Он так меня заболтал с самого начала, что я толком и не задумалась над егo словами — но теперь вдруг осознала все в один момент. — Подожди — ты же говорил, что у тебя негативы забрали и не вернули?
— Негативы они, гады, сперли — а я тут картинку одну искал, деятеля одного мне заказали, ну и полез в архив. Он тусовочный такой мужик — а у меня с тусовок разных две коробки негативов. Я ж везде хожу, куда пускают — чтобы навык не утратить, и люди интересные бывают, да и нельзя, чтоб забывали, из обоймы тут же выпадешь… — Яшка бубнил монотонно, но слова его вопреки обыкновению не оказывали на меня усыпляюще-отупляющего действия. Я слушала внимательно все, что он говорил, отсеивая ненужное как шелуху. — И тут смотрю — и она там есть, девчонка эта. А я еще на юбилее банка думаю — где-то я ее видел раньше, а никак вспомнить не могу. А оказывается, я ее снимал уже. Знаешь, как бывает — на тусовку приходишь, ну и пока народ тусуется, снимаешь всех, кто нужен. Да и кто не нужен тоже — вдруг пригодится? И ее щелкнул — может, подумал, что какая-нибудь новая певица, их вон сколько каждый день появляется.
Щелкнул, контрольки напечатал и забыл — а тут нашел. И Улитин там твой тоже был — я тогда не знал, кто такой, специально его не снимал, а ее снял. Девчонка классная — и фигура, и лицо, и голова есть…
Яшка начал повторяться — но я слушала терпеливо, одновременно думая о своем. О том, что, возможно, это та самая девица, которая сидела с Улитиным в его машине — которая исчезла из дома после его смерти, забыв свои трусики в спешке. О том, как мне найти тех охранников, которые дежурили в поселке в ту последнюю для Улитина ночь, — и как убедить их мне помочь. О том, что после истории с соседом Перепелкина, начальником той смены охранников, это будет очень сложно — но попытаться все равно надо. Потому что мне выпал шанс, на который я не рассчитывала — и который не собиралась упускать.
— Слушай, Яш… — Я постаралась, чтобы голос мой звучал почти безразлично, — мне не хотелось, чтобы он понял, как важно для меня то, что я от него услышала. Настолько важно, что у меня внутри замерло все — и говорить я начала тихо и осторожно, продумывая каждое слово. — Ты говоришь, что она как модель себя пробовала — может, знаешь, в каком агентстве? Ты же везде тусуешься, сам говоришь, что со всеми моделями знаком, — может, кто-то из них насчет ее что-нибудь подскажет? Может, кто-то фамилию ее помнит, может, у кого-то телефон есть? Мы бы ее нашли вместе, как раз фактура недостающая появилась бы, я бы материал написала, и снимки твои, и..
— Да не — я ж говорю, что он ее чуть не на первом показе снял. Я по всем показам хожу — ее нигде не видел. Завязала, наверное. Хотя, если хахаль помер, может, появится. — В Яшкином голосе появился интерес — мысль его, похоже, приободрила. — Да запросто — хахаль помер, ей прямая дорога обратно в модели, если возьмут. А че, он жлоб такой был, небось и ей не особо бабок давал — куда ей податься теперь?
— Яш, есть дело… — Я старалась говорить вкрадчиво, чтобы убедить его сделать то, что мне надо. — Я завтра утром приезжаю к твоему дому, отвожу тебя в лабораторию, ты печатаешь эти снимки — и мы с тобой едем по модельным агентствам и выясняем, в каком именно она работала, и находим ее координаты.
