туда же, скомкав, сложил и интеллигентское тряпье. Дубинку я поместил в рукав, а «узи» оставил на месте, хватит мне и «Макарова». Не воевать же мне в самом деле и на всю катушку!
Цокин бросил мужественный взгляд на оставленный «узи». Чувствую, он уже вообразил, что автомат сейчас будет вручен ему. Как бы не так! Не в моих правилах бросать в атаку зеленую необстрелянную молодежь. Даже если эта молодежь землю роет и хочет сражений.
— Вольно, лейтенант, — проговорил я. — Слушай мою команду.
Цокин напрягся, как спринтер перед стартом.
— Сейчас я пойду во-он в тот дом, — проговорил я, тыкая пальцем в окно. Место у окна было удобно тем, что отсюда открывался вид на пряниковский офис. — Они захватили члена нашей семьи и держат в заложниках. На втором этаже, на территории литагентства «Пряник». Я попробую с ними договориться и все уладить. Ты засекаешь время. Если я не выйду из подъезда через полчаса, то ты…
— То я… — машинально повторил Цокин, хищно поглядывая на «узи». Я закрыл чемодан и поставил его на пол.
— То ты немедленно уходишь отсюда и из любого телефона-автомата звонишь по этому номеру… — Я дважды продиктовал номер Жанны Сергеевны. — И объяснишь, что меня больше нет. Понял?
Цокин вытаращил глаза.
— Далее, — сказал я, не обращая внимания на то, что мой лейтенант порывается что-то сказать. — Деньги все оставляешь себе. Пригодятся. Если хочешь, с работы можешь уйти или взять отпуск. Затаись хотя бы на месяц. Закончатся все разборки — тогда, может быть, наши тебя найдут. Если никто не обратится, значит, победил другой клан. Ясно?
— Никак нет, — объявил мне лейтенант.
— То есть? — удивился я. Мне казалось, что я все изложил внятно.
— Я не имею права вас бросить, босс, — торжественно произнес Цокин. — Я готов погибнуть вместе с вами.
Я рассердился. Он, видите ли, рад пожертвовать собой ради дорогого дона! Психушка. Боюсь, что игра в мафию зашла слишком далеко. Надо окоротить героя, босс я или кто?
— Щенок! — процедил я сквозь зубы и влепил Цокину добрую пощечину. — Ты будешь делать только то, что я сказал. Если я погибну, а ты уцелеешь, значит, так надо для НАШЕГО ДЕЛА.
Монолог этот был до омерзения киношный, но только такие штуки могли вразумить этого лейтенанта мафии из среды монтеров. Цокин схватился за щеку и сказал покорно:
— Да, босс.
— Тогда сверим часы, и я пошел, — сказал я миролюбиво. Мы оба взглянули на циферблаты, а потом я стал спускаться по лестнице, оставив бедного Цокина переживать за меня. Я искренне надеялся, что теперь, после моего внушения, он не станет проявлять инициативы. Не знаю, чем для меня закончится сегодняшний поход, но уж для Алексея любая самодеятельность могла иметь единственный — и трагический — финал. Меньше всего мне хотелось подставлять Цокина под пули. Должен ведь я быть в ответе за того, кого приручил. Кажется, это Экзюпери, «Маленький принц». Хотя не уверен.
Чтобы попасть в офис агентства «Пряник», надо было войти через центральный подъезд, свернуть по коридору направо и подняться на второй этаж по боковой лестнице. Первый этаж был жилой, и лишь на втором поселилась пара контор. Хотя, по-моему, только пряниковская точка функционировала бесперебойно; его соседи по этажу любили устраивать себе выходные и отпуска. Короче, были несерьезными бизнесменами. Пряник рассчитывал со временем выжить с этажа этих лоботрясов и приобрести все остальные помещения для своего агентства. Тогда здесь можно было бы разместить мини-типографию, печатать буклеты, каталоги книжных выставок и прочую столь необходимую в его деле бумажную чепуху.
Не доходя метров пяти до двери подъезда, я расстегнул верхнюю пуговицу плаща так, чтобы залихватски высунулся край моего фирменного белого шарфика. Кепку же, напротив, я натянул поглубже, а затем перешел с делового шага на неуверенную иноходь довольно-таки подвыпившего плейбоя. Такого, который уже набрался, но еще неплохо держится на ногах и не пьян в дупель. В доппель, черт его подери. Одним словом — навеселе.
