– Но его задержат только на минуту, не больше.
– Нам больше и не надо.
– Как все просто.
– Ты поглядывай. Возможен еще и третий.
– Но ты сомневаешься?
– Да. Не уверен, что мне уделят так много внимания.
Перед тем как Маршалл свернул за угол, она успела увидеть, как сотрудник УБН по приказу полицейского вышел из машины и распластался на капоте.
– Что ты ему сказал?
– Кому? Джорджу?
– Ты его знаешь?
– Это мой город. Все эти ребята меня знают. И если я говорю, что за мной следят, они это воспринимают всерьез.
– А если он прикажет Джорджу сообщить по радио полиции, и она будет следить за нами?
– Исключено. Это секретная операция, касается только сотрудников управления. Привлеки сюда полицию, и ни о какой секретности не может быть и речи.
Добравшись до центра Сан-Антонио, они оставили машину в подземной автостоянке отеля «Хилтон» и вышли к небольшой, футов 40 шириной, живописной реке Уок, пересекающей город, со множеством уютных кафе и ресторанчиков вдоль извилистых берегов. Джилл прильнула к Маршаллу и взяла его под руку.
Аламо удивил ее. В свое время этот форт сыграл очень важную роль в истории Техаса и всей Америки. Он оказался меньше, чем она ожидала. Расположенную в глубине широкой площади историческую святыню поначалу даже трудно было заметить на фоне большой «Старомодной лавки гамбургеров» и огромного магазина с вывеской «Американа» – предоставит вам то, чего вы никогда не имели". История с гамбургером в руке и солнцезащитными очками на лбу. Он повел ее к месту, где подавали хот-доги.
Джилл увидела очередь туристов у входа в старую часовню, единственную сохранившуюся частицу Аламо, выстоявшего сто с лишним лет назад против войск мексиканского президента Санта-Аны.
– Это и есть сердце Техаса? – спросила она. Он усмехнулся.
– Сто восемьдесят восемь техасцев против тысячи мексиканцев. Не останови они эту рать, все вокруг сейчас было бы так же загажено и воняло, как и вся остальная Мексика. Хотя, если быть точным, среди защитников почти не было техасцев. Дюжина англичан, дюжина ирландцев, полдюжины шотландцев, даже пара уэльсцев.
Самый большой отряд, около сорока человек, – из Теннесси. Ты когда-нибудь слышала о Дейви Крокетте?
– «Король дикой границы...» – запела она.
– Именно. Он погиб здесь.
– Правда?
– Да. А Джим Боуи?
– Кто это?
– Придумал нож Боуи.
– А что это такое?
– Самый лучший боевой нож. – Он покачал головой. – Слушай, чему вас там учили, в Полицейской академии?
– Почти ничему. Он тоже здесь погиб?
– Да.
Она помолчала.
– А ты хотел бы так?
– Как?
– Оказаться в такой же безнадежной ситуации и навеки остаться героем.
– О нет.
– Это несправедливо. – Она повернулась к нему.
– Что именно?
– Никто о тебе не знает. Только потому, что ты тайный агент. И никто никогда не узнает, что ты герой.
– Я работаю не для того, чтобы подписывать автографы.
– А ведь было бы здорово, если бы эти люди в очереди узнали, чем ты занимаешься.
– Мир полон героев, которых никто не замечает. Всякий раз, как кончается война, они возвращаются и сходят по трапу с ранцами за плечами. И отнюдь не все получают медали. Так уж повелось, Джилл Бам.
– Но все равно ты – мой герой. И навсегда им останешься. – Она поцеловала его.
– Это обязательно надо делать на людях? – спросил сзади Ронейн.
Маршалл резко обернулся.
– А ты все выслеживаешь? – пошутил он.
– А как же!
– Познакомься. Это Джилл.
– Привет, Джилл. Я Ронейн.
– Привет, – улыбнулась она. Ей сразу понравился этот маленький человек. Она почувствовала, что они с Маршаллом близкие друзья. – Рада с вами познакомиться.
– Вы англичанка?
– Да.
– Люблю англичан. Цивилизованные и культурные люди. И чем только вас привлек этот шкаф?
– Сама не могу понять.
– Ты меня удивил, – сказал он, обращаясь к Маршаллу. – Я и не подозревал, что ты тоже человек. И что у тебя такой хороший вкус. Ну пойдемте, поздороваетесь с Бетти и детьми. Они внутри.