Мне фактура — тебе девчонка. Утешишь ее, посочувствуешь — ей сейчас знаешь как нужен мужчина рядом? Окажешься в нужный момент в нужном месте — и…
— Да не, мать, у меня съемка на завтра намечалась — и поспать я подольше хотел, совсем замотался. Не, не пойдет — да и на кой она тебе? Ну расскажет, как у них в койке было, — и че? Да и в агентствах этих народ гнилой — начнут выяснять, что да зачем, знаю я их. — Судя по враз поскучневшему тону, Яшка вернулся с небес на землю и расхотел разыскивать девицу — прекрасно понимая, что ему там ловить нечего, и пытаясь скрыть это от меня своей якобы чрезмерной занятостью. Забыв о том, как повествовал мне о своих связях в модельном бизнесе, сейчас признавая, что на самом деле никаких связей у него нет. — Картинки напечатаю на днях — буду свои печатать и эти штампану, там их три штуки всего, две так себе, одна неплохая. Ладно, мать, пойду телевизор посмотрю — хоть узнать, что в мире творится…
Мне стало жалко Яшку на мгновение. Я вдруг представила себе, как он сидит там в своей однокомнатной квартирке, замотанный постоянной беготней и попытками пристроить хоть куда-нибудь свои карточки, — и набирает мой номер просто для того, чтобы в разговоре со мной ощутить себя крутым парнем.
Суперфотографом, который крутится в мире банкиров и фотомоделей и может легко соблазнить банкирских любовниц — было бы желание. А я все опошлила. Предложив найти ту, которую он предпочитал вспоминать как свою потенциальную подругу и которая в реальности быть таковой просто не могла. Вернув его из возвышенных мечтаний в тоскливую действительность.
— Вот так — предлагаешь мужчине провести с ним день, а он от тебя шарахается как от огня! — произнесла весело, говоря себе, что в принципе модельные агентства я могу объехать и без него. Потому что Людка Белкина, которая пишет у нас о моде, наверняка знает людей — а если и нет, я лично отыщу все адреса и телефоны и придумаю, как вытащить интересующую меня информацию. — А представляешь, я бы тебе ночь предложила вместе провести — вот удар бы был по моему самолюбию…
— Так ты ж не предлагаешь. — Яшка немного оживился, видно, я его утешила слегка своим кокетством. — Ты ведь что предлагаешь — по офисам мотаться целый день, а потом разбегаться в разные стороны. Да и чего по ним мотаться — я и так знаю, как ее найти. Зовут Иркой, учится в университете иностранных языков на переводчика — сама рассказала. Так чего там искать-то?
— Хорошо, я тебе предложу кое-что другое — в девять ноль-ноль я у тебя, едем печатать фотографии, а потом в Иняз. — Я говорила шутливо-приказным тоном, чтобы не задеть всего такого из себя чувствительного Левицкого, но и показывая ему одновременно, что я с него теперь не слезу. В переносном, разумеется, смысле. — И не возражай — без тебя я ее не узнаю. Она на фото наверняка в вечернем макияже, а может, и прическу специально сделала по такому случаю — да и вообще никакого сходства может не быть. А ты ее видел, так сказать, в оригинале — ты узнаешь. Мы с ней все обсудим — ты можешь не беседовать, если не захочешь, мне главное, чтобы ты пальцем в нее ткнул — и с меня ресторан. По твоему выбору…
Я плохо представляла себе, как мы будем искать в институте — ставшем университетом в силу моды на громкие названия — эту девицу. Я ведь училась когда-то в Инязе, и хотя он не такой огромный, как какой-нибудь технический вуз, но все равно три корпуса, и студентов тысячи три на дневном. Но это можно было решить — как и то, что с ней делать, когда мы ее найдем, как ее разговорить и что она мне вообще может дать. А вот каково мне будет в ресторане рядом с Яшкой, который, увы, не выберет убогое заведение, как Перепелкин, а назовет какое-нибудь более-менее приличное место в центре, — это был большой вопрос. Но сейчас все это было не важно — важно было лишь то, что в темном туннеле вдруг забрезжил слабый свет.
— Да чего ресторан — я тебя и сам пригласить могу, — начал было Левицкий, но и так понятно было, что он сдается. — Ладно, ты адрес мой запиши.
И не в девять приезжай, а в десять. А еще лучше в одиннадцать — выспаться охота…
— Как скажешь. — Теперь, когда я добилась своего, можно было побыть любезной. — В одиннадцать — значит, в одиннадцать. И знай, что я буду думать о тебе весь остаток вечера — и всю ночь…
…И вот сейчас я сидела в кабинете декана факультета, совершенно не зная, чего мне ждать. Потому что шансов на то, что девица соврала насчет института или просто выдала желаемое за действительное, было много. Равно как и на то, что Левицкий перепутал название учебного заведения — уж больно он неуверенно себя почувствовал, когда мы сюда приехали. Уж больно не хотел стоять рядом со мной у входа и изучать входящих и выходящих студентов, уж больно горячо убеждал меня, что никого мы тут не увидим, уж больно колебался насчет того, правильно ли расслышал ее слова, уж больно уговаривал меня уехать.
