А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 

В это время хорошо творили писатели, композиторы. Берлиоз, Россини, Паганини... А солнечная активность повторяется через одиннадцать лет.
- Тогда подожду, - улыбнулась Вера. - Может, действительно озарит. А пока остается наслаждаться творениями других. Знаешь, я открыла для себя Бальмонта... - Она достала из сумки томик. - Из Москвы друзья прислали...
- Бальмонт... Это тот символист?..
- Ингуша, ну зачем обязательно клеить ярлыки? - как от боли, поморщилась подруга. - Просто прекрасный поэт.
И она, раскрыв книжку, прочла:
- О, люди, я вслушался в сердце свое
И знаю, что ваше - несчастье...
Увидев, что эти строки не произвели на подругу впечатления, она перелистала томик.
- А вот послушай еще:
Я хочу порвать лазурь
Успокоенных мечтаний.
Я хочу горящих зданий,
Я хочу кричащих бурь!
- Слишком много "я", - заметила Инга Казимировна.
- Ладно, - вздохнула Самсонова, пряча книгу в сумку. - У каждого свой вкус... А, между прочим, Бальмонт в свое время был кумир, почище, чем теперь Евтушенко или Вознесенский. Правда, с закидонами.
- Обыкновенный псих.
- Вовсе нет! - возразила Вера. - От поэтического и душевного экстаза...
- Я же говорю, юродивый.
- Бальмонт был образованнейший человек. Читал на всех европейских и древних языках...
- Вернемся к прозе жизни, - сказала Инга Казимировна, ставя приборы на стол. - Лично я голодна, как волк.
- Знаешь, хорошо приготовить - тоже поэзия... Ну и пахнет! Божественно!
Однако к еде она едва притронулась. И чем больше Гранская приглядывалась к приятельнице, тем сильнее замечала в ней какую-то перемену. Синева под глазами, которую не могла скрыть косметика, замедленность, нерешительность в движениях, печальный взгляд.
- Ты плохо ешь, голубушка, - сказала Инга Казимировна. - Я понимаю, другое дело у тебя в саду, на свежем воздухе...
- А мне там нечем дышать, - с каким-то тихим отчаянием призналась Самсонова.
И Гранская поняла, что подруга пришла к ней не для того, чтобы болтать о поэзии... Что-то тяжелое было у нее на душе.
- Я в последнее время часто вспоминаю один случай. Мне отец рассказывал. Он ведь в сорок первом воевал в ополчении под Москвой... Как-то был жестокий бой, погибла масса народу. Отца тоже ранило. Но легко. Ползет он под пулями. Слышит стон. Видит, в снегу, в луже крови, девчонка. Совсем молоденькая, школьница еще. С санитарной сумкой. Отец наклонился к ней, говорит, держись, мол, сейчас я тебя перевяжу и дотащу до наших. Она смотрит на него и головой качает. Отец ей: чего тебе? Попить? И подставляет к губам фляжку. А девочка шепчет: "Поцелуйте меня... Меня еще ни разу никто не целовал..."
Самсонова замолчала.
- Умерла? - спросила Инга Казимировна.
- Отец не знает. Вытащил он ее с поля боя. Отправили в тыл, в госпиталь... И вот я думаю: а была ли у меня в жизни любовь?
- Вот те на! - изумилась Инга Казимировна. - Прожила с мужем полтора десятка лет...
- Ну и что? - перебила ее Вера.
- Да и Глеб...
- Не то, не то ты говоришь, - поморщилась Самсонова. - Не помню, почему и как я вышла за него. Что-то показалось... А на самом деле... она вяло махнула рукой.
- Просто ты вбила себе в голову! - решительно сказала Гранская. Пройдет. Я читала, в семейной жизни бывают кризисы. Первый раз - после женитьбы. Все мы ждем чего-то необыкновенного и разочаровываемся... Второй кризис - когда подрастают дети. Это очень опасный момент. Действительно, Катька твоя почти невеста...
- Катя ни при чем... - Самсонова сцепила свои длинные пальцы. Она сидела некоторое время, потом с болью и отчаянием сказала: - Жить не хочется.
Инга Казимировна испугалась.
- Не говори глупостей! Что ты решила?
- Не знаю, Инга, не знаю. Ничего не знаю. - Вера безвольно опустила руки на стол. - Весь ужас в том, что и хочу уйти от Глеба и не могу... Ты что на меня так смотришь?
- Переживаю за тебя.
- А мне показалось, боишься.
- И боюсь.
