Я знала Лунатика Данфи. Училась вместе с ним в школе. Здесь проблем не будет. Мне только придется оторвать его от телевизора.
Ленни Дейл обитал в жилом комплексе на Гранд-авеню. Если верить досье, было ему восемьдесят два годика. С такими старыми людьми всегда тяжело, как ни старайся, все равно получается погано.
Осталось досье Морриса Мансона, но туда мне ехать совсем не хотелось. Лучше потянуть, в надежде, что Рейнджер объявится.
Я решила начать с Дейла. Он жил всего в четверти мили от офиса Винни. Мне следовало развернуться на Гамильтон-авеню, но машина отказалась повиноваться. Ее тянуло в центр города, к сгоревшему зданию.
Ладно, пусть я любопытная. Но мне хотелось поглядеть на место преступления. Наверное, я надеялась на какое-то откровение. Встану вот так перед зданием, и все мне сразу откроется, как Рейнджеру.
Я переехала через железнодорожные пути и влилась в утренний автомобильный поток. Здание находилось на углу Адамс-стрит и Третьей улицы. Красный кирпич, четыре этажа, лет пятидесяти от роду. Я припарковалась на противоположной стороне улицы, выбралась из машины и уставилась на закопченные окна. Некоторые уже были забиты фанерой. Место преступления обнесено желтой лентой, которая протянулась вдоль всего фасада, удерживаемая козлами для пилки дров, чтобы зеваки, вроде меня, не могли подобраться слишком близко к дому. Но разве я могла допустить, чтобы такой пустяк, как желтая лента, удержала меня от осмотра места преступления?
Я перешла через улицу и поднырнула под ленту. Дернула двойные стеклянные двери, но они оказались запертыми. Холл внутри почти не пострадал. Лужи грязной воды, сажа на стенах – вот и все.
Я повернулась и взглянула на соседние дома. Офисы, магазины, ресторанчик на углу.
Эй, Рейнджер, где ты?
Ничего. Никаких откровений.
Я бегом вернулась к машине, закрылась в ней и взялась за мобильник. Набрала номер Рейнджера и через два гудка услышала голос автоответчика. Мое послание было кратким: «Ты в порядке?»
Отключившись, я несколько минут сидела в машине, чувствуя холод где-то в низу живота. Я не хотела, чтобы Рейнджер умер. И мне не хотелось думать, что именно он убил Гомера Рамоса. Не то чтобы я сильно по нему убивалась, но я понимала: тот, кто прикончил Рамоса, так или иначе поплатится.
Наконец я завела машину и уехала. Через полчаса я стояла у дверей Ленни Дейла. Они там явно снова ссорились, потому что из квартиры доносились громкие крики. Я переминалась с ноги на ногу в холле третьего этажа и ждала, когда шум хоть ненадолго утихнет. Дождавшись паузы, я постучала. Мой стук вызвал новые крики: за дверью спорили, кому идти открывать.
Я снова постучала. Дверь распахнулась, и из квартиры высунулась голова старика.
– В чем дело?
– Ленни Дейл?
– Ты видишь его перед собой, сестренка.
Он практически весь состоял из одного носа. Все остальное сморщилось вокруг этого орлиного клюва, лысина покрылась желтыми пятнами, на ссохшейся голове уши казались непомерно огромными. Стоящая за его спиной женщина была седой и толстой, слоновьи ноги засунуты в шлепанцы с изображением кота Гарфилда.
– Чего ей надо? – заорала она. – Чего ей надо?
– Если ты заткнешься, я узнаю, – прокричал он в ответ. – Вякаешь, вякаешь, вякаешь. Только это и умеешь.
– Я тебе покажу «вякаешь»! – заорала старуха и стукнула Дейла по блестящей лысине.
Дейл развернулся и врезал ей изо всех силенок в челюсть.
– Эй, – сказала я, – прекратите немедленно!
– Сейчас и ты получишь, – заявил Дейл, бросаясь на меня с кулаками.
Я протянула руку, чтобы остановить его, и он замер на мгновение, как парализованный, с вытянутым вперед кулаком. Рот открылся, глаза закатились, и он плашмя грохнулся на пол.
Я присела рядом с ним.
– Мистер Дейл?
Его супруга пнула его ногой в шлепанце.
– Ага, – заметила она, – наверное, опять сердечный приступ.
Я приложила руку к его шее, но не смогла нащупать пульса.
– О господи!
