— Отдыхай себе.
— А где хозяин? — спросил Олег.
— Нет хозяина. Вечером вернётся.
— Кто же отомкнёт дверь?
— Она не замыкается. Каку холеру там замыкать. Олег удивлённо пожал плечами и посмотрел на Марину.
— Иди к Нифону, — сказала она. — А я помогу бабусе и приду.
Из усадьбы, которая стояла. подальше и выглядела добротнее, донёсся лай собаки.
— А там кто живёт? — спросил Олег.
— Тоже бобыль, старик Налётов, — ответила старуха. — К нему не ходи. Собака не привязана и сам злее собаки.
Олег пошёл туда, куда ему посоветовали.
Дверь в избушку Нифона была закрыта, и вместо замка торчал ржавый гвоздь с загнутой шляпкой. Олег бросил тюки у порога, вытащил гвоздь и открыл дверь. Изнутри пахнуло свежестью и одуряющей смесью донника и богородской травы. Он переступил порог и остановился. На больших штырях, забитых у входа, висели ржавые уздечки, старый хомут со шлеёй и толстые верёвки. На скамье стояла дуга, разрисованная красными и синими полосами. На полу, на столе, на табуретках, и даже на кровати, застеленной черным суконным одеялом, были разбросаны тонким слоем какие-то травы. Пучки лекарственных трав торчали из всех щелей, особенно много их было между балкой и потолком.
Затенённая с солнечной стороны тополями, изба вросла в землю на два лиственичных бревна. От земли , сквозь покоробленный пол исходила прохлада. Для спасения от зноя лучшего места и искать бы не надо, но буквально некуда было ступить ногой. Олег вышел из избы, закрыл дверь и облюбовал себе укромное местечко в тени под навесом, где лежала охапка свежего сена. Проход к нему загораживала телега. Олег откатил её, разворошил сено и лёг в него, с наслаждением вытянув ноги и заложив руки под голову.
Под навесом с тревожным криком носилась ласточка, обеспокоенная присутствием незнакомого человека. Пожёвывая соломинку, Олег следил за её полётом вокруг гнезда, слепленного из мелких шариков грязи, пока не прилетела другая ласточка. Другая принесла зажатую в клюве муху и, упёршись хвостом в гнездо, повертела головкой вправо-влево. Желторотые птенцы пищали отчаянно, вытягивали шеи и лезли друг на друга, чуть не вываливаясь из гнезда. Наконец, она сунула муху тому, подкормить которого сочла нужным, и, сорвавшись вниз, с громким чириканьем вылетела из-под навеса и увлекла за собой первую ласточку.
По обе стороны гнезда висели на жердях связанные попарно берёзовые веники. Веников было много, хозяин любил, видимо, попариться в бане.
Послышались шаги. Олег повернул голову, и сердце его ёкнуло и заныло. К нему под навес шла Марина с прибранными волосами. Стоило сделать пустяк — привести в порядок волосы — и длинная тонкая шея её теперь была открыта, оттого плечи казались уже, фигура красивее и осанка ещё более гордой, чем прежде. Он вообразил на миг, как бы она выглядела во всём блеске, со вкусом одетая, и на сердце стало тревожно.
Марина несла в одной руке стеклянную банку с букетом цветов, в другой — старую хозяйственную сумку.
— Чего здесь разлёгся? — спросила она, остановившись перед Олегом и глядя на запачканную дёгтем телегу.
— Там негде ступить ногой, — Олег, не меняя позы покосился глазами на избу. — Хозяин сушит какие-то травы для лекарств. — Он что, шаман?
— Отстаёшь от жизни, — сказал Олег, выплёвывая соломинку. — Лекарственные растения испокон веков успешно применялись в народной медицине.
— Смотри-ка! Передовой какой, — удивилась Марина, ставя на телегу банку с цветами. Она вынула из сумки ещё одну стеклянную литровую банку с молоком и поставила рядом с букетом, постелила на сено еле живой, но тщательно выстиранный и выглаженный белый платок. — А я вот чего достала, — сказала она, выкладывая на платок разрезанную пополам краюху домашнего пшеничного хлеба, соль, аккуратно завёрнутую в бумажку, пучок зелёного луку и две эмалированные кружки.
— А ты на цыганку вроде бы не похожа, — сказал Олег.
Марина улыбнулась и, взяв с телеги молоко, села на сено.
