— В каком ужасном мире мы живем! Я надеюсь, что вы, инспектор, не принимаете всерьез видвинутое против меня обвинение?
Врач вышел из комнаты, а инспектор придвинул к изголовью кровати стул.
— Мне очень жаль, мистер Килнер, но я вынужден расследовать это дело самым серьезным образом,— сказал он.— Вы же понимаете, что это мой долг. Если вы невиновны, то вам нужно только снять с себя это обвинение.
— Невиновные, мистер Дэвидсон, часто становятся жертвами клеветы,— заметил больной.— Вы ведь понимаете, что отвести подобное обвинение очень трудно. Нелепо обвинять такого честного и достойного человека, как я, в убийстве. Это грязная клевета!
— Хорошо, мистер Килнер,— ответил инспектор.— Если вы убеждены в своей невиновности, опровергните обвинение — больше ничего мне не нужно.
Пальцы мистера Килнера нервно забарабанили по спинке кровати. Краем глаза он все время наблюдал за посетителем.
— Я хотел бы знать,— спросил он,— в чем меня обвиняют? Каким образом меня хотят дискредитировать?
- Вас, мистер Килнер, обвиняют в том, что вы убили двоих — Ниниана Бексендейла и Джеймса Крейтона, известного также под именем Ричарда Клея, в своем доме на улице Лоуэр-Эбби, в Дублине,-ответил Дэвидсон.— И в том, что вы благодаря этому завладели бриллиантовым ожерельем, которое они украли у мисс Дрисколл.
— А теперь послушайте! — воскликнул мистер Килнер.— Всем, включая вас, мистер Дэвидсон, известно, что я уехал из Дублина из-за больного сердца. Меня там все знали как человека честного и достойного. Что у меня могло быть общего с этими ворами?
— Мистер Килнер,— сказал Дэвидсон,— тела этих людей — вернее, их скелеты — найдены вчера вечером в подвале того дома. Я сам их видел. Они оба были убиты выстрелом в голову.
Мистер Килнер не был загнан в угол. Он был готов к этому. . — Ну и что из этого, мистер Дэвидсон? — немного подумав, возразил он.— Ведь все это могло случиться после моего отъезда из Дублина. Ведь вы не можете определить, сколько месяцев и даже сколько лет эти скелеты там пролежали. Почему я должен быть замешан в этом ужасном преступлении?
Дэвидсон не выдержал и улыбнулся. Мистер Килнер покраснел.
— Удивляюсь вам, мистер Дэвидсон,— произнес он.— Вы смеетесь надо мной, а между тем здесь задето мое доброе имя. Я ведь по-дружески попросил вас сообщить, в чем меня обвиняют.
— Извините, пожалуйста,— сказал инспектор.— Но я вижу, мистер Килнер, что вы вполне способны разговаривать, поэтому я вам все сообщу. Мы все знаем о ваших отношениях с Клеем в Лидсе и в Брэдфорде; мы знаем, что вы прибыли в Дублин без гроша в кармане; мы знаем, что Клей, после того как бежал с бриллиантами, прятался в вашем доме. Нам известно, что молодой Бексендейл зашел в ваш дом, и никто не видел, как он оттуда выходил. Известно и то, что сразу после этого вы уехали из Дублина, продав свое дело. Мы знаем, что сюда вы приехали состоятельным человеком. Мы знаем, что скелеты Бексендейла и Клея найдены в вашем старом доме, мистер Килнер,— добавил Дэвидсон, забыв о совете доктора.— У нас столько улик против вас, что их хватило бы на двадцать человек. Так что оставьте свой праведный гнев, мистер Килнер, и говорите правду.
Эти слова подействовали на мистера Килнера неожиданным образом. Он внимательно смотрел на своего посетителя и, слушая его, несколько раз судорожно заглатывал воздух, как выброшенная на берег рыба. Но он не побледнел, не потерял сознания и заговорил совершенно спокойно:
— Мистер Дэвидсон, мне сейчас нужен врач. А когда он окажет мне помоЩь, я хочу еще немного с вами поговорить.
Инспектор вышел и попросил доктора подняться к больному. Через несколько минут врач вернулся в гостиную и положил На стол письмо и ключ.