— Есаул-есаул, не руби саксаул… под которым присел аксакал… — радостно пропел нетрезвый плейбой, входя в подъезд.
Если не считать моего пения, первый этаж был тих. Я же, со своей стороны, старался не орать, а эдак культурно напевал. Со стороны лестницы послышался шорох. Это были определенно не местные жители и не пряниковские соседи-бизнесмены. Так, засада. Но ждут они отнюдь не элегантного пьяницу. Значит, подпустят поближе.
— Та-ак… — протянул я противнейшим голосом, тычась в каждую дверь, словно молоденький щенок. — Третья квартира… четвертая квартира… пятая… а куда они дели восьмую?… — С каждым шагом я все ближе придвигался к лестнице. Полицейская дубинка в любую секунду могла прыгнуть из рукава в мою правую руку. Но первый ход обязаны были сделать они. Яков Семенович — гуманист. Он, к вашему сведению, старается не бить первым. Если возможно, то только в ответ. — И где же восьма-а-а… — С этими словами я свернул к лестнице.
Мне навстречу выступила немедленно серая тень и замахнулась. Всего теней было две. Они рассчитывали одним ударом вырубить не в меру любопытного алкаша, сунуть его отдыхать под лестницу и продолжать наблюдение. Но вышло по-иному.
— Есаул-есаул… — пропел плейбой в шарфике, ловко уклонился от удара и немедленно опустил свою дубинку на голову серого. Р-раз! И для страховки — еще разок! — Что ж ты бросил баул, и куда потерял саквояж? — Серый сейчас же обмяк, и я швырнул этот груз на руки его напарнику. Тот машинально подхватил обмякшее тело и доверчиво подставил мне голову в серой велюровой шляпе. Подозреваю, что я поступил не по-джентльменски: не стал ждать, пока второй из серых освободит руки от туши первого и примет боевую стойку. А просто с размаху врезал пару раз по серому велюру. Теперь они наконец повалились оба на пол. Обнявшись крепче двух друзей. Я надеялся, что их падение произойдет сравнительно тихо, однако ошибся. Одна из велюровых шляп скатилась с серой головы еще до окончательного падения, и эта голова, ничем не защищенная, ударилась о близлежащую (точнее, стоящую) трубу. Не знаю уж, в какой степени пострадала от этого голова, но тишина была неприятно нарушена звуком удара. Затем я услышал скрип и понял, что на втором этаже начинает медленно открываться дверь из пряниковского офиса. Кто-то, по-моему, был удивлен, что нетрезвое пение закончилось с таким шумом.
Я мысленно прикинул расстояние и понял, что никак не успею добежать до пряниковской двери к тому моменту, как она откроется. Но и стрелять было рано: эти старые подъезды — гулкие, как барабаны. Одного выстрела достаточно, чтобы тут все гремело. Я предчувствовал, что стрелять сегодня еще придется, но торопить это мгновение было самоубийственно глупо. Делать нечего — придется заняться метанием бумеранга. Я взвесил дубинку в руке, тщательно прицелился и представил себя австралийским аборигеном. Значит, вот там, в дверях, сейчас появится носорог, в велюровой шляпе. Домашний такой носорог, уже немного цивилизованный. Дверь послушно отворилась, и я снизу увидел сначала не шляпу, а то, что под шляпой: удивленную голову. В удивленной руке был зажат удивленный пистолет. Я думаю, удивление носорога стало еще более полным и окончательным, когда дубинка со всей скоростью ударила его по лицу. Возможно, в то мгновение он вообразил, что вернулась пора детских сказок и заколдованная дубинка, издали руководимая Емелей, действует в автономном режиме. Когда он очнется, подумал я, интересно будет расспросить его об ощущениях. Пока же любитель сказок шлепнулся внутрь помещения и издал при падении звук, еще более громкий, чем его коллега снизу. Раздумывать было уже некогда: я пулей взлетел вверх по лестнице, на ходу выдергивая из кобуры свой «Макаров». Три секунды неожиданности у меня есть, на четвертой они опомнятся.
