Да и не нужны тебе, думаю, мои утешения.
- Если они неискренние, то да. Не нужны утешения. Мне нужна твоя любовь, Костя. И сейчас сильнее, чем когда-либо. Приласкай меня, милый. - Ее рука привычно скользнула мне под футболку. - Только не говори, что ты опять грязный.
Она отдалась мне с привычной страстью. Словно ничего и не произошло. Словно по-прежнему была жива Анжелика. Но на самом-то деле нет! Странно, но пока мы занимались любовью, меня, почти постороннего человека, не отпускала мысль о ее гибели. Угнетала меня. Не давала мне кончить. Тогда как Кристина безумствовала подо мной и на мне пуще прежнего.
"Странно, - задумался я, когда она, сполна насытившись сексом, замерла рядом со мной. - Чрезмерная похоть - это что, совершенно естественная реакция человека, убитого горем, вроде Кристины? Или придавленного безысходностью, вроде меня? В организме в момент отрицательной эмоциональной перегрузки открывается некий предохранительный клапан и вся избыточная энергия, дотоле распиравшая психику, стравливается наружу в виде повышенной половой активности. Интересно, много ли диссертаций настрочено на эту тему?… Бы-ы-ылин! И как это я только могу думать о подобной херне в тот момент, когда рядом лежит симпатичная малолетняя девочка, только сегодня похоронившая маму! Она пришла ко мне за утешением. А я? Ну, трахнул. Что дальше? Трахнуть еще разок? Или что-то сказать? Но что?"
Я не стал ничего ей говорить. Просто молча коснулся губами ее горячего, немного влажного от испарины лба.
- Я даже не знаю, что теперь делать, - прошептала Кристина.
- Ты имеешь в виду именно сейчас или вообще?
- Вообще. Наверное, придется остаться у дяди. Во-первых, здесь ты. Во-вторых, возвращаться в Химки нет смысла. Меня там никто не ждет. Квартира до лета сдана. Денег нет ни копейки. Опять начнутся тусовки, наркотики.
- Я думал, что это у тебя решено без вопросов, - удивился я тому, как Кристина еще может держать в голове вариант с возвращением в Москву. Что там делать пятнадцатилетней девчонке без денег, без родственников и друзей, только-только соскочившей с иглы? Идти в проститутки или опять в наркоманский притон? Ничего другого не остается. - О том, чтобы куда-то уехать отсюда, даже не думай. В лучшем случае ты снова подсядешь на герыч. В худшем… Сама понимаешь.
- Понимаю. В худшем случае быстро отправлюсь к маме. - Крис положила голову мне на грудь, провела ладошкой по животу.
- Ты не замерзла?
- Нет. А ты? - Ее рука сместилась чуть ниже, тонкие пальчики коснулись лобка. Эта паршивка опять вознамерилась меня раздразнить.
- Я тем более не замерз, - сказал я. - Привычный, как морж. Приходилось жить и не в таких мерзких условиях.
- В карцере? - коснулась губами моего уха Кристина.
- И там в том числе, - ответил я. Мне совсем не хотелось вспоминать о штрафном изоляторе, об этом сыром и промерзшем бетонном мешке. - По сравнению с кичманом этот гараж просто коттедж на берегу Эгейского моря. Крис, расскажи мне, - не смог я больше сдерживать любопытства, - как идет следствие. Не нашли еще того, кто убил твою маму? И что с Христолюбовым? Впрочем, если тебе не просто об этом сейчас говорить, не говори. Обойдусь.
- Да нет. Почему же? Мне все равно. Вернее, мне сейчас все не просто. Так что же, не жить? Впрочем, про следствие я ничего толком не знаю. Я им не интересовалась. Поверь, мне сейчас было совсем не до этого. Тебе же дядя рассказывал, что в первый день говорил ветеринар?
- Да.
- Ну так вот. Те двое, что были в гостях, и на которых теперь хотят повесить мокруху, вообще не помнят, что происходило в тот вечер. "Да, - говорят, - мы пришли к Христолюбову. Вчетвером сели за стол, начали квасить спиртягу. И все. Потом память отшибло. Но четко можем ответить, что никого не насиловали и не убивали. По пьяни у нас вообще никогда не стоит. А чтобы бабу обидеть - даже просто ей съездить по роже, не то что душить, - так это ни-ни!" В общем, попробуй чего докажи!
