Невозможно было определить, сколько трупов было там навалено. Три
тысячи? Пять тысяч? Он не знал. Яма с крутыми краями была ярдов в
пятьдесят от края до края, и голые тела лежали друг на друге
отвратительными костлявыми кучами, наваленные так, что дна ямы нигде видно
не было. Среди серого, страшного, иррационального нагромождения грудных
клеток, исхудалых рук и ног, бритых голов и запавших глаз, одна фигура в
красном халате продиралась к противоположной стороне ямы, карабкаясь по
кучам разлагающейся плоти.
Майкл замер на краю, когти его вжались в мягкую землю. Пламя пожара
танцевало, окрашивая гигантскую могилу адским светом. Мозг его оцепенел:
тут было столько мертвых! Реальность казалась искаженной, стала дурным
сном, от которого он должен наверняка скоро пробудиться. Это были следы
зла столь изощренного, что перед ним бледнела любая фантазия.
Майкл поднял голову к небесам и вскричал.
Наружу вырвался хриплый, яростный волчий вой. Кролль в яме услышал
его и оглянулся. На лице его заблестел пот, мухи тучей окружали его.
- Не подходи ко мне, - закричал он чудовищу на другой стороне ямы.
Голос его прервался, сквозь него пробилось подступившее безумие. - Не
подходи...
Труп под ним шевельнулся от его веса со звуком, похожим на шепот,
другие тела тоже стали подаваться в стороны, и Кролль потерял равновесие.
Он вцепился в оторванное плечо, затем попытался удержаться потными руками
за пару ног, но гнилая плоть рвалась, когда он хватал ее пальцами, и он
погружался все глубже среди мертвецов. Трупы поднимались и опадали, как
волны на море, и Кролль бился, пытаясь удержаться на поверхности. Он
раскрыл рот, чтобы закричать; в него набились мухи, и их засосало в горло.
Мухи ослепили его, они набивались в ноздри и уши. Он пытался карабкаться
по вонючей гнилой плоти, но сапоги не находили опоры. Вскоре голова его
скрылась под поверхностью, трупы шевелились вокруг, словно пробудившись от
сна. Каждый отдельный мертвец весил почти столько же, сколько одна из
лопат, которыми их здесь зароют, но вместе, переплетая между собой руки и
ноги, они сомкнулись над головой Кролля и позволили ему опускаться вниз, в
их удушающие глубины. Он перестал погружаться только когда лег на дно
этого моря трупов, и худая рука крючком обвилась вокруг его шеи, а мухи
шевелились в его глотке.
Кролль исчез. Трупы продолжали колыхаться по всей яме, заравнивая то
место, где он утонул. Майкл, зеленые глаза которого жгли слезы ужаса,
отвернулся от мертвых и побежал к живым.
Он нарвался на двух доберманов, которые залились лаем, удерживаемые
цепочками, проскочил мимо них, а затем через открытое пространство возле
того места, где лежал свалившийся мотоцикл. Грузовик, набитый под завязку
солдатами, подъезжал к развороченным воротам, отправляясь преследовать
спасательную команду. Майкл вмешался в их планы: он запрыгнул в кузов, и
солдаты, вопя, стали выскакивать оттуда так, будто у них вырастали крылья.
Шофер, завороженный видом тощего и явно голодного волка, оскалившегося ему
в лицо через лобовое стекло, потерял управление, и грузовик врезался в
каменную стену Фалькенхаузена.
Но волк уже не стоял на капоте. Майкл прыжком преодолел остатки
развороченных взрывом ворот и оказался на свободе. По грунтовой дороге он
вбежал в лес, нос его обнюхивал путь. Моторное масло, порох... и... да,
едкий дух русского летчика.
Он держался кустарника по краю дороги, следуя по запаху. Запах крови:
кто-то был ранен. Через милю от Фалькенхаузена грузовик свернул с
магистрали на такую дорогу, которая была едва ли больше... ну, волчьей
тропы. Здесь же заранее была заготовлена спасательная команда; то, что
было похоже видом и запахом, второй грузовик, выехало с этой тропы и
загрохотало дальше, чтобы оставить преследователям следы от шин, в то
время как настоящие беглецы въехали в густой лес. Майкл последовал дальше
по запаху Лазарева через молчаливые лесные просеки.
