Но найду ли я когда-нибудь путь к сердцу женщины, которую пытался спасти и которая спасла меня?
Глава 21
Полноводный и мутно-бурый Нил величаво нес свои могучие воды. Наступил октябрь, пора ежегодного бурного половодья, и уже приближалась заветная дата, подсказанная нам древним круговым календарем. Украв какую-то лодку, мы отправились вниз по течению реки к Великой пирамиде, являвшейся, по предположению Монжа, ключом к разгадке нашей тайны. Мне хотелось поделиться с ним последними ошеломляющими находками, и если он не сумеет помочь нам в разрешении оставшихся вопросов, то я просто продолжу свой путь к Средиземноморью. Жаль только, что я понятия не имел, составит ли мне компанию эта странная женщина.
К восходу солнца войска Дезе остались уже далеко позади, и нас несло вниз по течению. Я мог бы совсем успокоиться, если бы не увидел на берегу всадника, французского гонца, он заметил нас возле речной излучины и свернул в сторону, чтобы срезать путь, пока мы будем петлять по ее извилистому руслу. Наверняка он вез сообщение о нашем бегстве. Я подтянул к себе нижнюю балку, чтобы установить треугольный парус для увеличения скорости, и мне удалось привязать его, хотя лодка кренилась под ветром, а волны слегка перехлестывали через борт. Мы миновали разинувшего пасть крокодила, старого как мир и на редкость отвратительного. Вода поблескивала на его бугристой панцирной коже, а желтые, прикрытые веками глаза взирали на нас с созерцательной задумчивостью. После Силано он казался даже приятной компанией.
Мы являли собой странную парочку – я в изрядно потрепанной арабской одежде, а Астиза в соблазнительном роскошном наряде, – разлегшуюся на грязном дощатом днище провонявшей рыбой маленькой фелюги. Со времени нашего воссоединения жрица хранила сдержанное молчание, смотрела на нильские воды да с видом собственницы перебирала пальцами цепочку медальона, висевшего у нее на шее. Я не стал просить вернуть его мне.
– Я проделал долгий путь, чтобы найти тебя, – наконец сказал я.
– Ты следовал за звездой Исиды.
– Но ты ведь притворялась скованной.
– Да. Но все не так просто. Мне удалось одурачить и его, и тебя.
– Ты хорошо знала Силано прежде?
Она вздохнула.
– Он был влиятельным господином и поклонником тайных учений. Он верил, что египетская магия так же реальна, как химия Бертолле, и что он, следуя по стопам Калиостро и Кольмера, сможет найти здесь сокровенные магические знания. Его не волновали судьбы мира, он старался только ради своей выгоды, ужасно переживая из-за потерь, понесенных им из-за революции. Когда я поняла, насколько он эгоистичен, мы с ним рассорились. Я сбежала в Александрию и нашла убежище у нового хозяина, того самого хранителя. Мечты Силано были мелочными. Алессандро хотел, чтобы тайные египетские знания сделали его могущественным, даже бессмертным, поэтому мне пришлось начать двойную игру.
– Он действительно выкупил тебя у Юсуфа?
– Да. Он подкупил этого старого распутника.
– Распутника?
– Гостеприимство Юсуфа оказалось небескорыстным. Мне необходимо было выбраться оттуда. – Она заметила мой удивленный взгляд. – Не переживай, он не тронул меня.
– И тогда ты отправилась в поход со своим старым любовником.
– Но ты же не вернулся от пирамид. Силано сказал, что не нашел тебя у Еноха. Поход с графом представился мне единственным способом разрешить эту тайну. Я ничего не знала о Дендере, как и ты. Тот храм уже много веков стоял в развалинах. Я сказала Алессандро, что медальон у тебя, но оставила тебе сообщение, как найти его в гареме. Мы же оба понимали, что ты последуешь за нами. Впрочем, мою свободу никто не ограничивал, поскольку у французов возникло бы слишком много вопросов, если бы я ехала как пленница.
Алессандро! Мне не понравилось столь фамильярное упоминание его имени.
– И поэтому ты обрушила на него храмовую колоннаду.
– Как и ты, он слишком полагался на силу своего обаяния.
Видимо, она играла нами обоими, стремясь к своей цели.