– Он что, помер?
– Ну, я не специалист...
– По мне, он выглядит дохлым.
– Позвоните девятьсот одиннадцать, а я попробую сделать ему искусственное дыхание. – По правде говоря, я не знала, как это делается, но видела неоднократно по телевизору, так что попытаться стоило.
– Радость моя, – сказала миссис Дейл, – ты вернешь этого человека к жизни, и я врежу тебе по голове колотушкой и буду бить до тех пор, пока твоя голова не превратится в мясной паштет. – Она наклонилась над мужем. – Да ты взгляни на него. Он же дохлее дохлого. Мертвее не бывает.
Боюсь, что она была права. Мистер Дейл выглядел паршиво.
К открытой двери подошла пожилая женщина.
– Что случилось? У Ленни опять сердечный приступ? – Она повернулась и крикнула кому-то в конце коридора: – Роджер, набери девятьсот одиннадцать. У Ленни снова сердечный приступ.
Через несколько секунд комната наполнилась соседями, которые наперебой задавали вопросы и высказывали свое отношение к состоянию Ленни.
Как это случилось? Он не мучился? Не желает ли миссис Дейл сделать запеканку из индейки и вермишели на поминки?
– Разумеется, – заявила миссис Дейл, – запеканка не помешает.
– А еще, не сможет ли Тути Гринберг сделать такие же кексы с маком, как она делала для Моисея Шульца?
Подъехала «Скорая помощь». Врачи взглянули на Ленни и согласились с общим мнением: Ленни мертв, мертвее не бывает.
Я тихонько выскользнула из квартиры и резво бросилась к лифту. Еще до полудня далеко, а мне кажется, что день тянется бесконечно долго – столько трупов. Из холла я позвонила Винни.
– Слушай, – сказала я. – Я нашла Дейла, но он мертв.
– И давно?
– Примерно двадцать минут.
– Свидетели есть?
– Его жена.
– Вот дерьмо, – сказал Винни. – Самооборона, верно?
– Я его не убивала!
– Уверена?
– Ну, с ним случился сердечный приступ, и, возможно, я внесла в это свою скромную лепту...
– Где он сейчас?
– В своей квартире. «Скорая» приехала, но они ничем не могут помочь. Он определенно умер.
– Черт, неужели ты не могла сначала доставить его в полицейский участок? Теперь с ним намучаешься. Ты не поверишь, сколько бумаги придется исписать. Вот что, попробуй уговорить врачей из «Скорой» привезти его в здание суда.
Я онемела.
– Да, это должно сработать, – продолжал Винни с воодушевлением. – Тебе только придется попросить парня выйти из-за конторки и взглянуть на него. И пусть выпишет квитанцию о приеме тела.
– Не потащу я бедного мертвого старика в муниципальное учреждение!
– Подумаешь, большое дело. Ты что, считаешь, ему не терпится стать набальзамированным? Убеди себя, что ты доставляешь ему удовольствие, катаешь напоследок.
Фу. Я повесила трубку. Надо было все плюшки оставить себе. В такой день меньше чем восемью плюшками не обойдешься. Я посмотрела на зеленый огонек на моем сотовом. Давай, Рейнджер, звони, подумала я.
Я вышла из холла и отправилась дальше. Теперь моей целью был Лунатик Данфи. Он жил в Бурге, в нескольких кварталах от моих родителей, в одном из стандартных домов, вместе с двумя такими же психами. По моим последним сведениям, работал он по ночам, грузчиком в магазине. Так что в это время дня я рассчитывала застать его с пакетом чипсов за просмотром повторов «Звездного пути» по телевизору.
Я свернула на Гамильтон-авеню, проехала мимо своего офиса, повернула в Бург у больницы святого Франциска и, объехав ее, оказалась на Грант-стрит. Бург – жилой район Трентона, который с одной стороны граничит с Чемберсбург-стрит, а вторая сторона тянется аж до Италии. Здесь постоянно продают всякую вкуснятину, включая хлеб с оливками. Любимый жест здесь – палец, указывающий в небо. Дома весьма скромные. Машины большие. Окна чистые.
Я припарковалась в центре квартала и сверилась со своим списком, чтобы удостовериться, что не перепутала номер дома. Здесь в одном ряду стояли двадцать три одинаковых дома – стена к стене. Все двери выходили на улицу. В каждом доме по два этажа. Лунатик жил в доме под номером 45.