В офис Пряника я ворвался точно между третьей и четвертой секундами, когда еще оставшаяся дееспособной парочка захватчиков пыталась переходить к активной обороне. Я навскидку выстрелил в одного из двух, перепрыгнул через уже пораженного дубинкой носорога и заорал оставшемуся:
— Ну!! Руки!! Стреляю!!!
В принципе, можно было так и не надсаживаться. Шумовое оформление создали уже без меня. Захватчик офиса, пораженный моим первым выстрелом в ногу, взвизгнул от боли и повалился на письменный стол, покрытый якобы парчой. Древность стола была поддельной, как и все древности у Пряника, а потому крышка легко разломилась, и раненый, стеная, упал в псевдопарчу и в обломки.
Захватчик, оставшийся невредимым, послушно поднял руки. Я понял, что недаром доверился инстинкту и оставил на развод именно его. Кажется, он и был старшим в этой команде. По крайней мере, у него наличествовала фирменная ивовая борода и вообще он чем-то походил на покойного Петра Петровича.
— О, Яков Семенович! — спокойно сказал очередной бородатый, приглядываясь ко мне. — Даже не узнал сначала, богатым будете… Если, конечно, УСПЕЕТЕ разбогатеть.
— Где Пряников? — крикнул я, угрожающе поводя пистолетом. — Считаю до трех!
Ивовый бородач улыбнулся:
— Здесь ваш Пряников. Да вы не нервничайте так. Я вот поспорил со своими коллегами. — Он небрежно кивнул в направлении поверженного носорога и раненого, который уже не визжал, а тихо поскуливал у стены. — Они были уверены, что после того, как вам подали условный сигнал… да, с аптекой это у него хитро получилось… после сигнала сюда вы точно не придете. А вот я, представьте, был уверен в обратном.
— В чем же вы были так уверены? — подозрительно спросил я. Не нравилось мне это спокойствие. Может, следовало бы для острастки выстрелить у него над ухом и сбить гонор? Но я экономил патроны.
— Вы — честный человек, Яков Семенович, — с укоризной объявил мне бородач, как будто уличал меня в какой-то мелкой, но стыдной детской шалости. Вроде битья лампочек в школьном туалете. — У вас принципы. Вчера, читая ваше досье, я просто наслаждался. Я сразу понял, отчего вы книжками занялись. Вы весь оттуда, с библиотечной полки. Один за всех — все за одного, сам погибай, а товарища выручай… и за прекрасную за даму полсвета вызвать на дуэль.
— Это плохо? — заинтересовался я. Если он решил трепаться, я так и быть, дам ему поговорить. Минут десять, не больше,
— Это глупо, — не задумываясь, отчеканил бородач. Для него, как видно, вопрос был давно решен.
— И тем не менее, — сказал я. — Вы у меня на мушке, а не я у вас.
— Ненадолго, — обнадежил меня бородач. — Вам повезло в «Олимпийце», вам повезло в «Шереметьево». Но раз вы теперь один и за вами никто не стоит… Вам крышка.
— Что значит теперь? — полюбопытствовал я. — А раньше — кто за мной стоял? А?
Ивовый бородач досадливо поморщился:
— Бросьте, бросьте, Яков Семенович! Не разочаровывайте меня, не изображайте тут Красную Шапочку… А то мне придется слово «честный» взять назад. Признаюсь, ваши хозяева — люди очень серьезные и весьма изобретательные. Вы заставили нас изрядно понервничать. Идиотская шуточка с романом Макдональда нам попортила много крови. Но то, что вы не взяли деньги из сейфа, сразу дало нам ключ… Хотя отныне все это не имеет никакого значения. Ровно никакого, Яков Семенович!
— Интересно, почему? — угрожающим тоном осведомился я. Его спокойствие меня раздражало все больше и больше. Словно это именно я стою под пистолетом, а он себе играет в бирюльки.
— Интересно? — с непонятной улыбкой переспросил бородач. — Да потому, что вчера ваши хозяева договорились с моими. Соглашение достигнуто, и вы больше никому не нужны. Вас прикончат либо наши, либо ваши. Третьего, извините, не дано.