Так что я не исключала даже, что он просто все придумал — может, он и в самом деле хотел подойти к этой девице, но постеснялся, и разговор между ними происходил только в его воображении. А когда я начала его напрягать с агентствами, ляпнул насчет Иняза — думая, что от меня отвяжется.
Я встала и подошла к окну, выглянула на улицу — окно выходило во двор, а Левицкий ждал меня на лавочке перед входом. По крайней мере когда я уходила — он идти внутрь отказался наотрез, заявив, что это глупость и вообще нас не пустят, потому что не объясним мы охране, что нам тут надо, — то настояла, чтобы он ждал меня там и продолжал высматривать женщину своей мечты. Хотя, возможно, он был уже где-то далеко — смотавшись сразу, как только я скрылась из виду. Сказав себе, что потом отоврется — скажет, что получил срочное сообщение на пейджер и пришлось уехать.
Я медленно и глубоко вдохнула — и так же неспешно выпустила воздух обратно. С некоторым удивлением отмечая, что слишком волнуюсь — и внутри подрагивает все, и в руках ощущается дрожь, — потому что жутко хочу отыскать эту девицу. Потому что она мой единственный шанс на то, что я узнаю об Улитине что-то еще. Не важно даже что — главное, чтобы это было то, чего я пока не знаю.
Дверь скрипнула, и я обернулась поспешно, ожидая увидеть секретаршу с чашкой чаю — но видя вместо нее мою недавнюю собеседницу. Такую приветливую и любезную каких-то десять — пятнадцать минут назад — но сейчас очень серьезную и официальную. Явно принесшую мне плохую весть.
«Значит, не судьба», — сказала себе, выдавливая улыбку, стараясь казаться веселой и абсолютно безразличной к тому, что она мне скажет. Внушая себе, что в принципе это была игра вслепую — и глупо было на что-то рассчитывать. И что Левицкий за это ответит — не знаю как, но ответит.
— Видите ли, Юля, к сожалению… — Она замялась, и я почувствовала, как дрожь прекратилась сразу, а внутри появился кусок свинца, придавивший меня к земле. — Боюсь, что не смогу вам помочь…
— Ничего страшного — и в любом случае я вам благодарна. — Появившаяся на моем лице улыбка была вымученной, но я верила, что она смотрится естественно — я давно научилась делать хорошую мину при плохой игре и скрывать от тех, с кем общаюсь, свои истинные чувства. Хотя иногда и не получается. — Главное, что мы с вами побеседовали и достигли договоренности по поводу интервью, правда?
— Мне так неудобно, Юля, — я так неловко себя чувствую. — Кажется, она не ждала моих слов — кажется, она думала, что раз не может мне помочь, то и никакого интервью не будет. И улыбалась смущенно — подтверждая мою мысль. — Но… У нас так не принято — но ведь вы журналист, вы ведь не просто с улицы.
И…
Я посмотрела на нее непонимающе, продолжая улыбаться — кажется, смутив ее еще больше.
