- Никогда так не говори! И даже не думай, - попросила Надя. - Я боялась рассказать раньше...
- Чего?
- Опасалась, что ты не будешь ее любить...
- Да какая разница, чья она? Я за Павлинку... - начал было Виктор.
- Она мне больше, чем родная, - сокровенно и радостно вырвалось у Нади. - Понимаешь, Вить, она по-настоящему моя!
- Может, все-таки объяснишь?
- Была у меня подруга... Забеременела... Родить не имела права. Нельзя ей было, ясно?
- Случается, - медленно произнес Виктор, внимательно глядя на Надю и боясь пропустить хоть одно ее слово.
- Время аборта пропустила. Боялась... К каким-то бабкам ходила, зелье всякое пила... Не помогло. Может, от этого Павлинка и родилась семимесячной. Крошечная, жалко смотреть... Ну, мать, подруга моя, в отчаянии. Что делать? Хоть руки на себя накладывай... Я испугалась: или себя порешит, или девочку... Тут как раз отец мой приехал в Южноморск. На своем самосвале. Ты же знаешь, он шофер...
- Ага, - кивнул Берестов.
- За удобрениями приехал. На складе не было, сказали, что надо обождать... Отец жил у меня. Ну, немного загулял. В смысле, по пивным барам... Что меня стукнуло, не знаю. Говорю той подруге: давай девочку. Выдам за дочь... В общем, завернули мы ее потеплее, приехали ко мне. Отец дрыхнет... Села я за руль его самосвала и помчалась домой, в деревню. А самой страшно до ужаса: вдруг не довезу, вдруг умрет? Ведь недоношенная... - Надя замолчала.
- А дальше? - поторопил Виктор.
- Довезла, - улыбнулась чему-то далекому Надя. - Уже когда в деревню въезжала, другой страх охватил: мать прибьет. Меня. Крутая она у нас... Единственная дочь принесла в подоле... - Она снова замолчала.
- Ну и как?
- Как видишь, жива, - негромко засмеялась Надя. - Перво-наперво Павлинку доставили в роддом. Врач сказал: часом позже - потеряли бы девочку... Мать потом, конечно, накинулась на меня. Как смела? Почему скрыла? Сам знаешь, в деревне на этот счет строго. Позор!
- Представляю, - улыбнулся Виктор.
- Вот так было дело... Веришь или нет, теперь самой кажется, что это я ее родила...
- А кто мать?
Надя подскочила, словно ее подбросило пружиной.
- Витенька, давай сразу договоримся, - схватила она его за руку, - не спрашивай. Никогда! Не нужно это тебе! Никому не нужно! Понял?
- Ладно, ладно... Чего уж тут не понять, - ласково погладил он ее по голове. - Павлина Викторовна Берестова... Звучит?
- Ага, - согласилась она, уткнувшись лицом в его грудь. - И еще дай слово...
- Какое? - насторожился Берестов.
- Перестань якшаться со всякими проходимцами. - Ее голос прозвучал глухо, словно она говорила в него, чтобы просьба достала до самого сердца. - А я помогу тебе устроиться в таксопарк. Директор ко мне хорошо относится. Скажу, муж. Возьмут! А этих - брось!
- Ты о ком? - осторожно спросил Виктор, хотя сам знал.
- Тревожно мне... Не нравится наш главный художник... А начальник СЭЦа - вообще!.. - Она вдруг заговорила шепотом, словно боялась, что кто-то подслушает: - На фабрике о нем нехорошие слухи ходят. Честное слово! Да у меня самой глаза есть... Откуда у Анегина каждый год новая машина? Костюм не костюм, золотой перстень - как булыжник... Девчонок смазливых набрал к себе в цех, подарки им делает, как принцессам! Ясно, конечно, за что... Но ведь на одну зарплату, даже начальника цеха, так шиковать не будешь...
- Верь всяким сплетням! - перебил ее Виктор.
- Народ зря говорить не станет... Это милиция не все видит, а люди все! Держись подальше от Боржанского и Анегина, прошу тебя...
Слова Нади камнем ложились на душу.
- Я человек подчиненный: привезти-отвезти... - пожал плечами Виктор.
- Ну, ладно, - вздохнула Надя. - А что это за девица? Та, в ресторане?
- Первый раз сегодня видел.
- Не с тобой, значит? - осторожно спросила Надя.
- Ты что, Надюха! - ответил Виктор. - Конечно, нет! Я люблю только тебя...
Она шмыгнула носом. Но все же не успокоилась.
- А кавказец кто?
