— Помоги мне поднять эту плиту, Джим. Это вход в нижний погреб, который сообщается с канализацией. Здесь его никто никогда не найдет. А крысы за пару дней очистят его кости, даже если не вынимать тело из мешка.
Вдвоем они подняли плиту и при свете зажженного мистером Килнером фонарика увидели несколько скользких ступеней, ведущих в темноту, из которой доносился отвратительный тлетворный запах.
— Спускайся осторожно, Джим,— сказал мистер Килнер.— Береги ноги.
Когда они спустились вниз и бросили мешок на землю, у Клея вырвался возглас отвращения.
— Ну и дыра! — сказал он.— Не хотел бы я...
— Тихо! — перебил его мистер Килнер.— Что это? Снова стучат. Подожди минутку здесь, Джим, а я схожу узнаю, кто это.
Он с удивительной для такого толстяка легкостью пробежал по скользким ступенькам через верхний погреб и коридоры в бар. Мистер Клей стоял в отвратительной пещере, слушая, как шаги хозяина удаляются и затихают вдали. Вскоре он снова услышал шаги — быстрые и суетливые. Через минуту на лестнице появился испуганный мистер Килнер.
— Джим! Джим! — закричал он охрипшим голосом.— Быстро вниз! Здесь сержант Дэвидсон со всей своей бандой! Посиди здесь, пока они уберутся. Эту дыру им ни за что не найти.
Мистер Клей, успевший за это время подняться по скользким ступенькам, поспешно ретировался. Не успел он и слова сказать, как тяжелая плита опустилась и он очутился в темноте.
Сверху послышались шаги - шаги Килнера. Мистеру Клею показалось, что он уходил очень долго. Потом наступила тишина. Он остался один у тела своей жертвы.
Мистер Килнер медленно вернулся в бар, отпер наружную дверь, стал за стойку и смешал себе большой бокал бренди с водой. Он выполнил свой план. Бриллианты будут принадлежать ему, когда человек, у которого они хранятся, умрет с голоду.
Часть пятая
БРИЛЛИАНТЫ ВОЗВРАЩАЮТСЯ
Глава первая
ЧЕЛОВЕК НАВЕРХУ И ЧЕЛОВЕК ВНИЗУ
Остаток вечера мистер Джозеф Килнер провел в баре, занимаясь своим обычным делом. То и дело приходили посетители, и он выполнял их заказы и кое с кем беседовал. Никто из них не заметил в поведении мистера Килнёра ничего необычного — он был как всегда любезен со всеми и с удовольствием поддерживал разговор. Посетители сидели и в наружном баре, и в холле. Помощника не было, и владельцу бара приходилось обслуживать всех самому. Он суетился до самого закрытия и ни разу не присел, пока не ушел последний клиент. Но когда мистер Килнер наконец запер дверь и проверил надежность замка и засова, он почувствовал, что ему предстоит провести тревожную ночь наедине со своими мыслями.
Он, конечно, рассчитывал на помощь бутылки бренди. Когда Килнер выпил два стакана крепкого напитка, он стал смотреть на вещи под более приятным углом зрения. В конце концов, больше всего ему следовало бояться, что полицейские обнаружат трупы. А сейчас это казалось мистеру Килнеру почти невозможным. Ричард Клей, бывший Джеймс Крейтон, носивший и другие имена, так же надежно похоронен заживо, как если бы его зарыли в самой глубокой могиле кладбища Глассневин,— его не может освободить никто, кроме мистера Килнера. А мистер Килнер ни в коем случае не собирался этого делать — овладевшие им демоны алчности внушали, что сокровище должно принадлежать только ему. Мистер Клей останется в своей тюрьме-могиле, а он потом поглядит, что от него осталось.
— Долго ждать не придется,— задумчиво произнес мистер Килнер.— Слишком уж прожорливы эти крысы. Интересно, сколько он протянет в этой дыре?
Мистер Килнер сидел в своей маленькой гостиной. Он выпил еще бренди, закурил сигару, просмотрел газету. Сейчас ему хотелось, чтобы в доме было не так тихо.
— Завтра скажу Хеннесси, чтобы остался ночевать у меня,— решил он.— Будет хоть какая-то компания. Когда остаешься в доме один, в этом есть что-то гнетущее.