— Дело в том, что мы не разглашаем информацию о студентах, понимаете? — Улыбка на моем лице застыла, наверное, придавая мне несколько дебильный вид окоченевшего паяца. — Эта девушка, Ирина Александровна Соболева, действительно наша студентка, второкурсница — но проблема в том, что она оформила академический отпуск, осенью. А адреса и телефоны студентов мы никому давать не можем. Вы ведь понимаете? Но я подумала… Вы ведь журналист, и…
Я тупо кивнула, еще не веря, что мне улыбнулась удача. Она не хотела мне ничего говорить — но сказала-таки самое главное. Как бы невзначай, хитро замаскировав информацию — которой с меня было более чем достаточно. Потому что пусть даже в Москве обнаружится пятьдесят Ирин Соболевых с одинаковым отчеством и родившихся в один год — я все равно найду ту, которая мне нужна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
— Негативы они, гады, сперли — а я тут картинку одну искал, деятеля одного мне заказали, ну и полез в архив. Он тусовочный такой мужик — а у меня с тусовок разных две коробки негативов. Я ж везде хожу, куда пускают — чтобы навык не утратить, и люди интересные бывают, да и нельзя, чтоб забывали, из обоймы тут же выпадешь… — Яшка бубнил монотонно, но слова его вопреки обыкновению не оказывали на меня усыпляюще-отупляющего действия. Я слушала внимательно все, что он говорил, отсеивая ненужное как шелуху. — И тут смотрю — и она там есть, девчонка эта. А я еще на юбилее банка думаю — где-то я ее видел раньше, а никак вспомнить не могу. А оказывается, я ее снимал уже. Знаешь, как бывает — на тусовку приходишь, ну и пока народ тусуется, снимаешь всех, кто нужен. Да и кто не нужен тоже — вдруг пригодится? И ее щелкнул — может, подумал, что какая-нибудь новая певица, их вон сколько каждый день появляется.
Щелкнул, контрольки напечатал и забыл — а тут нашел. И Улитин там твой тоже был — я тогда не знал, кто такой, специально его не снимал, а ее снял. Девчонка классная — и фигура, и лицо, и голова есть…
Яшка начал повторяться — но я слушала терпеливо, одновременно думая о своем. О том, что, возможно, это та самая девица, которая сидела с Улитиным в его машине — которая исчезла из дома после его смерти, забыв свои трусики в спешке. О том, как мне найти тех охранников, которые дежурили в поселке в ту последнюю для Улитина ночь, — и как убедить их мне помочь. О том, что после истории с соседом Перепелкина, начальником той смены охранников, это будет очень сложно — но попытаться все равно надо. Потому что мне выпал шанс, на который я не рассчитывала — и который не собиралась упускать.
— Слушай, Яш… — Я постаралась, чтобы голос мой звучал почти безразлично, — мне не хотелось, чтобы он понял, как важно для меня то, что я от него услышала. Настолько важно, что у меня внутри замерло все — и говорить я начала тихо и осторожно, продумывая каждое слово. — Ты говоришь, что она как модель себя пробовала — может, знаешь, в каком агентстве? Ты же везде тусуешься, сам говоришь, что со всеми моделями знаком, — может, кто-то из них насчет ее что-нибудь подскажет? Может, кто-то фамилию ее помнит, может, у кого-то телефон есть? Мы бы ее нашли вместе, как раз фактура недостающая появилась бы, я бы материал написала, и снимки твои, и..
— Да не — я ж говорю, что он ее чуть не на первом показе снял. Я по всем показам хожу — ее нигде не видел. Завязала, наверное. Хотя, если хахаль помер, может, появится. — В Яшкином голосе появился интерес — мысль его, похоже, приободрила. — Да запросто — хахаль помер, ей прямая дорога обратно в модели, если возьмут. А че, он жлоб такой был, небось и ей не особо бабок давал — куда ей податься теперь?
— Яш, есть дело… — Я старалась говорить вкрадчиво, чтобы убедить его сделать то, что мне надо. — Я завтра утром приезжаю к твоему дому, отвожу тебя в лабораторию, ты печатаешь эти снимки — и мы с тобой едем по модельным агентствам и выясняем, в каком именно она работала, и находим ее координаты.
Мне фактура — тебе девчонка. Утешишь ее, посочувствуешь — ей сейчас знаешь как нужен мужчина рядом? Окажешься в нужный момент в нужном месте — и…
— Да не, мать, у меня съемка на завтра намечалась — и поспать я подольше хотел, совсем замотался. Не, не пойдет — да и на кой она тебе? Ну расскажет, как у них в койке было, — и че? Да и в агентствах этих народ гнилой — начнут выяснять, что да зачем, знаю я их. — Судя по враз поскучневшему тону, Яшка вернулся с небес на землю и расхотел разыскивать девицу — прекрасно понимая, что ему там ловить нечего, и пытаясь скрыть это от меня своей якобы чрезмерной занятостью. Забыв о том, как повествовал мне о своих связях в модельном бизнесе, сейчас признавая, что на самом деле никаких связей у него нет. — Картинки напечатаю на днях — буду свои печатать и эти штампану, там их три штуки всего, две так себе, одна неплохая. Ладно, мать, пойду телевизор посмотрю — хоть узнать, что в мире творится…
Мне стало жалко Яшку на мгновение. Я вдруг представила себе, как он сидит там в своей однокомнатной квартирке, замотанный постоянной беготней и попытками пристроить хоть куда-нибудь свои карточки, — и набирает мой номер просто для того, чтобы в разговоре со мной ощутить себя крутым парнем.
