Приходила к выводу, что в который раз допустила ошибку в выборе человека, достойного ее горячей любви, и возвращалась в реальность. На какое-то время. Пока у нее на пути не вставал очередной представитель мужского пола. Самый лучший. Единственный на всю оставшуюся жизнь. Не способный больше прожить ни единого дня без ее любви и заботы. - Он заболел. Простудился, - с тревогой поделилась своей проблемой Анжела. - Ему совсем плохо. О какой работе тут может быть речь! Ты разве не слышала, как он сейчас звонил?
- Не слышала. Делать мне больше нечего, - фыркнула Крис, и на этот раз мама не смогла не обратить внимания на едкую желчь, так и сочащуюся изо всех пор ее дочки.
- Так нельзя, Кристина, - печально покачала головой Анжелика. - Ты зациклилась сейчас на этом бандите, который сидит у нас в гараже, который не стоит и ногтя с твоего мизинца, и совсем не хочешь оценить по достоинству Игоря, - произнесла она с пафосом, - замечательного, просто удивительного человека, какого в наши нелегкие дни можно встретить разве только в таком захолустье, как Ижма. В больших городах подобных людей давно вывели. Там остались одни лишь отбросы, вроде твоего Костоправа. Постарайся, доча, пересмотреть свое отношение к Игорю, полюбить его… я просто не представляю, как можно его не любить! И он охотно ответит взаимностью. И будет тебе самым близким после меня человеком.
- Он уже раз пытался быть близким, - напомнила Крис. - Чересчур близким! И слишком охотно стремился ответить взаимностью! Правда, не знаю, на что. Кажется, я не раздавала ему никаких авансов.
- Кристина, девочка, - торопливо заворковала Анжела. Возвращение к этой теме было ей неприятно. Бросалось в глаза, как она спешит поскорее свернуть ее, перевести разговор в другое, свободное от подводных камней русло. Упирается, не давая дочке открыть ей глаза на то, что и на этот раз в выборе кавалера случилась ошибочка, и "замечательный, просто удивительный человек", какого не встретишь в больших городах, оказался не более чем падким на молодняк кобелем. - Ты тогда просто вообразила невесть чего. Ну, обнял тебя человек по-отечески, не имея за душой никаких задних мыслей, а уж дальше ты нафантазировала такого! Он мне все рассказал и искренне сожалеет, что твое слишком богатое воображение…
В этот момент Крис рассмеялась. Дальше слушать ослепшую от любви мамашу ей было тошно. И некогда.
- Хватит. Довольно об этом. Проехали, - сказала она. - Дай лучше денег.
- Зачем тебе деньги? Как много?
- Пятьсот… ладно, четыреста.
- Да ты чего! - удивленно вскинула брови Анжела. - Да ты понимаешь.
- Я очень бы не хотела рассказывать дяде, - не дала ей продолжить фразу Кристина, - как жадно твой замечательный Игорь лапал меня за задницу. И как при этом потел и пускал обильные слюни. Так ты мне дашь денег?
Анжелика растерянно шмыгнула носом и покачала головой. Уж чего-чего, но того, что дочка однажды опустится до мелкого шантажа, она не ожидала.
- Ты с ума сошла, - тихо пробормотала она. И снова спросила, доставая из трюмо кошелек. - Так зачем тебе деньги? Так много?
"Для кого много, а для кого тьфу!" - подумала Крис и поспешила успокоить мамашу.
- Не волнуйся. Не на наркотики. И не на пиво. Обнюхай всю меня вечером, если не веришь.
- Я вечером буду у Игоря, - пробормотала Анжела, покорно протягивая дочке четыре сторублевые бумажки. - И, наверное, останусь у него ночевать. Но я позвоню, проверю. Чтобы в десять была дома.
- Буду раньше. Не беспокойся. - Кристина сунула деньги во внутренний кармашек дубленки. - Привет ветеринару. Пусть поправляется. - И поспешила на улицу. Искать невзрачного сорокалетнего мужичка с редким именем Савва.