Он широко распахнул дверь и взглянул на меня. Он чуть-чуть не дорос до шести футов. Светло-русые волосы до плеч, разделенные пробором посредине. Он был строен, неплохо сложен и одет в черную футболку с эмблемой «Металлики» и джинсы с прорехами на коленях. В одной руке он держал банку с арахисовым маслом, в другой – ложку. Время ленча. Он недоуменно взирал на меня, потом его посетило озарение, и он постучал ложкой по лбу, оставив в волосах кусочки арахисового масла.
– Черт бы меня побрал, дружок. Я забыл появиться в суде!
К Лунатику трудно было относиться плохо, и я почувствовала, что улыбаюсь, несмотря на паршивый день.
– Ну да, нам надо подтвердить залог и назначить новые даты. – В следующий раз я сама заеду за ним и отвезу в суд. Стефани Плам – матушка-наседка.
– А что Лунатику надо делать?
– Поедем со мной в участок, и я тебя проведу, куда надо.
– Жутко некстати, дружок. Я как раз смотрю ретроспективу «Рокки и Балвинкль». Нельзя ли в другое время? Слушай, я придумал – оставайся на ленч, и мы вместе досмотрим картину про старину Рокки.
Я взглянула на ложку в его руке. Вполне вероятно, что она у него единственная.
– Спасибо за приглашение, – сказала я, – но я уже пообещала маме, что буду обедать у нее. – Безобидная ложь, так это, кажется, называют.
– Bay, это здорово. Обедать с матушкой. Замечательно.
– А что, если я сначала пообедаю и вернусь где-нибудь через час?
– Лучше не придумаешь. Лунатик будет очень признателен, дружок.
Пообедать у мамы – не такая уж плохая мысль, если подумать. Я не только вкусно поем, но и узнаю все сплетни насчет пожара, ходящие по Бургу.
Я оставила Лунатика с его ретроспективой и уже взялась за ручку дверцы своей машины, как рядом остановился черный «Линкольн».
Окно опустилось, и оттуда выглянул мужчина.
– Ты Стефани Плам?
– Да.
– Мы хотели бы перекинуться с тобой парой слов. Залазь.
Да уж, ждите. Так я и полезу в машину мафии с двумя незнакомыми мужиками, один из которых пакистанец с заткнутым за пояс широченных штанов пистолетом 38-го калибра, слегка прикрытым жирной складкой живота. Второй тип напомнил мне Халка Хогана со стрижкой бобриком.
– Моя мамочка не разрешает мне кататься с незнакомыми мужчинами.
– Не такие уж мы незнакомые, – заявил стриженый. – Мы всего лишь двое простых парней. Так ведь, Хабиб?
– Именно так, – подтвердил Хабиб, склоняя голову, и улыбнулся, продемонстрировав золотые зубы. – Мы простые во всех отношениях.
– И что же вам надо? – спросила я.
Парень на пассажирском сиденье глубоко вздохнул.
– Так ты не сядешь в машину?
– Не сяду.
– Ладно, тогда предлагаю сделку. Мы тут разыскиваем твоего друга. Хотя, может, он тебе уже и не друг. Может, ты сама его разыскиваешь.
– Угу.
– Вот мы и подумали, почему бы нам не поработать вместе? Одной командой, так сказать.
– Не думаю.
– Ну, тогда нам придется за тобой следить. Мы решили, надо тебя предупредить, чтобы ты не впала в панику, заметив за собой слежку.
– Кто вы такие?
– Вот тот, за рулем, – Хабиб, а меня зовут Митчелл.
– Нет, я имею в виду, кто вы есть? На кого работаете? – Я была практически уверена, что сама знаю ответ, но решила, что спросить все же стоит.
– Мы, пожалуй, не станем разглашать имя нашего хозяина, – заявил Митчелл. – Да и это не имеет значения. Мы лишь хотим, чтобы ты запомнила: не пытайся нас обмануть и что-то скрыть, иначе мы рассердимся всерьез.
– А когда мы сердимся, то ничего хорошего ждать не приходится. – Хабиб погрозил мне пальцем. – Не стоит нас недооценить. Так ведь? – обратился он к Митчеллу за одобрением. – По правде говорить, если ты выводить нас из себя, то мы разбросать твой внутренность по всей парковочной площадке мой брат Мохаммед у закусочной «7-Одиннадцать».
