Один из чемоданов содержал 10 миллионов долларов в крупных купюрах.
Затем тела спихнули родственникам, друзьям и доброжелателям, чтобы те воздали покойным последние почести. По ирландской традиции, это должны быть пышные похороны, которые надолго запомнятся.
Куигли и их деловой партнер обрели покой на глубине шести футов под землей, а кокаин и деньги исчезли в подполье, готовые к новому этапу своего зловещего путешествия.
* * *
1426, Милитари-Трейл
Сан-Антонио
Техас
Девушка отыскала дом без труда.
Дом оказался точно таким, как он описывал и как она себе представляла, – белого цвета, двухэтажный, с деревянным каркасом и с небольшими окнами. Такой же, как и остальные дома вдоль Милитари-Трейл, только без признаков семейной жизни – без детских игрушек на газоне или баскетбольного кольца над гаражом. Этот дом затворника как бы предлагал прохожим обходить его стороной. Проходя мимо стоящего на подъездной дорожке «форда-гранады» модели 1988 года, она почувствовала прилив вожделения.
«Ах, будь ты неладен, Маршалл! Только с тобой я получала настоящее удовлетворение». Она попыталась овладеть собой. Ей поручено серьезное задание, которое не имеет никакого отношения к ее чувствам. Поставив чемодан, она постучала в дверь.
Он открыл сразу, в глазах его стояло недовольство. Должно быть, увидел такси и наблюдал, как она мучается с чемоданом.
– Что ты здесь делаешь? – Он был холоден. Да она иного и не ожидала.
– Мне нужно повидаться с тобой.
– Я надеялся, мы расстались навсегда.
Она не обращала внимания на его грубость.
– Я не уйду.
– Да я и не гоню. Ты заплатила за такси?
– Нет. Я не знала, дома ли ты.
– Заходи, – вздохнул он. А сам пошел и расплатился с таксистом. Вернувшись, он застал ее в гостиной. Именно такой она себе и представляла эту комнату – простая, неуклюжая мебель, на стенах картины со сценами из ковбойской жизни. Ее удивило обилие книг. Будто в библиотеке. Она успела прочитать некоторые названия. Книги были очень разные – от биографий Мерилин Монро и президента Трумэна до полных собраний сочинений Стивена Кинга и Джека Керуака.
– Как ты узнала, что я дома? – спросил он.
– Позвонила в Вашингтон. Сказали, ты в отпуске. Я помню твой номер телефона, поэтому... Это я звонила вчера вечером и положила трубку.
– Как ты сюда попала?
– Приехала по делу.
– Не знал, что у полиции Манчестера появились дела в Техасе. А почему ко мне? Разве тебе не могли оплатить гостиницу?
– Мне хотелось побыть у тебя.
– Я уже хлебнул с тобой в Куантико.
– Я была не права.
– Мягко сказано. Ты – прирожденная стерва.
– Ты единственный, с кем мне было по-настоящему хорошо. – Ее слова звучали нежно и соблазняюще. – Единственный, кому я открылась.
– Да ладно тебе... – выругался Маршалл.
Он подошел к детективу полиции Манчестера Джилл Каплз, схватил ее на руки и понес в спальню. Обняв его за шею, она уткнулась лицом в его плечо.
Будто ничего и не изменилось с тех пор. Они не помнили, как разделись, как оказались в неразобранной постели.
Не было ни предвкушения, ни восхитительной прелюдии, которые они так любили. Поначалу возникло было некоторое стеснение, но под напором нетерпения и голодной страсти оно быстро исчезло.
Положив ее на себя, он поцеловал ее, глубоко проникая языком ей в рот. Это привело его в трепет: словно первый поцелуй мальчишеской любви, когда все обрывается внутри и мир сразу предстает в ином свете. Ощутил ее дрожь и понял, что искра уже зажгла пламя. Теряя рассудок от ее возбуждающих влажных поцелуев, он легким движением колена раздвинул ей бедра, она с готовностью подчинилась.
Он почувствовал влажность сквозь ее мягкий пушок и, твердый и беспощадный, легко проскользнул внутрь. С наслаждением слушая ее вздохи, он выгнул спину, дав ей полную возможность ощутить все то, что в нее вошло.