— Мистер Кин хочет, чтобы один из вас, джентльмены,— лучше, если это будете вы, инспектор Дэвидсон,— отнес это письмо и ключ управляющему его банка в городе. Адрес банка написан на конверте. Прочитав это письмо, управляющий позволит вам открыть маленький сейф мистера Кина. В сейфе вы увидите запечатанный
пакет; дайте управляющему расписку за него и принесите пакет мистеру Кину. Кто пойдет?
— Я сам это сделаю,— Дэвидсон взял ключ и конверт. Врач вышел в сад вместе с ним.
— Я хочу вам сказать, что этот человек не доживет до полуночи,— сообщил врач.— Это произойдет очень скоро, даже без дальнейших потрясений. Он совсем ослаб и пал духом. Скажите, он действительно виновен?
— В этом нет никаких сомнений,— ответил Дэвидсон и поспешил в город. Когда он через час вернулся, Никольсон сказал, что Килнер хочет его видеть.
Войдя в комнату, инспектор увидел, что врач вводит больному стимулятор. Мистер Килнер вопросительно посмотрел на детектива.
— Скажите, мистер Дэвидсон,— слабым голосом спросил он,— вы выполнили это небольшое дело, которое любезно согласились взять на себя?
Дэвидсон вытащил из нагрудного кармана маленький коричневый пакет, запечатанный большой красной печатью, и протянул его больному. Пальцы мистера Килнера жадно схватили пакет. Он положил сверток на кровать и ласково погладил его.
— Мистер Дэвидсон! — сказал больной.— Врач говорит, что мне осталось жить совсем немного. Я хотел бы умереть хорошо, достойно человека, который мог бы стать церковным старостой. Поэтому пригласите сюда мистера Никольсона — мне нужно кое-что рассказать вам обоим.
Инспектор Никольсон быстро поднялся по лестнице. Мистер Килнер с достоинством ответил на его приветствие.
— Я не держу на вас зла, мистер Никольсон,— произнес он.— Если бы вы не встретили меня в тот день, у меня не было бы всех этих неприятностей. Но я не держу зла ни на кого — даже на вас. Человек, который должен был стать старостой приходской церкви, должен прощать своим злейшим врагам.
— Не говорите слишком много,— предупредил врач.— Вы же знаете, о чем вы должны рассказать.
— Мне есть что сказать,— ответил мистер Килнер,— и я скажу об этом. Если бы один из этих джентльменов — я всегда к ним хорошо относился — согласился записать мои слова...
— Я запишу,— вызвался Никольсон, усаживаясь за стол у кровати, и приготовил тетрадь и карандаш.
— Я буду говорить недолго,— начал Килнер.— Но о том, что я скажу, вы должны знать. Запишите мои слова... Вот правда о том, что произошло в моем прежнем заведении на улице Лоуэр-Эбби, в Дублине. Однажды утром ко мне пришел Ричард Клей, он же Джеймс Крейтон — я знал оба его имени. Он хотел пожить некоторое время в спокойном месте. Я понял, что он скрывается от полиции, но не знал почему. Он тщательно замаскировался и пару дней ходил по Дублину. Клей проходил мимо гостиницы, в которой произошла кража, видел леди, у которой украл бриллианты, и Дэвидсона, но они, конечно, не узнали его — Клей был великим мастером
маскарада. Тогда я еще понятия не имел о бриллиантах. И он ни слова о них не говорил. На второй день ко мне зашел парень с черной повязкой на глазу. Поболтав немного о всякой ерунде, он сказал, что его зовут Бексендейл и что они с Клеем организовали похищение бриллиантов. А потом Клей обманул его, забрал бриллианты себе и скрылся. Бексендейл увидел Клея в моем баре и узнал его по татуировке на запястье и искалеченному пальцу правой руки. Бексендейл так обозлился на Клея, что предложил мне вдвоем убрать Клея с дороги и забрать бриллианты себе. Я ответил, что мне надо подумать, и запер Бексендеила в самой дальней комнате. Я дал ему бутылку виски, чтобы он чувствовал себя получше. После этого я находился в баре, пока не вернулся Клей, и сразу же рассказал ему о Бексендейле.
