У Майкла была
убийственная головная боль, а Лазарев был способен лишь лежать на одной из
раскладушек с тощим матрасом, уставив глаза в потолок, как пьяница после
длительного запоя.
Майкл стал шагать туда-обратно по камере, каждый раз останавливаясь,
чтобы глянуть сквозь узкий глазок в деревянной двери. Коридор был пуст. -
Эй! - закричал он. - Принесите нам еды и воду! - Через мгновение явился
охранник, зло посмотрел на Майкла светло-голубыми глазами и опять ушел.
Не прошло и часа, как два охранника принесли им еду - густую овсяную
кашу - и бачок с водой. Когда все это было съедено, те же самые двое
солдат, держа в руках автоматы, появились еще раз и приказали пленным
выйти из камеры.
Майкл поддерживал Чесну, когда она захромала по коридору. Лазарев
спотыкался, в голове у него еще стоял туман, а ноги были как ватные.
Охранники повели их из этого здания, каменной тюрьмы на краю летного поля,
по аллее на фабрику. Через несколько минут они уже входили в большое
здание, располагавшееся неподалеку от того, где их схватили.
- Нет, нет! - услышали они высокий мальчишеский голос. - Веди мяч
дриблингом! Не беги с ним! Дриблинг!
Они вошли в спортивный зал, пол которого был из лакированных дубовых
досок. Здесь была открытая трибуна с рядами мест и замерзшие стекла в
окнах. Кучка изможденных заключенных боролась за обладание баскетбольным
мячом, в то время как охрана с винтовками наблюдала за ними. Прозвучал
свисток, замирая в углах зала.
- Нет! - мальчишеский голос был полон раздражения. - Штраф команде
голубых! Теперь мяч у команды красных!
У заключенных на руках были повязки из голубой и красной материи.
Длинные фигуры в мешковатых серых робах спотыкались и пошатывались,
стремясь закинуть мяч в корзинку на противоположной стороне площадки.
- Дриблинг, Владимир! Ты что, совсем ничего не соображаешь в этой
игре? - Человек, который кричал это, стоял у края площадки. На нем были
черные рейтузы и полосатая судейская рубашка, у него была длинная грива
белых волос, свисавших до лопаток, и рост у него был почти в семь футов. -
Хватай мяч, Темкин! - кричал он и топал ногой. - Пропустил такой легкий
бросок!
Безделье, переходящее в сумасшествие, - подумал Майкл. Но был там еще
и Эрих Блок, вставший с места на открытой трибуне и махавший им, подзывая
к себе. Несколькими рядами выше своего хозяина сидел Бутц, выглядевший как
рассерженный бульдог.
- Привет! - сказал человек семи футов ростом, с белой гривой,
обращаясь к Чесне. Он улыбнулся, показав лошадиные зубы. На нем были
круглые очки, и Майкл решил, что он не старше двадцати трех лет. У него
были темно-карие, блестящие, словно бы детские глаза. - Это вы - те,
которые устроили ночью весь тот бардак?
- Да, это они, Густав, - ответил Блок.
- О. - Улыбка доктора Гильдебранда словно бы выключилась, глаза его
стали мрачными. - Вы потревожили мой сон.
Гильдебранд мог быть гением по части химического оружия, подумал
Майкл, но этот факт не мешал ему быть простаком. Возвышавшийся над ними
молодой человек отвернулся от них и закричал заключенным:
- Не останавливаться! Продолжать игру!
Заключенные, спотыкаясь и пошатываясь, устремились к противоположной
корзине, у некоторых из них ноги заплетались.
- Садитесь сюда, - Блок указал на место рядом с собой. - Чесна,
будьте любезны, не сядете ли поближе ко мне? - Она подчинилась,
подпихнутая стволом винтовки. Майкл занял место рядом, и Лазарев,
озадаченный этим зрелищем, как и всем прочим происходящим, тоже сел. Двое
охранников стали в нескольких шагах от них. - Здравствуйте, Чесна. - Блок
потянулся и ухватил ее за руку. - Я так рад видеть вас...
Чесна плюнула ему в лицо.
