Старый цветной телевизор накрыт кружевной салфеткой. В печке-голландке потрескивают дрова. На покрытом лоскутным покрывалом диванчике кверху брюхом валяется жирный кот - само воплощение лени и безмятежности. Все просто и непритязательно, но в то же время надежно и крепко. Везде, в любых мелочах в этом доме ощущается хозяйственная мужская рука. И заботливое женское участие.
"Живет этот Савва, наверное, с женой или матерью. А может, с сестрой, - предположила Кристина, устраиваясь за круглым столом, покрытым бордовой плюшевой скатертью. Такие во времена коммунистов вместе с графинами и монотонными, ввергающими в сон выступлениями являлись непременными атрибутами любого праздничного мероприятия. - Я явно попала не в дом пропойцы или бездельника. И это радует. Такой скорее не запорет возложенное на него поручение. Но и уговорить его будет сложнее".
К счастью, в последнем она оказалась не права. Савву уговаривать не пришлось. Просьбу о помощи он воспринял как должное.
- Помню-помню ентого водолаза, - усмехнулся Баранов, дочитав записку, которую Крис отдала ему сразу, как только вошла в квартиру. - Слышал потом, что дружка его подстрелили, а он, значица, еще пару месяцев посидел и внове побег. Уже поудачнее. Скока, гришь, погулял на свободе?
- До нового года. - Кристина наблюдала за маленьким, один к одному отвечающим своему описанию мужичонком с кривыми ногами, который с того момента, как впустил гостью в квартиру, так ни разу и не присел. Даже записку читал на ходу, поминутно отрываясь на то, чтобы или достать из серванта очки, или помешать в печке дрова, или турнуть с дивана разоспавшегося кота.
- И как же его словили? Где он сейчас? Что с ним случилось? Он тута пишет, что ты все расскажешь. - Савва, наконец, решил, что набегался и, выдвинув стул, устроился за столом напротив Кристины.
- Да, расскажу. Все, что знаю. Константин мне разрешил. Вот только, это все между нами.
Баранов, услышав это, лишь молча всплеснул руками: мол, что же, не понимаю я, что ли, что надо держать язык за зубами! Чай, не младенец! И не такое мне можно доверить! Короче, могила!
Кристине очень понравилось то, что Савва не перебил ее ни единым вопросом все время, пока она рассказывала о том, как познакомилась с Костоправом, как по ее вине дядюшка отправился на его поиски, как в результате нашел и заточил у себя в гараже, как, чтобы вновь не сбежал, подверг его операции на ногах. Ее собеседник, даром что необразованный деревенский мужик из таежного захолустья, умел внимательно слушать, и уже одно это, несмотря на невзрачный вид и сермяжную простоту Саввы Баранова, убеждало Кристину в его полной надежности. "Лучше кандидатуры на должность курьера и не придумать!" - порадовалась она, завершая свой долгий рассказ о злоключениях Кости.
- …А вчера утром он снял крышку с обогревателя и обнаружил там микрофон. Короче, дядя отслеживал все наши разговоры. Хорошо, что мы это предвидели и все дела обсуждали шепотом. Так что, никто ничего о наших планах не знает. Кроме вас.
- Ну, за меня не боись, - впервые за последний час открыл рот Савва не только для того, чтобы сунуть туда беломорину. - Дык где, гришь, эта малява, что я должон передать?
- Здесь. - Кристина опустила руку к правому пиму, в голенище которого была спрятана компактно сложенная записка.
- Дык давай, что ли.
На секунду она замерла пораженная тем, что все оказалось так просто. Никаких вопросов, никаких колебаний. Просто "дык давай, что ли", и все. Крис ожидала чего угодно, но не такой беспроблемности. Ее даже насторожило то, что Баранову так не терпится заполучить Костино письмо. Но с другой стороны, что было делать. Не вставать же в позу после того, о чем молола сейчас языком на протяжении часа! Не упираться же, словно ослице: "Нет, я не дам. Я передумала. И, вообще, ухожу. Забудьте о том, что сейчас Вам рассказала!"
- Вот. - Кристина положила на стол записку. - А как Вы ее передадите? Что сказать Константину?