Здесь мистер Килнер почувствовал слабость и вынужден был попросить у врача стимулятор. Немного прийдя в себя, он продолжил рассказ:
— Бексендеила убил Клей — он прострелил ему голову в маленькой комнатке наверху. Сразу же после этого пришел Дэвидсон. Он спрашивал Бексендеила, и мне пришлось придумать отговорку. Но я был уверен, что Дэвидсон вернется и обыщет дом — хоть он этого и не сделал. Я сказал Клею, что нам надо убрать тело Бексендеила. Вдвоем мы отнесли его в погреб. Я знал, что там есть вход в нижний погреб, где мы можем его спрятать. Когда мы опустили туда тело, меня молнией поразила мысль: если я смогу запереть Клея в этом подземелье, то избавлюсь от него и бриллианты станут моими. В этой дыре никто не смог бы прожить долго. Я знал, что там обитают полчища свирепых крыс, которые способны растерзать даже слона. Поэтому я испугал Клея: сказал, что пришли полицейские с обыском. Он спустился в подземелье, а я опустил на место тяжелую плиту, и он оказался в западне.
Мистеру Килнеру потребовалась новая порция стимулятора. Эти воспоминания явно доставляли ему немало волнений. Наконец он смог продолжать.
— Я не спускался туда до самого последнего момента — знал, что чем позже я пойду в подземелье, тем менее отвратительным будет зрелище. Я долго ждал, потому что был уверен: крысы не съедят бриллианты. Наконец я пошел туда. И вот в чем я могу вам поклясться: меня обвиняют в убийстве Клея, но я так же повинен в его смерти, как новорожденный младенец. Я клянусь, что когда я спустился за бриллиантами, которые, как я знал, он хранил в поясе на талии, то обнаружил, что Клей убил себя выстрелом в голову. Это чистая правда — я не убивал Клея. Он сам себя убил.
Мистер Килнер замолчал. Трое мужчин переглянулись, словно пытаясь понять состояние разума этого человека. Он не обращал на них внимания, но по-прежнему поглаживал пальцем лежащий на кровати пакет.
— Теперь о бриллиантах,— снова заговорил мистер Килнер.— Я тогда считал, что они по справедливости принадлежат мне, если учесть, сколько беспокойства они мне доставили. Когда я поселился
здесь, то начал избавляться от них. Я продавал каждый раз одии-два камешка торговцам в Хаттон-Гардене. Ожерелье я держал в банке. Когда я хотел реализовать камни, я брал из банка ожерелье, снимал один-два камня и снова клал ожерелье в сейф. Все, что осталось, лежит в этом пакете. Там должно быть тридцать четыре камня. Теперь они мне больше не понадобятся, и я с удовольствием их возвращаю.
Мистер Килнер замолчал и, взяв в руки пакет, спросил слабым голосом, может ли кто-нибудь дать ему нож. Он перерезал бечевку, сломал печать и, развернув бумагу, вытащил изуродованное ожерелье и подал его инспектору Дэвидсону.
— Подойдите-ка к окну и пересчитайте камни,— предложил он. Два детектива и врач отошли к окну и стали разглядывать
ожерелье, с которым было связано столько преступлений. Вдруг они услышали странный звук и, обернувшись к мистеру КиЛнеру, увидели, что он свалился на подушки. Врач бросился к нему и приподнял безжизненную руку. В ней был зажат маленький пузырек, от которого исходил запах горького миндаля.
— Боже мой! — воскликнул доктор.— Он отравился синильной кислотой.
Мистер Килнер прятал последний козырь в рукаве до самого конца.
Глава пятая
МИСС ДРИСКОЛЛ ТРЕБУЕТ СВОЕ
Когда мисс Дрисколл узнала, что бриллиантовое ожерелье, так неожиданно у нее появившееся и так высоко оцененное ею, загадочным образом исчезло и, похоже, потеряно навсегда, она сказала сержанту Дэвидсону свое мнение по этому поводу. Это было сделано в характерной для мисс Дрисколл манере: она намекнула сержанту, что ей следовало бы наказать его так же, как Бексендейла, за то, что он позволил воришке бежать. Затем она распрощалась с Дублином. Она была из тех женщин, которые не проливают слез над прокисшим молоком, и потому сразу же занялась исполнением своей давней клятвы. Мисс Дрисколл благодарила судьбу за то, что деньги, которые завещал ей этот чудак, мистер Финней, не исчезли вслед за бриллиантами. Она знала, что деньги хранятся надежно, как в Английском банке, и что их хватит для погашения долгов отца, выкупа его старого дома, если он еще пригоден для жизни, и безбедного существования до конца ее дней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Врач вышел из комнаты, а инспектор придвинул к изголовью кровати стул.