Он бежал по извилистому следу почти восемь миль, и тут услышал голоса
и увидел блики ручных фонариков. Он прополз между соснами и стал
наблюдать. В просвете перед ним, закрытые от наблюдения с воздуха
раскинутой над головами маскировочной сеткой, стояли грузовик и две
гражданские автомашины. Рабочие разбирали грузовик, быстро снимая броню и
пулемет с его крепления. В то же время другие спешно красили грузовик в
белое и рисовали на дверях кабины знаки красного креста. Вместо кузова
теперь был фургон скорой помощи с рядами носилок. Пулемет завернули в
мешковину, положили в деревянный ящик, устланный резиной, и опустили в
яму. Потом заработали лопаты, скрывая оружие.
Натянули палатку, из нее выставилась радиоантенна. Майкл был польщен.
Они проделали из-за него огромную работу, не говоря уж о том, что
рисковали своими жизнями.
- Я пытался заставить его ехать, черт возьми! - из палатки неожиданно
вышел Бауман. - Мне кажется, он просто сошел с ума! Откуда я мог знать,
что он так внезапно заартачится?
- Вы должны были заставить его ехать! Теперь только Бог знает, что
они с ним сделают! - Вслед за Бауманом вышла, распрямляясь, вторая фигура.
Майкл узнал этот голос, и когда понюхал воздух, уловил ее аромат: корицы и
кожи.
На Чесне был черный костюм парашютиста, на талии портупея с кобурой,
белокурые волосы были спрятаны под черным беретом, а лицо вымазано
маскировочными угольными полосами.
- Столько проделано работы, а он так и остался там! И вместо него вы
привезли это! - Она зло показала на Лазарева, который появился из палатки,
беззаботно жуя печенье. - Боже мой, что же нам делать?
Волк на свой манер улыбнулся.
Спустя минуты две часовой услышал, как хрустнула веточка. Он замер,
всматриваясь в темноту. Был ли кто-нибудь там, около сосны, или нет? Он
поднял винтовку.
- Стой! Кто здесь?
- Друг, - сказал Майкл. Он бросил веточку, которую только что сломал,
и вышел с поднятыми руками. Вид голого, всего в синяках человека,
вышедшего из чащи, заставил часового крикнуть:
- Эй! Кто-то сюда идет! Скорее!
- Из-за чего весь этот проклятый шум? - сказала Чесна, когда с
Бауманом и парой других прибежала на помощь часовому. Включили фонари, и в
пересечении их лучей увидели Майкла Галатина.
Чесна застыла, дыхание у нее замерло.
Бауман прошептал:
- Какого дьяво...
- Сейчас не до формальностей. - Голос Майкла был хриплым и слабым.
Превращение и восьмимильная пробежка исчерпали все его силы. Фигуры вокруг
него уже туманились и снова фокусировались. Теперь он мог позволить себе
расслабиться. Он был на свободе. - Я... вот-вот свалюсь, - сказал он. -
Надеюсь... кто-нибудь... меня подхватит?..
Колени у него подогнулись.
Чесна подхватила его.


ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ. СУДЬБА

1
Первым его впечатлением после пробуждения был зелено-золотистый свет:
солнце, просвечивавшее сквозь густую листву. Он подумал про лес своей
юности, царство Виктора и его новой семьи. Но это было так давно, и Михаил
Галатинов лежал не на подстилке из сена, а на постели с белоснежным
бельем. Потолок над ним был белый, стены светло-зеленые. Он услышал пение
малиновки и повернул голову направо, к окну. Через окно было видно
переплетение ветвей дерева, а между ними - куски голубого неба.
Но посреди всей этой красоты в сознании его стоял образ истощенных
трупов в огромной могиле. Это была такая картина, которая, если ее увидеть
хотя бы однажды, остается в сознании навсегда. Ему хотелось зарыдать,
избавиться от подобного зрелища, но слез не было. Зачем рыдать, если муки
уже приняты? Нет, время слез прошло. Теперь наступило время хладнокровных
рассуждений и накопления сил.
