Он отвернулся и посмотрел на проплывающий мимо прогулочный катер, полный возбужденных туристов. Долой этот кошмар! Жизнь намного проще, когда никого не любишь, когда некого терять.
Но страх не уходил. Маршалл всеми силами цеплялся за свою молодость и гнал прочь картины ее близости с другими. Однако сейчас ему не удавалось избавиться от этого наваждения, и он ненавидел себя за слабость.
* * *
Они увели Бетти и детей в машину.
Затем усадили Ронейна на стул в его «эйрлайнер-трейлере», 1965 года, и стали задавать вопросы. Один из них держал у его головы пистолет «дезерт-игл-магнум».
Когда он вернулся из Аламо, его уже поджидали. И пока он осознал опасность, пятеро мужчин окружили его семью.
– Мы покатаем вашу семью, – сказал Техасец.
Ронейн его сразу узнал, вспомнив встречу в Мехико.
– Отпустите их.
– Никто не пострадает. Мы просто хотим с вами поговорить. А их повезут на прогулку.
Ронейн посмотрел на Бетти, пытаясь внушить ей спокойствие.
– Все будет нормально. Делай, как они велят.
Не отрывая от него напряженного взгляда, Бетти взяла детей за руки и вывела их из фургона. Ронейн встал и, отодвинув Техасца, подошел к окну. Их посадили в стоящий рядом автомобиль и увезли. Бетти бросила на фургон последний печальный, но не потерявший мужества взгляд. Он повернулся к Техасцу:
– Они не имеют никакого отношения к этому.
– Страховка. Нам нужно, чтобы вы сосредоточились на теме, которую мы будем обсуждать.
– Мне нужна гарантия их безопасности.
– Она в ваших руках, мистер Ронейн. Все зависит от того, что вы нам скажете. Присядем.
Ронейн понимал, что положение безнадежно. Пожав плечами, он сел на стул. Один из сообщников Техасца приставил дуло пистолета к его виску.
– Нельзя ли обойтись без этого? – обратился Ронейн к Техасцу. – Вы ведь не собираетесь вышибить мне мозги, не узнав того, что хотите.
Техасец жестом "велел тому отойти.
– Стой рядом и не спускай с него глаз. На всякий случай.
– Итак, в чем дело?
– Вы с вашим чокнутым партнером наши должники.
– Вы имеете в виду Мехико? Но ведь...
– Я говорю об Эль-Пасо. Вы нам очень дорого обошлись.
– Но вы же знали, кто мы такие.
– Это не важно. Вы доставили нам массу неприятностей. Пострадала моя репутация. Этого нельзя просто так оставить. Вы в УБН должны понять, что мы не переворачиваемся лапками кверху и не сучим хвостом.
– Вы ничего не добьетесь, втягивая в это дело детей. Техасец злорадно усмехнулся:
– Как я уже сказал, если вы не будете артачиться, с ними все будет в порядке. Давайте начнем с вашего друга, мистера Джеймса Маршалла. Где он сейчас?
– В отпуске.
– Где именно?
– Не знаю.
– Возможно, он любит исторические памятники. Например, Аламо. – Техасец внимательно следил за Ронейном, но тот никак не отреагировал. Техасец покачал головой. – Есть два пути. Легкий, который спасет вашу семью. Или вот этот. – Он вынул из кармана микротом и поднес к лицу Ронейна, чтобы тот мог яснее его разглядеть. – Предлагаю поскорее покончить с этим. Раз уж вы к нам попали, то мы готовы предоставить вам даже программу защиты свидетелей. Недурно, а? У вас будут новые документы, новый адрес на выбор, огромные деньги и новая безопасная жизнь вдали от всего этого дерьма. От вас требуется только заговорить. Расскажите нам об УБН. Мы ничего не имеем против вас. Нам нужен ваш партнер. Соглашайтесь, иначе из-за вас все пострадают. Черт возьми, Ронейн, неужели вы и в самом деле хотите защитить Маршалла и этих мудаков из Вашингтона? И навлечь беду на свою семью?
Ронейн молчал, его опыт подсказывал, что надо держаться до последнего, иногда кавалерийский наскок не приносит успеха. Техасец кивнул двоим подручным и отступил назад. Они схватили Ронейна и принялись стаскивать с него одежду, он сопротивлялся, но его били по голове, в грудь, по ногам, пока не раздели догола. Затем снова толкнули на стул. С микротомом в руках приблизился Техасец.