Прожив в Ижме почти девять месяцев, она так и не сошлась ни с кем из аборигенов. "Здравствуйте" - "до свидания" с соседями и некоторыми из местных тинейджеров - этим и ограничивались ее сношения с внешним миром. Лишь однажды ранней осенью Крис, разругавшись с мамашей и дядюшкой, свалила из дома и парочку дней оттягивалась в каком-то бомжатнике в компании нескольких синяков, хлеща разбавленный денатурат и занюхивая его клеем "Момент". Синяки были способны только на то, чтобы бухать или, зарывшись в ворох загаженного тряпья, валяться в отрубе на грязном полу. Ни один из них не попытался проявить к симпатичной чужачке сексуальный интерес. И слава Богу. Если бы кто-нибудь из забулдыг тогда к ней прикоснулся, ее бы, наверное, стошнило.
Когда на третий день Кристину нашел в этом гадюшнике дядюшка, она безропотно позволила увести себя домой и после этого боялась и думать о том, чтобы пытаться наладить с аборигенами какие-то отношения. Хотя местные нетрезвые жиголо - не настолько синие, как те, чье бомжовское гостеприимство Крис довелось испытать, но тоже не сахар - до сих пор регулярно курсировали в районе дядюшкиного дома. Свистели, как тати. Набравшись смелости, скреблись в ворота. И, без труда разузнав телефонный номер, иногда беспокоили дядю или мамашу звонками: "А можно Кристину?"
Нельзя! Она так ни разу и не подошла к телефону. А за ворота выходила только в сопровождении мамы. До магазина и обратно. И то, очень редко. В основном Крис проводила все время у себя в комнате перед экраном телевизора, который ей перетащил от себя дядя, или с книжкой в руках, что тот же заботливый дядюшка регулярно доставлял из поселковой библиотеки или из какого-то таинственного фонда УИНа. Вела жизнь полной затворницы.
Словно чего-то стремалась. От кого-то гасилась. И это было, наверное, на самом деле, именно так. Боялась того, что не выдержит жестоких кумаров и однажды сорвется, снова пустится во все тяжкие. Пряталась за ширмой южноамериканских телесериалов и между страницами потрепанных книг прежде всего от себя, проблемной и непредсказуемой, всегда способной в любой момент вдруг выкинуть нечто такое, чему потом поражалась сама: "И как я могла! И черт меня дернул! Вот дура! Что натворила!" Но тогда обычно был поздняк плакаться по потерянному.
Так же, как и сейчас было поздно развернуть назад все, что по ее воле произошло с Костоправом. Зато можно было попробовать что-нибудь сделать. И для начала обеспечить доставку Костиного письма смотрящему зоны…
- Здравствуйте. - Крис догнала двух степенных местных матрон с яркой коляской, неспешно направлявшихся по очищенной от снега улице к магазину. - Мне надо найти одного человека. Он местный. Летом работал на сплаве. Плотовщиком. Его зовут Савва. Вы не подскажете?
- Савва? - Бабы переглянулись, и та, что катила коляску, состроила печальную рожу. - Дык помер он, Савва-то. От этого… блин, от цирроза. В Ухте, у свояченицы. Туды помирать и поехал. Там и похоронили.
"Засада, мать твою! Что ж теперь делать?" - разочарованно вздохнула Крис.
Но в этот момент другая бабенка вернула ей утраченную надежду.
- Дык то Рубашкин! - Она даже замерла, пораженная вдруг посетившей ее мозговую извилину мыслью. В круглой башке местной красавицы, которая с успехом могла бы позировать живописцу Кустодиеву, в мгновение ока выстроилась логическая цепочка. - Он летось помер. А в Ухту съехал еще по весне. Так? - посмотрела она на подругу.
- Так, - согласилась та.
- Кря-а-ак! - подпело из коляски мамаше ее ненаглядное чадо.
По губам Кристины скользнула улыбка.
- А раз так, как же мог он работать на сплаве? Мертвай-та! - развеселилась матрона (та, что без коляски). - Не-е-е! То не он. Ты, наверное, ищешь Митроху? - смерила она дружелюбным взглядом юную девочку в нарядной дубленке, украшенной национальным ненецким орнаментом. - Того, что с Болота?
- Не знаю, - растерянно пожала плечами Кристина. - Наверное. Только он не Митроха, а Савва.
- Савва, конечно. Баранов. Митроха - его погоняло, - совершенно непринужденно ввернула словечко из блатного жаргона жительница этих вытоптанных зековскими кирзачами мест. - Мы просто как-то привыкли: Митроха, да и Митроха. А то, что он Савва, и позабыли. Невысокий такой? И ноги колесами?