— Я попросила немного хлеба, — сказала она, разливая в кружки молоко, — а бабуся расщедрилась, надавала всего.
— Когда успела так нафуфыриться?
— Причёску имеешь в виду? — сказала Марина. — Это мы умеем. Были бы шпильки. У бабуси нашлось несколько штук и даже духи есть. Чувствуешь? Говорит «мнучка» недавно отдыхала здесь и оставила. Наверно, забыла. Смешно! — ехала сюда с духами. Кого тут завлекать?
— А вот холостяк живёт, — сказал Олег, кивнув головой в сторону избы. — Есть ещё какой-то бобыль Налётов.
Марина хмыкнула и взяла себе несколько пёрышек лука.
— Ты проголодался, наверно? Ешь хлеб с луком — это вкусно, — сказала она таким тоном, будто рыбак не знает цену этой еде с голодухи на свежем воздухе.
Они с удовольствием закусили. Особенно понравился пшеничный хлеб домашней выпечки. Марина свернула платок и положила его вместе с банкой из-под молока и кружками в хозяйственную сумку.
— Искупаюсь и, — спать, — сказала Марина. — Спать хочу без ума.
— Дадут ли они уснуть? — сказал Олег, глядя на гнездо, к которому одна за другой прилетали ласточки, кружили и щебетали под навесом.
— Мне хоть из пушек стреляй, — сказала Марина. — Ты пойдёшь купаться?
— За компанию — всегда пожалуйста, — ответил Олег.
Они спустились по тропинке к Ангаре. Олег ещё по дороге снял с себя рубаху, и выйдя к воде, быстро разулся, снял носки, брюки и сходу плюхнулся с головой в прохладную воду. Вынырнув метрах в десяти от берега, поплыл саженками, торопливо выбрасывая вперёд сильные руки. Мощный корпус его почти весь был над водой. Он плыл в сторону фарватера и когда повернул обратно, его снесло метров на сто ниже по течению. Встал на ноги, и, не выходя на сушу, пошёл вверх по пояс в воде, переваливаясь с боку на бок и поворачивая вперёд то правое, то левое плечо, при этом нисколько не нарочно играя мускулами рук и плеч. Так выходило само собой. Когда был уже возле Марины, почувствовал её взгляд. Встал к ней в профиль, потому что считал — в профиль лицо его чуточку лучше, чем в анфас, и глядел на маленький катеришко, который толкал впереди себя огромную, раз в двадцать больше себя, гружёную лесом баржу. Марина перебирала камешки и украдкой посматривала на Олега.
Олег вышел из воды и с улыбкой направился к Марине.
— Что же ты? — сказал он, остановившись перед ней. — Сама позвала и не купаешься.
Марина взглянула на него исподлобья и промолчала. Потом вдруг порывисто встала, зашла в воду чуть повыше лодыжек и с минуту постояла так, глядя в даль. Олег тоже внимательно посмотрел в ту сторону, но кроме соснового бора на другом берегу реки ничего не увидел. Она побрызгала на себя немного, зачерпывая воду обеими руками, и вернулась на прежнее место. Молча расстелила свой спортивный костюм и легла загорать.
— Найди мне, пожалуйста, какой-нибудь лист пошире, — сказала она. — Лучше всего лопух.
— Ясно, — ответил Олег и пошёл в бурьян. Марь, лебеда и полынь стояли сплошной стеной. Найти в этих дебрях репейник легко могла бы мышь, но не человек. Олег принёс самый широкий, какой удалось найти, лапчатый лист пустырника.
— Не нашёл я лопуха, — сказал он, подавая лист. — А этот годится?
— Спасибо, — сказала Марина. Она ощипала лишнее у листа и приложила его к носу.
Олег сел возле неё на свою рубаху и стал кидать в Ангару плоские камешки, считая сколько раз каждый из них, прежде чем затонуть, шлёпнется о поверхность воды.
Марина долго лежала на спине, и Олег предупредил:
— Так можно заработать ожёг.
Она пощупала рукой ноги и, убедившись, что достаточно нагрелась, повернулась на живот. Вся спина её была издавлена камнями, а на боку прилипли песчинки. Олег стал их стряхивать. Марина оттолкнула его руку.
— Песок, — сказал он.
Она сама провела несколько раз ладонью, но песчинки остались.