– Видели когда-нибудь микротом? Им пользуются врачи, в основном хирурги. – Он повертел им, чтобы Ронейн мог разглядеть лезвие длиной в двенадцать дюймов и шириной в два, крепящееся к металлической ручке в форме полуцилиндра. Лезвие было очень о строе, Ронейн не видел инструмента острее. – Хорошая вещичка, правда? Для пересадки кожи. Таким ножом я настрогаю из вас филе потоньше, чем из копченой лососины. – Техасец засмеялся. – Знаете, как залечивают тяжелые ожоги? Срезают тонким слоем кожу с другой, части тела и прикладывают на поврежденное место. Такая кожа не отторгается. Это донорская ткань. При этом, когда кожу срезают, обнажаются нервные окончания. Звучит неприятно. Приходится терпеть боль и ждать, пока на этих участках тела не нарастет новая кожа.
По его знаку те двое стащили Ронейна со стула и распластали на полу лицом кверху. Ронейн сопротивлялся, один из них ударом пистолета разбил ему нос, хлынула кровь. Сопротивление явно шло ему во вред. Обругав себя, Ронейн затих и закрыл глаза. Потеря чувствительности поврежденного носа стала сменяться пульсирующей болью. Он попытался сосредоточиться и взять контроль над собой. Черт возьми, Маршалл. Это ведь из-за тебя. Где же ты? Нет, Маршалл здесь ни при чем. Это часть кровавой войны, которую они ведут.
Техасец опустился на колени рядом с Ронейном и ударил его локтем по внутренней части бедра, заставляя раздвинуть ноги. Взял микротом и пилящими движениями на левом бедре Ронейна сделал надрезы, образовавшие полоску шириной в дюйм и длиной в четыре. Затем нарочито грубым движением сорвал в этом месте кожу. По телу Ронейна прошла судорога, большего он себе не позволил. Техасец пожал плечами и, обратившись к его правому бедру, проделал то же самое, только в этот раз полоска была длиннее – около семи дюймов.
Ронейн сосредоточился на жгучей боли в разбитом носу. Этому приему их обучали в УБН. Сосредоточиться на меньшей боли, пусть даже нарочно причиненной самому себе, и тогда легче переносится большая боль.
Его веки были крепко сжаты, и он не видел, как Техасец открыл пузырек с перекисью водорода, которой пользуются для отбеливания волос, и плеснул из него на открытые раны.
Ронейн закричал от пронзившей его боли и попытался встать. Его повалили и заткнули рот полотенцем. От нахлынувшей второй волны боли он закричал снова, но кляп во рту вызвал приступ кашля. Ронейн еще раз попытался взять под контроль свои эмоции, однако боль была настолько огромной, что он начал плакать.
Техасец подождал, пока наконец всхлипывания не прекратились.
– Вы должны были использовать свой шанс, – сказал он. – Мы можем продолжать так всю ночь. Или вы заговорите. Выбирайте, Ронейн.
Ронейн потряс головой, закрыл глаза и снова закричал. Техасец знаком велел уложить его и опять взялся за микротом. С левой груди Ронейна он срезал и сорвал полоску кожи вместе с соском, плеснул из пузырька и стал ждать реакции. Долго ждать не пришлось, попытки несчастного кричать через кляп тут же показали, какие мучения он испытывает. Когда стоны затихли, Техасец опустился на колени и, схватив Ронейна за волосы, усадил его.
– В следующий раз я займусь твоими яйцами. Это будет настоящая пытка. Даже представить страшно. – С этими словами Техасец убрал полотенце. – А если ты выдержал это испытание, то подумай, что будет с твоей семьей, когда с ними начнут делать то же самое.
– Пошел к черту, – дерзко произнес Ронейн.
– Ну не сейчас, немного погодя. Кто вам сообщил о приходе груза?
– Никто.
– Да полно. Вы же не просто так ждали у границы. Так кто?
– Мексиканец. – Ронейн решил поддержать разговор, подождать, пока придет помощь. Возможно ли? Где же ты, Маршалл?
– Какой мексиканец?
– Кортес. Один из вашей команды из Пьедрас-Неграса. – Ронейн знал, что УБН отправило Района Кортеса на Запад и предоставило ему новые документы. Кали не удастся его выследить.
– Почему он обратился к вам?