- Скажи, шо будет эта малява у Кости Араба завтресь уже. Пущай не менжуется, все сполню надежно, как в банке. И ответ принесу. А как это сделаю, уж извиняй, не твое, девочка, дело. Чай будешь? Али кофей?
Кристина отрицательно покачала головой и встала из-за стола.
- Я лучше пойду. А все-таки, что передать Константину? - еще раз спросила она.
- Привет передай, - на ходу бросил Баранов, бросившись отпирать входную дверь. - И дня через два подходи. Може, ответ уже будет. Не мне ж тебя искать. Дорогу найдешь?
- Найду. До свидания, - попрощалась Кристина и, крепко держась за перила, принялась в темноте осторожно спускаться по обледенелым ступенькам.
"А ведь я так и не заплатила ему аванс, - мелькнула мысль у нее в голове, когда она уже вышла на улицу. - Но он же не спрашивал? Так зачем первой доставать из кармана деньги? Если Савва решит передать это письмо мусорам, то все равно это сделает, дам я ему сейчас пятихатку или не дам. Точно так же, как если он серьезно намерен помочь Константину, то поможет и безвозмездно. Хотя, нет, не безвозмездно. Ведь и в одной, и в другой записке Костя пишет, что за работу почтальону будет уплачено. "Миллионером не станешь, но повысить жизненный уровень тебе это поможет", - улыбнулась Кристина, вспомнив фразу из записочки Савве. - Только бы этот ковбой с кривыми ногами не струсил в последний момент. И не оказался бы ментовским агентом. Все-таки очень уж подозрительно быстро он согласился ввязаться в это рисковое дело. Не задавал вопросов. Не торговался. Стремно все это! Но дело сделано, записка передана, и дать задний ход уже невозможно. Остается лишь ждать. Уже дня через три все прояснится".
- И вообще, если всего бояться, то не стоит и жить, - пробормотала Крис старую присказку, с которой раньше обычно ловила иглой капилляр. И в кромешной темноте, уже опустившейся на поселок, принялась пробираться по узкой тропинке, проложенной в глубоком сугробе. Главной заботой сейчас для нее было не сбиться с пути. Кто будет помогать Костоправу, если она заблудится и замерзнет?
***
Ответ от Араба я получил на четвертый день.
Довольная тем, что успешно справилась с первым заданием, Крис, только зайдя в гараж и прикрыв за собой поплотнее створку ворот, сразу вытащила из голенища пима и гордо вручила мне лист бумаги, емко заполненный убористым почерком. Я жадно выхватил у нее из руки долгожданную весточку из внешнего мира и, ничего не замечая вокруг, начал внимательно, смакуя каждое слово, читать.
Было заметно, что положенец пытался писать лаконично, но порой, не в силах уже сдержать себя, выплескивал эмоции на бумагу.
"О таком никому из братвы и слышать не доводилось! Всем известно, что мусора - беспредельщики, но чтобы так! В общем, Костоправ, если с тобой случится что-то худое, куму звездец. Я отвечаю. А пока что держись. Помощь идет! Братва в Питере будет знать о тебе через неделю. А дальше все вместе помаракуем, что с тобой делать. Ты не менжуйся, безвыходных ситуаций не бывает".
Про Ханоева Араб сообщил, что тот доживает в обычном бараке последние дни. Придраться к чему-то и опустить неугодного в зоне совсем не проблема. Было б желание, был бы заказ! Не зря говорится, что если нельзя, но очень хочется, то можно. Решили воры на сходняке не наказывать фуем, но ведь из правил всегда есть исключения. И вот скоро случится так, что вдруг, ни с того ни с сего, обуреет Бавауди, наедет не на того, решит гнуть понты не по делу против кого-нибудь из беспредельщиков. А тот ему скажет спокойно: "Ты че это, пентюх?!! Совсем страх потерял?!! Ты на кого взбрыкнул, борзый?!! Бы-ы-ыля, твою мать!!! Да ты хотя бы понял, на кого наезжаешь, отсосок!!!" А дальше все, как положено. И в результате очутится Ханоев в обиженке. И ни он, ни кум, ни кто-то другой и не догадается, кто стоит за всем этим. Только я, Араб и еще кое-кто из посвященных будут знать истинную причину того, что произошло. А Хану все объяснят спустя какое-то время. Перед тем, как замочат. Ведь должен же знать шелудивый шакал, за что подыхает!