— Мне очень жаль, мистер Килнер, но я вынужден расследовать это дело самым серьезным образом,— сказал он.— Вы же понимаете, что это мой долг. Если вы невиновны, то вам нужно только снять с себя это обвинение.
— Невиновные, мистер Дэвидсон, часто становятся жертвами клеветы,— заметил больной.— Вы ведь понимаете, что отвести подобное обвинение очень трудно. Нелепо обвинять такого честного и достойного человека, как я, в убийстве. Это грязная клевета!
— Хорошо, мистер Килнер,— ответил инспектор.— Если вы убеждены в своей невиновности, опровергните обвинение — больше ничего мне не нужно.
Пальцы мистера Килнера нервно забарабанили по спинке кровати. Краем глаза он все время наблюдал за посетителем.
— Я хотел бы знать,— спросил он,— в чем меня обвиняют? Каким образом меня хотят дискредитировать?
- Вас, мистер Килнер, обвиняют в том, что вы убили двоих — Ниниана Бексендейла и Джеймса Крейтона, известного также под именем Ричарда Клея, в своем доме на улице Лоуэр-Эбби, в Дублине,-ответил Дэвидсон.— И в том, что вы благодаря этому завладели бриллиантовым ожерельем, которое они украли у мисс Дрисколл.
— А теперь послушайте! — воскликнул мистер Килнер.— Всем, включая вас, мистер Дэвидсон, известно, что я уехал из Дублина из-за больного сердца. Меня там все знали как человека честного и достойного. Что у меня могло быть общего с этими ворами?
— Мистер Килнер,— сказал Дэвидсон,— тела этих людей — вернее, их скелеты — найдены вчера вечером в подвале того дома. Я сам их видел. Они оба были убиты выстрелом в голову.
Мистер Килнер не был загнан в угол. Он был готов к этому. . — Ну и что из этого, мистер Дэвидсон? — немного подумав, возразил он.— Ведь все это могло случиться после моего отъезда из Дублина. Ведь вы не можете определить, сколько месяцев и даже сколько лет эти скелеты там пролежали. Почему я должен быть замешан в этом ужасном преступлении?
Дэвидсон не выдержал и улыбнулся. Мистер Килнер покраснел.
— Удивляюсь вам, мистер Дэвидсон,— произнес он.— Вы смеетесь надо мной, а между тем здесь задето мое доброе имя. Я ведь по-дружески попросил вас сообщить, в чем меня обвиняют.
— Извините, пожалуйста,— сказал инспектор.— Но я вижу, мистер Килнер, что вы вполне способны разговаривать, поэтому я вам все сообщу. Мы все знаем о ваших отношениях с Клеем в Лидсе и в Брэдфорде; мы знаем, что вы прибыли в Дублин без гроша в кармане; мы знаем, что Клей, после того как бежал с бриллиантами, прятался в вашем доме. Нам известно, что молодой Бексендейл зашел в ваш дом, и никто не видел, как он оттуда выходил. Известно и то, что сразу после этого вы уехали из Дублина, продав свое дело. Мы знаем, что сюда вы приехали состоятельным человеком. Мы знаем, что скелеты Бексендейла и Клея найдены в вашем старом доме, мистер Килнер,— добавил Дэвидсон, забыв о совете доктора.— У нас столько улик против вас, что их хватило бы на двадцать человек. Так что оставьте свой праведный гнев, мистер Килнер, и говорите правду.
Эти слова подействовали на мистера Килнера неожиданным образом. Он внимательно смотрел на своего посетителя и, слушая его, несколько раз судорожно заглатывал воздух, как выброшенная на берег рыба. Но он не побледнел, не потерял сознания и заговорил совершенно спокойно:
— Мистер Дэвидсон, мне сейчас нужен врач. А когда он окажет мне помоЩь, я хочу еще немного с вами поговорить.
Инспектор вышел и попросил доктора подняться к больному. Через несколько минут врач вернулся в гостиную и положил На стол письмо и ключ.