- Не надо, - серьезно сказала Вера. - Я не люблю, когда меня жалеют.
У Гранской немного отлегло. Она достала припрятанную пачку сигарет. Но Вера решительно отобрала у нее курево.
- Бросила, так крепись, - сказала она. - Тоже мне, следователь...
- Вот такая ты мне нравишься, - нервно засмеялась Инга Казимировна. Так в чем же дело? Какая муха тебя укусила?
- Все очень сложно...
- Или очень просто... Я дам тебе почитать одну статью в психологическом журнале. Это, по-моему, то, что тебе надо знать. А зная болезнь, можно считать, что уже наполовину вылечилась...
- Интересно, - с иронией протянула Самсонова. - Что же в этой статье?
- Как раз твой случай. Понимаешь, при длительной несовместимости двух супругов возникают разные расстройства - депрессия, раздражительность. Дальше - хуже. Неврастения, ипохондрия, психопатия... Махните-ка вы на юг. Будь с ним понежней, дурачься...
- Ну-ну, - продолжала иронизировать Вера. - Интересно...
- Еще один вопрос, - увлекшись, продолжала Гранская. - Не замечала, Глеб в последнее время не прикладывался к рюмке?
- Да, в общем, не прочь, - неопределенно ответила Самсонова.
- Типичный случай! - воскликнула Гранская. - У мужчин добавляется склонность к алкоголю. Так сказать, компенсация и...
- Эх, Ингуша, - остановила ее жестом подруга. - Ты ничего не поняла... Один писатель сказал замечательные слова о человеческом общении. Он так и считает, что человеческое общение - это роскошь!.. Взять хотя бы тебя и Кирилла...
Но она не договорила. Хлопнула входная дверь, которую Гранская по привычке не закрывала днем на запор. В прихожей раздались чьи-то уверенные шаги и стук поставленного на пол чемодана.
На пороге кухни возник сын. Загорелый до черноты, в выцветшей рубашке.
- Юрочка! - Инга Казимировна бросилась к нему. Юра смущенно поцеловал мать и поздоровался с гостьей.
- Здравствуйте, Вера Георгиевна.
- Здравствуй, здравствуй! Тебя прямо не узнать...
- Чудик ты этакий, - все еще не могла успокоиться Инга Казимировна. Без всякого предупреждения... Без телеграммы...
- Без телеграммы, - прозвучал за спиной Юры голос Шебеко. - Но зато с бородой.
Кирилл Демьянович был все в той же полевой одежде - джинсах и ковбойке.
Теперь уже смутилась Гранская. Она представила Кирилла подруге. Он галантно поцеловал Вере руку.
- Как борода? - балагурил профессор похлопывая Юрия по плечу.
Глядя на жидковатую растительность на подбородке и щеках сына, Инга Казимировна рассмеялась.
- Не Черномор... Но, как говорится, лиха беда начало... Ты что, Вера? - спросила она у подруги, которая поднялась со стула, явно намереваясь уходить.
- Пойду...
- Нет-нет, - воспротивился Шебеко. - Мы вас не отпустим... Будем есть фрукты, пить вино. Замечательное вино, - говорил он, подражая кавказскому акценту. - "Псоу"! Во всем мире такого не сыщете!
- Благодарю. Честное слово, мне пора, - вежливо отказывалась Самсонова. - Как-нибудь в другой раз.
И, как ее ни уговаривали, она настояла на своем.
Инга Казимировна пошла ее провожать до подъезда.
- Счастливая ты, Ингуша, - шепнула Вера, целуя на прощанье Гранскую.
Инге Казимировне стало неловко за свою радость, за то, что разговор их прервали. Сердце защемило от жалости: человек пришел поделиться своими бедами, но так и ушел, не облегчив душу.
- Я к тебе на днях забегу! - пообещала Гранская.
Вера кивнула грустно и задумчиво.
А стол в кухне был уже завален янтарным виноградом, крупными сизыми плодами инжира, персиками, прямо-таки светящимися грушами, неправдоподобной величины помидорами. Пряно пахла киндза и еще какая-то незнакомая Инге Казимировне трава.
А Кирилл все доставал и доставал из сумок фрукты и овощи.
- Кто это у тебя был? - спросил он, держа в руках оплетенную бутыль с вином.
- Вера Георгиевна? Инспектор гороно, - ответил за мать Юра.
- То-то я смотрю, оробел ты, парень, - усмехнулся Шебеко. - Для мыши страшнее кошки зверя нет...
- Как раз ее никто в классе не боялся, - сказал Юра.