- Так, знакомый, - неопределенно сказал Виктор. - Пригласил меня, посидели...
Берестов соврал. Кавказца, а вернее Гургена Ашотовича Мурадяна, пригласил он сам. Так решил Боржанский.
- Все-таки больше не ходи в "Кооператор", - попросила Надя. - И вообще в рестораны... Без меня...
В ответ Виктор обнял ее и уткнулся в ее распущенные волосы...
...А на следующий день Берестов как бы ненароком заглянул в кабинет Германа Васильевича. Его с нетерпением уже поджидали Боржанский и начальник СЭЦа.
- Какие успехи? - спросил главный художник.
- Клюнул, - ответил Берестов.
Боржанский и Анегин переглянулись.
- Так сразу? - недоверчиво посмотрел на шофера Герман Васильевич.
- Зачем, - пожал плечами Берестов. - Не сразу...
- До прихода Урусовой или после? - усмехнулся Евгений Иванович, давая понять, что вчера у них в ресторане были свои "глаза".
- Во время, - огрызнулся Берестов.
- Не обижайся, Витюня, - миролюбиво произнес Боржанский. - Давай конкретно. Как он реагировал?
- Барыню плясать не стал... Тоже шарахается от собственной тени. Осторожничает.
- Это ясно, - кивнул Герман Васильевич. - Я спрашиваю, какие условия?
- Какие условия может предложить простой шоферюга? - в свою очередь, спросил Берестов. - Понял, что я на подхвате... Намекнул, что хотел бы иметь дело с шефом.
- А ты?
- Сказал, посоветуемся. Никого, естественно, не называл.
- Правильно, - одобрительно закивал главный художник, потом задумчиво произнес: - У нас есть сведения, что Мурадян выдает дочь замуж. А это большие расходы. Так что деньги ему сейчас очень даже нужны...
- А что, - вдруг развеселился Анегин, - свадьбу мы осилим! Мурадян того стоит!
- Это, конечно, уровень, - сказал Боржанский. - Дать так дать! Свяжем накрепко. - И снова задумался. - А если темнит? Не попасться бы в свой же капкан...
- Задаточек выдал, - улыбнулся Виктор.
- Какой? - не понял Боржанский.
- Завтра на фабрике будет шмон. В вашем цеху, - повернулся к Анегину Берестов. - Кто-то настучал...
- Да? - сначала испугался тот.
- Пусть проверяют, - жестко сказал Боржанский. - Надо подготовиться.
- Подготовимся! - встрепенулся Евгений Иванович и снова повеселел. Это даже хорошо! Прилетят воробушки, а у нас тишь да гладь, да божья благодать... А ведь правильно говорит наш знакомый директор ресторана: было бы здоровье, остальное купим. И ОБХСС тоже...
* * *
- Я к вам, Владимир Харитонович, - обратился к Авдееву Ермаков.
Они встретились в коридоре областной прокуратуры.
- Заходите, - пригласил его в кабинет Авдеев и, когда они сели, поинтересовался: - Как вам работается на новом месте и в новом качестве?
- Ну, в качестве своего зама Захар Петрович меня пока что использовал мало, - усмехнулся Геннадий Сергеевич.
- Боится загружать?
- Наоборот. Сразу же подкинул дело, но... Сейчас я в роли следователя.
Авдеев не мог понять, что кроется за усмешкой Ермакова, и на всякий случай решил защитить Измайлова:
- Да, со следовательскими кадрами у вас прямо швах... Ну, ничего, скоро пришлем, так сказать, боевое подкрепление.
- Да вы не подумайте, что я жалуюсь, - спохватился Ермаков. - Дело интересное. По нему и приехал к вам.
"Слава богу", - облегченно вздохнул про себя помощник областного прокурора. И спросил:
- А почему ко мне?
- Вы ведь осуществляете надзор за следствием, что ведет Гранская. Ну, связанное с Южноморском.
- Я.
- Не знаю, Владимир Харитонович, - не очень уверенно начал Ермаков, может быть, это преждевременно... Короче, хочу посоветоваться.
- Пожалуйста, давайте, - с готовностью откликнулся Авдеев.
- Понимаете, дело, которое поручил мне Измайлов, касается Гранской. Вернее, покушения на ее... - Геннадий Сергеевич на секунду запнулся, мужа...
- Профессора Шебеко?
- Да.
- Об этом я знаю. Инга Казимировна рассказывала.
- Мы работали над двумя версиями - несчастный случай и покушение на убийство... Так вот, работники угрозыска вышли на одного человека. Некто Анегин...