– Ты спрашивала, во что я верю, Астиза. А вот во что веришь ты?
– О чем это ты?
– Ты помогала Силано, поскольку сама тоже хотела узнать тайну медальона.
– Конечно. Но ради того, чтобы сохранить ее, а не продать какому-то алчному тирану вроде вашего Бонапарта. Ты представляешь себе этого завоевателя с армией бессмертных воинов?! В пору расцвета Египет защищало всего двадцать тысяч воинов, но он казался несокрушимым. Потом, очевидно, случилось нечто нехорошее, что-то было утрачено, и началась эпоха завоеваний.
– Ты отправилась в поход с убийцами Тальма…
– Силано знал то, чего я не знала. А я знала то, чего не знал он. Сумел бы ты сам отыскать храм Дендеры, если бы мы не привели тебя к нему? Мы с тобой не знали, о каком храме говорилось в книге Еноха, но Силано узнал это, проведя исследования в Риме, Стамбуле и Иерусалиме. Сами мы, возможно, никогда не нашли бы завершающих стрелок медальона, так же как Силано не смог бы собрать воедино медальон без тебя и Еноха. У тебя были одни преимущества, а у графа – другие. Боги свели нас всех вместе.
– Боги или ложа египетского обряда? Вовсе не цыгане сообщили тебе, что я прибуду в Египет.
Она отвела глаза.
– Я не сказала тебе правду, потому что ты мог неверно понять ее. Алессандро солгал, послав сообщение, что ты украл у него медальон. А я притворилась, что помогу ему, собираясь использовать его в своих интересах. Ты выжил после нашей попытки убийства. И Енох убедил Ашрафа, чтобы он постарался найти нас в сражении, – а ты в своей зеленой куртке просто отлично смотрелся на тележке с боеприпасами, – чтобы раздобыть столь интересный нам медальон. Все случилось, как было задумано, за исключением смерти бедного Тальма.
Меня охватило полнейшее смятение. Может, я действительно наивен?
– Значит, все мы были для тебя лишь средствами достижения цели. От меня тебе требовался медальон, а от Силано – его сокровенные знания? Ты использовала нас обоих.
– Я не любила Силано.
– А я и не говорил, что ты любила его, я говорил…
Я запнулся. Она сидела, отвернувшись от меня, ее напряженная спина слегка дрожала, теплый ветерок, поднявший на реке легкие волны, ласково играл прядями ее прекрасных волос. Не любила? Его! Не означало ли это, что мои стремления не пропали даром, мое обаяние хоть отчасти одобрено, а мои благие намерения восприняты правильно? Но что я сам чувствую к ней сейчас? Я желал обладать ею, верно, но можно ли назвать это любовью? Я ведь совершенно не понимал ее, как оказалось. Да и любовь была поистине зыбкой опорой для человека моего склада, ее перспектива страшила меня больше, чем атака мамелюков или морской бортовой залп. Она означала привязанность более долговременную, чем легкое увлечение. Так какие же чувства я на самом деле испытывал к этой, возможно, собиравшейся предать меня женщине?
– Я просто хотел сказать, что тоже никого не любил, – в замешательстве проворчал я. Не самый красноречивый ответ. – А точнее, я вообще не уверен, что любовь существует.
Она вдруг рассердилась.
– А как ты узнал, Итан, что существует электричество?
– Ну… – Это был чертовски хороший вопрос, поскольку, в сущности, электрическая сила невидима. – По электрическим искрам, я полагаю. Они вполне ощутимы. Или по вспышке молнии.
– Вот именно.
Теперь она смотрела на меня, улыбаясь, как сфинкс, загадочно и непостижимо, хотя уже открыла мне путь к ее тайне, и мне лишь нужно было вступить на него. Что там Бертолле говорил о моей натуре? Что я сам не подозреваю о зреющих во мне способностях? Сейчас мне предоставили шанс проявить зрелость, высказав свое мнение не об умозрительных величинах, а о человеческих отношениях.
– Я даже не знаю, на чьей ты стороне, – увильнул я.
– На нашей.
А какая это, интересно, сторона? Но наш разговор не успел закончиться обоюдным согласием, поскольку над рекой вдруг прогремели выстрелы.
