Через тонкую перегородку, разделявшую комнаты, было слышно, как на Шерон сопит клиент. Он удовлетворенно улыбнулся. За неделю он стал торговцем наркотиками, сутенером и крутым мужиком. Жизнь была прекрасна. О баскетболе он больше не вспоминал.
– Ни хрена себе, тридцать кусков! – в третий раз воскликнул Парас, обращаясь к сидящему напротив ирландцу. – Тридцать кусков, бля! – повторил он в четвертый раз, с недоверием качая головой.
Они сидели в задней затемненной комнате клуба «Найлас» – питейного и игорного ночного заведения в Мосс-Сайде, который стал базой Параса. Клуб был приобретен просто путем захвата, что в Мосс-Сайде считалось обычным делом. Четыре года назад, в свой двадцать первый день рождения, он пришел сюда с дюжиной своих «апостолов», вооруженных бейсбольными битами. Отколотив владельца клуба и оставив его валяться на полу в луже крови, Парас занял его место в задней комнате. Посетители, наблюдавшие сцену перехода собственности в другие руки, вернулись к игре и выпивке, а «апостолы» блестяще исполнили для своего главаря традиционную песенку «С днем рожденья тебя» в стиле рэгги.
С тех пор никто не покушался на его клуб, превращенный в центр распространения наркотиков, вымогательства и торговли женщинами.
– Интересно, откуда, бля, у какого-то дерьмового лавочника такие деньжищи? – Парас потянулся и рывком открыл еще одну бутылку пива.
– Я же говорил тебе, там будет куча денег, – произнес ирландец. Кон Бурн был полной противоположностью своему собеседнику. Один – высокий и черный, второй – короткий и мучнисто-бледный, с копной спутанных рыжих волос. – Эти китаезы потратили тысячи лет на то, чтобы наладить свой бизнес, – фыркнул он. – Старые воры. А тот тип всего лишь мелкая сошка. Таких сотни по всей стране. Укрывают краденое, хранят деньги, вырученные за покровительство, от азартных игр, от продажи наркотиков. В сейфах лежат миллионы и ждут, чтобы их забрали.
– Накололи, а! – радовался Парас. – Накололи, бля, китаезов!
Бурн промолчал. Для него Парас был одним из тех, чье единственное оружие – насилие. Они выполняли роль тарана для таких, как он. Пусть радуется своей удаче. Пусть поверит в то, что он непобедим. Ему понадобятся эти силы, когда китайцы или еще кто захотят принять участие в игре и придут в Мосс-Сайд мстить.
– Хочешь девочку? – предложил Парас. Ирландец отрицательно покачал головой. «Видимо, педрило», – подумал Парас. Он не любил иметь дело с голубыми.
– Я думаю, нам надо быть настороже, – мягко настаивал Бурн.
– Мосс закрыт наглухо, – ответил Парас, внезапно раздражаясь. – Кругом свои люди. Это город-крепость. Как Иерихон, бля. Без нашего ведома сюда никому не пробраться. Вообще, – он усмехнулся, – что белые, что китаезы – для нас один хер. Все выглядят одинаково.
– Теперь они знают, что кто-то за ними охотится.
– Прекрасно. Пусть видят наши намерения.
– Они поймут, что это одна из банд Мосс-Сайда. Для китайцев это может быть любой из нас – маленькие разрозненные группировки, которые дерутся друг с другом за доходы от наркотиков и девиц. Именно таким они видят Мосс-Сайд. Они будут объединяться, чтобы защищать свое. Покровительство и проституция их особо не волнуют, так как здесь вы будете конкурировать в открытую. Наркотики, героин – вот что они будут защищать. «Чарли» их никогда не интересовал. Пусть кокаином занимается Южная Америка. Но героин... они торговали им тысячу лет. У них налажена система доставки из Юго-Восточной Азии. И они не могут себе позволить лишиться всего этого из-за какого-то Мосс-Сайда.
– Нам нужны друзья. Такие же сильные, как они сами.
– Их пока нет.
– А вы? Вы ведь не хуже их.
– Мы с вами. Но начнем действовать только тогда, когда будем готовы.
Парас плюхнулся в кресло и надулся, как ребенок, получивший выволочку.
– Что будем делать с деньгами? – спросил он наконец. – От наркотиков избавишься – и тебя уже не выследить. А эти чертовы меченые деньги, тридцать тысяч, как от них-то избавиться?