Блок обнажил свои серебряные зубы. Бутц встал на ноги, но Блок
сказал: - Нет, нет. Все в порядке, - и огромный человек опять сел. Блок
вынул платок из кармана и вытер плевок со щеки. - Такой пыл! - спокойно
сказал он. - Вы - настоящая немка, Чесна. Просто не могу поверить.
- Я действительно настоящая немка, - холодно подтвердила она, - и ни
за что не стану таким немцем, как вы.
Блок не стал убирать платок обратно - на тот случай, если снова
понадобится.
- Разница между победителем и проигравшим - это огромная пропасть. Вы
говорите со дна этой пропасти. О, хороший бросок! - Он одобрительно
похлопал в ладоши, Бутц тоже.
Гильдебранд выдал довольную улыбку.
- Это я научил его так бросать! - объявил тронувшийся в рассудке
доктор.
Игра продолжалась, заключенные вполсилы боролись за мяч. Один из них
упал, когда ноги у него заплелись, и Гильдебранд закричал:
- Встать! Встать! Ты должен играть на центре.
- Пожалуйста... я не могу...
- Встать. - Голос Гильдебранда стал менее мальчишеским,
переполнившись злобой. - Сейчас же. Ты будешь продолжать играть, пока я не
скажу, что игра окончена.
- Нет... Я не могу встать...
Щелкнул затвор винтовки. Заключенный встал. Игра продолжалась.
- Густав - доктор Гильдебранд - любит баскетбол, - объяснил Блок. -
Он прочитал о нем в американском журнале. Сам я этой игры не понимаю. Я -
футбольный болельщик. Но каждому свое. Да?
- Доктор Гильдебранд, похоже, правит игрой стальным кулаком, - сказал
Майкл.
- О, не надо опять про это! - Лицо Блока приобрело розовый оттенок. -
Разве вам еще не надоело вынюхивать этот след?
- Нет, я нашел конец этого следа. - Майкл решил, что пришло время для
крупного калибра. - Единственное, чего я не знаю, - сказал он, как будто
почти случайно, - это где тот ангар, в котором запрятана "крепость".
Стальной Кулак - это название бомбардировщика Б-17, да?
- Барон, вы меня постоянно изумляете! - улыбнулся Блок, но глаза у
него были настороженными. - Вы, наверное, никогда не отдыхаете?
- Мне бы хотелось знать, - настаивал Майкл. - Стальной Кулак. Где он?
Блок на мгновение замолчал, наблюдая, как злосчастные заключенные
бегали с одного края площадки на другой, а Гильдебранд выкрикивал им про
ошибки и промахи.
- Неподалеку от Роттердама, - сказал он, - на одном из аэродромов
"Люфтваффе".
Роттердам, подумал Майкл. Оказывается, не во Франции, а в
оккупированной немцами Голландии. Почти в тысяче миль к югу от острова
Скарпа. Он почувствовал, что ему несколько не по себе от того, что его
подозрения оказались справедливы.
- Это сказано вам только потому, - продолжал Блок, - что вы и ваш
друг, этот бородатый джентльмен, которому я представлен не был и не имею
желания быть представленным, останетесь здесь, на Скарпе, пока план не
будет исполнен. Я думаю, что Скарпа будет для вас более трудным орешком,
чем Фалькенхаузен. И, кстати, Чесна, обмен один на один - это по-честному,
вы не согласны? Ваши друзья нашли Баумана, мои друзья нашли некоего
джентльмена, который встречал ваш самолет около Юскедаля. - Он усмехнулся
короткой, леденящей улыбкой. - Мне пришлось провести на Скарпе целую
неделю, приводя в порядок дела и ожидая вас. Барон, я ведь знал, куда вы
направитесь, когда выберетесь из Фалькенхаузена. Вопрос был только в том,
сколько вам понадобится времени, чтобы добраться сюда. - Он поморщился при
виде стычки между двумя заключенными, когда мяч выскочил с площадки. - Наш
радар следил за тем, как вы лавировали через минное поле. Вы проделали
тонкую работу.
Китти! - подумал Майкл. Что же с ней?
- Надеюсь, однако, что здешняя тюрьма покажется вам более просторной,
чем апартаменты в Фалькенхаузене, - сказал полковник. - И, к тому же, у
вас будет замечательный свежий морской бриз.