Суперфотографом, который крутится в мире банкиров и фотомоделей и может легко соблазнить банкирских любовниц — было бы желание. А я все опошлила. Предложив найти ту, которую он предпочитал вспоминать как свою потенциальную подругу и которая в реальности быть таковой просто не могла. Вернув его из возвышенных мечтаний в тоскливую действительность.
— Вот так — предлагаешь мужчине провести с ним день, а он от тебя шарахается как от огня! — произнесла весело, говоря себе, что в принципе модельные агентства я могу объехать и без него. Потому что Людка Белкина, которая пишет у нас о моде, наверняка знает людей — а если и нет, я лично отыщу все адреса и телефоны и придумаю, как вытащить интересующую меня информацию. — А представляешь, я бы тебе ночь предложила вместе провести — вот удар бы был по моему самолюбию…
— Так ты ж не предлагаешь. — Яшка немного оживился, видно, я его утешила слегка своим кокетством. — Ты ведь что предлагаешь — по офисам мотаться целый день, а потом разбегаться в разные стороны. Да и чего по ним мотаться — я и так знаю, как ее найти. Зовут Иркой, учится в университете иностранных языков на переводчика — сама рассказала. Так чего там искать-то?
— Хорошо, я тебе предложу кое-что другое — в девять ноль-ноль я у тебя, едем печатать фотографии, а потом в Иняз. — Я говорила шутливо-приказным тоном, чтобы не задеть всего такого из себя чувствительного Левицкого, но и показывая ему одновременно, что я с него теперь не слезу. В переносном, разумеется, смысле. — И не возражай — без тебя я ее не узнаю. Она на фото наверняка в вечернем макияже, а может, и прическу специально сделала по такому случаю — да и вообще никакого сходства может не быть. А ты ее видел, так сказать, в оригинале — ты узнаешь. Мы с ней все обсудим — ты можешь не беседовать, если не захочешь, мне главное, чтобы ты пальцем в нее ткнул — и с меня ресторан. По твоему выбору…
Я плохо представляла себе, как мы будем искать в институте — ставшем университетом в силу моды на громкие названия — эту девицу. Я ведь училась когда-то в Инязе, и хотя он не такой огромный, как какой-нибудь технический вуз, но все равно три корпуса, и студентов тысячи три на дневном. Но это можно было решить — как и то, что с ней делать, когда мы ее найдем, как ее разговорить и что она мне вообще может дать. А вот каково мне будет в ресторане рядом с Яшкой, который, увы, не выберет убогое заведение, как Перепелкин, а назовет какое-нибудь более-менее приличное место в центре, — это был большой вопрос. Но сейчас все это было не важно — важно было лишь то, что в темном туннеле вдруг забрезжил слабый свет.
— Да чего ресторан — я тебя и сам пригласить могу, — начал было Левицкий, но и так понятно было, что он сдается. — Ладно, ты адрес мой запиши.
И не в девять приезжай, а в десять. А еще лучше в одиннадцать — выспаться охота…
— Как скажешь. — Теперь, когда я добилась своего, можно было побыть любезной. — В одиннадцать — значит, в одиннадцать. И знай, что я буду думать о тебе весь остаток вечера — и всю ночь…
…И вот сейчас я сидела в кабинете декана факультета, совершенно не зная, чего мне ждать. Потому что шансов на то, что девица соврала насчет института или просто выдала желаемое за действительное, было много. Равно как и на то, что Левицкий перепутал название учебного заведения — уж больно он неуверенно себя почувствовал, когда мы сюда приехали. Уж больно не хотел стоять рядом со мной у входа и изучать входящих и выходящих студентов, уж больно горячо убеждал меня, что никого мы тут не увидим, уж больно колебался насчет того, правильно ли расслышал ее слова, уж больно уговаривал меня уехать.