- Как, как вы говорите? - подался вперед Авдеев.
- Анегин. Евгений Иванович. А он проходит по делу южноморской шайки.
- Да-да, - нетерпеливо перебил Владимир Харитонович. - Он что, был в тот день в Зорянске?
- Так точно, - кивнул Ермаков. - Анегин появился в нашем городе всего на несколько часов, но именно в эти-то часы стреляли в профессора Шебеко.
Он замолчал.
- Дальше?
- У Анегина под Южноморском имеется нечто вроде загородного поместья. Конюшня, тир с набором охотничьих ружей...
- Это точно: поместье, - усмехнулся Авдеев. - Прямо барин. Подпольный.
Ермаков положил на стол несколько коробочек, в которых лежали на вате сплющенные кусочки свинца.
- Вот смотрите, - начал объяснять Ермаков, - эта пуля ранила профессора. Ее извлекли из сиденья его "Волги". Оружие, из которого она выпущена, нарезное, калибр 5,6... Остальные пули, - указал Ермаков на другие коробочки, - из ружей и карабинов, принадлежащих Анегину. Их удалось добыть в его сарае-тире... По мнению специалистов, вот эта пуля, пододвинул он одну из коробочек поближе к Авдееву, - тоже калибра 5,6 и отстрелена из нарезного оружия... Нам также известно, что у Анегина имеется ружье ТОЗ, нарезное, калибр 5,6... У нас, в Зорянске, как вы знаете, провести баллистическую экспертизу нет возможности. Вот, привез, чтобы провели здесь.
- Понятно, - кивнул Авдеев. - Какие у вас затруднения?
- Сейчас объясню. Последнее слово, разумеется, за лабораторией судебных экспертиз, так как пока точно нельзя сказать, что эти две пули выпущены именно из одного ружья. Но все же я должен поставить в известность Гранскую. Как следователя, ведущего дело по Южноморску. А с другой стороны, тут же отстранить ее от ведения этого дела. Как лицо заинтересованное. Потому что в данном случае не важно: стреляли в нее или Шебеко... И что мне, по-вашему, делать?
Владимир Харитонович задумчиво произнес:
- Действительно, Гранская не может дальше вести дело. Как ни жаль. Следствие подходит к концу, и, прямо скажем, Инга Казимировна хорошо потрудилась...
- Понятно, что жалко. Но надо!
После некоторого размышления Владимир Харитонович сказал:
- Давайте подождем результатов экспертизы. Чтобы наверняка. Ну а уж если подтвердится, что в Шебеко стреляли из карабина Анегина... - Владимир Харитонович развел руками.
- Хорошо, - согласился Ермаков.
- А Гранской пока ни слова, - попросил помощник областного прокурора.
* * *
У Виктора Берестова выдался жаркий день. С утра повез режиссера и оператора в "Зеленый берег" - отснять последние кадры для передачи. Баринова настояла на том, чтобы показали Крутоярова и его образцовое хозяйство. Ассистент Лядова перепутал кассеты, и пришлось мотаться с ним в город и обратно. Затем надо было отвозить теледеятелей после съемок в Южноморск. Так что заскочил Виктор на фабрику лишь после обеденного перерыва. Зашел к директору - не будет ли каких распоряжений.
У Фадея Борисовича сидел Боржанский. Заремба нервно прохаживался из угла в угол.
- Как некстати пришли на фабрику работники ОБХСС! - сокрушался он.
- А когда они были кстати? - пошутил главный художник.
- Черт, телевизионщики еще здесь...
- Не волнуйтесь, - вмешался Виктор, - на фабрике у них нет больше дел. Осталось только посадить в поезд...
- А перед этим - прощальный ужин в ресторане, - улыбнулся Герман Васильевич. - Для закрепления, так сказать, хороших впечатлений...
- Да-да-да, - с облегчением произнес директор. - Я даже подготовил небольшую речь.
- Тост, - поправил главный художник, не переставая улыбаться.
- Послушай, Виктор, - вдруг обратился Заремба к Берестову, - ты, кажется, еще не обращался в дирекцию за материальной помощью?
- Так ведь работаю всего ничего! - удивился Берестов. - Да и не нуждаюсь...
- Это не имеет значения, - бросил Боржанский. - Твое дело - написать заявление.
- В связи с семейными обстоятельствами. - Заремба пододвинул шоферу чистый лист бумаги и авторучку. - Конечно, это не совсем по закону, смущенно оправдывался Фадей Борисович, - но надо же как-то оплатить банкет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81