- Я летал в Лас-Вегас вчера, чтобы выяснить некоторые вопросы. Я
получил не вполне удовлетворительные ответы, но получил достоточно фактов,
чтобы предположить, что Мартель сотрудничал со Спилменом в деле сокрытия
налогов. Затем он прекратил сотрудничество. Он хотел получить наличность
для себя.
- И Спилмен пристрелил его?
- Или устроил так, чтобы его пристрелили.
Перлберг пыхнул своей сигаретой, заполнив маленькое помещение облаком
дыма, будто это была особая среда, где его мозги работали лучше.
- А как в эту версию вписывается миссис Фэблон?
- Я не знаю. У меня есть предположение, что Спилмен убил ее мужа и
она это знала.
- Ее муж был самоубийца, если верить заключению полиции из
Монтевисты.
- Об этом они и мне не перестают говорить. Но это не доказано.
Скажем, он не был.
- У нас три нераскрытых убийства вместо двух. Мне нужно это новое
убийство, как лишняя дырка в голове. - Он в сердцах загасил сигарету. Это
было единственное проявление его несдержанности, которое он себе позволил.
- Тем не менее спасибо за информацию и за идеи. Я подумаю о них.
- Я надеялся сам на небольшую помощь.
- Все что угодно, если это ничего не будет стоить налогоплательщикам.
- Я пытаюсь обнаружить Лео Спилмена...
- Не беспокойтесь. Я займусь этим делом, сразу же как только вы
покинете мой кабинет.
Это было вежливое предложение убраться вон. Я задержался у двери:
- Вы сообщите мне, когда его обнаружат? Я многое бы отдал, чтобы
побеседовать с ним.
Перлберг обещал.
Я отправился через весь город в свою контору. В корзинке для бумаг
лежала куча писем, но ничего особо интересного. Я внес ее во внутреннюю
комнату и сложил на столе. Легкий слой пыли напомнил мне, что я не был
здесь с пятницы. Я вытер пыль салфеткой и вызвал автоответчик.
- Доктор Сильвестр приезжал к вам, - прозвучал голос девицы на
контроле.
- Он не оставил своего номера?
- Нет, он сказал, у него несколько вызовов в больнице, он будет у
себя на работе после часа.
- Что он хотел, вы не знаете?
Он не сказал. Но по голосу можно было подумать, что это важно. И
вчера вечером вам звонил профессор Таппинджер. Он оставил свой номер.
Она продиктовала его, и я набрал сразу же номер домашнего телефона
профессора. Ответила Бесс Таппинджер.
- Это Лу Арчер.
- Как чудесно, - проговорила она голосом незаслуженно обиженной
маленькой девочки. - И какое совпадение, я только что думала о вас.
Я не спросил, что она думала, и не хотел этого знать.
- Ваш муж дома?
- Тапс на занятиях в колледже все утро. Почему бы вам не приехать на
чашечку кофе? Говорят, я варю очень хороший итальянский кофе.
- Спасибо, но я не в городе.
- О, а где вы?
- В Голливуде.
- Но это всего лишь пятьдесят миль. Вы можете приехать до того, как
Тапс придет на обед. Я хочу поговорить с вами, Лу.
- О чем?
- О нас. Обо всем. Я большей частью не спала, думая б этом, о
переменах в моей жизни, а вы являетесь частью этих перемен, не правда ли?
Я остановил ее резко:
- Сожалею, миссис Таппинджер. У меня работа. Утешение безутешных
домашних хозяек не входит в мои планы.
- Я вам нисколечко не нравлюсь?
- Конечно, нравитесь. - Я был последним мерзавцем, но я не мог ей
отказать в этой лжи.
- Я знала, что нравлюсь. Я чувствовала это. Когда мне было
шестнадцать, я пошла к цыганке-предсказательнице. И она сказала, что у
меня в течение года в жизни произойдут перемены, что я встречу красивого
умного человека и он женится на мне. Так и cлучилось. Я вышла замуж за
Тапса. Но гадалка сказала, что у меня будет еще одна перемена, когда мне
будет тридцать. Сейчас я чувствую, что это приходит. Это как снова
забеременеть. Действительно. Я думала, моя жизнь кончилась, и начала...
