк вскинул густые брови.
– Новые угрызения совести?
– Да, конечно.
– Она сама приняла решение, сынок. И не надо терзать себя.
Августину было не по себе, но чувства вины он не испытывал. В теперешней ситуации он непременно очень скоро влюбится в миссис Лам. Сколько ночей может выдержать мужчина, когда женщина спит рядом, прижимаясь к нему, и он ощущает ее запах? А спать с Бонни было так приятно, даже чисто платонически. И все же Августин испытывал тревогу. Ведь он все равно не сможет удержаться, вдыхая запах ее волос, прикасаясь к бархатистой коже ее шеи, храня в памяти ее темно-голубые глаза. Он не мог припомнить ни одной женщины, которая бы так уютно устраивалась в его объятиях. Ему нравилось даже ее посапывание во сне... вот как далеко он зашел.
«Это все до первого поцелуя, – так сказали бы его друзья. – Подцепил новую замужнюю женщину? Ну и отлично».
Августин поймал себя на том, что не отрывает взгляда от окна комнаты для гостей. Вскоре за занавеской мелькнула тень Бонни, и в комнате зажегся свет.
Сцинк резко ткнул Августина в бок.
– Успокойся. Ничего не произойдет, пока она сама не захочет этого. – Он поднялся с лавки и принялся делать гимнастические упражнения, сопровождая их неестественными астматическими вздохами. Зарядка продолжалась целых двадцать минут, Августин наблюдал за Сцинком, не прерывая его. Закончив, Сцинк тяжело плюхнулся на лавку, отчего фургон содрогнулся.
Указывая на бутылку с пивом, он спросил:
– Хочешь хлебнуть?
– Пейти сами.
– А ты терпеливый молодой человек.
– Чего у меня полно, так это времени. Так зачем мне торопиться?
Старик запрокинул голову и осушил бутылку пива. Затем задумчиво произнес:
– Никогда не знаешь, как оно все выйдет.
– Не берите в голову, капитан. Я в порядке.
– Отлично. На, посмотри. – Сцинк протянул Августину клочок бумаги, который ему передал в больнице Джим Тайл. Там было написано: «черный джип „чероки“ BZQ-42F».
Августина потрясло то, что Бренда Рурк сумела запомнить номер, да и вообще хоть что-нибудь после такого жестокого избиения.
– Номер краденый. И в этом нет ничего удивительного, – пояснил Сцинк.
– А водитель?
– Белый, не латиноамериканец, около сорока. Деформированная челюсть, по словам патрульной Рурк. Еще костюм в полоску.
Сцинк снова растянулся на лавке, закинув руки за голову.
Августин оглядел борт фургона.
– С чего начнем? Возможно, этот парень уже на пути в Атланту.
– У меня есть кое-какие идеи, – заявил губернатор.
Августин не испытывал такого энтузиазма.
– Полицейские найдут его быстрее нас.
– Они все заняты последствиями урагана, работают по две смены. Даже детективы занимаются регулировкой движения. – Сцинк тихонько хмыкнул. – В такой ситуации можно разгуливать свободно.
Августин почувствовал, что кто-то трется о его ногу. Это оказалась соседская полосатая кошка. Когда он нагнулся погладить ее, кошка юркнула под фургон.
– Я сделаю это для Джима, – продолжал губернатор. – А он не часто обращался ко мне за помощью.
– Но есть и другие причины.
Сцинк кивнул.
– Разумеется. Терпеть не могу подонков, которые бьют женщин. Да и ураган, скажем, разочаровал меня...
Ураган не стал очищающим катаклизмом, как надеялся и предсказывал губернатор. В идеале люди должны были убежать из Флориды, а не хлынуть сюда. Большое количество вновь приехавших просто угнетало. Потрясал и контингент этих охотников за наживой – беззастенчивые карманники, красноречивые жулики, наглые мародеры, не говоря уж о настоящих бандитах и грабителях. Конечно, таким ничего не стоит избить женщину.
– Только не жди, что я буду сдерживать себя, – предупредил Сцинк.
– Я и мечтать об этом не могу, – ответил Августин.
* * *
Свет в комнате для гостей погас. Августин нашел Бонни сидящей на кровати. В качестве ночной рубашки Бонни использовала длинную белую футболку с надписью «Том Петти и Хартбрейкерз», которую нашла в шкафу. Августин купил ее на концерте группы в Майами. Женщина, с которой он ходил на концерт, – врач-психиатр, пытавшаяся позднее зарезать его в душе, – купила себе такую же черную футболку, подходившую к ее мотоциклетным сапогам. В этот момент Августин и понял, что они совершенно разные люди.