– Мы позаботимся об этом. И об оружии тоже.
– Сколько нам причитается из тридцати кусков?
– Двенадцать.
– Черта с два.
– Надо заплатить за оружие.
– Да у вас полно оружия, а?
Бурн пожал плечами.
– Нам оно тоже стоит денег. Чтобы достичь своего, нам за все приходится расплачиваться. – Ему вдруг захотелось выбраться отсюда на свежий воздух. Гнетущая атмосфера в комнате без окон, тяжелый дух с резким запахом черных вызывал тошноту.
– Этот, бля, легавый поклялся, а? – Парас распалялся все больше. – Да я ему, суке, пасть порву!
Бурн промолчал. Он ненавидел ребят в синей форме, но и не одобрял нападения на полицейского. Было уговорено, что черные пойдут в Чайнатаун и что-нибудь повредят – здания или автомобили, это должно было показать китайцам, что те уязвимы. Не согласовав с Бурном, Парас самовольно решил устроить нападение на полицейского. Ответных мер пока не последовало, но теперь полиция настороже. Особенно этот подозрительный ублюдок Соулсон.
– Где сейчас твои парни? – спросил ирландец, желая сменить тему разговора, пока не прорвалось его раздражение.
– Они в надежном месте, – ухмыльнулся Парас. – Сидят в глубокой норе в полной безопасности.
– Будем надеяться. – Бурн поднялся с кресла и пошел к двери. – Я возвращаюсь в гостиницу. До завтра.
Только дверь закрылась за ирландцем, как Парас вскочил, яростно пнул стол и громко выматерился, понося всех и никого в частности. Открылась дверь, и вошел Стэш Максвелл, полукровка со светлым оттенком кожи. Его правильно очерченное лицо контрастировало с растафарианским нарядом, волосы скрыты под разноцветной шляпой с обвисшими полями. Полуобразованный, он понимал, что без денег ему никогда не выбраться из Мосс-Сайда. Человек, не лишенный амбиций, оставаясь в тени Параса, он старался быть его голосом разума. Такое партнерство устраивало их обоих. В отличие от большинства окружающих Параса людей, Максвелл не тратил денег на побрякушки и автомобили, а хранил их в банке, откладывая на будущее ради того, чтобы когда-нибудь покинуть Мосс-Сайд.
– Что с тобой? – спросил он не прекращающего ругаться Параса.
– Ирландец сраный! Все белые одинаковы. Все, бля, смотрят на тебя сверху вниз. Думают, они лучше.
– Пока мы не добьемся своего, придется с этим мириться.
– О чем ты, мать твою, говоришь!
– Мы должны стать такими же. Они это делают не из-за денег, как мы. У них это что-то вроде религии. Привлеки их на свою сторону, и сможешь бросить вызов правительству, полиции...
– Да уж, полиции... Знаешь, сколько мы получим за это ограбление? Двенадцать тысяч. Мы, бля, рискуем, а за все про все получаем какие-то поганые двенадцать кусков!
– Успокойся. Грабежи, вся эта чушь когда-нибудь кончится. А с помощью этих людей ты далеко пойдешь. – Максвелл подвинул стол на место, в центр комнаты, и поправил стулья, раскиданные пинками Параса. Он был хорошим помощником, голосом разума раздраженного вожака. Они дружили еще с тех пор, когда вместе прогуливали уроки в школе. – Возьми себя в руки, нам нужна твоя выдержка. У нас все козыри на руках. А когда у нас будет оружие, к нашему району будет так же трудно подступиться, как к белой целочке. Подожди немного, и мы получим все, что хотим.
– Раньше мы никогда не ждали.
– Сейчас другая ситуация. Будь сдержан. Позволь им покомандовать. Придет время, и мы начнем действовать самостоятельно. А пока делай, как тебе говорят. Стань их лучшим другом. Идет?
Парас кивнул и снова сел. Ударил огромным кулаком по столу.
– Двенадцать кусков, мать их в душу! Как нищему, на хер! Надеюсь, хоть эти-то придурки будут осторожны.
* * *
А в двух милях придурки, о которых говорил Парас, скрывались под арками железнодорожного моста Нот-Милл, недалеко от места, где несколько дней назад был найден изуродованный труп китайца. Как и приказал Максвелл, убежав из магазина, они держались подальше от Мосс-Сайда, от своих обычных тусовочных мест. Налетчики были уверены, что их не узнали там, на улице, но раз надо – они готовы подчиниться.
