Необузданном Джимми Соулсоне. Если и было между ними что-то общее, то это любовь к Мэри. Он вспомнил, как она защищала его в те далекие годы, почти как сына.
– Неужели у тебя никогда не было потребности в женщине? – прервала Тесса его мысли.
– Нет. – И это была правда. Несколько лет назад, когда был еще сержантом, он чуть не связался с молоденькой проституткой – ей не было и двадцати. Он увидел ее возле Манчестер-роуд, где она ловила клиентов. После работы быстро переоделся в штатское и поспешил к тому месту. Покрутившись возле нее какое-то время, он все-таки осмелился и предложил ей пойти с ним. Она согласилась за пять фунтов. Они приехали на глухую улицу и припарковали машину в ряду автомобилей с запотевшими окнами. В последнюю минуту он запаниковал и не смог заставить себя вступить с ней в половую связь. Он грубо вытолкнул ее, уже со спущенными трусами, из машины и поехал домой. В первый раз он был так близок к измене Мэри. Он примирился с тем, что никто уже не доставит ему такого удовлетворения, как она. В этом было что-то хорошее, что согревало его в минуты одиночества. И она всегда была для него живой, единственной партнершей на всю жизнь.
– Никогда? – настаивала Тесса.
– Я замечаю красивых женщин, стройные бедра, – пошутил он. – Я не каменный. Но у меня есть все, что мне нужно. И ты не права. Ты возмещаешь мне Мэри.
– В один прекрасный день я выйду замуж. Я хочу иметь детей, папа.
– Я не буду тебе препятствовать.
– Но я все равно буду о тебе беспокоиться.
– Из меня получится хороший дедушка. Лучше, чем отец.
– Ты отличный отец. – Она наклонилась через стол и поцеловала его. – Самый лучший, какой только может быть. – Она снова села. – Почему ты отстранил разведывательный отдел от наркотиков?
Он усмехнулся: она всегда меняла тему в момент, когда, казалось, между ними устанавливались близкие, доверительные отношения. Она унаследовала это от него, не от Мэри.
– Тогда меня больше беспокоили взрывы. Мне хотелось побыстрее провести расследование. – Неожиданно он вспомнил слова Армитеджа. – Твоя подруга Джилл Каплз, которая работает в разведывательном отделе, что она из себя представляет?
– Много работает. По-настоящему предана своему делу.
– Она замужем?
– Нет. А что? Она тебе нравится?
– Слишком молода для меня. Она совсем не похожа на полицейского. Скорее на женщину, которая любит наслаждаться жизнью.
– Не верь этому. Работа для нее на первом месте.
– У нее в полиции ни с кем нет романа? – осторожно спросил он.
– Нет. Она любит развлекаться в свободное от работы время. У нее был кто-то. Кажется, американец. Когда она туда ездила. Обычно она излишне не откровенничает. Но я чувствую, что у нее с ним что-то серьезное.
– Хорошая интуиция для полицейского. Почему ты с ней дружишь?
– Мне она просто нравится. Я никогда не считала ее своей подругой, потому что я твоя дочь.
– Иногда я забываю об этом. О том, что это связывает тебя.
– Да ничего. Я привыкла, но не больше.
– В общем-то, все мы чем-то связаны. Ладно, пора спать, дорогая. Мне нужно выспаться, чтобы быть готовым к тем трудностям, которые ожидают меня завтра.
– Счастливый! Ты умеешь спать спокойно.
В девяти милях от них Маршалл, договорившись по телефону о дальнейших действиях, тоже лег в постель.
Он спал как убитый.
Не надо торопить наступление рассвета, утром он проснется и будет готов встретить новый день.
14
Мысли, не дающие покоя
Госпиталь Бетесда
Мэриленд
По его просьбе принесли документы – три большие коробки, заполненные папками.
Ронейн, тихо лежа на кровати, наблюдал, как в его обитую звукопоглощающим материалом палату, осторожно ступая ногами в носках, вошли двое мужчин с коробками в руках. На их лица были надеты марлевые маски.
Первым вошел Питер Смит, а следом за ним Грег Дейли из разведывательного отдела Эль-Пасо. Неплохие ребята, которых Ронейн уважал и которым доверял. Однако прежде всего они несли ответственность перед УБН, и Ронейн не забывал этого.