Боже, он уже и забыл, как нежен и приветлив ее тоннель любви, как гибко ее тело. От жара, казалось, они растворяются друг в друге, превращаясь в единое целое. Хорошо, что перед этим, желая насладиться полуденным бризом, он не включил кондиционер.
Вскоре он попытался перевернуть ее и положить на спину, но так, чтобы при этом не потерять контакта. Однако, несмотря на отчаянные усилия, попытка не увенчалась успехом.
– У тебя это никогда не получалось, – усмехнулась она. Ее улыбка говорила, что она любит его и счастлива быть вместе с ним.
Он улыбнулся и снова вошел в нее. Крепко обняв ее влажное от любви тело, он навалился на нее всем своим весом. Прежде, опасаясь раздавить ее, он старался быть осторожным, однако она дала понять, что, желая разделить его удовольствие, она хочет ощущать на себе всю его тяжесть. Двигаясь внутри ее, он нежно зондировал каждую точку, а она, слегка сжимая его мышцами, старалась удержать его в каком-то одном месте. Это была так любимая ими ласковая игра, мгновения полной близости, в это время они неотрывно смотрели друг другу в глаза и верили, что заглядывают друг другу в душу.
– Я хочу взять твою боль, – сказала она, напоминая ему о причиненных страданиях.
Он покачал головой, желая забыть то, что было, желая только того, что есть сейчас. Он сжал ее крепче и, не отводя от ее лица взгляда, полного любви, стал двигаться, проникая еще глубже.
Затем он приподнялся на локтях.
– Нет, – потребовала она, пытаясь снова уложить его на себя.
Он обнял ее ноги и, положив их себе на плечи, сел на нее верхом, его толчки стали более сильными и неистовыми.
Она громко застонала, почти закричала, отпустив его шею, обхватила его мускулистые бедра, стала нежно поглаживать и сжимать, чувствуя их мощь. Прежде, думая о нем, она часто их вспоминала. Только у него были такие бедра, крепкие, твердые как камень, и заключенная в них сила предназначалась для того, чтобы любить ее.
– Я люблю твои бедра, – сказала она. – Твердые-твердые, такие же твердые, как твой член. Возьми меня, оттрахай меня так, как это можешь только ты.
Грубость ее слов разбила его нежность и вновь разбудила мучительную ревность. Он вдруг представил ее с другими, в различных похотливых позах, стонущую, кричащую, желающую, чтобы ее имели со страстью, которой, он чувствовал, ему никогда не достичь. Двигаясь на ней, входя медленно, глубоко и осторожно, словно каждая ее жилка испускала электрический разряд, он видел, как она извивается под теми похотливыми, эгоистичными мужчинами, которых интересовало только ее тело, а кончив, они подотрутся и пойдут домой, в свои постели. Он ненавидел тот секс без любви, которым они ее пользовали, но самое неприятное – она сама этого жаждала.
Почему он полюбил ее? Зачем из-за нее так страдает? Неужели она не понимает?
– Я люблю тебя. – Она крепко обняла его.
Его отчаянное неистовство возросло. Он знал, что она лжет, и вновь представил ее в объятиях других. Он ненавидел ее за те муки, которые она ему причиняла.
– Я люблю тебя навсегда. – Ее слова были откровением для них обоих, и сейчас, в эти незабываемые мгновения, они в это верили. Она освободила ноги из его захвата и скрестила их у него за спиной, замкнув его в себе.
– Не останавливайся, – услышал он ее мольбу. – Только не останавливайся.
– Я люблю тебя, Джилл Бам, – услышал он свой голос, произнесший имя, которым он ее когда-то наградил – Вредина Джилл. – Люблю навсегда.
– Не останавливайся! Умоляю! Никогда не останавливайся!
Толкая сильнее и сильнее, он закрыл глаза. Сука. Сука. Лгунья. Лгунья. Затем ненависть и обида разлетелись во взрыве. Пришедший из ниоткуда, этот внезапный мощный разряд любви, страсти и жизни пронзает тело и уносит в совершенно другой мир, мир, который никогда не хочется покидать. Извиваясь в судорогах, она вместе с ним достигла момента истинного счастья, когда, кажется, умираешь от величайшей страсти, но потом начинается постепенное возрождение.
Переведя дыхание, он перекатился на спину. Она пододвинулась и, прислонившись задом к его бедру, осталась лежать полуотвернувшись. Ее щеки были холодные. Он помнил, что они всегда бывали холодными, даже после очень жарких ночей. Ни у кого не было таких щек.