«Что-то закапризничала», — подумал Олег и увидел чайку. Белая крупная птица медленно летела над Ангарой, плавно махая крыльями и высматривая добычу. Олег проводил её взглядом и решил ещё раз искупаться. Поплавал недалеко от берега, вылез из воды, пригладил волосы и стал одеваться.
— Ты как хочешь, — сказал он, застёгивая рубаху, а я пошёл под навес.
Марина поднялась и остановилась у самой кромки воды. Немного постояла и, осторожно прощупывая дно, будто под ней была трясина, вошла в воду на ту же самую глубину, что и в первый раз. Снова поплескалась у самого берега, смыла песок и выскочила на сушу.
— Здорово купаешься, — сказал Олег.
— Как умею, — ответила Марина, вытирая руками лицо.
— Училась бы плавать. Глядишь, в следующий раз пригодится.
— Следующего раза не будет.
— Значит, на лодку больше не сядешь? Напрасно лишаешь себя такого удовольствия.
Вышли из бурьяна на чистое место и снова стало жарко. Тень под навесом тоже не спасала от духоты.
— Господи, — вздохнула Марина, усаживаясь на сено. — Хоть снова в воду лезь. Это что же такое.
— Резко континентальный климат, вот что это такое, — сказал Олег. — Ночью — прохладно, днём — жара. Сейчас градусов тридцать есть.
— Тридцать говоришь? По моему больше.
— Возможно, — ответил Олег и спросил, не надо ли ей что-нибудь постелить.
— Ничего не надо. — Она вынула из хозяйственной сумки белый платок, который дала старуха, постелила его в изголовье и легла.
— Как-нибудь не подерёмся, — сказал Олег, укладываясь рядом с ней.
Она промолчала. Оба смотрели в потолок, на аккуратно связанные веники. Где-то между ними лазил воробей. Слышалось его чириканье и шорох сухих берёзовых листьев.
— А ты чуткий, — сказала Марина, улыбаясь. — И забавный. Это хорошо, что ты такой. Даже не представляешь, как важно для меня, что ты именно такой.
Олег повернул голову и посмотрел на Марину. Она немного смутилась и решила поставить точки над «и».
— Со вчерашнего дня ты для меня не последний человек на земле, — пояснила она. — Буду помнить тебя всю жизнь. Мне нравится, что ты именно такой.
Помолчали.
Марина закрыла рот ладонью и тихонько зевнула.
— Спать хочу! Пошёл бы куда-нибудь прогулялся. Хоть немного.
— Ладно отдыхай, — Олег вынул из хозяйственной сумки банку из-под молока и пошёл на Ангару. Напившись, долго сидел на берегу и наблюдал за стаей гольянов. Бесчисленные полчища краснобрюхих рыбёшек широкой полосой тянулись вверх по течению почти у самого берега и бросались врассыпную, когда нападали на них окуни. Один крупный окунь стоял в ямке напротив, и сколько Олег не кидал в него мелкими камнями, не отходил от берега и мешал плыть стае.
«Удочку бы сейчас или перемёт, я бы тебе показал, дьявол полосатый», — подумал Олег. Вокруг словно все вымерло. Даже стрекозы и птицы попрятались. Олег зачерпнул в банку свежей воды и вернулся под навес.
Марина спала, повернувшись лицом к стене. Причёску сломала, и волосы были раскиданы. Олег опять почувствовал прилив крови к сердцу. В сильном волнении поставил банку с водой на телегу возле приколок и шпилек и осторожно, чтобы не разбудить Марину, прилёг на сено. С этой минуты счастливое состояние влюблённого не покидало его, и всё, что попадало на глаза, было прекрасно. Лёжа в тени и задыхаясь от счастья, наблюдал, как струился от земли вместе с парами нагретый воздух. Удивляясь своему небывалому состоянию и столь интенсивному испарению, следил за поднимающимися вверх струйками до тех пор, пока не зарябило в глазах.
Вот возле навеса появилась рябая хохлатка. Разинув клюв и глядя на Олега то одним, то другим глазом, она робко вошла под навес. Увидела зерно, клюнула и в этом месте стало разгребать землю и подняла пыль. Следом появился красный петух с дымчатой широкой грудью, с загнутыми на длинных ногах шпорами и черным большим хвостом, отливающим синевой. Этот был не из робких. Совсем близко подошёл к Олегу и принял воинственную позу. Долго стоял с открытым клювом возле ног Олега, поглядывая на покоробленные сандалии, — раздумывал, начать первому и долбануть подошву или подождать пинка и уж потом ринуться в бой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
— А где хозяин? — спросил Олег.