- А где будете вы? Загорать на крыше под солнышком?
- Не совсем. - Блеснуло серебро. - Я, барон, буду готовить крах
вторжения союзников в Европу.
Это было сказано с таким апломбом, что Майкл, хотя горло у него
сжималось, не мог на это не ответить.
- В самом деле? И ради такого дельца вы даже будете согласны
пожертвовать выходным днем?
- Я думаю, это займет гораздо меньше времени, чем один день.
Вторжение будет сорвано примерно через шесть часов после того, как
начнется. Британские и американские войска будут, топча и топя друг друга,
пытаться добраться обратно до своих кораблей, а командование будет сходить
от страха с ума. Это будет самым крупным военным провалом для врагов Рейха
и триумфом Германии. И при этом, барон, нашими солдатами не будет потеряно
ни единой пули из наших драгоценных боеприпасов.
Майкл хмыкнул.
- И все это благодаря Стальному Кулаку? И разъедающему газу
Гильдебранда? Двадцать четыре стофунтовые бомбы не остановят тысячи
солдат. Более того, ваши войска могут и сами попасть под газы, взорванные
у них под носом. Поэтому скажите мне, из какой психушки вас недавно
выпустили?
Блок уставился на него. На щеке у него дрогнула жилка.
- О, нет. - Он зловеще хихикнул. - О, нет, мой дорогой барон! Чесна!
Никто из вас не знает, верно? Вы думаете, что бомбы будут сброшены на этой
стороне пролива? - Смех его нарастал.
Майкл и Чесна переглянулись. Ужас клубком змей зашевелился в животе
Майкла.
- Видите ли, мы не знаем, где будет вторжение. Есть десятки
возможностей. - Он опять засмеялся и вытер глаза платком. - О, Боже!
Приятно было услышать такое наивное предположение! Но, видите ли, не имеет
значения, где будет вторжение. Если оно случится в этом году, то оно
начнется в ближайшие две-четыре недели. Когда оно начнется, - сказал Блок,
- мы сбросим эти двадцать четыре бомбы на Лондон.
- Боже мой, - прошептал Майкл и ясно представил себе это.
Никакой немецкий бомбардировщик не сможет пройти сквозь английскую
противовоздушную оборону. Королевские военно-воздушные силы слишком
сильны, приобрели слишком много опыта со времени начала битвы за Британию.
Никакой немецкий бомбардировщик не сможет даже приблизиться к Лондону.
Но американская "летающая крепость" Б-17 может. Особенно такая,
которая будет выглядеть покореженной, пробитой во многих местах и
возвращающейся с боевого вылета в Германию. По сути, Королевские
военно-воздушные силы могут даже дать сражавшемуся самолету эскорт. Как
британские истребители могут узнать, что пулевые отверстия и повреждения в
сражении намалеваны берлинским уличным художником?
- Эти двадцать четыре бомбы, - сказал Блок, - начинены сжиженным
карнагеном, и внутри них есть немного мощной взрывчатки. Карнаген - это
название газа, изобретенного Густавом, этот газ - его великий триумф. Он
мог бы показать вам уравнение и химические реакции: я в них ничего не
понимаю. Все, что знаю я, это - что если этот газ вдохнуть, от него
изменяется химизм собственных бактерий тела: микробы, бактерии, которые
вызывают разложение отмирающих тканей, становятся плотоядными. Через
некоторое время, от семи до двенадцать минут, плоть начинает... скажем
так... поедаться изнутри. Желудок, сердце, легкие, артерии... все.
Майкл молчал. Он видел снимки и потому верил этому.
Один из заключенных упал и не шевелился.
- Встать. - Гильдебранд ткнул человека палкой в ребра. - Давай!
Вставай, я сказал! - Заключенный остался недвижим. Гильдебранд посмотрел
на Блока. - Этот испортился. Приведите мне нового!
- Приведите, - сказал Блок ближайшему охраннику, и солдат поспешил из
спортивного зала.
- Команде красных придется поиграть с четырьмя игроками! -
Гильдебранд дунул в свисток. - Продолжать игру!