- Ага, - обрадованно кивнула Кристина. Именно эти приметы и дал ей Костоправ: маленький и кривоногий мужик лет сорока. И что же за ласты у этого Саввы, если всем сразу бросается в глаза их кривизна? Интересно бы посмотреть. Впрочем, похоже, что скоро у нее будет такая возможность. - Баранову этому лет сорок, ведь так?
- Сорок и есть, - согласилась кустодиевская красавица. - Може, чуть боле; може, помене. Но где-то так.
- Его и ищу. А что, у вас в Ижме, Савв больше нет? - с ехидцей поинтересовалась Кристина, довольная тем, что с первой попытки нашла кого надо. - Так мало? Лишь двое? Вернее, теперь только один? - поправилась она, вовремя вспомнив о безвременно ушедшем из жизни в Ухте у свояченицы: Савве Рубашкине.
- Только один, - рассмеялась ее собеседница, чутко уловив в последнем вопросе подкол. - Есть еще Полиграф. Не желаешь?
- А он симпатичный?
- Тьфу! Импотент! - слишком уж агрессивно выплюнула бабенка характеристику этому мужику, и Кристина сразу подумала, что та, пожалуй, имела печальный опыт общения с ним. - Шерпачня дешевая, выпердыш! Одно тока и есть у заглотыша, что евоное имя… Знаешь, как на Болото пройтить? Или вот чего. Ежли хочешь, айда с нами к магазину. Тама сичас алкашей прорва толчется, на вино наскребают. Дашь червонец кому на малек самогонки, дык и доведет прямо до дома. Митроху-то тут всякий знает. Мы сами тебя проводили бы, прогулялися бы, да вот тока с коляской… - Баба развела короткими полными ручками и дала волю своему любопытству: - А чего он тебе, Баранов-то?… А ты сюда к Толяну приехала?… Еще весной?… С мамашей?… А чего дома сиднем сидишь? Скукотища жа здеся! Заходи в гости, коль хочешь. Тебя как зовут?… А меня Таней. А ее вот, - кивнула она на свою спутницу, застрявшую в этот момент с коляской в небольшом снежном заносе, - Анютой. Ее муж, между прочим, с твоим дядей работает. Прапорщик он. Паша Шевчук. Може, слыхала?
- Нет, не слыхала, - отрицательно покачала головой Кристина и еще раз повторила про себя имя этого прапора: "Паша Шевчук. Надо рассказать о знакомстве с его женой Костоправу. А вдруг пригодится?"
У магазина Татьяна сразу же выцепила из компании забулдыг здоровенного, внешностью напоминающего йети, аборигена, наряженного в драную телогрейку, из которой торчали клочки бурой ваты, и в огромные, размера шестидесятого, черные валенки.
- Вот, - представила она Кристине проводника. - Эт Геныч. Доставит тебя к Баранову в лучшем виде. Слышь, косолапый? - Татьяна решительно зацепила рукой мужика за отворот телогрейки. - Девочку чтобы не обижать. И другим не давать. Головой отвечаешь. Потом загляни ко мне. Налью самогону. - Она наклонилась к Кристине и шепнула на ухо: - Начнет клянчить денег на опохмелку, не давай. Скажи, что нету. Слышала, что я ему посулила? Дык вот и достаточно. Не хрена ему, ласковому теленочку, сразу с двух маток сосать. Ну, бывай. Заглядывай в гости. Спросишь у дяди, как найти Шевчуков, он объяснит. А мой дом с ихним соседний. Желтый такой. За зеленым заплотом.
- Хорошо, я зайду, - пообещала Кристина и поспешила следом за мужиком, с места набравшим предельную скорость. Здоровяку-алкоголику не терпелось поскорее управиться с поставленной перед ним задачей и бежать к Тане за обещанной самогонкой. И, словно Т-80, он уверенно пер вперед по узким протоптанным в снегу тропкам, иногда срезая углы через высокие сугробы. Пока добрались до Болота - нескольких двухэтажных деревянных домов, сбившихся в кучку даже не на окраине, а чуть в стороне от поселка, - Кристина успела вспотеть, и у нее с непривычки начало покалывать в боку.
- Вот здеся, - лаконично прогудел снежный человек.