– Куда лучше поставить? – спросил Смит.
– Сюда, напротив, чтобы мне не поворачивать голову, – последовал ответ.
Они медленно пересекли комнату и осторожно опустили коробки у кровати. Затем с такой же осторожностью поднесли два пластмассовых стула с резиновыми колпачками на ножках. Убедившись, что все готово, они сели.
Ронейна это забавляло. С некоторых пор он стал находить развлечение в поведении своих немногочисленных посетителей. Конечно, неожиданные и громкие звуки отдавались резкой болью в его обнаженных нервных окончаниях, однако ему доставляло удовольствие утрировать ситуацию, наблюдать, как сильные, здоровые мужики осторожно ходят вокруг него на цыпочках, будто мыши вокруг спящего кота.
– Сожалею, что доставил вам беспокойство.
– Ничего, все нормально, – произнес Смит приглушенным голосом, каким они все говорили в этой палате. – Я слышал, ты идешь на поправку.
– Уже немного лучше. – Ронейн не стал объяснять, что пройдет восемь месяцев, прежде чем открытые нервные окончания покроются кожей.
– Жарковато здесь.
– Ничего не могу поделать. Меня это вполне устраивает. – Тепло и влажность помогают легче переносить боль.
– Ты готов? – Смит всегда был нетерпелив.
– Да.
– Откуда начнем?
– Пожалуй, с Эль-Пасо. С самого начала.
Смит кивнул и стал просматривать папки из первой коробки. Найдя то, что искал, положил документы на колени и открыл первую папку. В ней лежала стопка фотографий, он начал одну за другой показывать их Ронейну.
– Все это было снято на пограничном посту до и после попытки провезти наркотики. Крупным планом – трупы убитых во время перестрелки курьеров, в том числе водителя грузовика. А здесь снимки прохожих в толпе, может быть, ты кого-нибудь узнаешь.
В третьей пачке фотографий Ронейн увидел того, кого искал. Бородатый, лохматый мужчина среди пешеходов, переходящих границу. Одетый как мексиканец, он выглядел скорее латиноамериканцем, чем техасцем.
– Отложите вот это, – сказал он, стараясь при виде своего палача и убийцы Бетти не впасть в состояние шока. Ронейн закрыл глаза и представил, будто он ест ванильное мороженое, сидя в снегу на Северном полюсе. Эта картина помогала ему снизить температуру тела. Несколько раз его пронзила острая боль, но он сумел с ней справиться. Почувствовав некоторое облегчение, открыл глаза. – У меня это часто случается, – произнес он извиняющимся тоном.
– У нас есть время. Не торопись.
– Все прошло. – Он сказал неправду, но нужно было занять мысли чем-нибудь, вызывающим меньшие страдания.
– Кто это на фотографии?
– Пока просто отложи ее. Давай будем делать по-моему. Я не хочу отвлекаться, ладно?
Смит кивнул и отложил фотографию в сторону. Он продолжал медленно показывать остальные снимки, изредка останавливаясь по знаку Ронейна, чтобы прибавить еще один к небольшой стопке, которую тот потом собирался просмотреть еще раз. Снимки убитой жены Техасца тоже вошли туда. Странно, что он нашел в этой уродине? Но, вспомнив, что ее гибель стала причиной его собственной трагедии, Ронейн перестал о ней думать. Когда покончили с фотографиями, Смит велел Дейли зачитать полный отчет об операции разведывательного отдела Эль-Пасо, отчет таможни США и протокол допроса мексиканца из Пьедрас-Неграса Рамона Кортеса, благодаря которому все это и закрутилось. Дейли читал медленно и монотонно, Ронейн изредка останавливал его, прося сделать заметку или повторить какое-то место. Дело продвигалось очень медленно, но, если они хотели определить планы Маршалла и чем-то ему помочь, иного пути не было.
Через четыре часа сделали перерыв на обед. Оба сотрудника УБН пошли в столовую, а в палату вошла сестра, покормила Ронейна с ложки и сменила ему катетер. Обычно он бывал разговорчив с сестрами, ему нравилось их общество, но сейчас он молчал, размышляя над полученной информацией.
Один из лечащих врачей Ронейна подсел за столик к Смиту и Дейли.