– Почему ты не отвечала на мои звонки? – спросил Маршалл, когда его дыхание немного выровнялось. Он много раз звонил ей домой, оставляя то гневные, то полные любви послания. – Мне осточертел твой автоответчик.
– Я не могла этого вынести. Ты был слишком навязчив.
– Я не виноват, что влюбился в тебя. Ты могла бы позвонить.
– Зачем? Чтобы ты мне снова закатил скандал? Мне нужна свобода.
– Все равно могла бы позвонить. Хотя бы раз. – Он терпеть не мог своей навязчивости, почти физически ощущал на себе ее щупальца. Свобода. Пойти напиться, а потом потрахаться с любым, кто пристанет. Черт возьми, он должен остановиться, пока не вытолкал ее снова.
– Я не хотела провести остаток своей жизни, сожалея о том, что могло бы быть, да не случилось.
– О чем ты? – Он был удивлен ее словами.
– Я люблю тебя. Но с меня хватит. Своей ревностью ты извел нас обоих.
– Хотя бы один звонок. Просто ради приличия. – Теперь он еще и захныкал. Ну почему он не может принимать ее такой, какая она есть?
– Ты никогда не верил в нас. В то, что мы можем быть счастливы. Ты единственный, с кем я чувствую себя как за каменной стеной. Ты меня удовлетворяешь. Но из-за своих комплексов ты все это рушишь. Тебе кажется, что ты стар, что ты недостаточно мужчина... Черт возьми, Маршалл! Почему ты не рискнешь и не оставишь меня здесь, просто чтобы научиться мне доверять? Я хочу быть с тобой. А тогда, после отъезда, я не хотела все время мечтать о том, что невозможно.
Закрыв глаза, он погрузился в свои мысли. Несмотря на обиды, сейчас ему было хорошо. Она повернулась, и он почувствовал ее губы на своей щеке. Открыв глаза, посмотрел на нее, в ее теплом взгляде сквозила улыбка.
Он улыбнулся в ответ, поцеловал ее и повернулся на бок. Плотно прижавшись сзади, она обвилась вокруг него.
Так они и уснули.
Они проспали четыре часа. Только один раз проснулись, чтобы сменить позу. Он улыбнулся: они всегда переворачивались вместе, сначала она спала, обвившись вокруг него, а потом он.
Маршалл был доволен.
Перед тем как уснуть, Джилл Каплз подумала, что, может, он не выйдет из себя и не выставит ее из дома, когда узнает, какова истинная причина ее приезда. Трудно предсказать его реакцию. А может быть, на этот раз сбудутся ее мечты.
Проснувшись, она увидела, что он стоит над ней с чашкой дымящегося кофе, с обернутыми зеленым полотенцем бедрами.
В следующий момент она вспомнила, где находится, и с улыбкой потянулась. Ему доставляло удовольствие смотреть на ее обнаженное гибкое тело. Он поставил чашку на столик, сел на колени в постель и, опустив голову ей между ног, принялся медленно и осторожно проталкивать язык внутрь, перемежая свою ласку нежными короткими поцелуями, пока она не возбудилась. Затем он лег рядом, обнял ее за плечи и привлек к себе. Ее голова с рассыпающимися волосами оказалась у него на груди, и она стала потихоньку покусывать его сосок.
– Прекрати, – смеясь, сказал он.
– Ты первый начал.
– Ты выглядела очень соблазнительно, а мне хотелось тебя приласкать еще с тех пор, как я проснулся.
Она поцеловала его, слизывая с его губ свой сок.
– Не следует начинать того, что не собираешься доводить до конца, – промурлыкала она.
– Сам знаю. Но мне кажется, сперва нам надо поговорить.
Она бросила поощряющий взгляд на оттопыривающееся зеленое полотенце.
– Ты уверен?
– Вполне.
– Слушай, ты невыносим. – Она оторвалась от него и села на кровати. – Сколько я спала?
– Шесть часов. Ты же с дороги. Я встал два часа назад.
– Ценю твою заботу, – продолжала она кокетничать.
Он передал ей чашку кофе, и она отпила.
– Вкусно.
– Итак, почему ты здесь?
– А как ты думаешь?
– Ну не для того, чтобы повидаться со мной.