Весьма неприглядный снаружи, внутри дом - во всяком случае, на втором этаже, который занимала квартирка Баранова - оказался довольно уютным и прибранным.
По чистому крашеному полу настланы простенькие дорожки. На подоконнике в комнате, куда хозяин любезно пригласил Крис, расставлены несколько горшочков с цветами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
- Не слышала. Делать мне больше нечего, - фыркнула Крис, и на этот раз мама не смогла не обратить внимания на едкую желчь, так и сочащуюся изо всех пор ее дочки.
- Так нельзя, Кристина, - печально покачала головой Анжелика. - Ты зациклилась сейчас на этом бандите, который сидит у нас в гараже, который не стоит и ногтя с твоего мизинца, и совсем не хочешь оценить по достоинству Игоря, - произнесла она с пафосом, - замечательного, просто удивительного человека, какого в наши нелегкие дни можно встретить разве только в таком захолустье, как Ижма. В больших городах подобных людей давно вывели. Там остались одни лишь отбросы, вроде твоего Костоправа. Постарайся, доча, пересмотреть свое отношение к Игорю, полюбить его… я просто не представляю, как можно его не любить! И он охотно ответит взаимностью. И будет тебе самым близким после меня человеком.
- Он уже раз пытался быть близким, - напомнила Крис. - Чересчур близким! И слишком охотно стремился ответить взаимностью! Правда, не знаю, на что. Кажется, я не раздавала ему никаких авансов.
- Кристина, девочка, - торопливо заворковала Анжела. Возвращение к этой теме было ей неприятно. Бросалось в глаза, как она спешит поскорее свернуть ее, перевести разговор в другое, свободное от подводных камней русло. Упирается, не давая дочке открыть ей глаза на то, что и на этот раз в выборе кавалера случилась ошибочка, и "замечательный, просто удивительный человек", какого не встретишь в больших городах, оказался не более чем падким на молодняк кобелем. - Ты тогда просто вообразила невесть чего. Ну, обнял тебя человек по-отечески, не имея за душой никаких задних мыслей, а уж дальше ты нафантазировала такого! Он мне все рассказал и искренне сожалеет, что твое слишком богатое воображение…
В этот момент Крис рассмеялась. Дальше слушать ослепшую от любви мамашу ей было тошно. И некогда.
- Хватит. Довольно об этом. Проехали, - сказала она. - Дай лучше денег.
- Зачем тебе деньги? Как много?
- Пятьсот… ладно, четыреста.
- Да ты чего! - удивленно вскинула брови Анжела. - Да ты понимаешь.
- Я очень бы не хотела рассказывать дяде, - не дала ей продолжить фразу Кристина, - как жадно твой замечательный Игорь лапал меня за задницу. И как при этом потел и пускал обильные слюни. Так ты мне дашь денег?
Анжелика растерянно шмыгнула носом и покачала головой. Уж чего-чего, но того, что дочка однажды опустится до мелкого шантажа, она не ожидала.
- Ты с ума сошла, - тихо пробормотала она. И снова спросила, доставая из трюмо кошелек. - Так зачем тебе деньги? Так много?
"Для кого много, а для кого тьфу!" - подумала Крис и поспешила успокоить мамашу.
- Не волнуйся. Не на наркотики. И не на пиво. Обнюхай всю меня вечером, если не веришь.
- Я вечером буду у Игоря, - пробормотала Анжела, покорно протягивая дочке четыре сторублевые бумажки. - И, наверное, останусь у него ночевать. Но я позвоню, проверю. Чтобы в десять была дома.
- Буду раньше. Не беспокойся. - Кристина сунула деньги во внутренний кармашек дубленки. - Привет ветеринару. Пусть поправляется. - И поспешила на улицу. Искать невзрачного сорокалетнего мужичка с редким именем Савва.
Прожив в Ижме почти девять месяцев, она так и не сошлась ни с кем из аборигенов. "Здравствуйте" - "до свидания" с соседями и некоторыми из местных тинейджеров - этим и ограничивались ее сношения с внешним миром. Лишь однажды ранней осенью Крис, разругавшись с мамашей и дядюшкой, свалила из дома и парочку дней оттягивалась в каком-то бомжатнике в компании нескольких синяков, хлеща разбавленный денатурат и занюхивая его клеем "Момент". Синяки были способны только на то, чтобы бухать или, зарывшись в ворох загаженного тряпья, валяться в отрубе на грязном полу. Ни один из них не попытался проявить к симпатичной чужачке сексуальный интерес. И слава Богу. Если бы кто-нибудь из забулдыг тогда к ней прикоснулся, ее бы, наверное, стошнило.