— Нет хозяина. Вечером вернётся.
— Кто же отомкнёт дверь?
— Она не замыкается. Каку холеру там замыкать. Олег удивлённо пожал плечами и посмотрел на Марину.
— Иди к Нифону, — сказала она. — А я помогу бабусе и приду.
Из усадьбы, которая стояла. подальше и выглядела добротнее, донёсся лай собаки.
— А там кто живёт? — спросил Олег.
— Тоже бобыль, старик Налётов, — ответила старуха. — К нему не ходи. Собака не привязана и сам злее собаки.
Олег пошёл туда, куда ему посоветовали.
Дверь в избушку Нифона была закрыта, и вместо замка торчал ржавый гвоздь с загнутой шляпкой. Олег бросил тюки у порога, вытащил гвоздь и открыл дверь. Изнутри пахнуло свежестью и одуряющей смесью донника и богородской травы. Он переступил порог и остановился. На больших штырях, забитых у входа, висели ржавые уздечки, старый хомут со шлеёй и толстые верёвки. На скамье стояла дуга, разрисованная красными и синими полосами. На полу, на столе, на табуретках, и даже на кровати, застеленной черным суконным одеялом, были разбросаны тонким слоем какие-то травы. Пучки лекарственных трав торчали из всех щелей, особенно много их было между балкой и потолком.
Затенённая с солнечной стороны тополями, изба вросла в землю на два лиственичных бревна. От земли , сквозь покоробленный пол исходила прохлада. Для спасения от зноя лучшего места и искать бы не надо, но буквально некуда было ступить ногой. Олег вышел из избы, закрыл дверь и облюбовал себе укромное местечко в тени под навесом, где лежала охапка свежего сена. Проход к нему загораживала телега. Олег откатил её, разворошил сено и лёг в него, с наслаждением вытянув ноги и заложив руки под голову.
Под навесом с тревожным криком носилась ласточка, обеспокоенная присутствием незнакомого человека. Пожёвывая соломинку, Олег следил за её полётом вокруг гнезда, слепленного из мелких шариков грязи, пока не прилетела другая ласточка. Другая принесла зажатую в клюве муху и, упёршись хвостом в гнездо, повертела головкой вправо-влево. Желторотые птенцы пищали отчаянно, вытягивали шеи и лезли друг на друга, чуть не вываливаясь из гнезда. Наконец, она сунула муху тому, подкормить которого сочла нужным, и, сорвавшись вниз, с громким чириканьем вылетела из-под навеса и увлекла за собой первую ласточку.
По обе стороны гнезда висели на жердях связанные попарно берёзовые веники. Веников было много, хозяин любил, видимо, попариться в бане.
Послышались шаги. Олег повернул голову, и сердце его ёкнуло и заныло. К нему под навес шла Марина с прибранными волосами. Стоило сделать пустяк — привести в порядок волосы — и длинная тонкая шея её теперь была открыта, оттого плечи казались уже, фигура красивее и осанка ещё более гордой, чем прежде. Он вообразил на миг, как бы она выглядела во всём блеске, со вкусом одетая, и на сердце стало тревожно.
Марина несла в одной руке стеклянную банку с букетом цветов, в другой — старую хозяйственную сумку.
— Чего здесь разлёгся? — спросила она, остановившись перед Олегом и глядя на запачканную дёгтем телегу.
— Там негде ступить ногой, — Олег, не меняя позы покосился глазами на избу. — Хозяин сушит какие-то травы для лекарств. — Он что, шаман?
— Отстаёшь от жизни, — сказал Олег, выплёвывая соломинку. — Лекарственные растения испокон веков успешно применялись в народной медицине.
— Смотри-ка! Передовой какой, — удивилась Марина, ставя на телегу банку с цветами. Она вынула из сумки ещё одну стеклянную литровую банку с молоком и поставила рядом с букетом, постелила на сено еле живой, но тщательно выстиранный и выглаженный белый платок. — А я вот чего достала, — сказала она, выкладывая на платок разрезанную пополам краюху домашнего пшеничного хлеба, соль, аккуратно завёрнутую в бумажку, пучок зелёного луку и две эмалированные кружки.
— А ты на цыганку вроде бы не похожа, — сказал Олег.
Марина улыбнулась и, взяв с телеги молоко, села на сено.