- Прекрасный образчик расы хозяев, - сказал, все еще ошеломленный,
Майкл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
убийственная головная боль, а Лазарев был способен лишь лежать на одной из
раскладушек с тощим матрасом, уставив глаза в потолок, как пьяница после
длительного запоя.
Майкл стал шагать туда-обратно по камере, каждый раз останавливаясь,
чтобы глянуть сквозь узкий глазок в деревянной двери. Коридор был пуст. -
Эй! - закричал он. - Принесите нам еды и воду! - Через мгновение явился
охранник, зло посмотрел на Майкла светло-голубыми глазами и опять ушел.
Не прошло и часа, как два охранника принесли им еду - густую овсяную
кашу - и бачок с водой. Когда все это было съедено, те же самые двое
солдат, держа в руках автоматы, появились еще раз и приказали пленным
выйти из камеры.
Майкл поддерживал Чесну, когда она захромала по коридору. Лазарев
спотыкался, в голове у него еще стоял туман, а ноги были как ватные.
Охранники повели их из этого здания, каменной тюрьмы на краю летного поля,
по аллее на фабрику. Через несколько минут они уже входили в большое
здание, располагавшееся неподалеку от того, где их схватили.
- Нет, нет! - услышали они высокий мальчишеский голос. - Веди мяч
дриблингом! Не беги с ним! Дриблинг!
Они вошли в спортивный зал, пол которого был из лакированных дубовых
досок. Здесь была открытая трибуна с рядами мест и замерзшие стекла в
окнах. Кучка изможденных заключенных боролась за обладание баскетбольным
мячом, в то время как охрана с винтовками наблюдала за ними. Прозвучал
свисток, замирая в углах зала.
- Нет! - мальчишеский голос был полон раздражения. - Штраф команде
голубых! Теперь мяч у команды красных!
У заключенных на руках были повязки из голубой и красной материи.
Длинные фигуры в мешковатых серых робах спотыкались и пошатывались,
стремясь закинуть мяч в корзинку на противоположной стороне площадки.
- Дриблинг, Владимир! Ты что, совсем ничего не соображаешь в этой
игре? - Человек, который кричал это, стоял у края площадки. На нем были
черные рейтузы и полосатая судейская рубашка, у него была длинная грива
белых волос, свисавших до лопаток, и рост у него был почти в семь футов. -
Хватай мяч, Темкин! - кричал он и топал ногой. - Пропустил такой легкий
бросок!
Безделье, переходящее в сумасшествие, - подумал Майкл. Но был там еще
и Эрих Блок, вставший с места на открытой трибуне и махавший им, подзывая
к себе. Несколькими рядами выше своего хозяина сидел Бутц, выглядевший как
рассерженный бульдог.
- Привет! - сказал человек семи футов ростом, с белой гривой,
обращаясь к Чесне. Он улыбнулся, показав лошадиные зубы. На нем были
круглые очки, и Майкл решил, что он не старше двадцати трех лет. У него
были темно-карие, блестящие, словно бы детские глаза. - Это вы - те,
которые устроили ночью весь тот бардак?
- Да, это они, Густав, - ответил Блок.
- О. - Улыбка доктора Гильдебранда словно бы выключилась, глаза его
стали мрачными. - Вы потревожили мой сон.
Гильдебранд мог быть гением по части химического оружия, подумал
Майкл, но этот факт не мешал ему быть простаком. Возвышавшийся над ними
молодой человек отвернулся от них и закричал заключенным:
- Не останавливаться! Продолжать игру!
Заключенные, спотыкаясь и пошатываясь, устремились к противоположной
корзине, у некоторых из них ноги заплетались.
- Садитесь сюда, - Блок указал на место рядом с собой. - Чесна,
будьте любезны, не сядете ли поближе ко мне? - Она подчинилась,
подпихнутая стволом винтовки. Майкл занял место рядом, и Лазарев,
озадаченный этим зрелищем, как и всем прочим происходящим, тоже сел. Двое
охранников стали в нескольких шагах от них. - Здравствуйте, Чесна. - Блок
потянулся и ухватил ее за руку. - Я так рад видеть вас...
Чесна плюнула ему в лицо.