– Я хотела приехать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Затем тела спихнули родственникам, друзьям и доброжелателям, чтобы те воздали покойным последние почести. По ирландской традиции, это должны быть пышные похороны, которые надолго запомнятся.
Куигли и их деловой партнер обрели покой на глубине шести футов под землей, а кокаин и деньги исчезли в подполье, готовые к новому этапу своего зловещего путешествия.
* * *
1426, Милитари-Трейл
Сан-Антонио
Техас
Девушка отыскала дом без труда.
Дом оказался точно таким, как он описывал и как она себе представляла, – белого цвета, двухэтажный, с деревянным каркасом и с небольшими окнами. Такой же, как и остальные дома вдоль Милитари-Трейл, только без признаков семейной жизни – без детских игрушек на газоне или баскетбольного кольца над гаражом. Этот дом затворника как бы предлагал прохожим обходить его стороной. Проходя мимо стоящего на подъездной дорожке «форда-гранады» модели 1988 года, она почувствовала прилив вожделения.
«Ах, будь ты неладен, Маршалл! Только с тобой я получала настоящее удовлетворение». Она попыталась овладеть собой. Ей поручено серьезное задание, которое не имеет никакого отношения к ее чувствам. Поставив чемодан, она постучала в дверь.
Он открыл сразу, в глазах его стояло недовольство. Должно быть, увидел такси и наблюдал, как она мучается с чемоданом.
– Что ты здесь делаешь? – Он был холоден. Да она иного и не ожидала.
– Мне нужно повидаться с тобой.
– Я надеялся, мы расстались навсегда.
Она не обращала внимания на его грубость.
– Я не уйду.
– Да я и не гоню. Ты заплатила за такси?
– Нет. Я не знала, дома ли ты.
– Заходи, – вздохнул он. А сам пошел и расплатился с таксистом. Вернувшись, он застал ее в гостиной. Именно такой она себе и представляла эту комнату – простая, неуклюжая мебель, на стенах картины со сценами из ковбойской жизни. Ее удивило обилие книг. Будто в библиотеке. Она успела прочитать некоторые названия. Книги были очень разные – от биографий Мерилин Монро и президента Трумэна до полных собраний сочинений Стивена Кинга и Джека Керуака.
– Как ты узнала, что я дома? – спросил он.
– Позвонила в Вашингтон. Сказали, ты в отпуске. Я помню твой номер телефона, поэтому... Это я звонила вчера вечером и положила трубку.
– Как ты сюда попала?
– Приехала по делу.
– Не знал, что у полиции Манчестера появились дела в Техасе. А почему ко мне? Разве тебе не могли оплатить гостиницу?
– Мне хотелось побыть у тебя.
– Я уже хлебнул с тобой в Куантико.
– Я была не права.
– Мягко сказано. Ты – прирожденная стерва.
– Ты единственный, с кем мне было по-настоящему хорошо. – Ее слова звучали нежно и соблазняюще. – Единственный, кому я открылась.
– Да ладно тебе... – выругался Маршалл.
Он подошел к детективу полиции Манчестера Джилл Каплз, схватил ее на руки и понес в спальню. Обняв его за шею, она уткнулась лицом в его плечо.
Будто ничего и не изменилось с тех пор. Они не помнили, как разделись, как оказались в неразобранной постели.
Не было ни предвкушения, ни восхитительной прелюдии, которые они так любили. Поначалу возникло было некоторое стеснение, но под напором нетерпения и голодной страсти оно быстро исчезло.
Положив ее на себя, он поцеловал ее, глубоко проникая языком ей в рот. Это привело его в трепет: словно первый поцелуй мальчишеской любви, когда все обрывается внутри и мир сразу предстает в ином свете. Ощутил ее дрожь и понял, что искра уже зажгла пламя. Теряя рассудок от ее возбуждающих влажных поцелуев, он легким движением колена раздвинул ей бедра, она с готовностью подчинилась.
Он почувствовал влажность сквозь ее мягкий пушок и, твердый и беспощадный, легко проскользнул внутрь. С наслаждением слушая ее вздохи, он выгнул спину, дав ей полную возможность ощутить все то, что в нее вошло.
Боже, он уже и забыл, как нежен и приветлив ее тоннель любви, как гибко ее тело. От жара, казалось, они растворяются друг в друге, превращаясь в единое целое. Хорошо, что перед этим, желая насладиться полуденным бризом, он не включил кондиционер.