— Я попросила немного хлеба, — сказала она, разливая в кружки молоко, — а бабуся расщедрилась, надавала всего.
— Когда успела так нафуфыриться?
— Причёску имеешь в виду? — сказала Марина. — Это мы умеем. Были бы шпильки. У бабуси нашлось несколько штук и даже духи есть. Чувствуешь? Говорит «мнучка» недавно отдыхала здесь и оставила. Наверно, забыла. Смешно! — ехала сюда с духами. Кого тут завлекать?
— А вот холостяк живёт, — сказал Олег, кивнув головой в сторону избы. — Есть ещё какой-то бобыль Налётов.
Марина хмыкнула и взяла себе несколько пёрышек лука.
— Ты проголодался, наверно? Ешь хлеб с луком — это вкусно, — сказала она таким тоном, будто рыбак не знает цену этой еде с голодухи на свежем воздухе.
Они с удовольствием закусили. Особенно понравился пшеничный хлеб домашней выпечки. Марина свернула платок и положила его вместе с банкой из-под молока и кружками в хозяйственную сумку.
— Искупаюсь и, — спать, — сказала Марина. — Спать хочу без ума.
— Дадут ли они уснуть? — сказал Олег, глядя на гнездо, к которому одна за другой прилетали ласточки, кружили и щебетали под навесом.
— Мне хоть из пушек стреляй, — сказала Марина. — Ты пойдёшь купаться?
— За компанию — всегда пожалуйста, — ответил Олег.
Они спустились по тропинке к Ангаре. Олег ещё по дороге снял с себя рубаху, и выйдя к воде, быстро разулся, снял носки, брюки и сходу плюхнулся с головой в прохладную воду. Вынырнув метрах в десяти от берега, поплыл саженками, торопливо выбрасывая вперёд сильные руки. Мощный корпус его почти весь был над водой. Он плыл в сторону фарватера и когда повернул обратно, его снесло метров на сто ниже по течению. Встал на ноги, и, не выходя на сушу, пошёл вверх по пояс в воде, переваливаясь с боку на бок и поворачивая вперёд то правое, то левое плечо, при этом нисколько не нарочно играя мускулами рук и плеч. Так выходило само собой. Когда был уже возле Марины, почувствовал её взгляд. Встал к ней в профиль, потому что считал — в профиль лицо его чуточку лучше, чем в анфас, и глядел на маленький катеришко, который толкал впереди себя огромную, раз в двадцать больше себя, гружёную лесом баржу. Марина перебирала камешки и украдкой посматривала на Олега.
Олег вышел из воды и с улыбкой направился к Марине.
— Что же ты? — сказал он, остановившись перед ней. — Сама позвала и не купаешься.
Марина взглянула на него исподлобья и промолчала. Потом вдруг порывисто встала, зашла в воду чуть повыше лодыжек и с минуту постояла так, глядя в даль. Олег тоже внимательно посмотрел в ту сторону, но кроме соснового бора на другом берегу реки ничего не увидел. Она побрызгала на себя немного, зачерпывая воду обеими руками, и вернулась на прежнее место. Молча расстелила свой спортивный костюм и легла загорать.
— Найди мне, пожалуйста, какой-нибудь лист пошире, — сказала она. — Лучше всего лопух.
— Ясно, — ответил Олег и пошёл в бурьян. Марь, лебеда и полынь стояли сплошной стеной. Найти в этих дебрях репейник легко могла бы мышь, но не человек. Олег принёс самый широкий, какой удалось найти, лапчатый лист пустырника.
— Не нашёл я лопуха, — сказал он, подавая лист. — А этот годится?
— Спасибо, — сказала Марина. Она ощипала лишнее у листа и приложила его к носу.
Олег сел возле неё на свою рубаху и стал кидать в Ангару плоские камешки, считая сколько раз каждый из них, прежде чем затонуть, шлёпнется о поверхность воды.
Марина долго лежала на спине, и Олег предупредил:
— Так можно заработать ожёг.
Она пощупала рукой ноги и, убедившись, что достаточно нагрелась, повернулась на живот. Вся спина её была издавлена камнями, а на боку прилипли песчинки. Олег стал их стряхивать. Марина оттолкнула его руку.
— Песок, — сказал он.
Она сама провела несколько раз ладонью, но песчинки остались.
«Что-то закапризничала», — подумал Олег и увидел чайку. Белая крупная птица медленно летела над Ангарой, плавно махая крыльями и высматривая добычу. Олег проводил её взглядом и решил ещё раз искупаться. Поплавал недалеко от берега, вылез из воды, пригладил волосы и стал одеваться.