Втайне от Максвелла из общей суммы они прикарманили тысячу фунтов и, опасаясь, что Парас может обнаружить недостачу, поехали в центр Манчестера к двум знакомым белым проституткам и потратили с ними деньги на выпивку и кокаин. Теперь, через девять часов после ограбления, они возвращались в Мосс-Сайд, как вдруг в районе Динсгейта увидели полицейскую машину. Скрываясь от полиции, а заодно и от хлынувшего дождя, они бросились под арки моста и, сбив замок на одной из дверей, проникли в гараж.
Полиция их не заметила, как не обратила внимания и на серый «форд-эскорт», который следовал за двумя парнями с тех пор, как те покинули проституток.
– Прибили ему руку прямо к кассе, – засмеялся один из двоих черных, постарше. Он сидел на груде мешков в углу гаража и бережно держал полупустую бутылку пятизвездного бренди «Мартель».
– Ширнуться бы, – произнес его спутник. Кайф начинал проходить, и он созрел для новой дозы.
– Погоди, через двадцать минут вернемся в Мосс и там пошарим. Хочешь затянуться?
Тот кивнул. Старший вынул кисет с сушеными цветками и экстрактом из семян конопли.
– Вот, – сказал он, протягивая в темноту.
Тот взял кисет, захватил щепоть сухих лепестков и растер в пальцах, затем вынул из кисета сигаретную бумагу и, высыпав туда смесь, ловко свернул самокрутку. Получилось ничуть не хуже обычной сигареты. Вернув кисет приятелю, чиркнул зажигалкой.
– Обалденная была ночь, – заговорил он. – Эти бляди шикарно трахались!
– А блондинка! У нее рот не закрывался – сделай мне это, а теперь вот это!
– Да, ротище у нее знатный. И отнюдь не только для того, чтобы трепаться.
Оба рассмеялись. Все-таки жизнь прекрасна.
* * *
Двустворчатые двери с треском распахнулись, серый «форд-эскорт» вломился в гараж. Приятели вскочили, ослепленные светом фар, плохо соображая под влиянием наркотиков и спиртного. Из машины вышли четверо и окружили их. В свете фар старший разглядел невысокого роста людей, вооруженных длинными ножами. Один из них, в широкополой шляпе, вдруг напомнил ему Харрисона Форда в роли Индианы Джонса. Тут он сообразил, что в руках у того был не нож, а мачете. Повернувшись к своему приятелю, он вдруг почувствовал сзади какое-то движение. Он весь съежился, уклоняясь от удара, но продолжал смотреть на дружка широко раскрытыми глазами. Над его головой просвистел мачете. Молодой партнер не успел ответить на его взгляд: там, где были его глаза и уши, уже ничего не было, а рот все еще шевелился, губы, казалось, пытались что-то выговорить. Затем то, что осталось от его приятеля, сползло на пол.
Драться было бессмысленно. Может, они оставят его в живых, попробовать их уговорить? Черный выпрямился. Он был выше нападающих.
У одного из них в руках оказался топор. Отступив назад, тот обухом провел по стене из рифленого железа. В небольшом замкнутом пространстве звук был особенно громким и зловещим. Глаза черного привыкли к слепящему свету фар, и он разглядел, что нападающие – китайцы. Теперь он почувствовал, что смерть неизбежна.
– Сюда, киска. Иди, кис-кис-кис, – произнес китаец, с жутким звуком проводя топором по рифленой стене.
Черный не двинулся с места. Смерть стояла рядом, а он ощущал полное спокойствие. Не стоит умирать как заяц. Они небось думают, он будет метаться и визжать.
– А теперь, подонок, ты узнаешь, каково быть по другую сторону, – сказал китаец с мачете.
– Ему не понадобятся ботинки, когда мы закончим, – добавил тот, с топором, вспоминая своего друга, найденного несколько дней назад с отсеченными ступнями.
А снаружи по Динсгейт двигалась патрульная полицейская машина, отлавливая бродяг и пьянчужек, доставляющих много хлопот, однако в этот раз выдалась очень спокойная ночь.
Дождь усилился, и кучи мусора размыло водой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70