– Ваш коллега – замечательный человек, – сказал он, прихлебывая овощной суп. – Он ведь должен был умереть.
– Похоже, что он поправляется, – выразил надежду Смит.
– Да. Но это не наша заслуга. То есть мы, конечно, играем какую-то роль, но главное здесь – сила воли. Стремление выжить – вот что держит его. Крутых ребят вы воспитываете.
– Он у нас один из лучших.
– Вы должны им гордиться. Донорской кожи с его собственного тела оказалось недостаточно, поэтому мы использовали кожу свиньи и человеческую кожу из других источников.
– Сколько времени нужно, чтобы она прижилась?
– Около восьми месяцев.
– Так долго?
– Это самое меньшее. В курс лечения входят очень мягкие гимнастические упражнения. Иначе мышцы просто-напросто атрофируются. С ним занимается физиотерапевт, правда, предварительно приходится делать болеутоляющие уколы. Процедура, конечно, болезненная, но другого выхода нет. Кроме того, его мозг должен быть чем-то занят. А в остальном мы можем только обеспечить ему необходимый уход и вводить солевой раствор и гемецел.
– Гемецел?
– Для обогащения крови. Иначе не поможет и сила воли.
Через час оба сотрудника УБН вернулись в палату. Номер дела с фотографией нечесаного пешехода-мексиканца из Эль-Пасо, отобранной Ронейном, по телефону был сообщен в Вашингтон. Смит попросил послать по факсу копию снимка в разведывательный отдел, чтобы там сравнили фотографию со своими архивами.
– Ты не очень устал? – спросил Смит, усаживаясь у кровати Ронейна.
– Давайте продолжим. – Томясь от долгого лежания и одиночества, Ронейн был рад возможности поработать.
– Перейдем к Сан-Антонио?
– Нет, – поспешно ответил Ронейн. Он не был готов снова пережить весь ужас случившегося, увидеть фотографии, которые ему могли показать. – Расскажи мне все, что ты знаешь об ирландской связи, о Европе, о сообщениях Джона Пентанзи.
– У нас не слишком много материала.
– Ладно, Пит. Не дури. Если ты хочешь, чтобы я тебе помог, расскажи мне обо всем.
– Я не имею права.
– У нас на все есть право, и ты сам это знаешь. Черт, мы нередко откалываем номера, о которых Вашингтон даже и не подозревает.
– Это делается неофициально.
– Но ведь делается.
– Почему ты считаешь, что мы от тебя что-то скрываем?
– Интуиция. – Ронейн усмехнулся. Это Маршалл всегда так отвечал. – Не доводи меня, Пит. Иначе появится надпись: «Входа нет».
Перед тем как ответить, Смит на мгновение задумался.
– Пойми, здесь нет никакой конспирации. То есть Маршалл уехал самовольно. Без нашей поддержки. Мы хотим быть уверены, что управление не будет скомпрометировано.
– Ну так вытащите его оттуда.
– Он не приедет.
– Почему?
– Пентанзи встречался с ним в Манчестере. Маршалл настаивает на том, что он в отпуске.
– Пусть ему прикажут вернуться.
– Ты же знаешь Маршалла.
– Скажите, что его отпуск отменяется.
– Он не придаст этому значения.
– Но еще может быть работа, какое-нибудь важное задание.
– Теперь он скорее бросит управление, чем вернется. Нет, мы должны оставить его в покое и поддержать насколько возможно.
– Как поддержать?
– Не знаю. Просто... это довольно сложно. Дело в том, что мы должны защитить Управление, а заодно и Маршалла.
– Ах, сволочи! – выругался Ронейн. Они знали, что Маршалл собирается отомстить, и решили бросить его в волчье логово, надеясь, что он сумеет выйти победителем. И при этом им на все плевать, лишь бы не быть скомпрометированными.
– Что за... – начал было встревоженный Смит.
Но приступ боли уже пронзил тело Ронейна, затем еще раз. Он вскрикнул, закрыл глаза и попытался совладать с агонией, но в этот раз мороженого оказалось недостаточно. Приступ длился десять минут, десять минут, в течение которых Смит и Дейли могли только сидеть и ждать.
– Расскажи мне о том, как обстоят дела с наркотиками в Манчестере.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70