Вскоре он попытался перевернуть ее и положить на спину, но так, чтобы при этом не потерять контакта. Однако, несмотря на отчаянные усилия, попытка не увенчалась успехом.
– У тебя это никогда не получалось, – усмехнулась она. Ее улыбка говорила, что она любит его и счастлива быть вместе с ним.
Он улыбнулся и снова вошел в нее. Крепко обняв ее влажное от любви тело, он навалился на нее всем своим весом. Прежде, опасаясь раздавить ее, он старался быть осторожным, однако она дала понять, что, желая разделить его удовольствие, она хочет ощущать на себе всю его тяжесть. Двигаясь внутри ее, он нежно зондировал каждую точку, а она, слегка сжимая его мышцами, старалась удержать его в каком-то одном месте. Это была так любимая ими ласковая игра, мгновения полной близости, в это время они неотрывно смотрели друг другу в глаза и верили, что заглядывают друг другу в душу.
– Я хочу взять твою боль, – сказала она, напоминая ему о причиненных страданиях.
Он покачал головой, желая забыть то, что было, желая только того, что есть сейчас. Он сжал ее крепче и, не отводя от ее лица взгляда, полного любви, стал двигаться, проникая еще глубже.
Затем он приподнялся на локтях.
– Нет, – потребовала она, пытаясь снова уложить его на себя.
Он обнял ее ноги и, положив их себе на плечи, сел на нее верхом, его толчки стали более сильными и неистовыми.
Она громко застонала, почти закричала, отпустив его шею, обхватила его мускулистые бедра, стала нежно поглаживать и сжимать, чувствуя их мощь. Прежде, думая о нем, она часто их вспоминала. Только у него были такие бедра, крепкие, твердые как камень, и заключенная в них сила предназначалась для того, чтобы любить ее.
– Я люблю твои бедра, – сказала она. – Твердые-твердые, такие же твердые, как твой член. Возьми меня, оттрахай меня так, как это можешь только ты.
Грубость ее слов разбила его нежность и вновь разбудила мучительную ревность. Он вдруг представил ее с другими, в различных похотливых позах, стонущую, кричащую, желающую, чтобы ее имели со страстью, которой, он чувствовал, ему никогда не достичь. Двигаясь на ней, входя медленно, глубоко и осторожно, словно каждая ее жилка испускала электрический разряд, он видел, как она извивается под теми похотливыми, эгоистичными мужчинами, которых интересовало только ее тело, а кончив, они подотрутся и пойдут домой, в свои постели. Он ненавидел тот секс без любви, которым они ее пользовали, но самое неприятное – она сама этого жаждала.
Почему он полюбил ее? Зачем из-за нее так страдает? Неужели она не понимает?
– Я люблю тебя. – Она крепко обняла его.
Его отчаянное неистовство возросло. Он знал, что она лжет, и вновь представил ее в объятиях других. Он ненавидел ее за те муки, которые она ему причиняла.
– Я люблю тебя навсегда. – Ее слова были откровением для них обоих, и сейчас, в эти незабываемые мгновения, они в это верили. Она освободила ноги из его захвата и скрестила их у него за спиной, замкнув его в себе.
– Не останавливайся, – услышал он ее мольбу. – Только не останавливайся.
– Я люблю тебя, Джилл Бам, – услышал он свой голос, произнесший имя, которым он ее когда-то наградил – Вредина Джилл. – Люблю навсегда.
– Не останавливайся! Умоляю! Никогда не останавливайся!
Толкая сильнее и сильнее, он закрыл глаза. Сука. Сука. Лгунья. Лгунья. Затем ненависть и обида разлетелись во взрыве. Пришедший из ниоткуда, этот внезапный мощный разряд любви, страсти и жизни пронзает тело и уносит в совершенно другой мир, мир, который никогда не хочется покидать. Извиваясь в судорогах, она вместе с ним достигла момента истинного счастья, когда, кажется, умираешь от величайшей страсти, но потом начинается постепенное возрождение.
Переведя дыхание, он перекатился на спину. Она пододвинулась и, прислонившись задом к его бедру, осталась лежать полуотвернувшись. Ее щеки были холодные. Он помнил, что они всегда бывали холодными, даже после очень жарких ночей. Ни у кого не было таких щек.