Мы глянули вперед. В нашу сторону стремительно шла заполненная людьми фелюга под туго натянутыми парусами. Даже с расстояния трех сотен метров я узнал Ахмеда бин Садра с его перевязанной рукой. Неужели мне никогда не избавиться от этого человека? Никто мне еще так не осточертевал со времени встречи с Джоном Адамсом, к которому Франклин как-то пригласил меня на ужин и мне весь вечер пришлось выслушивать злопыхательства хозяина по поводу половины политиков Соединенных Штатов.
Из оружия у нас имелся лишь мой томагавк, и мне вряд ли удалось бы быстро подвести нашу фелюгу к берегу, хотя там мы смогли бы спрятаться, найдя в скалах какую-нибудь пещерку. Но даже этого шанса у нас не было, поскольку по береговому склону, спеша приветствовать нас, уже спускался отряд гусаров в красно-синих мундирах. Французская кавалерия! Неужели из-за меня они гнали своих лошадок целых двадцать миль?
И все же лучше сдаться на их милость, чем попасть в лапы бин Садра. Они доставят меня к Бонапарту, а что мог сделать со мной и Астизой этот араб, мне даже думать не хотелось. При встрече с Наполеоном Астиза сможет просто объяснить, что я похитил ее, а я подтвержу ее слова. Мне вдруг захотелось сорвать у нее с шеи проклятый медальон и бросить его в Нил, но я не смог заставить себя сделать это. Слишком дорого стоила мне разгадка его тайн. Кроме того, мне, как и всем нам, было интересно, к чему же он все-таки приведет нас. Он единственный мог указать путь к книге Тота.
– Тебе бы лучше спрятать его пока, – посоветовал я.
Она укрыла медальон на груди под одеждой.
Мы врезались в песчаную отмель и, выскочив из лодки, побежали по воде к берегу. Фелюга бин Садра еще боролась с течением, разворачиваясь в нашу сторону, арабы отчаянно орали и палили в воздух. Дюжина французских кавалеристов встала около нас полукругом, дабы пресечь любые попытки к бегству, а я пошел им навстречу с поднятыми руками. Вскоре мы оказались в кольце запыленных лошадей.
– Итан Гейдж?
– К вашим услугам, лейтенант.
– Почему вы одеты как варвар?
– Так прохладнее.
Его взгляд блуждал по наряду Астизы, но он не осмелился спросить, почему она одета как шлюха. В1798 году не все еще забыли о хороших манерах.
– Я лейтенант Анри де Бонневиль. Мне приказано арестовать вас по обвинению в краже государственного имущества и уничтожении древних ценностей, вы также обвиняетесь в убийстве, нанесении ущерба частным владениям, учинении беспорядков в Каире, бегстве из-под стражи, ложном донесении, шпионской деятельности и государственной измене.
– Почему вы не упомянули об убийстве в Дендере? Я надеюсь, мы убили Силано.
Он окинул меня высокомерным взглядом.
– Граф удачно выбрался из-под обломков и организовал отряд в погоню за вами.
– Вы забыли о похищении, – кивнул я на Астизу.
– Нет, не забыл. Эта пленница будет привлечена к ответу как соучастница ваших преступлений, либо ей предъявят отдельное обвинение.
– Меня удивило лишь обвинение в государственной измене, – заметил я. – По-моему, я пока еще американский подданный. Как, не будучи французом, я мог предать вашу страну?
– Сержант, связать их обоих.
Обстрелявшая нас фелюга пристала к берегу, и бедуинские бандиты во главе с бин Садром почти врезались в строй французских кавалеристов с бесцеремонностью торговцев на верблюжьем базаре.
– Это мой трофей, – рявкнул араб, покачивая своим змееголовым посохом.
Я с удовлетворением глянул на его подвязанную левую руку. Что ж, если мне и не удалось сразу убить эту мерзкую парочку, то для начала я понаделаю в них дырок, как французы в Нельсоне.
– Я вижу, Ахмед, вы теперь предпочитаете водные путешествия, – приветливо сказал я. – Неужели на вас так подействовала потеря верблюда?
– Он поедет дальше на моем корабле!
– К сожалению, должен возразить вам, месье, – сказал лейтенант де Бонневиль. – Беглый преступник Гейдж сдался моему отряду, и его надлежит доставить для допроса в распоряжение французских властей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73