– Макс не звонил? – поинтересовалась Бонни.
Августин проверил автоответчик. Никаких сообщений не было. Он вернулся в спальню и сказал об этом Бонни.
– Наша семейная жизнь продолжалась всего неделю и один день. Что же со мной происходит? – Бонни согнула ноги, подтянув коленки к груди. – Я должна быть дома.
«Точно! – подумал Августин. – Совершенно верно!»
– Вы считаете моего мужа негодяем?
– Вовсе нет, – соврал Августин, не желая расстраивать ее.
– Тогда почему же он не позвонил. – Бонни произнесла эту фразу без вопросительной интонации. – Идите сюда.
Она подвинулась, освобождая Августину место под одеялом, но он робко присел на край кровати.
– Вы, наверное, думаете, что я сумасшедшая.
– Нет.
– У меня, должно быть, сердце перевернулось. Только этим можно оправдать мой поступок.
– Вы можете оставаться здесь столько, сколько захотите, – предложил Августин.
– Да, я хочу остаться с вами и... с ним. С похитителем.
– Почему?
– Ох, этого я не знаю. Возможно, это из-за Макса, а может, из-за отца с его моделями аэропланов, или из-за своего несчастного детства, хотя у меня и остались о нем прекрасные воспоминания. Есть какая-то причина. Ведь счастливые маленькие девочки вырастают не для того, чтобы бросать своих мужей, так ведь? – Бонни выключила лампу. – Хотите лечь?
– Лучше не надо.
В темноте ладонь Бонни нашла щеку Августина.
– Вот какая у меня идея. Мне кажется, что мы должны спать вместе.
– Но мы ведь и так спим вместе, миссис Лам. – Августин произнес это шутливым тоном, пытаясь немного снять напряжение.
– Вы понимаете, что я имею в виду.
– Заниматься любовью?
– Ох какой вы быстрый. – Бонни схватила Августина за плечи и уложила на кровать. Голова Августина оказалась на подушке, и, прежде чем он успел подняться, Бонни оказалась на нем и прижала его руки к кровати, озорно уперевшись подбородком в грудь Августина. В слабых лучах света, пробивавшихся сквозь окно, Августин мог видеть ее улыбку, оживленный взгляд, а позади нее... стену с черепами. – Если мы займемся любовью, то это может прояснить мои мысли.
– Это будут нечто вроде электрошоковой терапии.
– Я очень серьезная.
– И очень замужняя.
– Да, но я чувствую, что вы хотите меня.
– Благодарю за диагноз.
Бонни отпустила руки Августина и обняла ладонями его лицо. Улыбка исчезла с ее губ, а в голосе появилась печаль.
– Не надо иронизировать, – прошептала она. – Как вы не понимаете... я не знаю, что мне делать. Пыталась плакать, но это не помогает.
– Простите...
– Вы мне кажетесь ближе, чем даже Макс. Это плохой признак.
– Да, плохой.
– Тем более, после всего недельного знакомства. А мой муж... да и теперь, когда мы вместе, чувствуем себя чужими друг другу. – Бонни схватила Августина за рубашку. – Боже мой. А знаете что? Забудьте все, что я сказала.
– Да, так будет лучше.
– Значит, вы тоже думаете об этом, да?
– Постоянно, – признался Августин и добавил в порыве идиотского целомудрия: – Но нам наверняка не стоит делать этого.
Груди Бонни покоились на груди Августина, они тихонько вздымались и опускались при дыхании. «Наша дружба может превратиться в муку», – подумал Августин.
– Что происходит? – спросила Бонни.
– Ох, мое возбуждение скоро пройдет, и тогда мы сможем поспать.
Бонни опустила глаза. Августину показалось, что она покраснела, но в темноте трудно было судить об этом с уверенностью.
– Нет, я имела в виду губернатора. Что вы вдвоем задумали?
– Ужасающие приключения и бешеные погони.
Бонни уютно устроилась рядышком с Августином. Августину ужасно хотелось погладить ее волосы или провести пальцем по бархатистой шее. Но останавливало все то же идиотское целомудрие.
Миссис Макс Лам уснула раньше Августина. Вскоре после полуночи на кухне зазвонил телефон, но Августин не стал вставать с постели и отвечать на звонок, потому что не хотел разбудить своего нового друга. Можно было бы тихонько отодвинуть Бонни на край кровати, но он даже и не пытался сделать это.
Бонни громко посапывала во сне, и Августин чувствовал себя прекрасно.
Глава 17
Около трех часов утра Бонни отодвинулась от Августина и повернулась на другой бок, что позволило Августину встать и подойти к телефону, который непрерывно звонил в течение нескольких часов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61