- Немного прокапались, - указал я глазами на три пустых бутылочки из-под лекарств, которые десять минут назад выплеснул за окно. - Но пока никаких улучшений. Надо время. И надо в больницу.
- Будет сегодня больница, - пробурчал кум. И решил хоть чуть-чуть обозначить заботу ко мне. - Сам-то поспал?
- Ха! Поспишь тут с твоей ненаглядной племянницей! - искренне рассмеялся я. - Когда вертолет?
- Не знаю. - Анатолий Андреевич, стараясь не скрипеть половицами, на цыпочках подкрался к племяннице и, наклонившись, подышал на нее перегаром. Мне с моего места было видно, как Кристина брезгливо поморщилась. - Думаю, улетим сегодня днем.
- Вертушка от МЧС?
- Тебе-то чего?
- Хочу быть уверенным, что Кристину в полете будет сопровождать опытный врач. Будет врач? - в лоб задал я вопрос куму, заведомо зная, что будет экипаж из трех человек, нетрезвый офицер ПВО, сам Анатолий Андреевич, тоже нетрезвый, и, возможно, пара солдат. Но никакого врача. Если не полечу я. Вот этот вопрос и надо сейчас утрясти. - Если пришлют вертушку от МЧС, там должен быть медицинский работник. Но если это будет просто вертолет местного авиаотряда или военных, тогда нужен сопровождающий. Каждые два-три часа Кристине надо ставить новую капельницу, мерить давление, следить, чтобы во время полета в своей белой горячке она не попыталась сойти на какой-нибудь остановке.
- Кстати, как у нее с этим?
- С чем "с этим"?
- Ну, с музыкой, которую слушает?
- Всю ночь перлась от "Клауфингера" и "Соулфлая", - с ходу выдумал я. - У твоей племянницы неплохой вкус, но я ей объяснил, что в здешних местах не услышишь ничего, кроме Киркорова и "Блестящих". А значит, ее просто глючит. В конце концов я ее убедил.
Кристина дернулась под одеялом, хихикая над тем, как отвязно я сейчас лечу ее дядю. К счастью, тот этого не заметил.
- Пошли на кухню, пока она спит, - прошептал он. - Накормлю тебя и схожу еще раз насчет вертолета. Вчера вроде договорился, но лучше подстраховаться.
- Так что это будет за вертолет? - решил я все же добиться от кума ответа.
- Войсковой. И то он оказался здесь совершенно случайно. Повезло Крис.
"И повезло мне. И не повезло тебе, Анатолий Андреевич, - подумал я, усевшись на кухне на расшатанный стул и пристроив рядом с собой костыли. - Сегодня, быть может, последний день твоей жизни".
Кум возился возле плиты, гремел сковородкой и параллельно рассказывал мне про прилетевших в Ижму военных - ничего нового, все, что я давным-давно слышал от Крис. Потом он без аппетита сжевал кусок невкусной колбасы из оленины, недопив, отодвинул в сторону кофе и объявил:
- Я пошел, Разин. Пообещай, что никуда не смотаешься. И ничего не устроишь.
- И не смотаюсь, и не устрою, - легко пообещал я, потому что устраивать что-нибудь в ближайшие пару часов и не собирался. Вот потом… - Я без проблем мог бы все это проделать сегодняшней ночью, когда ты валялся в отрубе. Ведь не проделал же… Так что же, получается, что Кристина полетит без сопровождающего? - опять вернулся я к волнующей меня теме.
- С ней полечу я.
- И будешь ставить ей капельницу, если Крис вдруг станет хуже? Будешь ее вытягивать, будешь ее спасать? Возьми меня, Анатолий Андреевич.
- И куда я дену тебя в Сыктывкаре?
- А куда денешь меня, пока будешь отсутствовать? Кто меня будет кормить?
- Чечев, - особо не утруждал себя решением этой проблемы кум.
- Спаси-и-ибо, Анатолий Андреевич, - натянуто улыбнулся я. - Ты хоть подумал, что сейчас сказал? Я и Чечев. Вдвоем. Как ты это себе представляешь?
- Тут и представлять нечего. Как-нибудь уживетесь. Все равно тебе предстоит у него.
- Я знаю, что мне предстоит, - перебил я. - Землянка и таежная заимка. Ты этим уже прожужжал мне все уши. Короче, приехали. Закрываем вопрос. Веди меня в гараж, потому что слово свое насчет того, что сейчас не сбегу и ничего не устрою, я забираю назад. А с Кристиной выкручивайся, как знаешь. Теперь без меня. Увольте! Я пас!