Еще положенец заверил меня, что канал моей связи с зоной надежен. Он готов был ответить за все этапы эстафеты, по которой передавались наши послания, исключая разве что только "два ближайших" ко мне. Я понял, что Костя Араб имел в виду Кристину и Савву, которых лично не знал и за которых, естественно, не мог поручиться.
Зато их знал я. И если вначале у меня и были какие-то сомнения, при этом очень даже существенные, то сейчас они почти сошли на "нет". И дышать сразу стало легче.
- Ты это читала? - прошептал я, помахав у Крис перед носом малявой.
- Не-а, - сказала она, но я ей не поверил. Мне еще не доводилось встречать в жизни бабу, которая бы сумела перебороть любопытство и удержаться, чтобы не заглянуть хоть краем глаза в незапечатанное письмо.
"Ты паришь, малышка, и я не верю тебе ни на грош!" - усмехнулся я про себя, но вида не подал и вслух - вернее, шепотом - произнес:
- А чего же ты? На, прочитай. У меня от тебя нет никаких секретов.
Я всучил Кристине записку и, с трудом сдерживая улыбку, минут пять наблюдал за тем, как она безуспешно пытается изобразить интерес, упершись взглядом в мятый листочек бумаги. Только слепой не заметил бы по неестественному выражению у нее на мордашке, что эта красавица знает письмо наизусть. Ну и ладно. Бог ей судья. Пусть читает, сколько ей влезет. Главное, чтобы ни о чем не докладывала дяде.
У меня весь вечер было отличное настроение. Я непрерывно шутил, нес всякую околесицу, рассчитанную на уши подслушивающего нас сейчас Анатолия Андреевича. Кристина охотно подыгрывала мне, постоянно указывая глазами на обогреватель, и порой ее недетские шалости переходили всякие границы дозволенного. Тогда я испуганно округлял глаза, представляя себе, как кум однажды не выдержит и ворвется в гараж в самый разгар вакханалии, устроенной нами. И запретит племяннице походы ко мне. Впрочем, хрен он чего ей запретит! Кому угодно, но не Кристине! На нее как сядешь, так и слезешь.
Потом мы долго занимались любовью, и я вновь довел Крис чуть ли не до эпилептического припадка. Она орала во весь голос, беспокоя соседей и дядюшку; она разодрала ногтями мне спину; она была готова кинуться на кирпичную стену. И проломить ее к дьяволу!
Нам было здорово! Нам было по кайфу!
Нам было б совсем не так, если бы было известно в этот момент…
Но тогда мы еще не знали о том, что уже полчаса, как Анжелы - Кристининой мамы, родной сестры кума, моей бывшей любовницы - нет в живых.
Глава 6
О ВРЕДЕ СЛУЧАЙНЫХ СВЯЗЕЙ
Я узнал об этом наутро, когда осунувшийся, за сутки постаревший на десяток лет кум принес мне завтрак. И вместо того, чтобы, включив в гараже свет и бросив на ходу: "Жри", тут же удалиться, он примостился на корточках возле распахнутой настежь двери и уставился на меня пустым, как у зомби, взглядом. Мне это совсем не понравилось. Ничего хорошего от общения с кумом в последнее время я ожидать не мог. А если при этом он еще и пялится на меня стеклянными глазами безумца.
- Дверь притвори, - недовольно пробубнил я и потянулся за миской с едой.
Кум послушно поднялся и плотно задвинул створку ворот. И снова уселся на корточки, опершись спиной о кирпичную стену. В гараже повисла вязкая, гнетущая тишина. Лишь монотонно гудел обогреватель.
- Ты хочешь чего-то сказать? - первым не выдержал я.
Анатолий Андреевич поднял на меня тяжелый взгляд и, едва разлепив сухие бесцветные губы, пробормотал:
- Вчера убили Анжелу.
Я отставил в сторону миску, в которой уже начал ковыряться ложкой, и попытался переварить услышанное.
Убили?! Анжелу?! Уж не ослышался ли я?! Не может такого быть!!!