Какие еще хозяева? — ошеломленно подумал я. Да за кого они меня принимают? Бред, бред и еще раз бред. Фильм про мафию, которые так любит мой лейтенант Цокин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Цокин бросил мужественный взгляд на оставленный «узи». Чувствую, он уже вообразил, что автомат сейчас будет вручен ему. Как бы не так! Не в моих правилах бросать в атаку зеленую необстрелянную молодежь. Даже если эта молодежь землю роет и хочет сражений.
— Вольно, лейтенант, — проговорил я. — Слушай мою команду.
Цокин напрягся, как спринтер перед стартом.
— Сейчас я пойду во-он в тот дом, — проговорил я, тыкая пальцем в окно. Место у окна было удобно тем, что отсюда открывался вид на пряниковский офис. — Они захватили члена нашей семьи и держат в заложниках. На втором этаже, на территории литагентства «Пряник». Я попробую с ними договориться и все уладить. Ты засекаешь время. Если я не выйду из подъезда через полчаса, то ты…
— То я… — машинально повторил Цокин, хищно поглядывая на «узи». Я закрыл чемодан и поставил его на пол.
— То ты немедленно уходишь отсюда и из любого телефона-автомата звонишь по этому номеру… — Я дважды продиктовал номер Жанны Сергеевны. — И объяснишь, что меня больше нет. Понял?
Цокин вытаращил глаза.
— Далее, — сказал я, не обращая внимания на то, что мой лейтенант порывается что-то сказать. — Деньги все оставляешь себе. Пригодятся. Если хочешь, с работы можешь уйти или взять отпуск. Затаись хотя бы на месяц. Закончатся все разборки — тогда, может быть, наши тебя найдут. Если никто не обратится, значит, победил другой клан. Ясно?
— Никак нет, — объявил мне лейтенант.
— То есть? — удивился я. Мне казалось, что я все изложил внятно.
— Я не имею права вас бросить, босс, — торжественно произнес Цокин. — Я готов погибнуть вместе с вами.
Я рассердился. Он, видите ли, рад пожертвовать собой ради дорогого дона! Психушка. Боюсь, что игра в мафию зашла слишком далеко. Надо окоротить героя, босс я или кто?
— Щенок! — процедил я сквозь зубы и влепил Цокину добрую пощечину. — Ты будешь делать только то, что я сказал. Если я погибну, а ты уцелеешь, значит, так надо для НАШЕГО ДЕЛА.
Монолог этот был до омерзения киношный, но только такие штуки могли вразумить этого лейтенанта мафии из среды монтеров. Цокин схватился за щеку и сказал покорно:
— Да, босс.
— Тогда сверим часы, и я пошел, — сказал я миролюбиво. Мы оба взглянули на циферблаты, а потом я стал спускаться по лестнице, оставив бедного Цокина переживать за меня. Я искренне надеялся, что теперь, после моего внушения, он не станет проявлять инициативы. Не знаю, чем для меня закончится сегодняшний поход, но уж для Алексея любая самодеятельность могла иметь единственный — и трагический — финал. Меньше всего мне хотелось подставлять Цокина под пули. Должен ведь я быть в ответе за того, кого приручил. Кажется, это Экзюпери, «Маленький принц». Хотя не уверен.
Чтобы попасть в офис агентства «Пряник», надо было войти через центральный подъезд, свернуть по коридору направо и подняться на второй этаж по боковой лестнице. Первый этаж был жилой, и лишь на втором поселилась пара контор. Хотя, по-моему, только пряниковская точка функционировала бесперебойно; его соседи по этажу любили устраивать себе выходные и отпуска. Короче, были несерьезными бизнесменами. Пряник рассчитывал со временем выжить с этажа этих лоботрясов и приобрести все остальные помещения для своего агентства. Тогда здесь можно было бы разместить мини-типографию, печатать буклеты, каталоги книжных выставок и прочую столь необходимую в его деле бумажную чепуху.
Не доходя метров пяти до двери подъезда, я расстегнул верхнюю пуговицу плаща так, чтобы залихватски высунулся край моего фирменного белого шарфика. Кепку же, напротив, я натянул поглубже, а затем перешел с делового шага на неуверенную иноходь довольно-таки подвыпившего плейбоя. Такого, который уже набрался, но еще неплохо держится на ногах и не пьян в дупель. В доппель, черт его подери. Одним словом — навеселе.