Все трое пошли к часовне. Ронейн, потрясая уже купленными билетами, подталкивал их ко входу, где брала начало очередь. Внутри часовня была заполнена картинами с изображением сцен великого сражения и оружием того времени. Палаши, пистолеты и другие орудия кровавой битвы выглядели несколько неуместными в этой атмосфере нарочитой тишины. Благоговение усиливалось обращенными к посетителям табличками с надписью: «Это святыня. Соблюдайте тишину».
– И будьте здоровы, не кашляйте, – прошептала Джилл.
– Что? – не расслышал Маршалл.
– Ничего, – сказала она. Это место ему дорого, и не стоит его огорчать.
– Ты действительно не бывал здесь раньше? – спросил Ронейн.
– Я же говорил.
– И тем не менее все обо всем знаешь? – удивилась Джилл.
– Это часть наследия каждого техасца. Наверное, мне просто не хотелось толкаться здесь в толпе туристов. Это как-то опошляет ценности.
Бетти с детьми оказалась в глубине часовни. Маршалл поцеловал ее и крепко обнял детей. Затем в сопровождении Ронейна он вышел через заднюю дверь.
– Это еще что такое? – спросил Ронейн, указывая на высокое строение рядом с Аламо. – Церковь-небоскреб?
Маршалл улыбнулся. Верхняя часть здания напоминала колокольню с высокими, богато украшенными стрельчатыми окнами.
– Это отель «Аламо-Плаза».
– Вы, техасцы, напрочь лишены чувства стиля. – Ронейн притворно покачал головой, еще раз взглянув на этот шедевр современной готической архитектуры. – Рад тебя видеть, Маршалл.
– Тебя здесь ждали. Джек Димпл находится напротив моего дома. Наверное, он все еще там.
– А его помощник?
– Я потерял его.
– Итак, в чем дело?
Маршалл достал из кармана письмо и передал Ронейну.
– Голос из прошлого.
Ронейн открыл конверт и стал читать.
– О какой помощи идет речь? – спросил он, окончив чтение.
– Скорее всего, по моему собственному усмотрению. У них трудности и...
– У кого их нет? И потом, мы же не кавалерия.
– Что это ты такой трепетный?
Ронейн пожал плечами.
– К черту, Маршалл. Пусть британцы сами выпутываются. У нас не бюро добрых услуг. – Он протянул письмо Маршаллу.
– Там упоминаются ирландцы.
– Ну и что?
– Снова всплывает то же самое. Ирландская связь.
– Достаточно призрачная.
– Но все же связь.
– В письме говорится: возможно, замешаны ирландцы.
– Не будь серьезных подозрений, они бы так не написали. Там говорится, найдена взрывчатка. В Белфасте используется точно такая же.
– Ну и что? Тот же самый материал можно обнаружить и в Бейруте, и во Франкфурте, и в любом другом месте, где действуют террористы. Только мощность бомб будет разная.
– Мне кажется...
– Чушь, Маршалл. На этот раз интуиция тебя подводит.
– Но до сих пор все было верно. Мне кажется, именно туда предназначался тот груз в Эль-Пасо.
– В Ирландию?
– Да. Потом в Англию. – Он помахал письмом. – Организованные бунты, стрельба, запланированный телерепортаж, похороны террориста – это не то что гонять уличных торговцев. Это начало запланированной кампании. Как и колумбийцы, они начинают против нас войну.
– «Против нас» – американцев или англичан?
– Это одно и то же.
– Отнюдь. Чем все это дальше от нас, тем лучше.
– Говорю тебе, почти наверняка именно туда и идет груз Кали. Черт, да он уж поди, там.
– Беда в том, что англичане ненавидят ИРА. Ты только представь...
– ИРА здесь ни при чем. Речь идет о наркотиках. О том, против чего мы с тобой воюем.
Ронейн пожал плечами.
– Если я скажу в Вашингтоне о письме, они возьмут дело в свои руки, и все превратится в очередной политический футбол, ронейнгейт.
– Знаю. Но у меня отпуск. Я могу поехать.
– В Ирландию?
– Нет. В Англию.
– Боже, помоги Англии. У них что, мало своих неприятностей? Чего ты хочешь от меня?
– Сообщи мне, если будут какие-то изменения. Держи меня в курсе. Или, может, поедешь со мной?