Я никогда не испытывал к ней особой симпатии. Впрочем, и она тянулась ко мне - я не мог не почувствовать этого своей обостренной интуицией зека - лишь как к самцу. Ничего иного, кроме животного секса, между нами не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
"Живет этот Савва, наверное, с женой или матерью. А может, с сестрой, - предположила Кристина, устраиваясь за круглым столом, покрытым бордовой плюшевой скатертью. Такие во времена коммунистов вместе с графинами и монотонными, ввергающими в сон выступлениями являлись непременными атрибутами любого праздничного мероприятия. - Я явно попала не в дом пропойцы или бездельника. И это радует. Такой скорее не запорет возложенное на него поручение. Но и уговорить его будет сложнее".
К счастью, в последнем она оказалась не права. Савву уговаривать не пришлось. Просьбу о помощи он воспринял как должное.
- Помню-помню ентого водолаза, - усмехнулся Баранов, дочитав записку, которую Крис отдала ему сразу, как только вошла в квартиру. - Слышал потом, что дружка его подстрелили, а он, значица, еще пару месяцев посидел и внове побег. Уже поудачнее. Скока, гришь, погулял на свободе?
- До нового года. - Кристина наблюдала за маленьким, один к одному отвечающим своему описанию мужичонком с кривыми ногами, который с того момента, как впустил гостью в квартиру, так ни разу и не присел. Даже записку читал на ходу, поминутно отрываясь на то, чтобы или достать из серванта очки, или помешать в печке дрова, или турнуть с дивана разоспавшегося кота.
- И как же его словили? Где он сейчас? Что с ним случилось? Он тута пишет, что ты все расскажешь. - Савва, наконец, решил, что набегался и, выдвинув стул, устроился за столом напротив Кристины.
- Да, расскажу. Все, что знаю. Константин мне разрешил. Вот только, это все между нами.
Баранов, услышав это, лишь молча всплеснул руками: мол, что же, не понимаю я, что ли, что надо держать язык за зубами! Чай, не младенец! И не такое мне можно доверить! Короче, могила!
Кристине очень понравилось то, что Савва не перебил ее ни единым вопросом все время, пока она рассказывала о том, как познакомилась с Костоправом, как по ее вине дядюшка отправился на его поиски, как в результате нашел и заточил у себя в гараже, как, чтобы вновь не сбежал, подверг его операции на ногах. Ее собеседник, даром что необразованный деревенский мужик из таежного захолустья, умел внимательно слушать, и уже одно это, несмотря на невзрачный вид и сермяжную простоту Саввы Баранова, убеждало Кристину в его полной надежности. "Лучше кандидатуры на должность курьера и не придумать!" - порадовалась она, завершая свой долгий рассказ о злоключениях Кости.
- …А вчера утром он снял крышку с обогревателя и обнаружил там микрофон. Короче, дядя отслеживал все наши разговоры. Хорошо, что мы это предвидели и все дела обсуждали шепотом. Так что, никто ничего о наших планах не знает. Кроме вас.
- Ну, за меня не боись, - впервые за последний час открыл рот Савва не только для того, чтобы сунуть туда беломорину. - Дык где, гришь, эта малява, что я должон передать?
- Здесь. - Кристина опустила руку к правому пиму, в голенище которого была спрятана компактно сложенная записка.
- Дык давай, что ли.
На секунду она замерла пораженная тем, что все оказалось так просто. Никаких вопросов, никаких колебаний. Просто "дык давай, что ли", и все. Крис ожидала чего угодно, но не такой беспроблемности. Ее даже насторожило то, что Баранову так не терпится заполучить Костино письмо. Но с другой стороны, что было делать. Не вставать же в позу после того, о чем молола сейчас языком на протяжении часа! Не упираться же, словно ослице: "Нет, я не дам. Я передумала. И, вообще, ухожу. Забудьте о том, что сейчас Вам рассказала!"
- Вот. - Кристина положила на стол записку. - А как Вы ее передадите? Что сказать Константину?
- Скажи, шо будет эта малява у Кости Араба завтресь уже. Пущай не менжуется, все сполню надежно, как в банке. И ответ принесу. А как это сделаю, уж извиняй, не твое, девочка, дело. Чай будешь? Али кофей?