Уверенный в том, что куму, ослабленному недельным запоем, не устоять против меня и он сейчас пойдет на попятную, я решительно сгреб костыли и поднялся.
- Пошли.
- Погоди, Разин, - болезненно поморщился Анатолий Андреевич, потер ладонью лоб. - Не бесись. Объясни лучше, и чего это тебя так тянет отправиться с нами. Если хочешь сбежать, даже не надейся.
- Не буду скрывать, - опять опустился на стул я, - если будет шанс соскочить в Сыктывкаре, я, конечно, его не упущу. Так же, как и любой другой. Но это твоя задача - не давать мне таких шансов. А моя задача - сделать так, чтоб Кристину довезли до больницы живой.
- Неужели все настолько серьезно? - напрягся кум.
- А ты что, еще не понял?
- Но не думал, что так. Охлопков сказал.
- Больше слушай Охлопкова. Наливай ему похмелиться и снова слушай. И опять наливай. - Я уперся взглядом в Анатолия Андреевича. Если бы я умел, я бы его загипнотизировал, убедил бы взять меня с собой. Но приходилось рассчитывать лишь на свой бойкий язык. - Скажи, кому ты больше доверяешь? Мне или этому зачуханному фельдшеришке?
- Никому, - устало пробормотал кум.
- Мне можешь доверять. Во всяком случае, в том, что как-то связано с Крис. - Пожалуй, никогда в жизни я столь напористо и нахально не разводил человека. И сейчас ощущал себя распоследним позорным кидалой - чем-то вроде тех уродов, что в Питере тусуются у станций метро, суют несчастным пенсионерам "выигрышные" лотерейные билетики и выжуливают у стариков последние грошики. Не тем ли самым я сейчас занимался, грузя на туго соображающего с перепоя Анатолия Андреевича килограммы изощреннейшего вранья? Хоть он и мусор, хоть и велика ставка в том, что я сейчас замутил, но я всегда привык играть честно - или, чего уж там кривить душой, почти честно. Но сейчас, кажется, я сам в себе напрочь смел все границы дозволенного, и идти на попятную уже было поздно. Одним словом, если уж быть негодяем, так быть им до конца. И ну ее к дьяволу, эту проклятую совесть! - Анатолий Андреевич, пойми, - назойливо убеждал я кума, сам себе противный настолько, что был готов проблеваться, - если с Кристиной что-то случится и я не смогу прийти ей на помощь, потому что не настоял сейчас на том, чтоб лететь с вами, я себе этого никогда не прощу. Пусть даже и жить мне с этим осталось недолго, но и умирать не хочу с таким грехом за душой.
- Каким грехом?! - попробовал рассмеяться кум, но у него ничего не вышло. Что мне, что ему сейчас было совсем не до смеха. - Если что-то действительно произойдет, то винить в этом надо только меня.
- И тебе это нужно?
Анатолий Андреевич молча покачал головой, вышел из кухни и, одеваясь, начал возиться в прихожей.
- Перекусил? - через минуту выглянул он из-за двери. - Тогда иди к Кристине. И прошу, не отходи от нее. А насчет того, чтобы тебе лететь вместе с нами… я над этим подумаю.
Я состроил на физиономии победную ухмылку. "Я над этим подумаю" сейчас в устах кума было равнозначно добру на то, чтобы я отправлялся с ним и его племянницей в Сыктывкар.
Глава 11

ТОЛЬКО В ПОЛЕТАХ ЖИВУТ ВЕРТОЛЕТЫ
Посадочная площадка для пассажирских вертолетов, которые прилетали в Ижму не чаще двух-трех раз в неделю, была оборудована прямо на территории воинской части, где обитали вэвэшники, охранявшие местные зоны. Участок вытоптанной земли размером с бейсбольное поле, развалившийся дощатый ангар со щербатой надписью аршинными буквами "Н… кури…ь!" и две цистерны с авиатопливом - вот и весь Ижменский аэропорт. На площадке обычно играли в футбол, возле ангара бродили куры, а цистерны от местных татей оберегал сонный солдат с автоматом.
Сейчас в эту лубяную картинку провинциального бытия втиснулись армейский МИ-8, вездеход и светло-серый медицинский уазик - местная "скорая помощь", на которой в сопровождении прапора Чечева, вооруженного пистолетом Макарова, и уже подвыпившего кума к вертолету доставили меня и Кристину.