– Пошел к черту. Это твоя страна. – Занятые своими мыслями, они обогнули здание миссии. – Наверное, страшно, – вымолвил наконец Ронейн, – выглянуть и увидеть, как из-за горизонта появляется мексиканская армия. Что здесь было? Ферма?
– Да. Река поворачивала прямо перед этим местом.
– И где она теперь?
– Передвинули. Чтобы туристы не замочили ноги.
– Что ты думаешь там найти?
– Пока не знаю. Буду решать на месте.
– Думаю, ты ошибаешься.
– Почему?
– Потому что мы всегда действовали в пределах нашей юрисдикции. Изредка нарушали правила, но делали это ради управления. Отнюдь не ради себя, Маршалл.
– Эта война не подвластна одному лишь управлению. Потом, полгода мне абсолютно нечего делать. Я так не могу.
– А что Джилл?
– Она не может здесь долго оставаться.
– Вернется в Англию?
– Да.
– Поэтому ты туда и едешь?
– Отчасти. Но я должен работать. Это все, что я умею. Черт возьми, Ронейн, оказывается, теперь я нужен только в Англии. А Вашингтон отправил меня гулять.
– Там управление не сможет тебя защитить.
– Им нужен только совет, новые идеи. Кто говорит, что я собираюсь лезть на рожон?
Ронейн фыркнул:
– Ты всегда лезешь на рожон.
– Так ты мне поможешь или нет? – последовал раздраженный вопрос.
– Разве я когда-нибудь отказывался? Хорошо, когда вернусь в Вашингтон, буду держать ухо востро. Всю информацию о том грузе буду передавать тебе.
– Отлично.
– Если, конечно, останусь на своей работе. А то после этого исчезновения запросто могу окончить свою карьеру начальником над сторожами.
– Как ты собираешься оправдаться?
– Скажу, ты пригласил меня на несколько дней, а я забыл сообщить об изменении маршрута. Сделаю это сегодня же вечером. – Он засмеялся. – Мне ведь не впервой ради того, чтобы тебе помочь, заставлять кого-то поерзать задницей.
Они вернулись в здание миссии, побродили еще полчаса и договорились встретиться позже за ужином. Маршаллу понравилась эта идея: однажды на одном из пикников он уже оценил кулинарные способности Ронейна.
– Я сообщу Вашингтону, что, по-твоему, груз идет в Ирландию, – сказал Ронейн, перед тем как расстаться.
– Почему?
– Потому что пока еще ты получаешь там жалованье. А потом, если ты уезжаешь сам по себе, то это еще не значит, что они не попытаются воспользоваться этим в своих интересах.
Маршалл согласился и вернулся к реке. Прогуливаясь вдоль берега вместе с Джилл, они стали искать ресторан.
– Мне он понравился, – сказала Джилл.
– Он самый близкий мне человек.
– Давно вы знаете друг друга?
– Пятнадцать лет. Он лучший начальник отдела во всем УБН.
– Он убивал людей?
Маршалл бросил на нее колючий взгляд. Странный вопрос. Потом он вспомнил ее образ жизни: обычно британская полиция никогда не носит огнестрельного оружия. Сложно было объяснить, что пистолеты, пули и смерть являются частью повседневной жизни американского полицейского.
– Да. Он пользовался пистолетом при исполнении долга. Как правило, для самозащиты.
– У него такие мягкие манеры. Он так любит свою семью.
– Семья – его опора. Место, куда он уходит, когда окружающий мир становится черным и безобразным.
– А ты куда уходишь?
Он усмехнулся и сжал ее руку.
– Думаешь, я слишком стар, чтобы найти куда пойти?
– Нет.
– Ну, это вселяет надежду. – Он смотрел на нее, и ощущение страха и одиночества, которое она в нем пробуждала, снова дало себя знать. Что, если она просто поддалась сиюминутному чувству? Что, если, взглянув на него другими глазами, она вдруг увидит, насколько он старше ее? Он вспомнил, что всегда считал ее поверхностной, способной в порыве молодого нетерпения покинуть его ради того, чтобы испытать какие-то новые ощущения. Когда она станет пятидесятилетней, все еще молодой по нынешним стандартам женщиной, ему будет шестьдесят четыре. Черт возьми, будет ли она, сможет ли она тогда его любить? Он потер себе руку, почувствовал, что кожа еще крепкая. А к тому времени она обвиснет, станет похожа на кожу рептилии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70