— Есаул-есаул, не руби саксаул… под которым присел аксакал… — радостно пропел нетрезвый плейбой, входя в подъезд.
Если не считать моего пения, первый этаж был тих. Я же, со своей стороны, старался не орать, а эдак культурно напевал. Со стороны лестницы послышался шорох. Это были определенно не местные жители и не пряниковские соседи-бизнесмены. Так, засада. Но ждут они отнюдь не элегантного пьяницу. Значит, подпустят поближе.
— Та-ак… — протянул я противнейшим голосом, тычась в каждую дверь, словно молоденький щенок. — Третья квартира… четвертая квартира… пятая… а куда они дели восьмую?… — С каждым шагом я все ближе придвигался к лестнице. Полицейская дубинка в любую секунду могла прыгнуть из рукава в мою правую руку. Но первый ход обязаны были сделать они. Яков Семенович — гуманист. Он, к вашему сведению, старается не бить первым. Если возможно, то только в ответ. — И где же восьма-а-а… — С этими словами я свернул к лестнице.
Мне навстречу выступила немедленно серая тень и замахнулась. Всего теней было две. Они рассчитывали одним ударом вырубить не в меру любопытного алкаша, сунуть его отдыхать под лестницу и продолжать наблюдение. Но вышло по-иному.
— Есаул-есаул… — пропел плейбой в шарфике, ловко уклонился от удара и немедленно опустил свою дубинку на голову серого. Р-раз! И для страховки — еще разок! — Что ж ты бросил баул, и куда потерял саквояж? — Серый сейчас же обмяк, и я швырнул этот груз на руки его напарнику. Тот машинально подхватил обмякшее тело и доверчиво подставил мне голову в серой велюровой шляпе. Подозреваю, что я поступил не по-джентльменски: не стал ждать, пока второй из серых освободит руки от туши первого и примет боевую стойку. А просто с размаху врезал пару раз по серому велюру. Теперь они наконец повалились оба на пол. Обнявшись крепче двух друзей. Я надеялся, что их падение произойдет сравнительно тихо, однако ошибся. Одна из велюровых шляп скатилась с серой головы еще до окончательного падения, и эта голова, ничем не защищенная, ударилась о близлежащую (точнее, стоящую) трубу. Не знаю уж, в какой степени пострадала от этого голова, но тишина была неприятно нарушена звуком удара. Затем я услышал скрип и понял, что на втором этаже начинает медленно открываться дверь из пряниковского офиса. Кто-то, по-моему, был удивлен, что нетрезвое пение закончилось с таким шумом.
Я мысленно прикинул расстояние и понял, что никак не успею добежать до пряниковской двери к тому моменту, как она откроется. Но и стрелять было рано: эти старые подъезды — гулкие, как барабаны. Одного выстрела достаточно, чтобы тут все гремело. Я предчувствовал, что стрелять сегодня еще придется, но торопить это мгновение было самоубийственно глупо. Делать нечего — придется заняться метанием бумеранга. Я взвесил дубинку в руке, тщательно прицелился и представил себя австралийским аборигеном. Значит, вот там, в дверях, сейчас появится носорог, в велюровой шляпе. Домашний такой носорог, уже немного цивилизованный. Дверь послушно отворилась, и я снизу увидел сначала не шляпу, а то, что под шляпой: удивленную голову. В удивленной руке был зажат удивленный пистолет. Я думаю, удивление носорога стало еще более полным и окончательным, когда дубинка со всей скоростью ударила его по лицу. Возможно, в то мгновение он вообразил, что вернулась пора детских сказок и заколдованная дубинка, издали руководимая Емелей, действует в автономном режиме. Когда он очнется, подумал я, интересно будет расспросить его об ощущениях. Пока же любитель сказок шлепнулся внутрь помещения и издал при падении звук, еще более громкий, чем его коллега снизу. Раздумывать было уже некогда: я пулей взлетел вверх по лестнице, на ходу выдергивая из кобуры свой «Макаров». Три секунды неожиданности у меня есть, на четвертой они опомнятся.