— Мистер Кин хочет, чтобы один из вас, джентльмены,— лучше, если это будете вы, инспектор Дэвидсон,— отнес это письмо и ключ управляющему его банка в городе. Адрес банка написан на конверте. Прочитав это письмо, управляющий позволит вам открыть маленький сейф мистера Кина. В сейфе вы увидите запечатанный
пакет; дайте управляющему расписку за него и принесите пакет мистеру Кину. Кто пойдет?
— Я сам это сделаю,— Дэвидсон взял ключ и конверт. Врач вышел в сад вместе с ним.
— Я хочу вам сказать, что этот человек не доживет до полуночи,— сообщил врач.— Это произойдет очень скоро, даже без дальнейших потрясений. Он совсем ослаб и пал духом. Скажите, он действительно виновен?
— В этом нет никаких сомнений,— ответил Дэвидсон и поспешил в город. Когда он через час вернулся, Никольсон сказал, что Килнер хочет его видеть.
Войдя в комнату, инспектор увидел, что врач вводит больному стимулятор. Мистер Килнер вопросительно посмотрел на детектива.
— Скажите, мистер Дэвидсон,— слабым голосом спросил он,— вы выполнили это небольшое дело, которое любезно согласились взять на себя?
Дэвидсон вытащил из нагрудного кармана маленький коричневый пакет, запечатанный большой красной печатью, и протянул его больному. Пальцы мистера Килнера жадно схватили пакет. Он положил сверток на кровать и ласково погладил его.
— Мистер Дэвидсон! — сказал больной.— Врач говорит, что мне осталось жить совсем немного. Я хотел бы умереть хорошо, достойно человека, который мог бы стать церковным старостой. Поэтому пригласите сюда мистера Никольсона — мне нужно кое-что рассказать вам обоим.
Инспектор Никольсон быстро поднялся по лестнице. Мистер Килнер с достоинством ответил на его приветствие.
— Я не держу на вас зла, мистер Никольсон,— произнес он.— Если бы вы не встретили меня в тот день, у меня не было бы всех этих неприятностей. Но я не держу зла ни на кого — даже на вас. Человек, который должен был стать старостой приходской церкви, должен прощать своим злейшим врагам.
— Не говорите слишком много,— предупредил врач.— Вы же знаете, о чем вы должны рассказать.
— Мне есть что сказать,— ответил мистер Килнер,— и я скажу об этом. Если бы один из этих джентльменов — я всегда к ним хорошо относился — согласился записать мои слова...
— Я запишу,— вызвался Никольсон, усаживаясь за стол у кровати, и приготовил тетрадь и карандаш.
— Я буду говорить недолго,— начал Килнер.— Но о том, что я скажу, вы должны знать. Запишите мои слова... Вот правда о том, что произошло в моем прежнем заведении на улице Лоуэр-Эбби, в Дублине. Однажды утром ко мне пришел Ричард Клей, он же Джеймс Крейтон — я знал оба его имени. Он хотел пожить некоторое время в спокойном месте. Я понял, что он скрывается от полиции, но не знал почему. Он тщательно замаскировался и пару дней ходил по Дублину. Клей проходил мимо гостиницы, в которой произошла кража, видел леди, у которой украл бриллианты, и Дэвидсона, но они, конечно, не узнали его — Клей был великим мастером
маскарада. Тогда я еще понятия не имел о бриллиантах. И он ни слова о них не говорил. На второй день ко мне зашел парень с черной повязкой на глазу. Поболтав немного о всякой ерунде, он сказал, что его зовут Бексендейл и что они с Клеем организовали похищение бриллиантов. А потом Клей обманул его, забрал бриллианты себе и скрылся. Бексендейл увидел Клея в моем баре и узнал его по татуировке на запястье и искалеченному пальцу правой руки. Бексендейл так обозлился на Клея, что предложил мне вдвоем убрать Клея с дороги и забрать бриллианты себе. Я ответил, что мне надо подумать, и запер Бексендеила в самой дальней комнате. Я дал ему бутылку виски, чтобы он чувствовал себя получше. После этого я находился в баре, пока не вернулся Клей, и сразу же рассказал ему о Бексендейле.
