Однако я легко согласился.
— Как скажете, — проговорил я. — Я сам виноват, деньги ваши.
Напарнички сразу смягчились.
— А что за баба с золотыми зубами, от которой ты так сдернул? — поинтересовался один. — Знакомая, что ли?
— Супруга. Бывшая, — признался я, оценив свою удачу. Ведь со стороны и вправду можно было подумать, будто я спасался бегством от Натальи.
— Это другое дело, — сочувственно кивнул первый могильщик.
— Понимаем, — сказал рассудительно второй.
И мы пошли к своему «уазику». Траурные церемонии уже завершились, толпы исчезли. Остались только две могилы, утопающие в цветах. Я сделал крюк в сто метров и взглянул на черниковскую могилу. Памятник был самый простой: фотография, имя, две даты. Вот и все, что осталось от Гоши на этой земле… Я поправил упавший венок и стал догонять первого и второго могильщиков.
Шофер-распорядитель в «уазике» уже нетерпеливо сигналил. Мы поместились в машину, и наш фургон отчалил с автостоянки. «Бьюик» лебедят сиротливо остался стоять — одинокий, без хозяев.
— Скажите, — спросил я нашего шофера, когда мы выехали на дорогу. — А здесь иномарки, кроме этого «бьюика», еще были? Ну, приезжали на похороны?
— Только одна еще, — откликнулся шофер-краевед. — Желтенький «фиат» подъезжал. Но стоял тут недолго.
Так я и думал, сказал про себя я, не удивляясь. Так и должно быть Убийцы приехали поглядеть на дело рук своих, а заодно, для разминки, поупражнялись в стрельбе по движущимся мишеням. Объяснение это выглядело вполне безумным, но другого у меня тем более не было.
— Интересно, — подал реплику я. — Что за типы ездят на «фиатах»? Должно быть, наши новые русские, буржуи?
— Хрен его поймет, — пожал плечами шофер, не выпуская, на мое счастье, из рук баранки. — Пара обычных парней. Архитекторы, наверное. У одного еще такой большой футляр был в руках, в каком обычно чертежи носят…
Домой я добрался без четверти три, усталый и грязный еще больше обычного. Другое дело, что новую грязь на старой было не особенно видно, а усталость можно было попытаться скрыть.
Поэтому перед Жанной Сергеевной я разыграл этакого бодрячка, вернувшегося из Луна-парка. Но птичку не проведешь.
— Ты в порядке? — тревожно, по своему обыкновению, спросила она, снимая с меня ужасные бомжевские лохмотья.
— О да, — ответил я. — С Гошей простился на Солнцевском. Теперь у меня будет еще одно дело. Шифр мне этот покоя не дает. Вот я и думаю…
— Ты же голодный! — перебила меня Жанна Сергеевна и убежала на кухню. Я, наскоро смыв с себя запахи крови, земли и кладбища, присел к телевизору. Любая новость вполне могла натолкнуть меня на разгадку. Вот только бы знать, какая именно…
Иву сменила гитара, возникли буквы, а потом диктор торжественно объявил о победе в предвыборном марафоне независимого кандидата по Щелковскому избирательному округу Иринархова Виталия Авдеевича. Данные пока предварительные, окончательные будут известны к вечеру, но победу Иринархова можно считать уже делом решенным.
— Победитель, — пробормотал я вслух. — Избранник за четыре поллитра и килограмм колбасы на нос.