Все тело у него страшно болело. Даже мозг его был словно бы побитым.
Он приподнял простыню и увидел, что он все еще голый. Его кожа напоминала
одеяло из разноцветных лоскутиков, в основном черного и синего цветов.
Раненное бедро было зашито и закрашено йодом. Другие различные порезы и
проколы на его теле, в том числе колотые раны, нанесенные вилкой Блока,
были обработаны обеззараживающим составом. С него счистили грязь из
конуры, и Майкл подумал, что кто бы ни выполнил эту работу, он заслужил
медаль.
Он коснулся своих волос и обнаружил, что их тоже вымыли; кожа на
голове саднила, вероятно, от едкого шампуня против вшей. Борода была
сбрита, но на лице оказалась короткая щетина, что заставило его
задуматься, сколько же он пролежал в дремоте изнурения?
Одно он знал наверняка: он оголодал. Он видел свои ребра, его руки и
ноги стали костлявыми, мышцы исчезли. На маленьком столике рядом с
кроватью лежал серебряный колокольчик. Майкл взял его и позвонил, чтобы
посмотреть, что произойдет.
Менее чем через десять секунд дверь отворилась. Вошла Чесна ван Дорн,
лицо ее сияло и на нем не было маскировочной раскраски диверсанта, ее
золотисто-карие глаза блестели, а волосы золотистыми локонами падали на
плечи. Она красиво выглядит, подумал Майкл. Ей совсем не мешал
бесформенный черный парашютистский костюм и пистолет "Вальтер" на поясе.
За ней следовал седоволосый мужчина в роговых очках, одетый в темно-синие
брюки и белую рубашку с закатанными рукавами. Он нес черный медицинский
чемоданчик, который поставил на столик у кровати и открыл.
- Как вы себя чувствуете? - спросила Чесна, стоя в дверях. Выражение
лица у нее отражало деловую заботливость.
- Живой. Хотя и не совсем. - Голос у него был хриплым шепотом.
Говорить было тяжело. Он попытался принять сидячее положение, но мужчина,
явно доктор, надавил ему на грудь рукой и заставил лечь, что было не
труднее, чем удержать больного ребенка.
- Это доктор Стронберг, - объяснила Чесна. - Он лечит вас.
- И проверяет при этом пределы возможностей медицинской науки, говоря
откровенно. - Голос у Стронберга был похож на шум камней в бетономешалке.
Он сел на край постели, извлек из чемоданчика стетоскоп и прослушал пульс
пациента. - Вдохните глубоко. - Майкл вздохнул. - Еще раз. Еще. Теперь
задержите дыхание. Медленно выдохните. - Он проворчал и вынул из ушей
наконечники прибора. - У вас слабые хрипы в легких. Слабая инфекция, я
думаю. - Под язык Майкла лег термометр. - Ваше счастье, что вы были в
хорошем физическом состоянии. Иначе двенадцать дней в Фалькенхаузене на
хлебе и воде могли бы привести к гораздо худшим последствиям, чем
истощение и легочное кровотечение.
- Двенадцать дней? - сказал Майкл и взялся за термометр.
Стронберг взял его за запястье и отвел его руку в сторону.
- Оставьте его в покое. Да, двенадцать дней. К тому же у вас есть и
другие болезни, такие как сотрясение мозга средней степени, сломанный нос,
серьезное повреждение плеча, кровоподтек на спине от удара, который чуть
не разорвал почку, а рана на вашем бедре чуть не перешла в уплотняющуюся
гангрену. К счастью для вас, это было вовремя остановлено. Однако мне для
этого пришлось пережать некоторые мышечные ткани, так что какое-то время
нога у вас действовать не будет.
"Боже мой!" - подумал Майкл и вздрогнул от мысли о потере ноги под
ножом и хирургической пилой.
- В вашей моче была кровь, - продолжал Стронберг, - но я не думаю,
что почки у вас повреждены окончательно. Мне нужно ввести катетер, чтобы
вышло немного жидкости. - Он вытащил термометр и посмотрел его показания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106