Тут он вспомнил, что в доме есть кое-кто еще, и что этот кое-кто — человек, обреченный в самом расцвете сил и здоровья умереть с голоду. От этой мысли мистер Килнер почувствовал себя так неуютно, что ему пришлось снова прибегнуть к помощи бренди. Он надеялся, что ночью его не будут тревожить подобные мысли, но на всякий случай взял с собой в спальню еще одну бутылку бренди.
К тому времени, как мистер Килнер собрался идти спать, он уже принял втрое большее количество спиртного, чем обычно себе позволял. Он продолжал пить и в спальне, уверенный, что чем больше бренди выпьет, тем лучше будет себя чувствовать. Потом он еще раз осмотрел дом и снова подумал, что с завтрашнего дня нужно будет оставлять кого-нибудь на ночь — слишком уж здесь одиноко.
«А впрочем,— подумал он, перекатывая свое жирное тело по коридорам,— неизвестно, к каким неприятностям это может привести. Если здесь поселится женщина, она будет подсматривать и подслушивать с утра до вечера и совать свой любопытный нос во все углы дома. Она может кое-что пронюхать».
Мысль о том, что она может услышать, заставила его подойти к погребу и прислушаться, стоя на верхней ступеньке ведущей туда лестницы. Ничего не услышав, он тихо спустился вниз. Наконец, собрав всю свою волю и смелость, мистер Килнер заставил себя зайти в прихожую гробницы мистера Клея. Некоторое время он стоял там, дрожа от страха в тишине своего погреба и-внимательно прислушиваясь. Он ничего не услышал, и это было неудивительно. Ни один звук не мог проникнуть сквозь толщу каменного пола, отделявшего его жертву от света, воздуха и свободы.
Обреченный мог стучать, рыдать и просить пощады сколько угодно — никто его никогда не услышит.Мистеру Килнеру пришло в голову, что, пока он находится здесь, можно кое-что переставить в погребе — на случай, если полиция нагрянет с обыском. Мистер Килнер принялся за работу. Он хотел уничтожить малейшие признаки того, что кто-то отодвигал плиту, и поставить на нее побольше ящиков и бочек. Ему казалось, что он сейчас утаптывает землю на могиле мистера Клея, хотя тот еще дышит в своем гробу. Но мистер Килнер заставил себя довести работу до конца, после чего поспешно вернулся в гостиную. Там он долго пил и отправился спать, унося с собой бутылку бренди.
Нет нужды говорить, что мистер Килнер провел ночь очень плохо. Он нарушил сразу несколько своих правил и теперь за это расплачивался.
Во-первых, он выпил не только гораздо больше, чем следовало, но и намного больше, чем когда-либо себе позволял. Во-вторых, он пропустил свой обычный обильный ужин. Это упущение, если вспомнить об огромном количестве выпитого бренди, было роковой ошибкой. В-третьих, он сегодня совершил преступления, каких никогда
не совершал и не думал совершать — его предыдущая жизнь была полна только мелких хитростей и злодейств. Сегодня он стал соучастником жестокого хладнокровного убийства, а потом посадил убийцу живым в могилу, где тот сейчас уже, наверное, наполовину свихнулся от страха и отчаяния. Даже для такого бессердечного человека, как мистер Килнер, эти мысли были малоприятным ночным развлечением. Он ворочался в кровати; пробовал зажигать свет; пробовал смотреть в темноту; пробовал ходить по комнате; пробовал читать. Но ничто не отвлекало его и не давало почувствовать себя спокойно. Нечего и говорить, что он то и дело прикладывался к бутылке бренди. Но спиртное впервые в жизни не помогло ему снять напряжение. К утру он забылся неглубоким тревожным сном, наполненным кошмарными видениями. Ему виделась ужасная темница — погреб или дыра в недрах земли — и огромные стаи голодных крыс, ждущих смерти одного человека и пожирающих тем временем труп другого. В синем полумраке могилы мистер Килнер видел глаза этих крыс — они горели мрачным свирепым огнем. Ему казалось что в этих глазах сверкает человеческая злоба. Потом сны изменились и он сам стал пленником. Крысы пробегали по его телу, чтобь узнать, не умер ли он, а он стряхивал их, дергаясь и извиваясь. Через некоторое время они снова тихо подкрадывались, а он знал, что скоро уже не сможет их отгонять, и душа его впала в отчаяние. Мистер Килнер встал очень рано, чувствуя себя совершенно разбитым. Он рассеянно бродил по коридорам, пока не пришла старуха, которая каждый день стелила его постель и прибирала в комнате. Она была глухой, как пень, и не слишком наблюдательной, и не заметила в облике мистера Килнера ничего странного — может быть потому, что вообще на него не смотрела. Но когда в семь часов пришел помощник мистера Килнера, Хеннесси, он сразу заметил неладное и спросил хозяина, что с ним стряслось.