– Почему ты не отвечала на мои звонки? – спросил Маршалл, когда его дыхание немного выровнялось. Он много раз звонил ей домой, оставляя то гневные, то полные любви послания. – Мне осточертел твой автоответчик.
– Я не могла этого вынести. Ты был слишком навязчив.
– Я не виноват, что влюбился в тебя. Ты могла бы позвонить.
– Зачем? Чтобы ты мне снова закатил скандал? Мне нужна свобода.
– Все равно могла бы позвонить. Хотя бы раз. – Он терпеть не мог своей навязчивости, почти физически ощущал на себе ее щупальца. Свобода. Пойти напиться, а потом потрахаться с любым, кто пристанет. Черт возьми, он должен остановиться, пока не вытолкал ее снова.
– Я не хотела провести остаток своей жизни, сожалея о том, что могло бы быть, да не случилось.
– О чем ты? – Он был удивлен ее словами.
– Я люблю тебя. Но с меня хватит. Своей ревностью ты извел нас обоих.
– Хотя бы один звонок. Просто ради приличия. – Теперь он еще и захныкал. Ну почему он не может принимать ее такой, какая она есть?
– Ты никогда не верил в нас. В то, что мы можем быть счастливы. Ты единственный, с кем я чувствую себя как за каменной стеной. Ты меня удовлетворяешь. Но из-за своих комплексов ты все это рушишь. Тебе кажется, что ты стар, что ты недостаточно мужчина... Черт возьми, Маршалл! Почему ты не рискнешь и не оставишь меня здесь, просто чтобы научиться мне доверять? Я хочу быть с тобой. А тогда, после отъезда, я не хотела все время мечтать о том, что невозможно.
Закрыв глаза, он погрузился в свои мысли. Несмотря на обиды, сейчас ему было хорошо. Она повернулась, и он почувствовал ее губы на своей щеке. Открыв глаза, посмотрел на нее, в ее теплом взгляде сквозила улыбка.
Он улыбнулся в ответ, поцеловал ее и повернулся на бок. Плотно прижавшись сзади, она обвилась вокруг него.
Так они и уснули.
Они проспали четыре часа. Только один раз проснулись, чтобы сменить позу. Он улыбнулся: они всегда переворачивались вместе, сначала она спала, обвившись вокруг него, а потом он.
Маршалл был доволен.
Перед тем как уснуть, Джилл Каплз подумала, что, может, он не выйдет из себя и не выставит ее из дома, когда узнает, какова истинная причина ее приезда. Трудно предсказать его реакцию. А может быть, на этот раз сбудутся ее мечты.
Проснувшись, она увидела, что он стоит над ней с чашкой дымящегося кофе, с обернутыми зеленым полотенцем бедрами.
В следующий момент она вспомнила, где находится, и с улыбкой потянулась. Ему доставляло удовольствие смотреть на ее обнаженное гибкое тело. Он поставил чашку на столик, сел на колени в постель и, опустив голову ей между ног, принялся медленно и осторожно проталкивать язык внутрь, перемежая свою ласку нежными короткими поцелуями, пока она не возбудилась. Затем он лег рядом, обнял ее за плечи и привлек к себе. Ее голова с рассыпающимися волосами оказалась у него на груди, и она стала потихоньку покусывать его сосок.
– Прекрати, – смеясь, сказал он.
– Ты первый начал.
– Ты выглядела очень соблазнительно, а мне хотелось тебя приласкать еще с тех пор, как я проснулся.
Она поцеловала его, слизывая с его губ свой сок.
– Не следует начинать того, что не собираешься доводить до конца, – промурлыкала она.
– Сам знаю. Но мне кажется, сперва нам надо поговорить.
Она бросила поощряющий взгляд на оттопыривающееся зеленое полотенце.
– Ты уверен?
– Вполне.
– Слушай, ты невыносим. – Она оторвалась от него и села на кровати. – Сколько я спала?
– Шесть часов. Ты же с дороги. Я встал два часа назад.
– Ценю твою заботу, – продолжала она кокетничать.
Он передал ей чашку кофе, и она отпила.
– Вкусно.
– Итак, почему ты здесь?
– А как ты думаешь?
– Ну не для того, чтобы повидаться со мной.
– Я хотела приехать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70