Вчера я сидела напротив него дура дурой. Мы вели наблюдение за семейством Рамосов, а когда меня неожиданно пустили в курятник, я не задала петуху ни одного вопроса. Я не сомневалась, что Рейнджер дал мне толковый совет – держаться подальше от Александра Рамоса, но мне до смерти хотелось вернуться туда и попробовать получше воспользоваться ситуацией.
Я схватила куртку и прицепила поводок к ошейнику Боба. Забежала на кухню, чтобы попрощаться с Рексом и сунуть пистолет назад, в банку для печенья. Идея работать водилой у Александра Рамоса с пистолетом в сумке не казалась мне привлекательной. Что я скажу, если меня станут обыскивать его няньки?
Когда я спустилась вниз, на моей стоянке стояла машина Джойс.
– Личико, что твоя пицца, – прокомментировала она.
Наверное, тональный крем своей задачи не выполнил.
– Что тебе надо?
– Ты знаешь что.
Джойс оказалась не единственной идиоткой, болтающейся на моей стоянке. Тут же стояла машина с Хабибом и Митчеллом. Я подошла к ней, и Митчелл опустил стекло.
– Видишь ту женщину, с которой я только что разговаривала? – спросила я. – Это Джойс Барнхардт. Винни нанял ее, чтобы она поймала Рейнджера. Если вам нужен Рейнджер, вам следует таскаться за ней.
Митчелл и Хабиб оглядели Джойс.
– Если в нашей деревня женщина так одеться, мы бы швырять в нее камень, пока она не мертвая, – заявил Хабиб.
– Однако титьки ничего, – сказал Митчелл. – Настоящие?
– Насколько мне известно.
– Как ты думаешь, у нее есть шанс найти Рейнджера?
– Ни малейшего.
– А у тебя?
– Тоже ни малейшего.
– Нам приказано наблюдать за тобой, – сказал Митчелл. – Этим мы и займемся.
– А жаль, – заметил Хабиб. – Мне нравится посмотреть на эта шлюха, Джойс Барнхардт.
– Вы весь день собираетесь за мной ездить?
К лицу Митчелла прилила краска.
– У нас есть и другие дела.
Я улыбнулась.
– Надо отдать машину жене?
– Черт бы все побрал, – сказал Митчелл. – У моего парня сегодня футбольный матч.
Я вернулась к «Бьюику» и погрузила Боба на заднее сиденье. По крайней мере, не надо волноваться, что за мной кто-то следит. Спасибо футболу. Я посмотрела в зеркало заднего обзора: Хабиба и Митчелла не видно, а вот Джойс тащится сзади. Я прижалась к обочине и остановилась. Джойс – тоже, прямо за мной. Я вышла из машины и подошла к ней.
– Прекрати, – сказала я.
– У нас свободная страна.
– Собираешься весь день за мной ездить?
– Возможно.
– А если я тебя хорошо попрошу?
– Будь реалисткой.
Я взглянула на ее машину. Новая черная «Субару». Потом перевела взгляд на свою. Старый «Бьюик». Я вернулась к машине и села за руль.
– Держись! – посоветовала я Бобу. И включила задний ход.
ТРАХ!
Я передвинула рукоятку и проехала на несколько футов вперед. Вышла и обозрела повреждения. Бампер «Субару» погнут, а Джойс сражается с надувной подушкой системы безопасности. А вот зад моего «Бьюика» в идеальном состоянии. Ни царапины. Я вернулась в машину и уехала. Нечего вязаться к женщине, если у нее прыщ на подбородке.
* * *
В Диле было сумрачно, с океана надвигался туман. Серое небо, серый океан, серый асфальт и большой розовый дом, принадлежащий Александру Рамосу. Я проехала мимо дома, развернулась, проехала еще раз и остановилась на углу. Интересно, наблюдает ли за мной Рейнджер? Я считала, что наблюдает. На улице не было никаких машин, значит, он где-то в доме. И дом этот должен пустовать. Определить, в каком доме на пляже никто не живет, было проще простого. Но что касается домов вдоль дороги, то тут уже сложнее. Ни в одном из домов не были закрыты ставни.
Я взглянула на часы. То же время, то же место. И никакого Рамоса. Через десять минут зазвонил телефон.
– Приветик, – сказал Рейнджер.
– И тебе приветик.
– Слабовато у тебя насчет выполнения инструкций.
– Ты хочешь сказать, что не велел мне становиться поставщиком сигарет? Слишком хорошее предложение, чтобы отказываться.