– Ты че, рехнулся? – поинтересовался Митчелл. – Мы никаким дерьмом с внутренностями не занимаемся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Ленни Дейл обитал в жилом комплексе на Гранд-авеню. Если верить досье, было ему восемьдесят два годика. С такими старыми людьми всегда тяжело, как ни старайся, все равно получается погано.
Осталось досье Морриса Мансона, но туда мне ехать совсем не хотелось. Лучше потянуть, в надежде, что Рейнджер объявится.
Я решила начать с Дейла. Он жил всего в четверти мили от офиса Винни. Мне следовало развернуться на Гамильтон-авеню, но машина отказалась повиноваться. Ее тянуло в центр города, к сгоревшему зданию.
Ладно, пусть я любопытная. Но мне хотелось поглядеть на место преступления. Наверное, я надеялась на какое-то откровение. Встану вот так перед зданием, и все мне сразу откроется, как Рейнджеру.
Я переехала через железнодорожные пути и влилась в утренний автомобильный поток. Здание находилось на углу Адамс-стрит и Третьей улицы. Красный кирпич, четыре этажа, лет пятидесяти от роду. Я припарковалась на противоположной стороне улицы, выбралась из машины и уставилась на закопченные окна. Некоторые уже были забиты фанерой. Место преступления обнесено желтой лентой, которая протянулась вдоль всего фасада, удерживаемая козлами для пилки дров, чтобы зеваки, вроде меня, не могли подобраться слишком близко к дому. Но разве я могла допустить, чтобы такой пустяк, как желтая лента, удержала меня от осмотра места преступления?
Я перешла через улицу и поднырнула под ленту. Дернула двойные стеклянные двери, но они оказались запертыми. Холл внутри почти не пострадал. Лужи грязной воды, сажа на стенах – вот и все.
Я повернулась и взглянула на соседние дома. Офисы, магазины, ресторанчик на углу.
Эй, Рейнджер, где ты?
Ничего. Никаких откровений.
Я бегом вернулась к машине, закрылась в ней и взялась за мобильник. Набрала номер Рейнджера и через два гудка услышала голос автоответчика. Мое послание было кратким: «Ты в порядке?»
Отключившись, я несколько минут сидела в машине, чувствуя холод где-то в низу живота. Я не хотела, чтобы Рейнджер умер. И мне не хотелось думать, что именно он убил Гомера Рамоса. Не то чтобы я сильно по нему убивалась, но я понимала: тот, кто прикончил Рамоса, так или иначе поплатится.
Наконец я завела машину и уехала. Через полчаса я стояла у дверей Ленни Дейла. Они там явно снова ссорились, потому что из квартиры доносились громкие крики. Я переминалась с ноги на ногу в холле третьего этажа и ждала, когда шум хоть ненадолго утихнет. Дождавшись паузы, я постучала. Мой стук вызвал новые крики: за дверью спорили, кому идти открывать.
Я снова постучала. Дверь распахнулась, и из квартиры высунулась голова старика.
– В чем дело?
– Ленни Дейл?
– Ты видишь его перед собой, сестренка.
Он практически весь состоял из одного носа. Все остальное сморщилось вокруг этого орлиного клюва, лысина покрылась желтыми пятнами, на ссохшейся голове уши казались непомерно огромными. Стоящая за его спиной женщина была седой и толстой, слоновьи ноги засунуты в шлепанцы с изображением кота Гарфилда.
– Чего ей надо? – заорала она. – Чего ей надо?
– Если ты заткнешься, я узнаю, – прокричал он в ответ. – Вякаешь, вякаешь, вякаешь. Только это и умеешь.
– Я тебе покажу «вякаешь»! – заорала старуха и стукнула Дейла по блестящей лысине.
Дейл развернулся и врезал ей изо всех силенок в челюсть.
– Эй, – сказала я, – прекратите немедленно!
– Сейчас и ты получишь, – заявил Дейл, бросаясь на меня с кулаками.
Я протянула руку, чтобы остановить его, и он замер на мгновение, как парализованный, с вытянутым вперед кулаком. Рот открылся, глаза закатились, и он плашмя грохнулся на пол.
Я присела рядом с ним.
– Мистер Дейл?
Его супруга пнула его ногой в шлепанце.
– Ага, – заметила она, – наверное, опять сердечный приступ.
Я приложила руку к его шее, но не смогла нащупать пульса.
– О господи!
– Он что, помер?
– Ну, я не специалист...