- Все это очень интересно, - сказал я. - Но поговорим об этом при
встрече.
- Но это не может ждать.
- Придется обождать.
- Вы сказали, что я вам нравлюсь.
- Мне нравятся многие женщины.
Это было идиотское признание.
- Многих мужчин я не люблю. Вы первый с тех пор, как я...
Фраза осталась незаконченной. Я не торопил ее продолжать. Я не
проронил ни слова.
Она разразилась слезами и повесила трубку.
Бесс была, вероятно, с отклонениями, сказал я себе, или начиталась
сентиментальных романов, страдающая от одиночества и неврозов
факультетской жены, или же это первые проявления прихода периода средних
лет, как снег на четвертое июля. Мудрый человек, которого я знал в Чикаго,
вразумил меня раз и навсегда: никогда не спи с кем-либо, у кого заботы
больше, чем у тебя.
Но Бесс мне было трудно выбросить из головы. Когда я вывел машину со
стоянки и направился на юг по магистрали в Сан-Диего, она будто сидела со
мной, несмотря на то, что я направлялся для встречи с ее мужем.
В полдень я ожидал его у здания факультета искусств. В одну минуту
первого он появился в коридоре.
- Я могу по вам ставить часы, профессор.
Он ухмыльнулся:
- Вы заставляете меня думать, что я робот. На самом деле я ненавижу
жить по этому размеренному расписанию.
Он отпер дверь и распахнул ее:
- Входите.
- Как я понимаю, вы выяснили кое-что новое о Сервантесе.
Он не отвечал мне, пока мы не сели лицом к лицу за его столом.
- Да, действительно. После того как мы расстались вчера, я решил
сразу же выбросить свое расписание. Я отменил свои послеобеденные занятия
и отправился в Лос-Анджелес с той фотографией, которую вы мне дали. - Он
похлопал себя по груди. - Его имя Педро Доминго. По крайней мере, он
значился под таким именем в Латиноамериканском колледже. Профессор Бош
думает, что это его настоящее имя.
- Я знаю, я разговаривал вчера с Бошем.
На лице Таппинджера проступило неудовольствие, будто я перепрыгнул
через его голову.
- Аллан мне этого не сказал.
- Я позвонил ему, когда вы уже уехали. Он был занят, и я узнал от
него очень мало. Он сказал, что Доминго был гражданином Панамы.
Таппинджер кивнул:
- Это одно из обстоятельств, что создало для него проблемы. Он
перепрыгнул через борт корабля и здесь находится незаконно. Поэтому он
изменил имя, когда пришел к нам сюда. Иммиграционные власти охотились за
ним.
- Когда и где он перепрыгнул за борт?
- Это было где-то в 1956 году, как говорит Аллан, когда Педро было
двадцать лет. Он, вероятно, думал, что это место для него будет
счастливым. Как бы то ни было, практически он с корабля прямо вступил в
классную комнату. Он посещал школу в Лонг-Биче в течение года, я не знаю,
как он ухитрился, чтобы его приняли в колледж. А затем он перевелся в
Государственный колледж Лос-Анджелеса.
Он находился там два года, и Аллан Бош познакомился с ним достаточно
хорошо. Он поразил Аллана тем же самым, что и меня, - он был
высокоинтеллигентным молодым человеком с проблемами.
- Какого рода проблемами?
- Социальными и культурными. Историческими проблемами. Аллан
характеризует его как своего рода тропического Гамлета, пытающегося
совместиться с современной реальностью. На деле эта характеристика может
относиться к большинству центральных и южноамериканских культур. У Доминго
были проблемы личные. Он тосковал по сверкающему городу.
Профессор Таппинджер был на грани начать лекцию.
Я спросил:
- По чему тосковал?
- Сверкающему городу. Это фраза, которую я использую для
характеристики этого царства духа и интеллекта для концентрации великих
умов прошлого и настоящего. - Он похлопал себя по виску, будто таким
образом претендовал на принадлежность к этой группе. - Сюда входит все от
Платоновских "Форм" и "Сивитас Дей" Августина до "Богоявлений" Джойса.