- А у меня рудимент школьных страхов остался, - признался профессор. - До сих пор снятся мучительные сны - экзамены по тригонометрии, а я ни в зуб ногой...
Глядя на своих мужчин, Инга Казимировна подумала, что Вера права она действительно счастлива.
- Какие планы? - спросила Инга Казимировна, когда Кирилл и Юра после ванны уселись за стол.
- Добрый молодец - в столицу, - сказал Шебеко, разливая по бокалам привезенное из Абхазии вино. - Экзамены.
- Ты сам разве не поедешь? - удивилась Инга Казимировна.
- А что мне там делать? - в свою очередь, спросил профессор. - Чтобы потом говорили: Шебеко кого-то тащил, на кого-то давил, чтобы повысили оценки его протеже?
- Повысили! - воскликнула Гранская. - Хоть бы не занизили!
- И вообще, - продолжал Кирилл, - хорошо бы во всех вузах ввести правило: во время вступительных экзаменов ни одна душа, не имеющая отношения к приемной комиссии, не должна там появляться...
- Но ведь у вас пока такого правила нет.
- Инга, - решительно заявил Шебеко, - обижайся не обижайся, но я никуда не поеду. Кстати, и сын твой в этом не нуждается.
- Ладно, - вздохнула она, видя, что его невозможно переубедить. Признаюсь, я даже надеялась, что ты будешь в приемной комиссии. Как тогда...
- Избави бог! - откликнулся профессор. - Меня туда теперь и на аркане не затащишь! Ведь я не всевышний, чтобы каждый раз решать: этому абитуриенту дать дорогу в университет, а этому закрыть! Бывает, из-за каких-нибудь полбалла у юноши или девушки рушится мечта! А как можно точно оценить знания, если видишь человека впервые? Может, он знает предмет на пять с плюсом, а на экзаменах растерялся, не смог справиться с нервами? Я уж не говорю о звонках, различного рода просьбах, уговорах. Иногда даже угрозах... И что отвратительно - на некоторых членов приемной комиссии это действует... Но не вешай носа, - сказал он. - Я уверен, Юра пройдет. Ведь не зря он столько перечитал. Экспедиция многое ему дала. Пусть едет, сдает. А мы в это время будем с тобой бывать на природе, отдыхать.
- Кирилл, дорогой, - грустно сказала Инга Казимировна, - не забывай, у меня работа.
- Ну а выходные дни? Они-то хоть твои?
- Когда как, - ответила Гранская.
А сама подумала: "Еще неизвестно, кому кого придется ждать: мне тебя из экспедиций или тебе меня из командировок..."
* * *
Через день рано утром выехали втроем в Рдянск - посадить парня на прямой столичный поезд.
Моросил дождь. Шебеко вел машину осторожно. Успели к самому отходу поезда. Наскоро попрощались, Инга Казимировна пожелала сыну ни пуха ни пера. Мелькнуло в вагоне загорелое лицо Юры с белым пятном там, где была сбритая начисто несуразная мальчишеская борода.
И Инга Казимировна осталась наедине с Кириллом.
- Вот и проводили, - грустно сказала она.
- Все будет хорошо, - подбодрил ее Шебеко. - Сразу назад, в Зорянск?
- Нет, мне надо тут в одно место...
...Эксперт, кандидат наук, совсем еще молодой человек, разложил перед Ингой Казимировной множество фотографий.
- Чтобы исключить ошибки, я привлек для консультации профессора из нашего сельхозинститута, - сказал он. - С кафедры растениеводства.
- Очень хорошо, - кивнула Гранская. - И к какому же вы пришли выводу?
- Я хочу ознакомить вас с методой, - обстоятельно начал эксперт, словно не замечая нетерпения Гранской. - Сначала были сфотографированы кусочки почвы, извлеченные из углублений на подошве туфель. В разрезе. Он взял фотографию, направил на нее свет от сильной лампы. - Видите, явно прослеживаются разные слои.
- Да, - подтвердила следователь.
- Мы отделили их друг от друга. Теперь можно было проследить последовательность наслоений.
- То есть узнать последовательно, в каких местах побывал обладатель этих туфель? - уточнила Гранская.
- Совершенно верно. Состав первого слоя - легкая песчаная почва. Вкрапления пыльцы с цветов акации.
"Южноморск", - мелькнуло в голове Инги Казимировны.
Она вспомнила этот симпатичный курортный городок с акациевыми скверами, с ветрами, приносящими степной воздух, и песчаными пляжами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81