– По мне, он выглядит дохлым.
– Позвоните девятьсот одиннадцать, а я попробую сделать ему искусственное дыхание. – По правде говоря, я не знала, как это делается, но видела неоднократно по телевизору, так что попытаться стоило.
– Радость моя, – сказала миссис Дейл, – ты вернешь этого человека к жизни, и я врежу тебе по голове колотушкой и буду бить до тех пор, пока твоя голова не превратится в мясной паштет. – Она наклонилась над мужем. – Да ты взгляни на него. Он же дохлее дохлого. Мертвее не бывает.
Боюсь, что она была права. Мистер Дейл выглядел паршиво.
К открытой двери подошла пожилая женщина.
– Что случилось? У Ленни опять сердечный приступ? – Она повернулась и крикнула кому-то в конце коридора: – Роджер, набери девятьсот одиннадцать. У Ленни снова сердечный приступ.
Через несколько секунд комната наполнилась соседями, которые наперебой задавали вопросы и высказывали свое отношение к состоянию Ленни.
Как это случилось? Он не мучился? Не желает ли миссис Дейл сделать запеканку из индейки и вермишели на поминки?
– Разумеется, – заявила миссис Дейл, – запеканка не помешает.
– А еще, не сможет ли Тути Гринберг сделать такие же кексы с маком, как она делала для Моисея Шульца?
Подъехала «Скорая помощь». Врачи взглянули на Ленни и согласились с общим мнением: Ленни мертв, мертвее не бывает.
Я тихонько выскользнула из квартиры и резво бросилась к лифту. Еще до полудня далеко, а мне кажется, что день тянется бесконечно долго – столько трупов. Из холла я позвонила Винни.
– Слушай, – сказала я. – Я нашла Дейла, но он мертв.
– И давно?
– Примерно двадцать минут.
– Свидетели есть?
– Его жена.
– Вот дерьмо, – сказал Винни. – Самооборона, верно?
– Я его не убивала!
– Уверена?
– Ну, с ним случился сердечный приступ, и, возможно, я внесла в это свою скромную лепту...
– Где он сейчас?
– В своей квартире. «Скорая» приехала, но они ничем не могут помочь. Он определенно умер.
– Черт, неужели ты не могла сначала доставить его в полицейский участок? Теперь с ним намучаешься. Ты не поверишь, сколько бумаги придется исписать. Вот что, попробуй уговорить врачей из «Скорой» привезти его в здание суда.
Я онемела.
– Да, это должно сработать, – продолжал Винни с воодушевлением. – Тебе только придется попросить парня выйти из-за конторки и взглянуть на него. И пусть выпишет квитанцию о приеме тела.
– Не потащу я бедного мертвого старика в муниципальное учреждение!
– Подумаешь, большое дело. Ты что, считаешь, ему не терпится стать набальзамированным? Убеди себя, что ты доставляешь ему удовольствие, катаешь напоследок.
Фу. Я повесила трубку. Надо было все плюшки оставить себе. В такой день меньше чем восемью плюшками не обойдешься. Я посмотрела на зеленый огонек на моем сотовом. Давай, Рейнджер, звони, подумала я.
Я вышла из холла и отправилась дальше. Теперь моей целью был Лунатик Данфи. Он жил в Бурге, в нескольких кварталах от моих родителей, в одном из стандартных домов, вместе с двумя такими же психами. По моим последним сведениям, работал он по ночам, грузчиком в магазине. Так что в это время дня я рассчитывала застать его с пакетом чипсов за просмотром повторов «Звездного пути» по телевизору.
Я свернула на Гамильтон-авеню, проехала мимо своего офиса, повернула в Бург у больницы святого Франциска и, объехав ее, оказалась на Грант-стрит. Бург – жилой район Трентона, который с одной стороны граничит с Чемберсбург-стрит, а вторая сторона тянется аж до Италии. Здесь постоянно продают всякую вкуснятину, включая хлеб с оливками. Любимый жест здесь – палец, указывающий в небо. Дома весьма скромные. Машины большие. Окна чистые.
Я припарковалась в центре квартала и сверилась со своим списком, чтобы удостовериться, что не перепутала номер дома. Здесь в одном ряду стояли двадцать три одинаковых дома – стена к стене. Все двери выходили на улицу. В каждом доме по два этажа. Лунатик жил в доме под номером 45.