Когда на третий день Кристину нашел в этом гадюшнике дядюшка, она безропотно позволила увести себя домой и после этого боялась и думать о том, чтобы пытаться наладить с аборигенами какие-то отношения. Хотя местные нетрезвые жиголо - не настолько синие, как те, чье бомжовское гостеприимство Крис довелось испытать, но тоже не сахар - до сих пор регулярно курсировали в районе дядюшкиного дома. Свистели, как тати. Набравшись смелости, скреблись в ворота. И, без труда разузнав телефонный номер, иногда беспокоили дядю или мамашу звонками: "А можно Кристину?"
Нельзя! Она так ни разу и не подошла к телефону. А за ворота выходила только в сопровождении мамы. До магазина и обратно. И то, очень редко. В основном Крис проводила все время у себя в комнате перед экраном телевизора, который ей перетащил от себя дядя, или с книжкой в руках, что тот же заботливый дядюшка регулярно доставлял из поселковой библиотеки или из какого-то таинственного фонда УИНа. Вела жизнь полной затворницы.
Словно чего-то стремалась. От кого-то гасилась. И это было, наверное, на самом деле, именно так. Боялась того, что не выдержит жестоких кумаров и однажды сорвется, снова пустится во все тяжкие. Пряталась за ширмой южноамериканских телесериалов и между страницами потрепанных книг прежде всего от себя, проблемной и непредсказуемой, всегда способной в любой момент вдруг выкинуть нечто такое, чему потом поражалась сама: "И как я могла! И черт меня дернул! Вот дура! Что натворила!" Но тогда обычно был поздняк плакаться по потерянному.
Так же, как и сейчас было поздно развернуть назад все, что по ее воле произошло с Костоправом. Зато можно было попробовать что-нибудь сделать. И для начала обеспечить доставку Костиного письма смотрящему зоны…
- Здравствуйте. - Крис догнала двух степенных местных матрон с яркой коляской, неспешно направлявшихся по очищенной от снега улице к магазину. - Мне надо найти одного человека. Он местный. Летом работал на сплаве. Плотовщиком. Его зовут Савва. Вы не подскажете?
- Савва? - Бабы переглянулись, и та, что катила коляску, состроила печальную рожу. - Дык помер он, Савва-то. От этого… блин, от цирроза. В Ухте, у свояченицы. Туды помирать и поехал. Там и похоронили.
"Засада, мать твою! Что ж теперь делать?" - разочарованно вздохнула Крис.
Но в этот момент другая бабенка вернула ей утраченную надежду.
- Дык то Рубашкин! - Она даже замерла, пораженная вдруг посетившей ее мозговую извилину мыслью. В круглой башке местной красавицы, которая с успехом могла бы позировать живописцу Кустодиеву, в мгновение ока выстроилась логическая цепочка. - Он летось помер. А в Ухту съехал еще по весне. Так? - посмотрела она на подругу.
- Так, - согласилась та.
- Кря-а-ак! - подпело из коляски мамаше ее ненаглядное чадо.
По губам Кристины скользнула улыбка.
- А раз так, как же мог он работать на сплаве? Мертвай-та! - развеселилась матрона (та, что без коляски). - Не-е-е! То не он. Ты, наверное, ищешь Митроху? - смерила она дружелюбным взглядом юную девочку в нарядной дубленке, украшенной национальным ненецким орнаментом. - Того, что с Болота?
- Не знаю, - растерянно пожала плечами Кристина. - Наверное. Только он не Митроха, а Савва.
- Савва, конечно. Баранов. Митроха - его погоняло, - совершенно непринужденно ввернула словечко из блатного жаргона жительница этих вытоптанных зековскими кирзачами мест. - Мы просто как-то привыкли: Митроха, да и Митроха. А то, что он Савва, и позабыли. Невысокий такой? И ноги колесами?
- Ага, - обрадованно кивнула Кристина. Именно эти приметы и дал ей Костоправ: маленький и кривоногий мужик лет сорока. И что же за ласты у этого Саввы, если всем сразу бросается в глаза их кривизна? Интересно бы посмотреть. Впрочем, похоже, что скоро у нее будет такая возможность. - Баранову этому лет сорок, ведь так?