- А на группу спермы была экспертиза?
- Костя, я, правда, не знаю! Вот потом расспрошу дядю и все тебе расскажу.
- А что все-таки с Христолюбовым? - никак не мог уняться я.
- Не знаю. - Я почувствовал, как впервые за сегодняшний вечер Крис позволила себе улыбнуться. - Весь обосрался со страху и теперь где-то гасится. Ведь дядюшка обещал его замочить. А он слов на ветер никогда не бросает… Костя, хватит об этом. Давай лучше отложим это все на потом. А сейчас… - Ее ладошка рыбкой нырнула ко мне в трусы. - Я хочу тебя, милый. Я люблю тебя, милый. Очень люблю! У меня ведь нет никого, кроме тебя. Ни одного близкого человека. На всем белом свете. Что скажешь на это?
Я не сказал ничего. Только молча провел ладонью Кристине по животу, расчесал пальцами мягкие и пушистые волосики на лобке, чуть ощутимо коснулся набухшего от желания клитора.
- Классно! - сообщила мне Крис и, прежде чем утратить дар речи, успела еще прошептать: - А ведь сегодня в нашем распоряжении целая ночь. Когда еще проспится этот пьяница дядя!
Глава 7

УЧАТ В ШКОЛЕ…
Обычно затишье предшествует шквалу. Но в Ижме, похоже, все было наоборот. Сумасшедшие, насыщенные событиями дни сменились бесцветными, до одури скучными временами. Сводящее с ума однообразие тупого сидения на матраце лишь немного разбавляли вечерние часовые прогулки под строгим надзором кума и сразу следом за ними компания Крис, которая, как по расписанию, ежедневно появлялась у меня в половине девятого и уходила в одиннадцать. Кроме прогулок и Крис, к развлечениям можно было еще отнести изнуряющие упражнения, которыми по нескольку часов в день я мучил себя, стремясь поскорее научиться ходить на увечных ногах. И через пару недель мои терпение и упорство начали давать результаты. Я, наконец, шатаясь как пьяный, со скоростью дряхлой старухи сумел пересечь по диагонали гараж. Без костылей и без страховочного держания за кирпичные стены. И был ужасно доволен собой. Лиха беда начало, а начало уже было положено. Теперь оставалось только развить успех. Короче, как в песенке: "Топ, топ. Очень нелегки первые шаги". И первые шаги были сделаны. Все остальное казалось куда более простым.
Следствие по делу об убийстве Анжелы велось ни шатко ни валко. Основные подозреваемые - сосед Христолюбова и его кореш - сидели в подвале местного РОВД. Сам же бывший любовник Анжелы дал подписку о невыезде, оформил отпуск, запасся продуктами и весь на изменах гасился в своей малометражной квартире, на звонки в дверь не реагировал, а с наступлением темноты, чтобы с улицы не был заметен свет, прибегал к тщательной светомаскировке, занавешивая окна в комнате и на кухне одеялами, скатертью и демисезонным пальто. Мол, никого нету дома. Всю Ижму это весьма развлекало, и в магазинах или за бутылкой вина любимой темой для обсуждения на протяжении нескольких дней была: а съедет ли окончательно крыша у местного ветеринара? Будь жители глухого поселка хоть немного продвинутее, то обязательно организовали бы тотализатор: "На то, что Христолюбов рехнется, ставки 1:4; на то, что его все же замочит брат покойной Анжелы, - 4:11; на то, что… Ну, и так далее". Но из азартных развлечений ижменчане знали только буру и "двадцать одно", а загадочное слово "букмекер" у них могло вызвать разве что ассоциацию с фамилией главврача местной больницы Ивана Наумовича Бронштейна. Короче, дыра эта Ижма!
И в этой дыре мне предстояло пробыть, как минимум, до наступления лета.
"Крепись, брат, - ободрял меня положенец из зоны. - Станет теплее, и мы тебя вытащим. Братва на воле уже в курсах. Отписали мне, что вопросом твоим занимаются, но что-нибудь сделать в ближайшее время не в силах. На рейсовом вертолете отсюда тебя вытащить невозможно. Надо ждать конца мая, когда на Ижме откроется навигация и станет проходимой тайга".