Так что я не исключала даже, что он просто все придумал — может, он и в самом деле хотел подойти к этой девице, но постеснялся, и разговор между ними происходил только в его воображении. А когда я начала его напрягать с агентствами, ляпнул насчет Иняза — думая, что от меня отвяжется.
Я встала и подошла к окну, выглянула на улицу — окно выходило во двор, а Левицкий ждал меня на лавочке перед входом. По крайней мере когда я уходила — он идти внутрь отказался наотрез, заявив, что это глупость и вообще нас не пустят, потому что не объясним мы охране, что нам тут надо, — то настояла, чтобы он ждал меня там и продолжал высматривать женщину своей мечты. Хотя, возможно, он был уже где-то далеко — смотавшись сразу, как только я скрылась из виду. Сказав себе, что потом отоврется — скажет, что получил срочное сообщение на пейджер и пришлось уехать.
Я медленно и глубоко вдохнула — и так же неспешно выпустила воздух обратно. С некоторым удивлением отмечая, что слишком волнуюсь — и внутри подрагивает все, и в руках ощущается дрожь, — потому что жутко хочу отыскать эту девицу. Потому что она мой единственный шанс на то, что я узнаю об Улитине что-то еще. Не важно даже что — главное, чтобы это было то, чего я пока не знаю.
Дверь скрипнула, и я обернулась поспешно, ожидая увидеть секретаршу с чашкой чаю — но видя вместо нее мою недавнюю собеседницу. Такую приветливую и любезную каких-то десять — пятнадцать минут назад — но сейчас очень серьезную и официальную. Явно принесшую мне плохую весть.
«Значит, не судьба», — сказала себе, выдавливая улыбку, стараясь казаться веселой и абсолютно безразличной к тому, что она мне скажет. Внушая себе, что в принципе это была игра вслепую — и глупо было на что-то рассчитывать. И что Левицкий за это ответит — не знаю как, но ответит.
— Видите ли, Юля, к сожалению… — Она замялась, и я почувствовала, как дрожь прекратилась сразу, а внутри появился кусок свинца, придавивший меня к земле. — Боюсь, что не смогу вам помочь…
— Ничего страшного — и в любом случае я вам благодарна. — Появившаяся на моем лице улыбка была вымученной, но я верила, что она смотрится естественно — я давно научилась делать хорошую мину при плохой игре и скрывать от тех, с кем общаюсь, свои истинные чувства. Хотя иногда и не получается. — Главное, что мы с вами побеседовали и достигли договоренности по поводу интервью, правда?
— Мне так неудобно, Юля, — я так неловко себя чувствую. — Кажется, она не ждала моих слов — кажется, она думала, что раз не может мне помочь, то и никакого интервью не будет. И улыбалась смущенно — подтверждая мою мысль. — Но… У нас так не принято — но ведь вы журналист, вы ведь не просто с улицы.
И…
Я посмотрела на нее непонимающе, продолжая улыбаться — кажется, смутив ее еще больше.
— Дело в том, что мы не разглашаем информацию о студентах, понимаете? — Улыбка на моем лице застыла, наверное, придавая мне несколько дебильный вид окоченевшего паяца. — Эта девушка, Ирина Александровна Соболева, действительно наша студентка, второкурсница — но проблема в том, что она оформила академический отпуск, осенью. А адреса и телефоны студентов мы никому давать не можем. Вы ведь понимаете? Но я подумала… Вы ведь журналист, и…
Я тупо кивнула, еще не веря, что мне улыбнулась удача. Она не хотела мне ничего говорить — но сказала-таки самое главное. Как бы невзначай, хитро замаскировав информацию — которой с меня было более чем достаточно. Потому что пусть даже в Москве обнаружится пятьдесят Ирин Соболевых с одинаковым отчеством и родившихся в один год — я все равно найду ту, которая мне нужна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73