- Сорок и есть, - согласилась кустодиевская красавица. - Може, чуть боле; може, помене. Но где-то так.
- Его и ищу. А что, у вас в Ижме, Савв больше нет? - с ехидцей поинтересовалась Кристина, довольная тем, что с первой попытки нашла кого надо. - Так мало? Лишь двое? Вернее, теперь только один? - поправилась она, вовремя вспомнив о безвременно ушедшем из жизни в Ухте у свояченицы: Савве Рубашкине.
- Только один, - рассмеялась ее собеседница, чутко уловив в последнем вопросе подкол. - Есть еще Полиграф. Не желаешь?
- А он симпатичный?
- Тьфу! Импотент! - слишком уж агрессивно выплюнула бабенка характеристику этому мужику, и Кристина сразу подумала, что та, пожалуй, имела печальный опыт общения с ним. - Шерпачня дешевая, выпердыш! Одно тока и есть у заглотыша, что евоное имя… Знаешь, как на Болото пройтить? Или вот чего. Ежли хочешь, айда с нами к магазину. Тама сичас алкашей прорва толчется, на вино наскребают. Дашь червонец кому на малек самогонки, дык и доведет прямо до дома. Митроху-то тут всякий знает. Мы сами тебя проводили бы, прогулялися бы, да вот тока с коляской… - Баба развела короткими полными ручками и дала волю своему любопытству: - А чего он тебе, Баранов-то?… А ты сюда к Толяну приехала?… Еще весной?… С мамашей?… А чего дома сиднем сидишь? Скукотища жа здеся! Заходи в гости, коль хочешь. Тебя как зовут?… А меня Таней. А ее вот, - кивнула она на свою спутницу, застрявшую в этот момент с коляской в небольшом снежном заносе, - Анютой. Ее муж, между прочим, с твоим дядей работает. Прапорщик он. Паша Шевчук. Може, слыхала?
- Нет, не слыхала, - отрицательно покачала головой Кристина и еще раз повторила про себя имя этого прапора: "Паша Шевчук. Надо рассказать о знакомстве с его женой Костоправу. А вдруг пригодится?"
У магазина Татьяна сразу же выцепила из компании забулдыг здоровенного, внешностью напоминающего йети, аборигена, наряженного в драную телогрейку, из которой торчали клочки бурой ваты, и в огромные, размера шестидесятого, черные валенки.
- Вот, - представила она Кристине проводника. - Эт Геныч. Доставит тебя к Баранову в лучшем виде. Слышь, косолапый? - Татьяна решительно зацепила рукой мужика за отворот телогрейки. - Девочку чтобы не обижать. И другим не давать. Головой отвечаешь. Потом загляни ко мне. Налью самогону. - Она наклонилась к Кристине и шепнула на ухо: - Начнет клянчить денег на опохмелку, не давай. Скажи, что нету. Слышала, что я ему посулила? Дык вот и достаточно. Не хрена ему, ласковому теленочку, сразу с двух маток сосать. Ну, бывай. Заглядывай в гости. Спросишь у дяди, как найти Шевчуков, он объяснит. А мой дом с ихним соседний. Желтый такой. За зеленым заплотом.
- Хорошо, я зайду, - пообещала Кристина и поспешила следом за мужиком, с места набравшим предельную скорость. Здоровяку-алкоголику не терпелось поскорее управиться с поставленной перед ним задачей и бежать к Тане за обещанной самогонкой. И, словно Т-80, он уверенно пер вперед по узким протоптанным в снегу тропкам, иногда срезая углы через высокие сугробы. Пока добрались до Болота - нескольких двухэтажных деревянных домов, сбившихся в кучку даже не на окраине, а чуть в стороне от поселка, - Кристина успела вспотеть, и у нее с непривычки начало покалывать в боку.
- Вот здеся, - лаконично прогудел снежный человек.
Весьма неприглядный снаружи, внутри дом - во всяком случае, на втором этаже, который занимала квартирка Баранова - оказался довольно уютным и прибранным.
По чистому крашеному полу настланы простенькие дорожки. На подоконнике в комнате, куда хозяин любезно пригласил Крис, расставлены несколько горшочков с цветами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53