Я только переночую здесь и уйду. И пусть меня убьют.
Серьга не двигался. И глаза его смотрели прямо на меня.
– Кто это? – наконец спросил он ничего не боящимся голосом.
– Это я… Ева. Ты помнишь меня, Серьга?
– Ева… – он ринулся ко мне на своей коляске. – Ева, куда же ты пропала, Ева… А у меня вот… Видишь, неприятности. Сижу типа самовара на персональном инвалидном кресле. А о бабах думаю все сильнее, что печально.
Я опустилась перед ним на колени, обхватила исхудавшее тело и подняла лицо к подбородку, покрытому мелкой неровной щетиной.
– Ты все такая же красивая, Ева? – спросил он и ощупал пальцами мое лицо. Что-то новое появилось в них, как будто бы они с трудом выполняли не свойственную для себя роль. Они хотели видеть.
– Что с тобой, Серьга? – Я все еще боялась поверить.
– Старая история… Еще в декабре. Отметелили ни за хрен собачий. Вот – ни ног, ни глаз… А о картинах думаю все сильнее, что печально.
В том, что произошло с Серьгой, – в этом тоже виновата я… Я еще сильнее прижалась к нему.
– Ты надолго? Ко мне? – с надеждой спросил Серьга. – Ты останешься?..
– Да.
– Останешься? Надолго?
– Навсегда. Если ты… Если ты не прогонишь меня.
– Ева… – его пальцы замерли на моих ресницах.
– Навсегда, – снова повторила я.
Навсегда.
Какое отличное слово – навсегда…

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66