— Мне очень плохо, Джим,— жалобно сказал мистер Килнер.— Я ужасно провел эту ночь — думал, что придется вызывать доктора. Боюсь, что вернулась моя старая хворь — болезнь сердца. Несколько лет назад я очень сильно переболел.
— Очень жаль,— посочувствовал Хеннесси, полируя медное украшение стойки.— Вам, наверно, нужно вызвать врача, сэр.
— Так я и сделаю, Джим, но немного попозже,— ответил мистер Килнер.— Я понимаю, что с этим шутить нельзя. Боюсь, Джим, что мне не подходит климат Дублина. С тех пор как я поселился в этом городе, я ни разу не чувствовал себя хорошо.
Хеннесси ответил, что людям разного склада подходит разный климат и что он сам, слава Богу, считает Дублин самым здоровым местом на земле.
— Но ты родился в Дублине, Джим,— вздохнул мистер Килнер.— Это совсем другое дело. Воздух родины хорош для каждого человека. Вот я родом из Мидленда и всегда чувствую себя там прекрасно. Воздух Мидленда для меня цел...— как ты говоришь? — целителен. Я думаю, что это относится ко всем людям. В родном воздухе, Джим, чувствуешь свежесть и сладость, какой нигде больше не
найдешь,— заключил мистер Килнер. Избыток бренди настроил его на сентиментальный лад.— Как бы мне хотелось вдохнуть сейчас этот воздух!
— Так отдохните немного на родине, сэр,— сказал Хеннесси.— Это будет вам очень полезно.
— Твой совет очень хорош, Джим,— слабо улыбнулся мистер Килнер.— Я хорошенько все обдумаю и решу, как поступить. Если уж заболело сердце, то это дело серьезное.
Мистер Килнер уже обдумывал, когда бы выкроить себе свободное время — хотя бы шестнадцать часов. Он сделает вид, что следует совету своего помощника, и использует это время наилучшим образом. Нужно убраться из Дублина как можно скорее, не возбуждая при этом ничьих подозрений. Мистер Килнер решил, что лучше всего это сделать сегодня же утром.
Два бокала виски с содовой, которые подействовали гораздо слабее, чем ему того хотелось, и завтрак, состоящий из сухого тоста с соленой рыбой и крепкого чая, заметно укрепили здоровье и разум мистера Килнера. Около десяти часов он сообщил Хеннесси, что собирается идти к врачу, и оставил заведение в полном распоряжении бармена. Но, едва мистер Килнер вышел на улицу, планы его изменились — он стал искать не врача, а агента, у которого когда-то купил дело покойного Фелима Ханрахана. Через десять минут он уже разговаривал с этим джентльменом с глазу на глаз.
— Я пришел к вам по делу,— сказал мистер Килнер.— Мне нужно, чтобы вы продали мое заведение — то, что прежде принадлежало Ханрахану. И как можно скорее. Я уже сыт по горло этим бизнесом.
Агент удивленно посмотрел на него.
— А почему? — спросил он.— Ведь вы владеете им всего десять или одиннадцать месяцев! Быстро же вы от него устали, мистер Килнер. Наверное, оказалось, что дело не такое прибыльное, как вы надеялись.
Мистер Килнер развел жирными руками.
— Нет, на это мне грех жаловаться,— сказал он.— Все идет достаточно хорошо, а прибыль сейчас даже выше, чем когда я купил заведение. Все дело в моем здоровье, сэр. Климат Дублина мне явно не подходит. Это хороший город, и в нем живут прекрасные люди. Я, как приезжий, вполне это оценил. Но здесь очень ухудшилось мое здоровье. У меня началась какая-то болезнь сердца и состояние все время ухудшается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34