Здесь мистер Килнер почувствовал слабость и вынужден был попросить у врача стимулятор. Немного прийдя в себя, он продолжил рассказ:
— Бексендеила убил Клей — он прострелил ему голову в маленькой комнатке наверху. Сразу же после этого пришел Дэвидсон. Он спрашивал Бексендеила, и мне пришлось придумать отговорку. Но я был уверен, что Дэвидсон вернется и обыщет дом — хоть он этого и не сделал. Я сказал Клею, что нам надо убрать тело Бексендеила. Вдвоем мы отнесли его в погреб. Я знал, что там есть вход в нижний погреб, где мы можем его спрятать. Когда мы опустили туда тело, меня молнией поразила мысль: если я смогу запереть Клея в этом подземелье, то избавлюсь от него и бриллианты станут моими. В этой дыре никто не смог бы прожить долго. Я знал, что там обитают полчища свирепых крыс, которые способны растерзать даже слона. Поэтому я испугал Клея: сказал, что пришли полицейские с обыском. Он спустился в подземелье, а я опустил на место тяжелую плиту, и он оказался в западне.
Мистеру Килнеру потребовалась новая порция стимулятора. Эти воспоминания явно доставляли ему немало волнений. Наконец он смог продолжать.
— Я не спускался туда до самого последнего момента — знал, что чем позже я пойду в подземелье, тем менее отвратительным будет зрелище. Я долго ждал, потому что был уверен: крысы не съедят бриллианты. Наконец я пошел туда. И вот в чем я могу вам поклясться: меня обвиняют в убийстве Клея, но я так же повинен в его смерти, как новорожденный младенец. Я клянусь, что когда я спустился за бриллиантами, которые, как я знал, он хранил в поясе на талии, то обнаружил, что Клей убил себя выстрелом в голову. Это чистая правда — я не убивал Клея. Он сам себя убил.
Мистер Килнер замолчал. Трое мужчин переглянулись, словно пытаясь понять состояние разума этого человека. Он не обращал на них внимания, но по-прежнему поглаживал пальцем лежащий на кровати пакет.
— Теперь о бриллиантах,— снова заговорил мистер Килнер.— Я тогда считал, что они по справедливости принадлежат мне, если учесть, сколько беспокойства они мне доставили. Когда я поселился
здесь, то начал избавляться от них. Я продавал каждый раз одии-два камешка торговцам в Хаттон-Гардене. Ожерелье я держал в банке. Когда я хотел реализовать камни, я брал из банка ожерелье, снимал один-два камня и снова клал ожерелье в сейф. Все, что осталось, лежит в этом пакете. Там должно быть тридцать четыре камня. Теперь они мне больше не понадобятся, и я с удовольствием их возвращаю.
Мистер Килнер замолчал и, взяв в руки пакет, спросил слабым голосом, может ли кто-нибудь дать ему нож. Он перерезал бечевку, сломал печать и, развернув бумагу, вытащил изуродованное ожерелье и подал его инспектору Дэвидсону.
— Подойдите-ка к окну и пересчитайте камни,— предложил он. Два детектива и врач отошли к окну и стали разглядывать
ожерелье, с которым было связано столько преступлений. Вдруг они услышали странный звук и, обернувшись к мистеру КиЛнеру, увидели, что он свалился на подушки. Врач бросился к нему и приподнял безжизненную руку. В ней был зажат маленький пузырек, от которого исходил запах горького миндаля.
— Боже мой! — воскликнул доктор.— Он отравился синильной кислотой.
Мистер Килнер прятал последний козырь в рукаве до самого конца.
Глава пятая
МИСС ДРИСКОЛЛ ТРЕБУЕТ СВОЕ
Когда мисс Дрисколл узнала, что бриллиантовое ожерелье, так неожиданно у нее появившееся и так высоко оцененное ею, загадочным образом исчезло и, похоже, потеряно навсегда, она сказала сержанту Дэвидсону свое мнение по этому поводу. Это было сделано в характерной для мисс Дрисколл манере: она намекнула сержанту, что ей следовало бы наказать его так же, как Бексендейла, за то, что он позволил воришке бежать. Затем она распрощалась с Дублином. Она была из тех женщин, которые не проливают слез над прокисшим молоком, и потому сразу же занялась исполнением своей давней клятвы. Мисс Дрисколл благодарила судьбу за то, что деньги, которые завещал ей этот чудак, мистер Финней, не исчезли вслед за бриллиантами. Она знала, что деньги хранятся надежно, как в Английском банке, и что их хватит для погашения долгов отца, выкупа его старого дома, если он еще пригоден для жизни, и безбедного существования до конца ее дней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34