- Вы не могли бы немного помедленнее, профессор?
- Простите. - Он смутился, когда я прервал его. - Я заговорил на
своем университетском жаргоне? На деле дилемма Педро может быть определена
достаточно просто: он был бедным панамцем со всеми надеждами,
разочарованиями и проблемами своей страны. Он вышел из трущоб Санта-Аны.
Его мать была девушка "Голубой Луны" в кабаре города Панамы, и сам Педро,
вероятно, незаконнорожденный. Но он обладал большим самолюбием и не хотел
соглашаться со своими условиями жизни и оставаться в нищите.
Я понимаю, что он мог чувствовать. Я не был незаконнорожденным, по
правде говоря, но я пробивал свою дорогу из чикагских трущоб и знаю, что
такое ходить голодным в годы депрессии. Я никогда не окончил бы
университет, если бы не поддержка из армии. Так что, вы можете заметить, я
симпатизирую Педро Доминго. Надеюсь, они не будут с ним очень строги,
когда поймают его.
- Они его не поймают.
Он обратил внимание на окончательность моих слов. Медленно его глаза
встретились с моими. Это были впечатлительные, даже женственные глаза,
которые когда-то были светлыми и чистыми, до того как постоянная
напряженность замутила их белки.
- С ним что-нибудь случилось?
- Его застрелили вчера. Вы не читали газет? - Признаюсь, я очень
редко заглядываю в них. Но это ужасная новость. - Он помолчал, его
чувствительный рот исказился. - У вас есть какие-нибудь сведения, кто убил
его?
- Главный подозреваемый - профессиональный игрок по имени Спилмен.
Это тот человек на фотографии, которую я вам показывал.
Таппинджер достал ее из кармана и стал рассматривать.
- Он выглядит опасным.
- Доминго был так же опасен. Для Джинни большая удача, что она
отделалась легким испугом и осталась живой.
- А с мисс Фэблон все в порядке?
- Насколько этого можно ожидать, после потери матери и мужа за одну
неделю.
- Бедное дитя. Я хотел бы повидать ее и успокоить.
- Вы лучше свяжитесь с доктором Сильвестром. Он присматривает за ней.
У меня назначена встреча сейчас с ним.
Я встал, чтобы уйти. Таппинджер обошел вокруг стола.
- Сожалею, но не могу пригласить вас сегодня на обед, - сказал он с
виноватым видом. - У меня нет времени.
- У меня также. Передавайте привет вашей жене.
- Я уверен, она будет рада. Она ваша почитательница.
- Это потому, что она плохо меня знает.
Моя попытка перевести все в легкомысленный тон не удалась. Маленький
человек смотрел на меня внимательными и настороженными глазами.
- Меня беспокоит Бесс. У нее такая мечтательная натура, так
привержену боваризму. Я не думаю, что вы подходите для нее.
- Я так же думаю.
- Не обижайтесь, мистер Арчер, если я вам скажу, что вам не следует
встречаться с ней снова.
- Я так и собирался поступить.
Таппинджер явно почувствовал облегчение.

28
По дороге в город я остановился у бензоколонки с наружным телефоном и
позвонил Кристману в Вашингтон. Он был все еще на обеде. Оператор соединил
меня с рестораном, где он обедал, и я услышал:
- Кристман слушает. Я пытался связаться с тобой, Лу. Тебя никогда не
бывает на месте.
- Меня не было в городе несколько последних дней. У тебя есть
что-нибудь еще по поводу нашего друга?
- Немного. Несколько месяцев назад он был вторым секретарем
Панамского посольства. Он довольно молод для такой должности, но он,
очевидно, весьма квалифицированный работник. У него есть поощрительная
степень от Парижского университета. До того как они перевели его в
Вашингтон, он занимал пост третьего секретаря посольства в Париже.
- Почему он оставил дипломатическую службу?
- Я не знаю. Человек, с которым я беседовал, сказал, что по личным
мотивам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37