Кристина отрицательно покачала головой и встала из-за стола.
- Я лучше пойду. А все-таки, что передать Константину? - еще раз спросила она.
- Привет передай, - на ходу бросил Баранов, бросившись отпирать входную дверь. - И дня через два подходи. Може, ответ уже будет. Не мне ж тебя искать. Дорогу найдешь?
- Найду. До свидания, - попрощалась Кристина и, крепко держась за перила, принялась в темноте осторожно спускаться по обледенелым ступенькам.
"А ведь я так и не заплатила ему аванс, - мелькнула мысль у нее в голове, когда она уже вышла на улицу. - Но он же не спрашивал? Так зачем первой доставать из кармана деньги? Если Савва решит передать это письмо мусорам, то все равно это сделает, дам я ему сейчас пятихатку или не дам. Точно так же, как если он серьезно намерен помочь Константину, то поможет и безвозмездно. Хотя, нет, не безвозмездно. Ведь и в одной, и в другой записке Костя пишет, что за работу почтальону будет уплачено. "Миллионером не станешь, но повысить жизненный уровень тебе это поможет", - улыбнулась Кристина, вспомнив фразу из записочки Савве. - Только бы этот ковбой с кривыми ногами не струсил в последний момент. И не оказался бы ментовским агентом. Все-таки очень уж подозрительно быстро он согласился ввязаться в это рисковое дело. Не задавал вопросов. Не торговался. Стремно все это! Но дело сделано, записка передана, и дать задний ход уже невозможно. Остается лишь ждать. Уже дня через три все прояснится".
- И вообще, если всего бояться, то не стоит и жить, - пробормотала Крис старую присказку, с которой раньше обычно ловила иглой капилляр. И в кромешной темноте, уже опустившейся на поселок, принялась пробираться по узкой тропинке, проложенной в глубоком сугробе. Главной заботой сейчас для нее было не сбиться с пути. Кто будет помогать Костоправу, если она заблудится и замерзнет?
***
Ответ от Араба я получил на четвертый день.
Довольная тем, что успешно справилась с первым заданием, Крис, только зайдя в гараж и прикрыв за собой поплотнее створку ворот, сразу вытащила из голенища пима и гордо вручила мне лист бумаги, емко заполненный убористым почерком. Я жадно выхватил у нее из руки долгожданную весточку из внешнего мира и, ничего не замечая вокруг, начал внимательно, смакуя каждое слово, читать.
Было заметно, что положенец пытался писать лаконично, но порой, не в силах уже сдержать себя, выплескивал эмоции на бумагу.
"О таком никому из братвы и слышать не доводилось! Всем известно, что мусора - беспредельщики, но чтобы так! В общем, Костоправ, если с тобой случится что-то худое, куму звездец. Я отвечаю. А пока что держись. Помощь идет! Братва в Питере будет знать о тебе через неделю. А дальше все вместе помаракуем, что с тобой делать. Ты не менжуйся, безвыходных ситуаций не бывает".
Про Ханоева Араб сообщил, что тот доживает в обычном бараке последние дни. Придраться к чему-то и опустить неугодного в зоне совсем не проблема. Было б желание, был бы заказ! Не зря говорится, что если нельзя, но очень хочется, то можно. Решили воры на сходняке не наказывать фуем, но ведь из правил всегда есть исключения. И вот скоро случится так, что вдруг, ни с того ни с сего, обуреет Бавауди, наедет не на того, решит гнуть понты не по делу против кого-нибудь из беспредельщиков. А тот ему скажет спокойно: "Ты че это, пентюх?!! Совсем страх потерял?!! Ты на кого взбрыкнул, борзый?!! Бы-ы-ыля, твою мать!!! Да ты хотя бы понял, на кого наезжаешь, отсосок!!!" А дальше все, как положено. И в результате очутится Ханоев в обиженке. И ни он, ни кум, ни кто-то другой и не догадается, кто стоит за всем этим. Только я, Араб и еще кое-кто из посвященных будут знать истинную причину того, что произошло. А Хану все объяснят спустя какое-то время. Перед тем, как замочат. Ведь должен же знать шелудивый шакал, за что подыхает!