– Подслушал разговор о грузе. А когда понял, насколько это опасно, испугался. И предпочел действовать с нами заодно.
– Просто так, ни с того ни с сего?
– Нет. Его поймала иммиграционная служба.
– Это еще не объясняет, как вы узнали точное время прибытия груза.
– Вычислили.
– Кто?
– Не помню.
– Маршалл?
– Почему именно он?
– Не в обиду будь сказано, он всегда идет на корпус впереди вас всех. Даже Кали известна его репутация. – Техасец постучал себя по лбу. – Он чокнутый.
– Он нормален.
– Ну разумеется. Ты же его партнер. Тем не менее он слегка тронутый... Итак, где сейчас Кортес?
– Не знаю. Ему дали новые документы.
– Значит, он подслушал.
– Да.
– Почему он побежал к вам?
– Решил, что вы собираетесь его убрать. Он случайно оказался свидетелем встречи, где шла речь о грузе. И когда услышал упоминание о Родригесе Орехуэле... – Ронейн дал имени босса Кали проникнуть в сознание Техасца, – то понял, что, если его обнаружат, он покойник. Тогда он ударился в бега, предварительно вколов себе под завязку. Его поймал пограничный патруль. А когда он узнал, что его собираются отправить обратно в Мексику, заключил с нами сделку.
– Что еще?
– Что должны были переправить тысячу килограммов.
– И все?
– И все. – Несмотря ни на что, Ронейн решил не говорить Техасцу об ирландской связи и о грузе наличных.
– Почему вы кинулись на большой фургон?
– Маршалл. Он увидел, что кто-то из наших исчез.
– Из-за него погибли хорошие люди.
– Он выполнял свой долг.
– Да, так же как мои люди – свой. В том числе и женщина.
– Та, из Мехико? Ты говорил, она принадлежит Кали.
– Поэтому Маршалл ее и убрал? Потому что охотился за семейством?
Ронейн догадался, что Техасец полагал, будто Маршалл убил эту женщину. Он промолчал, не было необходимости говорить, что это был его выстрел.
– Он выполнял свой...
– Он знал, что причинит горе семейству.
– Это не было единственной причиной...
– Заткнись, Ронейн! Это веская причина. Только он немного ошибся. Она была не просто Кали. Она была и моей семьей. Моей женой, черт возьми!
Новость ошеломила Ронейна. Ничего себе! Кто же тогда этот Техасец? Они думали, что он просто авантюрист, один из многочисленных пособников на службе у картеля. Но жениться на Кали? Это возносило его высоко наверх.
– У меня тоже двое детей, – продолжал Техасец. – Только теперь у них нет матери. Обычно мы не переходим на личности. Но сейчас – твоя семья или партнер. Твоя жена и дети в обмен на Маршалла. – Техасец поднес микротом к Ронейну. – Выбирай, приятель. Только на этот раз все карты в моих руках, никому не выпадет королевский флеш.
* * *
– Закажи дельфина, – предложил Маршалл Джилл, когда официант с блокнотом в руках склонился над ними.
– Ты шутишь.
– Нет. Самая лучшая рыба.
– Это не рыба. А ты – каннибал.
Маршалл засмеялся:
– Ну, настоящие дельфины здесь ни при чем. У нас их называют морскими свиньями.
– Это совсем другие дельфины, – улыбаясь, подсказал официант.
– Точно? – продолжала сомневаться Джилл.
– Клянусь, – сказал Маршалл. – Это рыба, два фута длиной.
– Ну ладно.
– Два дельфина, жареных, с картофелем. Сыр и перец халапена, – заказал Маршалл. – И еще чай со льдом.
– Мне нравится, когда меня держат за руку, – произнесла она после ухода официанта и погладила его пальцы. Он напрягся. – Не надо, – сказала она, крепко стискивая его руку, чтобы он не вырвался.
– Что не надо?
– Думать, будто все на нас смотрят. Полюбуйтесь на этого старца с молодой девушкой, – пошутила она.
– Прекрати.
– Нет. Я здесь потому, что мне хочется быть с тобой. И ты должен это понять. Я люблю тебя. Если ты этого не видишь, то видят люди. Они смотрят на нас и видят влюбленную пару. – Она заметила, как он улыбнулся и немного расслабился. – Все нормально. Мы вместе – одно целое. А возраст пусть беспокоит, когда на лице появляются прыщи.