Экран заняла фотография с бородой, а затем возникла Дума. Здесь царил радостный энтузиазм. Депутаты бегали от одного микрофона к другому, передавали друг другу какие-то листки. Комментатор пояснил, что рассматривается вопрос о внесении изменения в Конституцию. Большая группа депутатов, возглавляемая представителями разных фракций, обсуждала вопрос о смене принципа преемственности. По Конституции, если бы с Президентом что-нибудь случилось, исполнять его обязанности начинал премьер. Если бы премьер вышел из игры, то на его место вставал бы спикер верхней палаты. Если рок настигал и Сенатора N 1, то бразды правления переходили к спикеру нижней палаты… Теперь, оказывается, надо было ликвидировать обидную для Госдумы несправедливость. Принять поправку, по которой — в случае чего — функции Президента сразу переходят к спикеру нижней палаты. Смысл поправки объяснялся в кулуарах просто: мол, премьер — стар, сенатор N 1 — ненадежен, да и родственники в Америке. И вот лишь нижняя палата в своих рядах изыщет спасителя народных интересов. Застрельщиками этой идеи выступили такие известные лица, как Крымов, Полуэктов, Карасев, Яворский, Луговой — и комментатор уверен…
С ума сойти! — подумал я вдруг. Мысль, пришедшая мне в голову, показалась до того невероятной, что вполне могла оказаться и верной. Я подскочил к компьютеру, сунул злополучную дискету из «ИВЫ» и вывел на экран первые строки: Крм — 37 О.Д., Плкт — 30 О.Д., Крс — 15 В.Ш. О, ч-черт! Да это ведь не шифр, иначе отчего им так дергаться! Это что-то типа простой записи для памяти. Крм, Плкт, Крс, Явр, Лгв… Крымов, Полуэктов, Карасев, Яворский, Луговой… Я уже почти не сомневался, что цифры и буквы после тире как-то связаны с вознаграждением, полученным этими парламентариями от «ИВЫ». Доппельдинст, так сказать. Свободный и конвертируемый доппельдинст.
Я торжествующе засмеялся. Цифры — едва ли суммы в тысячах (или там в миллионах) зелененьких. Во-первых, буквы смущают, а во-вторых, разброс очень разный. Почему Крымов получил 37 каких-то О.Д. (омериканских долларов?), а Карасев — всего 15 неких В.Ш. (воронежских шекелей?). Непорядок. Скорее, это были номера каких-нибудь хранилищ… или сокращенный адрес, по которому распределяются взятки от «ИВЫ». Обдумать эту мысль мне помешало новое сообщение диктора.
— Жанна Сергеевна! — что есть мочи закричал я. Птичка примчалась из кухни с ножом в одной руке и луковицей — в другой. Я сделал звук погромче.
— …И популярный американский писатель сегодня прибывает в Москву с туристическими целями. Кроме того, писатель надеется встретиться со своими российскими издателями и ознакомиться с перспективами выхода его бестселлеров на книжный рынок стран СНГ…
— Слышите, Жанна Сергеевна? — проговорил я. — Пренеприятнейшее известие. К нам, оказывается, едет Стивен Макдональд. Вернее, к вам.

Часть третья
ПЕРЕМЕНА МЕСТ
Глава 1
ВСТРЕЧА НА ЭЛЬБЕ
— Яшенька, это гениально! — с восхищением проговорила птичка Жанна Сергеевна, обозревая мою новую униформу. — Давай я поглажу побыстрее — и едем…
У меня не было оснований для выражения бурных восторгов. Костюмчик получился так себе и производил впечатление только на некотором расстоянии. Вблизи подделку различить было можно.
— Глупость все это, Жанна Сергеевна, — с тяжелым вздохом сказал я, отдавая ей реквизит. — Опасная самоубийственная глупость. — Мой профессионал, который во мне помалкивал добрых полдня, вырвался наружу и полез немедленно делиться мрачными пророчествами. — Живыми нам оттуда не уйти. Нас обязательно вычислят и возьмут на прицел. Шансы наши равны… — Слово нулю договорить я не успел: Жанна Сергеевна, встав на цыпочки, заткнула мне рот влажным долгим поцелуем. Она уже хорошо научилась справляться с профессионалом Штерном. Как высококлассный дрессировщик-гуманист со своими львами — только лаской и сахаром. Минут через пять, когда от поцелуя уже начало звенеть в ушах, птичка отпустила меня. К тому времени я окончательно позабыл большинство аргументов против и у меня в запасе остался лишь один, весьма неубедительный.
— Жанна Сергеевна, — пробормотал я тоскливо. — Я ведь специалист узкого профиля. Ладно, дискету я украл. Но красть еще и американского писателя — это в мои обязанности не входит. Я раньше никогда этим не занимался!
— Все на свете в первый раз, — мечтательно улыбнулась птичка. — Не сейчас — так через час. Интересней в первый раз, чем в последний…
По-моему, она процитировала какие-то стихи.
— Вознесенский, — добавила она, увидев на моем лице мучительное недоумение профана — Ранний. Раньше он писал, Яшенька, неплохие стихи…
— Ну, разве что до нашей эры, — с сомнением произнес я.