"Какой, к дьяволу, рейсовый вертолет! - восклицал я в ответном письме. - До Ухты вполне можно добраться по зимнику на внедорожнике. Месяц назад меня доставили сюда именно так. Так, может, занять у кого-нибудь на Магистрали джип, нейтрализовать моего тюремщика на пару деньков, чтобы сразу не сел нам на хвост, и вывезти меня по-людски прямо сейчас, не заморачиваясь со всякими там вертолетами и дебаркадерами?"
- Костя, а как ты собираешься нейтрализовывать дядю? - пялила на меня голубые глаза Крис, заглянув без спросу в маляву. - Я его не очень люблю, но все равно не очень хотела бы, чтобы с ним случилось что-то плохое. А еще я хочу поехать с тобой.
- Не беспокойся, малышка, - целовал я Кристину в щечку. - Все будет так, как ты пожелаешь.
Хотя я был совсем не уверен, что все будет именно так. Вернее, был совершенно уверен, что и с кумом случится что-то плохое, и Крис со мной никуда не поедет.
"На тот вариант, что ты предложил с внедорожником, - тем временем сообщил мне Араб уже в начале весны, - братва не подписывается. Слишком большой риск засветиться. Стремно. Так что терпи уж до лета. Осталось немного. Три месяца.
Впрочем, кроме этой плохой, у меня есть для тебя и приятная новость. Уже больше недели, как пидер, которого ты заказал, живет в петушатнике. И для него это только начало. Все впереди".
"И правда, приятная новость. Настигло возмездие мерзавца Ханоева за все его хирургические художества. Пускай теперь искупает грехи своей задницей", - размышлял я, нарезая круги по внутреннему периметру гаража. За полтора месяца тренировок я добился впечатляющих результатов и теперь мог легко преодолеть расстояние в пять километров - восемь тысяч шагов или четыреста кругов вдоль стенок. При этом на пути я расставлял препятствия - скатку из своего матраца и обогреватель, - через которые надо было перешагивать, не теряя при этом равновесия. Ни перед Крис, ни, тем более, перед кумом я свои достижения в области экстремальной ходьбы не афишировал и старательно делал вид, будто целыми днями, исполненный смирения и полного безразличия к жизни, валяюсь на боку на подстилке с дешевым детективом в руках. Их с молчаливого согласия кума мне последнее время поставляла Кристина. Кроме книжек я получил в безвозмездное пользование такую роскошь, как дребезжащая китайская магнитола, и теперь хотя бы мог знать о событиях, что происходят в мире.
Кум, как и раньше, не проявлял ко мне никакого особого интереса. Появлялся в гараже по утрам с моим завтраком, а по вечерам выводил меня на прогулку. Я, опираясь на костыли, бродил по расчищенному от снега двору, а Анатолий Андреевич в это время, несмотря на мороз, сидел на завалинке и одну за другой смолил сигареты, - его попытка бросить курить так и осталась благим намерением. Частенько бывало, что в течение дня мы с ним не обменивались ни словом. Я от него ни разу не слышал ни "доброго утра", когда он приносил завтрак, ни "отправляйся гулять", когда, нарисовавшись в двери гаража, кум молча кивал в сторону улицы, и все было понятно без слов.
Но однажды в середине марта он вдруг удостоил меня довольно долгой беседы.
- Ну, и какие, Разин, планы на будущее? - огорошил он меня совершенно неожиданным вопросом, ставя рядом с подстилкой миску с едой.
- Не понял. Что ты имеешь в виду? - насторожился я, ожидая очередной провокации. Что-то давненько их не было. Пора бы уже. - Какие у меня здесь могут быть планы?
- М-да. И правда, какие могут быть планы? - ехидно проскрипел кум, устраиваясь в своей излюбленной позе - на корточках, опершись о стену спиной - около выхода. На всем готовеньком валяешься кверху брюхом целыми днями. Книжки почитываешь. Радио слушаешь. Кормят. Поят. Парашу за тобой, за кабаном, выносят. Что еще? Ах, да! Совсем забыл. Даже баба под боком. Кристину-то трахаешь?
"А то ты не знаешь!" - молча скрипнул зубами я. А вслух прошипел:
- Не твое собачье дело. Это все, что ты хотел узнать? Если все, то проваливай. Если есть что-то еще, то выкладывай. И не паясничай. Тошнит от тебя.
- Хм, - довольно миролюбиво осклабился Анатолий Андреевич.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53