– Ты будешь осторожна, верно?
– Верно.
– У нашего парня затруднения. Не может удрать из дома. Поторчи здесь немного.
– Откуда ты знаешь? Где ты?
– Приготовься. Шоу начинается, – сказал Рейнджер и отключил телефон.
Александр Рамос выскочил из калитки и бегом помчался к моей машине. Открыл дверцу и нырнул внутрь.
– Пошла! – закричал он. – Гони!
Я рванула с места, успев заметить двух мужиков, выбегающих из калитки. Я поднажала на газ, и мы с ревом умчались прочь.
Рамос выглядел неважно. Бледный, потный, задыхающийся.
– Черт, – сказал он, – я уж думал, мне не вырваться. Полный бардак в этом проклятом доме. Хорошо еще, я вовремя выглянул в окно и заметил тебя. Я там совсем рехнусь.
– Хотите поехать в лавку?
– Нет. Они первым делом там будут искать. И к Сэлу тоже нельзя.
Тут я тоже почувствовала себя неважно. Может статься, как раз сегодня Александр Рамос не принимал своего лекарства.
– Поехали в парк Эсбери, – решил он. – Я там одно место знаю.
– Почему эти люди за вами гонятся?
– Никто за мной не гонится.
– Но я их видела.
– Ты ничего не видела.
Через десять минут он показал пальцем.
– Вон там. Остановись у бара.
Наша троица направилась в бар. Дальше все было, как в прошлый раз. Бармен по собственной инициативе принес вино. Рамос пропустил два стаканчика и закурил.
– Вас здесь все знают, – заметила я.
Он оглядел поцарапанные стены и темный бар красного дерева, протянувшийся вдоль стены. За ним – обычный набор бутылок, за бутылками – неизменное зеркало. В дальнем конце бара сидел один посетитель, уставившись в свой стакан.
– Я сюда уже много лет захожу, – объяснил Рамос. – Прихожу, когда хочу убраться подальше от этих полудурков.
– Полудурков?
– Моей семейки. Я вырастил трех сынов, которые никуда не годятся. Только тратят деньги быстрее, чем я их зарабатываю.
– Вы ведь Александр Рамос, правильно? Я недавно видела фото в «Ньюсуике». Очень жаль, что так вышло с Гомером. Я читала о пожаре в газете.
Он опять наполнил стакан.
– Одним полудурком меньше.
Кровь отлила от моего лица. От такого заявления папаши мороз пробирал до костей.
Он глубоко затянулся, закрыл глаза и наслаждался ощущением.
– Они считают, старик не знает, что происходит. Ну, так они сильно ошибаются. Старик знает все. Я создал свое дело не потому, что был глуп. И не потому, что был мил, так что им лучше поостеречься.
Я оглянулась на дверь.
– Вы уверены, что здесь безопасно?
– Когда ты с Александром Рамосом, ты в безопасности. Никто не посмеет тронуть Александра Рамоса.
Да уж, конечно. Именно поэтому мы и прячемся в баре в парке Эсбери.
– Я просто не люблю, когда мне мешают курить, – заявил он. – Не желаю смотреть на их поганые рожи.
– Почему же вы от них не избавитесь? Выгоните их из дома.
Он, прищурившись, взглянул на меня сквозь облако дыма.
– Как это будет выглядеть? Семья все же. – Он бросил сигарету на пол и наступил на нее. – Есть лишь один способ избавиться от семьи.
О господи!
– Больше нам тут нечего делать, – сказал он. – Мне надо вернуться, пока мой сын не разыскал меня.
– Ганнибал?
– Большой человек. Зря я послал его в колледж. – Он встал и бросил пачку денег на стол. – А ты? Ты ходила в колледж?
– Да.
– А чем сейчас занимаешься?
Я опасалась, что, скажи я ему, что охочусь за сбежавшими преступниками, он меня пристрелит.
– Всем понемногу, – сказала я.
– Такое выпендрежное образование – и всем понемногу?
– Вы говорите точно как моя мать.
– Твоя мать наверняка расстраивается.
Эти слова вызвали у меня улыбку. Он меня немного пугал, но, с другой стороны, был мне симпатичен. Напоминал моего дядюшку Панки.
– Вы знаете, кто убил Гомера?
– Гомер сам себя прикончил.
– Я читала в газетах, что они так и не нашли пистолет, так что речь не может идти о самоубийстве.
– Есть много способов убить себя. Мой сын был глуп и алчен.