Блок обнажил свои серебряные зубы. Бутц встал на ноги, но Блок
сказал: - Нет, нет. Все в порядке, - и огромный человек опять сел. Блок
вынул платок из кармана и вытер плевок со щеки. - Такой пыл! - спокойно
сказал он. - Вы - настоящая немка, Чесна. Просто не могу поверить.
- Я действительно настоящая немка, - холодно подтвердила она, - и ни
за что не стану таким немцем, как вы.
Блок не стал убирать платок обратно - на тот случай, если снова
понадобится.
- Разница между победителем и проигравшим - это огромная пропасть. Вы
говорите со дна этой пропасти. О, хороший бросок! - Он одобрительно
похлопал в ладоши, Бутц тоже.
Гильдебранд выдал довольную улыбку.
- Это я научил его так бросать! - объявил тронувшийся в рассудке
доктор.
Игра продолжалась, заключенные вполсилы боролись за мяч. Один из них
упал, когда ноги у него заплелись, и Гильдебранд закричал:
- Встать! Встать! Ты должен играть на центре.
- Пожалуйста... я не могу...
- Встать. - Голос Гильдебранда стал менее мальчишеским,
переполнившись злобой. - Сейчас же. Ты будешь продолжать играть, пока я не
скажу, что игра окончена.
- Нет... Я не могу встать...
Щелкнул затвор винтовки. Заключенный встал. Игра продолжалась.
- Густав - доктор Гильдебранд - любит баскетбол, - объяснил Блок. -
Он прочитал о нем в американском журнале. Сам я этой игры не понимаю. Я -
футбольный болельщик. Но каждому свое. Да?
- Доктор Гильдебранд, похоже, правит игрой стальным кулаком, - сказал
Майкл.
- О, не надо опять про это! - Лицо Блока приобрело розовый оттенок. -
Разве вам еще не надоело вынюхивать этот след?
- Нет, я нашел конец этого следа. - Майкл решил, что пришло время для
крупного калибра. - Единственное, чего я не знаю, - сказал он, как будто
почти случайно, - это где тот ангар, в котором запрятана "крепость".
Стальной Кулак - это название бомбардировщика Б-17, да?
- Барон, вы меня постоянно изумляете! - улыбнулся Блок, но глаза у
него были настороженными. - Вы, наверное, никогда не отдыхаете?
- Мне бы хотелось знать, - настаивал Майкл. - Стальной Кулак. Где он?
Блок на мгновение замолчал, наблюдая, как злосчастные заключенные
бегали с одного края площадки на другой, а Гильдебранд выкрикивал им про
ошибки и промахи.
- Неподалеку от Роттердама, - сказал он, - на одном из аэродромов
"Люфтваффе".
Роттердам, подумал Майкл. Оказывается, не во Франции, а в
оккупированной немцами Голландии. Почти в тысяче миль к югу от острова
Скарпа. Он почувствовал, что ему несколько не по себе от того, что его
подозрения оказались справедливы.
- Это сказано вам только потому, - продолжал Блок, - что вы и ваш
друг, этот бородатый джентльмен, которому я представлен не был и не имею
желания быть представленным, останетесь здесь, на Скарпе, пока план не
будет исполнен. Я думаю, что Скарпа будет для вас более трудным орешком,
чем Фалькенхаузен. И, кстати, Чесна, обмен один на один - это по-честному,
вы не согласны? Ваши друзья нашли Баумана, мои друзья нашли некоего
джентльмена, который встречал ваш самолет около Юскедаля. - Он усмехнулся
короткой, леденящей улыбкой. - Мне пришлось провести на Скарпе целую
неделю, приводя в порядок дела и ожидая вас. Барон, я ведь знал, куда вы
направитесь, когда выберетесь из Фалькенхаузена. Вопрос был только в том,
сколько вам понадобится времени, чтобы добраться сюда. - Он поморщился при
виде стычки между двумя заключенными, когда мяч выскочил с площадки. - Наш
радар следил за тем, как вы лавировали через минное поле. Вы проделали
тонкую работу.
Китти! - подумал Майкл. Что же с ней?
- Надеюсь, однако, что здешняя тюрьма покажется вам более просторной,
чем апартаменты в Фалькенхаузене, - сказал полковник. - И, к тому же, у
вас будет замечательный свежий морской бриз.