- Пока посидите. - Анатолий Андреевич выбрался из уазика, вразвалочку подошел к группе военных, куривших около вездехода, и коротко перекинулся с ними несколькими словами. - Теперь пошли, - вернулся он к нашей машине. - Разин, ты не спеши. Сначала Кристина.
Крис, состроив на рожице болезненную гримасу, оперлась о руку любимого дядюшки и осторожно ступила на землю. Громко засопел рядом со мной приткнувший толстую задницу на откидное сиденье для врача Чечев, достал и снова сунул за пазуху пистолет, который перед отъездом выдал ему Анатолий Андреевич, - как я надеялся, единственный ствол на всех, кому предстоит лететь с нами до Сыктывкара. Будет ли вооружен экипаж вертолета, я не знал. Но сильно рассчитывал на то, что не будет. Так же как и конвой, который должен сопровождать на "материк" какое-то армейское барахло. Сколько военных отправятся с нами - трое, четверо? - я не представлял. Только со слов Кристины и знал, что собираются лететь один офицер и кто-нибудь из солдат. А может, двое офицеров? А может быть…
Черт его знает!
Так же как и какое оружие положено конвойным. Автоматы Калашникова? Пистолеты Макарова? Или лишь доблесть, дисциплина и четкое знание Устава?
Я очень рассчитывал на третье. Не хотелось бы, чтобы эти вояки доставили мне много мороки. Хватит с избытком и Чечева. И кума, который, впрочем, больших опасений у меня не вызывал. Во-первых, потому что был уже пьян. А во-вторых - не вооружен. Свой ПМ, которым когда-то козырял передо мной в гараже, он час назад у меня на глазах демонстративно вручил Чечеву: "Если что, прапорщик, отстрели доктору яйца. Не промахнешься? Слышал, Разин, что я сейчас приказал?"
Кроме безоружного кума, вооруженного прапора и пес его знает как снаряженных в дорогу вертолетчиков и пэвэошников, была еще Крис. Правда, в отличие от остальных, на моей стороне. С двумя ракетами, спрятанными под курткой за поясом брюк, - арсеналом, на этот раз уже нашим, который с максимальным эффектом нам предстояло использовать против ПМ а и, возможно, АК.
И захватить вертолет.
Или погибнуть. Что скорее всего. Ведь шансов одержать верх в предстоящей схватке у нас практически не было.
Интересно, отдает ли Кристина себе отчет в том, в какую смертельно опасную авантюру ввязалась?
…Дождавшись команды Анатолия Андреевича, я с трудом выбрался из уазика и, опираясь на костыли, под надзором бдительного прапора поковылял к вертолету. Совершенно игнорируя любопытные взгляды, которыми в меня вперились подполковник, два майора, прапорщик и трое солдат откровенно дембельской внешности - с круто выгнутыми пряжками армейских ремней, спущенных чуть ли не на бедра, в ладно подогнанной полевой форме и сапогах с голенищами, тщательно собранными в гармошку. Везде эта мода у дедушек давно отошла, но здесь же тайга. Ненцы, олени, медведи.
- Пошевеливайся, - прошипел у меня за спиной Чечев, и я бойчее застучал костылями. Именно они вместе с тем, что мне в полете, возможно, придется возиться с капельницами, повлияли на то, что я отправился в путь без наручников. Впрочем, были и другие причины. И в первую очередь то, что кум не хотел афишировать перед посторонними, что я нахожусь на положении невольника. Он даже предупредил меня перед тем, как мы вышли из дома:
- Разин, о том, что ты не просто врач, а опасный мерзавец не знает никто, кроме нас с Кристиной и Чечева. Иначе ни один разумный военный, дорожащий погонами, никогда не пустил бы тебя на борт. Учти это. И веди себя соответственно.
- Ладно, учту, - безразлично промямлил я. - Буду вести соответственно.
- Как именно? К примеру, что скажешь, если вдруг спросят, где ты работаешь? Или что у тебя с ногами? - Анатолий Андреевич решил учинить мне нечто вроде экспресс-экзамена.
"Хрен с ним. Пусть немного потешится перед смертью", - решил я и ответил дисциплинированно и четко:
- Скажу, что работаю фельдшером у тебя на зоне. А ноги мне перегрыз медведь, когда зимой я по пьяни провалился в берлогу.
- Ну, ладно. Не умничай.
- …А вообще, любого, кто начнет лезть с расспросами, я пошлю на хрен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53