— Ты как хочешь, — сказал он, застёгивая рубаху, а я пошёл под навес.
Марина поднялась и остановилась у самой кромки воды. Немного постояла и, осторожно прощупывая дно, будто под ней была трясина, вошла в воду на ту же самую глубину, что и в первый раз. Снова поплескалась у самого берега, смыла песок и выскочила на сушу.
— Здорово купаешься, — сказал Олег.
— Как умею, — ответила Марина, вытирая руками лицо.
— Училась бы плавать. Глядишь, в следующий раз пригодится.
— Следующего раза не будет.
— Значит, на лодку больше не сядешь? Напрасно лишаешь себя такого удовольствия.
Вышли из бурьяна на чистое место и снова стало жарко. Тень под навесом тоже не спасала от духоты.
— Господи, — вздохнула Марина, усаживаясь на сено. — Хоть снова в воду лезь. Это что же такое.
— Резко континентальный климат, вот что это такое, — сказал Олег. — Ночью — прохладно, днём — жара. Сейчас градусов тридцать есть.
— Тридцать говоришь? По моему больше.
— Возможно, — ответил Олег и спросил, не надо ли ей что-нибудь постелить.
— Ничего не надо. — Она вынула из хозяйственной сумки белый платок, который дала старуха, постелила его в изголовье и легла.
— Как-нибудь не подерёмся, — сказал Олег, укладываясь рядом с ней.
Она промолчала. Оба смотрели в потолок, на аккуратно связанные веники. Где-то между ними лазил воробей. Слышалось его чириканье и шорох сухих берёзовых листьев.
— А ты чуткий, — сказала Марина, улыбаясь. — И забавный. Это хорошо, что ты такой. Даже не представляешь, как важно для меня, что ты именно такой.
Олег повернул голову и посмотрел на Марину. Она немного смутилась и решила поставить точки над «и».
— Со вчерашнего дня ты для меня не последний человек на земле, — пояснила она. — Буду помнить тебя всю жизнь. Мне нравится, что ты именно такой.
Помолчали.
Марина закрыла рот ладонью и тихонько зевнула.
— Спать хочу! Пошёл бы куда-нибудь прогулялся. Хоть немного.
— Ладно отдыхай, — Олег вынул из хозяйственной сумки банку из-под молока и пошёл на Ангару. Напившись, долго сидел на берегу и наблюдал за стаей гольянов. Бесчисленные полчища краснобрюхих рыбёшек широкой полосой тянулись вверх по течению почти у самого берега и бросались врассыпную, когда нападали на них окуни. Один крупный окунь стоял в ямке напротив, и сколько Олег не кидал в него мелкими камнями, не отходил от берега и мешал плыть стае.
«Удочку бы сейчас или перемёт, я бы тебе показал, дьявол полосатый», — подумал Олег. Вокруг словно все вымерло. Даже стрекозы и птицы попрятались. Олег зачерпнул в банку свежей воды и вернулся под навес.
Марина спала, повернувшись лицом к стене. Причёску сломала, и волосы были раскиданы. Олег опять почувствовал прилив крови к сердцу. В сильном волнении поставил банку с водой на телегу возле приколок и шпилек и осторожно, чтобы не разбудить Марину, прилёг на сено. С этой минуты счастливое состояние влюблённого не покидало его, и всё, что попадало на глаза, было прекрасно. Лёжа в тени и задыхаясь от счастья, наблюдал, как струился от земли вместе с парами нагретый воздух. Удивляясь своему небывалому состоянию и столь интенсивному испарению, следил за поднимающимися вверх струйками до тех пор, пока не зарябило в глазах.
Вот возле навеса появилась рябая хохлатка. Разинув клюв и глядя на Олега то одним, то другим глазом, она робко вошла под навес. Увидела зерно, клюнула и в этом месте стало разгребать землю и подняла пыль. Следом появился красный петух с дымчатой широкой грудью, с загнутыми на длинных ногах шпорами и черным большим хвостом, отливающим синевой. Этот был не из робких. Совсем близко подошёл к Олегу и принял воинственную позу. Долго стоял с открытым клювом возле ног Олега, поглядывая на покоробленные сандалии, — раздумывал, начать первому и долбануть подошву или подождать пинка и уж потом ринуться в бой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70