– Это говорит голос молодости. Я напомню тебе об этом, когда тебе будет пятьдесят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Но страх не уходил. Маршалл всеми силами цеплялся за свою молодость и гнал прочь картины ее близости с другими. Однако сейчас ему не удавалось избавиться от этого наваждения, и он ненавидел себя за слабость.
* * *
Они увели Бетти и детей в машину.
Затем усадили Ронейна на стул в его «эйрлайнер-трейлере», 1965 года, и стали задавать вопросы. Один из них держал у его головы пистолет «дезерт-игл-магнум».
Когда он вернулся из Аламо, его уже поджидали. И пока он осознал опасность, пятеро мужчин окружили его семью.
– Мы покатаем вашу семью, – сказал Техасец.
Ронейн его сразу узнал, вспомнив встречу в Мехико.
– Отпустите их.
– Никто не пострадает. Мы просто хотим с вами поговорить. А их повезут на прогулку.
Ронейн посмотрел на Бетти, пытаясь внушить ей спокойствие.
– Все будет нормально. Делай, как они велят.
Не отрывая от него напряженного взгляда, Бетти взяла детей за руки и вывела их из фургона. Ронейн встал и, отодвинув Техасца, подошел к окну. Их посадили в стоящий рядом автомобиль и увезли. Бетти бросила на фургон последний печальный, но не потерявший мужества взгляд. Он повернулся к Техасцу:
– Они не имеют никакого отношения к этому.
– Страховка. Нам нужно, чтобы вы сосредоточились на теме, которую мы будем обсуждать.
– Мне нужна гарантия их безопасности.
– Она в ваших руках, мистер Ронейн. Все зависит от того, что вы нам скажете. Присядем.
Ронейн понимал, что положение безнадежно. Пожав плечами, он сел на стул. Один из сообщников Техасца приставил дуло пистолета к его виску.
– Нельзя ли обойтись без этого? – обратился Ронейн к Техасцу. – Вы ведь не собираетесь вышибить мне мозги, не узнав того, что хотите.
Техасец жестом "велел тому отойти.
– Стой рядом и не спускай с него глаз. На всякий случай.
– Итак, в чем дело?
– Вы с вашим чокнутым партнером наши должники.
– Вы имеете в виду Мехико? Но ведь...
– Я говорю об Эль-Пасо. Вы нам очень дорого обошлись.
– Но вы же знали, кто мы такие.
– Это не важно. Вы доставили нам массу неприятностей. Пострадала моя репутация. Этого нельзя просто так оставить. Вы в УБН должны понять, что мы не переворачиваемся лапками кверху и не сучим хвостом.
– Вы ничего не добьетесь, втягивая в это дело детей. Техасец злорадно усмехнулся:
– Как я уже сказал, если вы не будете артачиться, с ними все будет в порядке. Давайте начнем с вашего друга, мистера Джеймса Маршалла. Где он сейчас?
– В отпуске.
– Где именно?
– Не знаю.
– Возможно, он любит исторические памятники. Например, Аламо. – Техасец внимательно следил за Ронейном, но тот никак не отреагировал. Техасец покачал головой. – Есть два пути. Легкий, который спасет вашу семью. Или вот этот. – Он вынул из кармана микротом и поднес к лицу Ронейна, чтобы тот мог яснее его разглядеть. – Предлагаю поскорее покончить с этим. Раз уж вы к нам попали, то мы готовы предоставить вам даже программу защиты свидетелей. Недурно, а? У вас будут новые документы, новый адрес на выбор, огромные деньги и новая безопасная жизнь вдали от всего этого дерьма. От вас требуется только заговорить. Расскажите нам об УБН. Мы ничего не имеем против вас. Нам нужен ваш партнер. Соглашайтесь, иначе из-за вас все пострадают. Черт возьми, Ронейн, неужели вы и в самом деле хотите защитить Маршалла и этих мудаков из Вашингтона? И навлечь беду на свою семью?
Ронейн молчал, его опыт подсказывал, что надо держаться до последнего, иногда кавалерийский наскок не приносит успеха. Техасец кивнул двоим подручным и отступил назад. Они схватили Ронейна и принялись стаскивать с него одежду, он сопротивлялся, но его били по голове, в грудь, по ногам, пока не раздели догола. Затем снова толкнули на стул. С микротомом в руках приблизился Техасец.