В офис Пряника я ворвался точно между третьей и четвертой секундами, когда еще оставшаяся дееспособной парочка захватчиков пыталась переходить к активной обороне. Я навскидку выстрелил в одного из двух, перепрыгнул через уже пораженного дубинкой носорога и заорал оставшемуся:
— Ну!! Руки!! Стреляю!!!
В принципе, можно было так и не надсаживаться. Шумовое оформление создали уже без меня. Захватчик офиса, пораженный моим первым выстрелом в ногу, взвизгнул от боли и повалился на письменный стол, покрытый якобы парчой. Древность стола была поддельной, как и все древности у Пряника, а потому крышка легко разломилась, и раненый, стеная, упал в псевдопарчу и в обломки.
Захватчик, оставшийся невредимым, послушно поднял руки. Я понял, что недаром доверился инстинкту и оставил на развод именно его. Кажется, он и был старшим в этой команде. По крайней мере, у него наличествовала фирменная ивовая борода и вообще он чем-то походил на покойного Петра Петровича.
— О, Яков Семенович! — спокойно сказал очередной бородатый, приглядываясь ко мне. — Даже не узнал сначала, богатым будете… Если, конечно, УСПЕЕТЕ разбогатеть.
— Где Пряников? — крикнул я, угрожающе поводя пистолетом. — Считаю до трех!
Ивовый бородач улыбнулся:
— Здесь ваш Пряников. Да вы не нервничайте так. Я вот поспорил со своими коллегами. — Он небрежно кивнул в направлении поверженного носорога и раненого, который уже не визжал, а тихо поскуливал у стены. — Они были уверены, что после того, как вам подали условный сигнал… да, с аптекой это у него хитро получилось… после сигнала сюда вы точно не придете. А вот я, представьте, был уверен в обратном.
— В чем же вы были так уверены? — подозрительно спросил я. Не нравилось мне это спокойствие. Может, следовало бы для острастки выстрелить у него над ухом и сбить гонор? Но я экономил патроны.
— Вы — честный человек, Яков Семенович, — с укоризной объявил мне бородач, как будто уличал меня в какой-то мелкой, но стыдной детской шалости. Вроде битья лампочек в школьном туалете. — У вас принципы. Вчера, читая ваше досье, я просто наслаждался. Я сразу понял, отчего вы книжками занялись. Вы весь оттуда, с библиотечной полки. Один за всех — все за одного, сам погибай, а товарища выручай… и за прекрасную за даму полсвета вызвать на дуэль.
— Это плохо? — заинтересовался я. Если он решил трепаться, я так и быть, дам ему поговорить. Минут десять, не больше,
— Это глупо, — не задумываясь, отчеканил бородач. Для него, как видно, вопрос был давно решен.
— И тем не менее, — сказал я. — Вы у меня на мушке, а не я у вас.
— Ненадолго, — обнадежил меня бородач. — Вам повезло в «Олимпийце», вам повезло в «Шереметьево». Но раз вы теперь один и за вами никто не стоит… Вам крышка.
— Что значит теперь? — полюбопытствовал я. — А раньше — кто за мной стоял? А?
Ивовый бородач досадливо поморщился:
— Бросьте, бросьте, Яков Семенович! Не разочаровывайте меня, не изображайте тут Красную Шапочку… А то мне придется слово «честный» взять назад. Признаюсь, ваши хозяева — люди очень серьезные и весьма изобретательные. Вы заставили нас изрядно понервничать. Идиотская шуточка с романом Макдональда нам попортила много крови. Но то, что вы не взяли деньги из сейфа, сразу дало нам ключ… Хотя отныне все это не имеет никакого значения. Ровно никакого, Яков Семенович!
— Интересно, почему? — угрожающим тоном осведомился я. Его спокойствие меня раздражало все больше и больше. Словно это именно я стою под пистолетом, а он себе играет в бирюльки.
— Интересно? — с непонятной улыбкой переспросил бородач. — Да потому, что вчера ваши хозяева договорились с моими. Соглашение достигнуто, и вы больше никому не нужны. Вас прикончат либо наши, либо ваши. Третьего, извините, не дано.
Какие еще хозяева? — ошеломленно подумал я. Да за кого они меня принимают? Бред, бред и еще раз бред. Фильм про мафию, которые так любит мой лейтенант Цокин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58