- А где будете вы? Загорать на крыше под солнышком?
- Не совсем. - Блеснуло серебро. - Я, барон, буду готовить крах
вторжения союзников в Европу.
Это было сказано с таким апломбом, что Майкл, хотя горло у него
сжималось, не мог на это не ответить.
- В самом деле? И ради такого дельца вы даже будете согласны
пожертвовать выходным днем?
- Я думаю, это займет гораздо меньше времени, чем один день.
Вторжение будет сорвано примерно через шесть часов после того, как
начнется. Британские и американские войска будут, топча и топя друг друга,
пытаться добраться обратно до своих кораблей, а командование будет сходить
от страха с ума. Это будет самым крупным военным провалом для врагов Рейха
и триумфом Германии. И при этом, барон, нашими солдатами не будет потеряно
ни единой пули из наших драгоценных боеприпасов.
Майкл хмыкнул.
- И все это благодаря Стальному Кулаку? И разъедающему газу
Гильдебранда? Двадцать четыре стофунтовые бомбы не остановят тысячи
солдат. Более того, ваши войска могут и сами попасть под газы, взорванные
у них под носом. Поэтому скажите мне, из какой психушки вас недавно
выпустили?
Блок уставился на него. На щеке у него дрогнула жилка.
- О, нет. - Он зловеще хихикнул. - О, нет, мой дорогой барон! Чесна!
Никто из вас не знает, верно? Вы думаете, что бомбы будут сброшены на этой
стороне пролива? - Смех его нарастал.
Майкл и Чесна переглянулись. Ужас клубком змей зашевелился в животе
Майкла.
- Видите ли, мы не знаем, где будет вторжение. Есть десятки
возможностей. - Он опять засмеялся и вытер глаза платком. - О, Боже!
Приятно было услышать такое наивное предположение! Но, видите ли, не имеет
значения, где будет вторжение. Если оно случится в этом году, то оно
начнется в ближайшие две-четыре недели. Когда оно начнется, - сказал Блок,
- мы сбросим эти двадцать четыре бомбы на Лондон.
- Боже мой, - прошептал Майкл и ясно представил себе это.
Никакой немецкий бомбардировщик не сможет пройти сквозь английскую
противовоздушную оборону. Королевские военно-воздушные силы слишком
сильны, приобрели слишком много опыта со времени начала битвы за Британию.
Никакой немецкий бомбардировщик не сможет даже приблизиться к Лондону.
Но американская "летающая крепость" Б-17 может. Особенно такая,
которая будет выглядеть покореженной, пробитой во многих местах и
возвращающейся с боевого вылета в Германию. По сути, Королевские
военно-воздушные силы могут даже дать сражавшемуся самолету эскорт. Как
британские истребители могут узнать, что пулевые отверстия и повреждения в
сражении намалеваны берлинским уличным художником?
- Эти двадцать четыре бомбы, - сказал Блок, - начинены сжиженным
карнагеном, и внутри них есть немного мощной взрывчатки. Карнаген - это
название газа, изобретенного Густавом, этот газ - его великий триумф. Он
мог бы показать вам уравнение и химические реакции: я в них ничего не
понимаю. Все, что знаю я, это - что если этот газ вдохнуть, от него
изменяется химизм собственных бактерий тела: микробы, бактерии, которые
вызывают разложение отмирающих тканей, становятся плотоядными. Через
некоторое время, от семи до двенадцать минут, плоть начинает... скажем
так... поедаться изнутри. Желудок, сердце, легкие, артерии... все.
Майкл молчал. Он видел снимки и потому верил этому.
Один из заключенных упал и не шевелился.
- Встать. - Гильдебранд ткнул человека палкой в ребра. - Давай!
Вставай, я сказал! - Заключенный остался недвижим. Гильдебранд посмотрел
на Блока. - Этот испортился. Приведите мне нового!
- Приведите, - сказал Блок ближайшему охраннику, и солдат поспешил из
спортивного зала.
- Команде красных придется поиграть с четырьмя игроками! -
Гильдебранд дунул в свисток. - Продолжать игру!
- Прекрасный образчик расы хозяев, - сказал, все еще ошеломленный,
Майкл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106