— Вот именно, — согласилась птичка. — До нашей с тобой.
В результате поэтического нокаута профессионал во мне надолго замолк, и к обсуждению совместного плана действий мы больше не возвращались.
Кстати сказать, мои претензии к нашему плану были родом здоровой самокритики. Идею перехватить Макдональда в аэропорту «Шереметьево-2» сразу после приземления самолета и таможенных формальностей родил именно я буквально час назад, в отчаянной попытке унять тихие птичкины слезы. Как только Жанна Сергеевна выслушала теленовость и поняла, что явление настоящего Стивена на русскую землю — не сон, а реальность, ее губы тут же скривились, носик-клювик горестно поник, огромные глаза начали наполняться слезами.
— Я пропала, — прошептала она. — Сроки выходят, а у нас нет ни книги, ни верстки, ни даже дискеты… Что я ему скажу?…
— Правду, — предложил я.
Плечи Жанны Сергеевны совсем поникли от такой моей черствости.
— Если правду, то все погибло, все! «Меркурий» его официально перекупит, и мне конец… Они даже могут встречать его уже в аэропорту…
— Непременно встретят, — бессердечно подтвердил я. После этих моих ужасных слов лицо птички залилось слезами. Видеть это для меня было непереносимо, и я почувствовал себя последним подлецом и вообще кругом виноватым. Тогда я и выдал поспешно свою безумную идею. Ту самую, что Жанне Сергеевне безумной отнюдь не показалась. Ручейки из ее глаз пересохли, она ахнула, поцеловала меня, сказала «Потрясающе!», побежала к телефону звонить в справочную, с полдороги вернулась, еще раз меня чмокнула, потом полчаса мучила аппарат, добиваясь то длинных гудков, то вообще молчания в трубке. Я тем временем, кляня самого себя за безрассудство, кроил из подручных средств очередной защитный костюм-униформу. Мой нынешний бомж, разумеется, здесь не годится: его видом в аэропорту можно было бы привлечь внимание только милиции, а американца — отпугнуть. Обмундирование монтера Скорлупкина тут тоже не подходило, а обычный бежевый плащ Якова Семеновича Штерна стал бы почти наверняка первой мишенью для всех желающих киллеров из «ИВЫ». Нет, подумал я, плащ мы побережем.
Последний раз бывать в валютном «Интуристе» мне случилось лет пять назад, еще в пору МУРовской юности, и я уже плохо представлял, в какие костюмчики они одевают свой выездной персонал. Смутно мерещились какие-то аксельбанты с позолотой, фуражки с неразборчивым гербом, бороды до ушей и брюки с генеральскими лампасами. Короче, подарочный гроб мастера Безенчука с кистями и глазетом. Спасало меня только то, что дорогой гость, скорее всего, имеет представление о парадной униформе «Интуриста» еще более смутное, чем я. По уверениям птички, Макдональд до сих пор в России не был и сравнить ему не с чем. В «Хилтоне» или там в «Континентале», возможно, персонал экипирован по-другому, но ведь на то она и Россия! Страна Федора Достоевского, куполов, водки, черной икры и красных рубах цыган. На короткое время я загорелся мыслью предстать перед глазами гостя именно цыганом с гитарой, однако эту симпатичную мысль пришлось отбросить. Во-первых, после рекламы «ИВЫ» у меня возникла стойкая аллергия к гитарам и даже к ни в чем не повинным балалайкам и мандолинам. Во-вторых, появляться цыгану на территории аэропорта «Шереметьево-2» было не менее опасно, чем бомжу или лицу кавказской национальности (вроде грузина в кепке, который однажды посетил особнячок на Щусева), — милиция бдила. И в-третьих, в гардеробе птичкиных друзей не было и намека на красную рубаху. Да и вообще, с какой стати отель «Интурист» станет отправлять на встречу дорогого гостя какого-то одинокого цыгана? Цыганское трио или квартет — допускаю: для экзотики, чтобы спеть на ломаном русском «К нам приехал, к нам приехал… Стив Макдо-о-о-о-нальд да-ра-гой!». Но я физически не смог бы расчетвериться или растроиться, а кого-то постороннего посвящать в это дело было нельзя. В конце концов, я остановился на том, с чего начал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58