Он широко распахнул дверь и взглянул на меня. Он чуть-чуть не дорос до шести футов. Светло-русые волосы до плеч, разделенные пробором посредине. Он был строен, неплохо сложен и одет в черную футболку с эмблемой «Металлики» и джинсы с прорехами на коленях. В одной руке он держал банку с арахисовым маслом, в другой – ложку. Время ленча. Он недоуменно взирал на меня, потом его посетило озарение, и он постучал ложкой по лбу, оставив в волосах кусочки арахисового масла.
– Черт бы меня побрал, дружок. Я забыл появиться в суде!
К Лунатику трудно было относиться плохо, и я почувствовала, что улыбаюсь, несмотря на паршивый день.
– Ну да, нам надо подтвердить залог и назначить новые даты. – В следующий раз я сама заеду за ним и отвезу в суд. Стефани Плам – матушка-наседка.
– А что Лунатику надо делать?
– Поедем со мной в участок, и я тебя проведу, куда надо.
– Жутко некстати, дружок. Я как раз смотрю ретроспективу «Рокки и Балвинкль». Нельзя ли в другое время? Слушай, я придумал – оставайся на ленч, и мы вместе досмотрим картину про старину Рокки.
Я взглянула на ложку в его руке. Вполне вероятно, что она у него единственная.
– Спасибо за приглашение, – сказала я, – но я уже пообещала маме, что буду обедать у нее. – Безобидная ложь, так это, кажется, называют.
– Bay, это здорово. Обедать с матушкой. Замечательно.
– А что, если я сначала пообедаю и вернусь где-нибудь через час?
– Лучше не придумаешь. Лунатик будет очень признателен, дружок.
Пообедать у мамы – не такая уж плохая мысль, если подумать. Я не только вкусно поем, но и узнаю все сплетни насчет пожара, ходящие по Бургу.
Я оставила Лунатика с его ретроспективой и уже взялась за ручку дверцы своей машины, как рядом остановился черный «Линкольн».
Окно опустилось, и оттуда выглянул мужчина.
– Ты Стефани Плам?
– Да.
– Мы хотели бы перекинуться с тобой парой слов. Залазь.
Да уж, ждите. Так я и полезу в машину мафии с двумя незнакомыми мужиками, один из которых пакистанец с заткнутым за пояс широченных штанов пистолетом 38-го калибра, слегка прикрытым жирной складкой живота. Второй тип напомнил мне Халка Хогана со стрижкой бобриком.
– Моя мамочка не разрешает мне кататься с незнакомыми мужчинами.
– Не такие уж мы незнакомые, – заявил стриженый. – Мы всего лишь двое простых парней. Так ведь, Хабиб?
– Именно так, – подтвердил Хабиб, склоняя голову, и улыбнулся, продемонстрировав золотые зубы. – Мы простые во всех отношениях.
– И что же вам надо? – спросила я.
Парень на пассажирском сиденье глубоко вздохнул.
– Так ты не сядешь в машину?
– Не сяду.
– Ладно, тогда предлагаю сделку. Мы тут разыскиваем твоего друга. Хотя, может, он тебе уже и не друг. Может, ты сама его разыскиваешь.
– Угу.
– Вот мы и подумали, почему бы нам не поработать вместе? Одной командой, так сказать.
– Не думаю.
– Ну, тогда нам придется за тобой следить. Мы решили, надо тебя предупредить, чтобы ты не впала в панику, заметив за собой слежку.
– Кто вы такие?
– Вот тот, за рулем, – Хабиб, а меня зовут Митчелл.
– Нет, я имею в виду, кто вы есть? На кого работаете? – Я была практически уверена, что сама знаю ответ, но решила, что спросить все же стоит.
– Мы, пожалуй, не станем разглашать имя нашего хозяина, – заявил Митчелл. – Да и это не имеет значения. Мы лишь хотим, чтобы ты запомнила: не пытайся нас обмануть и что-то скрыть, иначе мы рассердимся всерьез.
– А когда мы сердимся, то ничего хорошего ждать не приходится. – Хабиб погрозил мне пальцем. – Не стоит нас недооценить. Так ведь? – обратился он к Митчеллу за одобрением. – По правде говорить, если ты выводить нас из себя, то мы разбросать твой внутренность по всей парковочной площадке мой брат Мохаммед у закусочной «7-Одиннадцать».
– Ты че, рехнулся? – поинтересовался Митчелл. – Мы никаким дерьмом с внутренностями не занимаемся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36