– Видели когда-нибудь микротом? Им пользуются врачи, в основном хирурги. – Он повертел им, чтобы Ронейн мог разглядеть лезвие длиной в двенадцать дюймов и шириной в два, крепящееся к металлической ручке в форме полуцилиндра. Лезвие было очень о строе, Ронейн не видел инструмента острее. – Хорошая вещичка, правда? Для пересадки кожи. Таким ножом я настрогаю из вас филе потоньше, чем из копченой лососины. – Техасец засмеялся. – Знаете, как залечивают тяжелые ожоги? Срезают тонким слоем кожу с другой, части тела и прикладывают на поврежденное место. Такая кожа не отторгается. Это донорская ткань. При этом, когда кожу срезают, обнажаются нервные окончания. Звучит неприятно. Приходится терпеть боль и ждать, пока на этих участках тела не нарастет новая кожа.
По его знаку те двое стащили Ронейна со стула и распластали на полу лицом кверху. Ронейн сопротивлялся, один из них ударом пистолета разбил ему нос, хлынула кровь. Сопротивление явно шло ему во вред. Обругав себя, Ронейн затих и закрыл глаза. Потеря чувствительности поврежденного носа стала сменяться пульсирующей болью. Он попытался сосредоточиться и взять контроль над собой. Черт возьми, Маршалл. Это ведь из-за тебя. Где же ты? Нет, Маршалл здесь ни при чем. Это часть кровавой войны, которую они ведут.
Техасец опустился на колени рядом с Ронейном и ударил его локтем по внутренней части бедра, заставляя раздвинуть ноги. Взял микротом и пилящими движениями на левом бедре Ронейна сделал надрезы, образовавшие полоску шириной в дюйм и длиной в четыре. Затем нарочито грубым движением сорвал в этом месте кожу. По телу Ронейна прошла судорога, большего он себе не позволил. Техасец пожал плечами и, обратившись к его правому бедру, проделал то же самое, только в этот раз полоска была длиннее – около семи дюймов.
Ронейн сосредоточился на жгучей боли в разбитом носу. Этому приему их обучали в УБН. Сосредоточиться на меньшей боли, пусть даже нарочно причиненной самому себе, и тогда легче переносится большая боль.
Его веки были крепко сжаты, и он не видел, как Техасец открыл пузырек с перекисью водорода, которой пользуются для отбеливания волос, и плеснул из него на открытые раны.
Ронейн закричал от пронзившей его боли и попытался встать. Его повалили и заткнули рот полотенцем. От нахлынувшей второй волны боли он закричал снова, но кляп во рту вызвал приступ кашля. Ронейн еще раз попытался взять под контроль свои эмоции, однако боль была настолько огромной, что он начал плакать.
Техасец подождал, пока наконец всхлипывания не прекратились.
– Вы должны были использовать свой шанс, – сказал он. – Мы можем продолжать так всю ночь. Или вы заговорите. Выбирайте, Ронейн.
Ронейн потряс головой, закрыл глаза и снова закричал. Техасец знаком велел уложить его и опять взялся за микротом. С левой груди Ронейна он срезал и сорвал полоску кожи вместе с соском, плеснул из пузырька и стал ждать реакции. Долго ждать не пришлось, попытки несчастного кричать через кляп тут же показали, какие мучения он испытывает. Когда стоны затихли, Техасец опустился на колени и, схватив Ронейна за волосы, усадил его.
– В следующий раз я займусь твоими яйцами. Это будет настоящая пытка. Даже представить страшно. – С этими словами Техасец убрал полотенце. – А если ты выдержал это испытание, то подумай, что будет с твоей семьей, когда с ними начнут делать то же самое.
– Пошел к черту, – дерзко произнес Ронейн.
– Ну не сейчас, немного погодя. Кто вам сообщил о приходе груза?
– Никто.
– Да полно. Вы же не просто так ждали у границы. Так кто?
– Мексиканец. – Ронейн решил поддержать разговор, подождать, пока придет помощь. Возможно ли? Где же ты, Маршалл?
– Какой мексиканец?
– Кортес. Один из вашей команды из Пьедрас-Неграса. – Ронейн знал, что УБН отправило Района Кортеса на Запад и предоставило ему новые документы. Кали не удастся его выследить.
– Почему он обратился к вам?
– Подслушал разговор о грузе. А когда понял, насколько это опасно, испугался. И предпочел действовать с нами заодно.