Еще положенец заверил меня, что канал моей связи с зоной надежен. Он готов был ответить за все этапы эстафеты, по которой передавались наши послания, исключая разве что только "два ближайших" ко мне. Я понял, что Костя Араб имел в виду Кристину и Савву, которых лично не знал и за которых, естественно, не мог поручиться.
Зато их знал я. И если вначале у меня и были какие-то сомнения, при этом очень даже существенные, то сейчас они почти сошли на "нет". И дышать сразу стало легче.
- Ты это читала? - прошептал я, помахав у Крис перед носом малявой.
- Не-а, - сказала она, но я ей не поверил. Мне еще не доводилось встречать в жизни бабу, которая бы сумела перебороть любопытство и удержаться, чтобы не заглянуть хоть краем глаза в незапечатанное письмо.
"Ты паришь, малышка, и я не верю тебе ни на грош!" - усмехнулся я про себя, но вида не подал и вслух - вернее, шепотом - произнес:
- А чего же ты? На, прочитай. У меня от тебя нет никаких секретов.
Я всучил Кристине записку и, с трудом сдерживая улыбку, минут пять наблюдал за тем, как она безуспешно пытается изобразить интерес, упершись взглядом в мятый листочек бумаги. Только слепой не заметил бы по неестественному выражению у нее на мордашке, что эта красавица знает письмо наизусть. Ну и ладно. Бог ей судья. Пусть читает, сколько ей влезет. Главное, чтобы ни о чем не докладывала дяде.
У меня весь вечер было отличное настроение. Я непрерывно шутил, нес всякую околесицу, рассчитанную на уши подслушивающего нас сейчас Анатолия Андреевича. Кристина охотно подыгрывала мне, постоянно указывая глазами на обогреватель, и порой ее недетские шалости переходили всякие границы дозволенного. Тогда я испуганно округлял глаза, представляя себе, как кум однажды не выдержит и ворвется в гараж в самый разгар вакханалии, устроенной нами. И запретит племяннице походы ко мне. Впрочем, хрен он чего ей запретит! Кому угодно, но не Кристине! На нее как сядешь, так и слезешь.
Потом мы долго занимались любовью, и я вновь довел Крис чуть ли не до эпилептического припадка. Она орала во весь голос, беспокоя соседей и дядюшку; она разодрала ногтями мне спину; она была готова кинуться на кирпичную стену. И проломить ее к дьяволу!
Нам было здорово! Нам было по кайфу!
Нам было б совсем не так, если бы было известно в этот момент…
Но тогда мы еще не знали о том, что уже полчаса, как Анжелы - Кристининой мамы, родной сестры кума, моей бывшей любовницы - нет в живых.
Глава 6
О ВРЕДЕ СЛУЧАЙНЫХ СВЯЗЕЙ
Я узнал об этом наутро, когда осунувшийся, за сутки постаревший на десяток лет кум принес мне завтрак. И вместо того, чтобы, включив в гараже свет и бросив на ходу: "Жри", тут же удалиться, он примостился на корточках возле распахнутой настежь двери и уставился на меня пустым, как у зомби, взглядом. Мне это совсем не понравилось. Ничего хорошего от общения с кумом в последнее время я ожидать не мог. А если при этом он еще и пялится на меня стеклянными глазами безумца.
- Дверь притвори, - недовольно пробубнил я и потянулся за миской с едой.
Кум послушно поднялся и плотно задвинул створку ворот. И снова уселся на корточки, опершись спиной о кирпичную стену. В гараже повисла вязкая, гнетущая тишина. Лишь монотонно гудел обогреватель.
- Ты хочешь чего-то сказать? - первым не выдержал я.
Анатолий Андреевич поднял на меня тяжелый взгляд и, едва разлепив сухие бесцветные губы, пробормотал:
- Вчера убили Анжелу.
Я отставил в сторону миску, в которой уже начал ковыряться ложкой, и попытался переварить услышанное.
Убили?! Анжелу?! Уж не ослышался ли я?! Не может такого быть!!!
Я никогда не испытывал к ней особой симпатии. Впрочем, и она тянулась ко мне - я не мог не почувствовать этого своей обостренной интуицией зека - лишь как к самцу. Ничего иного, кроме животного секса, между нами не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53