– Гм... вы ведь его не убивали, так?
– Я был в Греции, когда его прикончили.
Мы встретились глазами. Оба понимали, что это не ответ на вопрос. Рамос мог приказать убить сына.
Я отвезла его назад в Диль и остановилась на соседней улице в одном квартале от розового дома.
– Каждый раз, когда захочешь заработать двадцать баксов, покажись на углу, – сказал Рамос.
Я улыбнулась. Я не брала у него деньги и, возможно, больше не приеду.
– Ладно, – ответила я, – буду иметь в виду. Посматривайте в окно.
Я рванула с места сразу же, как он вышел из машины. Не хотела, чтобы парни в костюмах меня заметили. Через десять минут зазвонил телефон.
– Короткая поездка, – заметил Рейнджер.
– Он пьет, курит и возвращается домой.
– Что-нибудь узнала?
– Думаю, он слегка не в себе.
– Таков консенсус.
Иногда Рейнджер говорит так, будто жизнь свою провел на улице, а иногда его речь напоминает жаргон биржевика. Рикардо Карлос Манозо, таинственный человек.
– Как ты думаешь, Рамос не мог убить своего собственного сына?
– Он на такое способен.
– Он сказал, Гомер погиб, потому что был глуп и алчен. Ты знал Гомера. Он действительно был глуп и жаден?
– Гомер был самым слабым из всех сыновей. Всегда пытался выбрать путь полегче. Но иногда на легком пути возникают проблемы.
– Какие именно?
– Гомер мог проиграть сотню тысяч и затем искать более легкий способ добыть деньги, например, угнать грузовик или заняться наркотиками. В результате он наступал на чьи-то ноги среди гангстеров или имел дело с полицией, так что Ганнибалу приходилось платить за него залог.
Это заставило меня призадуматься: что делал Рейнджер у Гомера в ту ночь, когда его убили? Спрашивать бесполезно.
– Пока, детка, – сказал Рейнджер. И пропал.
* * *
Я приехала домой как раз вовремя для того, чтобы успеть погулять с Бобом и принять душ. Я провела дополнительные полчаса за укладкой волос, стараясь, чтобы у них был такой естественный вид, будто я к ним и не притрагивалась, а так, безо всяких усилий, выгляжу потрясающе. Кощунство, конечно, при такой сексуальной прическе иметь такой прыщ на подбородке, так что я его давила-давила, пока он не лопнул. Осталась лишь большая кровоточащая дырка. Черт! Я приложила к ранке туалетную бумагу, чтобы остановить кровотечение, и принялась краситься. Нацепила на себя черные обтягивающие штаны и красный свитер с широким воротом. Сняла туалетную бумагу с подбородка и отошла на шаг, чтобы полюбоваться результатом. Мешки под глазами почти исчезли, а ранка на подбородке перестала кровоточить. В модели на глянцевую обложку не годится, но в полутьме вполне сойдет.
Я услышала, как открылась и закрылась входная дверь, и мимо ванной в спальню прошмыгнула бабуля.
– Нет, это вождение – полный кайф, – поделилась бабушка. – Не знаю, о чем я думала все эти годы, живя без прав. Я утром поучилась, а потом приехала Мелвина и отвезла меня к магазину, где мы катались и катались кругами. У меня здорово получалось, честно. Кроме одного раза, когда я слишком резко затормозила и Мелвина потянула спину.
Зазвенел дверной звонок, я открыла дверь и увидела на пороге пыхтящего Майрона Ландовски. Он всегда напоминал мне черепаху – лысая, в рыжих пятнах голова вытянута вперед, плечи обвисли, брюки доходят почти до подмышек.
– Говорю вам, если они не наладят лифт, я съеду, – сказал он. – Я живу здесь двадцать четыре года, но уеду, если придется. Эта старуха Бестлер въезжает туда на своей каталке, а когда выезжает, нажимает на кнопку «задержать». Миллион раз видел, как она это делает. Пятнадцать минут выбирается из лифта, а потом забывает отпустить кнопку. И что тогда делать тем, кто живет на третьем этаже? Мне пришлось спуститься по лестнице.
– Хотите стакан воды?
– А выпить ничего нет?
– Нет.
– Тогда не стоит беспокоиться. – Он огляделся. – Я пришел к вашей бабушке. Мы собираемся с ней на ужин.
– Она одевается. Выйдет через минуту.
Послышался стук в дверь, и появился Морелли. Сначала посмотрел на меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36