– Просто так, ни с того ни с сего?
– Нет. Его поймала иммиграционная служба.
– Это еще не объясняет, как вы узнали точное время прибытия груза.
– Вычислили.
– Кто?
– Не помню.
– Маршалл?
– Почему именно он?
– Не в обиду будь сказано, он всегда идет на корпус впереди вас всех. Даже Кали известна его репутация. – Техасец постучал себя по лбу. – Он чокнутый.
– Он нормален.
– Ну разумеется. Ты же его партнер. Тем не менее он слегка тронутый... Итак, где сейчас Кортес?
– Не знаю. Ему дали новые документы.
– Значит, он подслушал.
– Да.
– Почему он побежал к вам?
– Решил, что вы собираетесь его убрать. Он случайно оказался свидетелем встречи, где шла речь о грузе. И когда услышал упоминание о Родригесе Орехуэле... – Ронейн дал имени босса Кали проникнуть в сознание Техасца, – то понял, что, если его обнаружат, он покойник. Тогда он ударился в бега, предварительно вколов себе под завязку. Его поймал пограничный патруль. А когда он узнал, что его собираются отправить обратно в Мексику, заключил с нами сделку.
– Что еще?
– Что должны были переправить тысячу килограммов.
– И все?
– И все. – Несмотря ни на что, Ронейн решил не говорить Техасцу об ирландской связи и о грузе наличных.
– Почему вы кинулись на большой фургон?
– Маршалл. Он увидел, что кто-то из наших исчез.
– Из-за него погибли хорошие люди.
– Он выполнял свой долг.
– Да, так же как мои люди – свой. В том числе и женщина.
– Та, из Мехико? Ты говорил, она принадлежит Кали.
– Поэтому Маршалл ее и убрал? Потому что охотился за семейством?
Ронейн догадался, что Техасец полагал, будто Маршалл убил эту женщину. Он промолчал, не было необходимости говорить, что это был его выстрел.
– Он выполнял свой...
– Он знал, что причинит горе семейству.
– Это не было единственной причиной...
– Заткнись, Ронейн! Это веская причина. Только он немного ошибся. Она была не просто Кали. Она была и моей семьей. Моей женой, черт возьми!
Новость ошеломила Ронейна. Ничего себе! Кто же тогда этот Техасец? Они думали, что он просто авантюрист, один из многочисленных пособников на службе у картеля. Но жениться на Кали? Это возносило его высоко наверх.
– У меня тоже двое детей, – продолжал Техасец. – Только теперь у них нет матери. Обычно мы не переходим на личности. Но сейчас – твоя семья или партнер. Твоя жена и дети в обмен на Маршалла. – Техасец поднес микротом к Ронейну. – Выбирай, приятель. Только на этот раз все карты в моих руках, никому не выпадет королевский флеш.
* * *
– Закажи дельфина, – предложил Маршалл Джилл, когда официант с блокнотом в руках склонился над ними.
– Ты шутишь.
– Нет. Самая лучшая рыба.
– Это не рыба. А ты – каннибал.
Маршалл засмеялся:
– Ну, настоящие дельфины здесь ни при чем. У нас их называют морскими свиньями.
– Это совсем другие дельфины, – улыбаясь, подсказал официант.
– Точно? – продолжала сомневаться Джилл.
– Клянусь, – сказал Маршалл. – Это рыба, два фута длиной.
– Ну ладно.
– Два дельфина, жареных, с картофелем. Сыр и перец халапена, – заказал Маршалл. – И еще чай со льдом.
– Мне нравится, когда меня держат за руку, – произнесла она после ухода официанта и погладила его пальцы. Он напрягся. – Не надо, – сказала она, крепко стискивая его руку, чтобы он не вырвался.
– Что не надо?
– Думать, будто все на нас смотрят. Полюбуйтесь на этого старца с молодой девушкой, – пошутила она.
– Прекрати.
– Нет. Я здесь потому, что мне хочется быть с тобой. И ты должен это понять. Я люблю тебя. Если ты этого не видишь, то видят люди. Они смотрят на нас и видят влюбленную пару. – Она заметила, как он улыбнулся и немного расслабился. – Все нормально. Мы вместе – одно целое. А возраст пусть беспокоит, когда на лице появляются прыщи.
– Это говорит голос молодости. Я напомню тебе об этом, когда тебе будет пятьдесят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70