Их экскурсовод, в обязанности которого входило рассказывать о величии Ленина, явно растерялся и погнал людей за угол, к Мавзолею.
– Читал на днях твое интервью в «Известиях», – сказал Миша Андреев. – Вызвало шум на базе.
Генерал с острым интересом посмотрел на него.
– Не понравилось?
– Удивились, и все.
– Знаешь ли, я говорил это серьезно.
– Да, думаю, что серьезно. Ты обычно говоришь серьезно.
– Он дерьмо, мальчик.
– Раз ты так говоришь, дядя. А ведь, похоже, он победит. Может, тебе лучше бы помолчать?
– Я слишком стар для этого. Говорю, что думаю.
Старик, казалось, глубоко задумался, глядя на «княжну Романову», поющую наверху на галерее. Иностранцы узнали «Дорогой длинною, да ночью лунною», которая была старинным русским романсом, а вовсе не западной песней. Генерал протянул руку через стол и сжал плечо племянника.
– Послушай, сынок, если со мной что-нибудь случится…
– Не говори глупостей, ты еще всех нас переживешь.
– Не перебивай! Если что-то случится, я хочу, чтобы ты похоронил меня на Новодевичьем. Ладно? Я не хочу убогих гражданских похорон, я хочу священника и все что положено, весь ритуал. Понимаешь?
– Тебе – священника? Вот уж не думал, что ты веришь во все это.
– Не будь дураком. Ни один человек, в двух метрах от которого упал немецкий снаряд восемьдесят восьмого калибра и не взорвался, не откажется верить, что там, наверху, должно быть, «i» кто-то «/i» есть. Конечно, мне приходилось притворяться. Все мы притворялись. Членство в партии, лекции – все это входило в работу, и все было враньем. Поэтому я так и хочу. А теперь допьем кофе и пойдем. Машина у тебя служебная?
– Да.
– Хорошо, а то мы оба пьяненькие. Можешь отвезти меня домой.
Ночной поезд из Киева, столицы независимой Украины, с грохотом сквозь морозную мглу шел на Москву.
В купе шестого вагона сидели два англичанина и играли в карты. Брайан Винсент взглянул на часы.
– До границы полчаса, сэр Найджел. Пора готовиться ко сну.
– Наверное, пора, – согласился Найджел Ирвин.
Не раздеваясь, он забрался на верхнюю полку и до подбородка натянул на себя одеяло.
– Выгляжу как надо? – спросил он.
Бывший солдат кивнул.
– Остальное предоставьте мне, сэр.
На границе поезд остановился на короткое время. Украинские пограничники, находившиеся в поезде, уже проверили их паспорта. Русские сели в поезд во время остановки.
Спустя десять минут в спальное купе постучали. Винсент открыл дверь.
– Да?
– Паспорт, пожалуйста.
В купе горела только тусклая синяя лампочка, и, хотя в коридоре желтый свет был ярче, русскому контролеру пришлось напрячь зрение.
– Нет визы, – сказал он.
– Конечно, нет. Это дипломатические паспорта. Визы не требуется.
Украинец указал на английское слово на обложке каждого паспорта.
– Дипломат, – сказал он.
Русский, слегка растерявшись, кивнул. Он получил инструкции из ФСБ, из Москвы, обращать особое внимание при пересечении границы на фамилию и лицо или на то и другое сразу.
– А где этот человек? – спросил он, указывая на второй паспорт.
– Он там, наверху, – ответил молодой дипломат. – Дело в том, что, как вы видите, он очень стар. И ему нездоровится. Вам необходимо беспокоить его?
– А кто он?
– Ну, это отец нашего посла в Москве. Вот почему я сопровождаю его. Едет повидать сына.
Украинец показал на лежавшего на верхней полке.
– Отец посла, – повторил он.
– Спасибо, я понимаю по-русски, – сказал русский.
Он был сбит с толку. Круглолицый лысый человек на фотографии в паспорте ничем не напоминал полученное им описание внешности. И фамилией тоже. Ни Трабшо, ни Ирвин. Просто лорд Асквит.
– В коридоре, должно быть, холодно, – заметил Винсент. – Достает до костей. Пожалуйста. В знак дружбы. Из специальных запасов нашего посольства в Киеве.
Литр водки исключительного качества, такую теперь не достать. Украинец кивнул, улыбнулся и толкнул локтем своего русского коллегу. Русский проворчал что-то, поставил штамп на обоих паспортах и пошел дальше.
– Не мог расслышать всего под этими одеялами, но получилось хорошо, – сказал сэр Найджел, после того как дверь закрылась. Он спустился.
– Давайте скажем просто: чем их меньше, тем лучше, – заявил Винсент и принялся за уничтожение двух фальшивых паспортов в умывальной раковине. Кусочки вывалятся из отверстия туалета и разлетятся по снегу Южной России. Один паспорт для въезда, а другой для выезда. Те, что для выезда, с прекрасно изготовленными въездными штампами, были спрятаны.
Винсент с любопытством взглянул на сэра Найджела. В свои тридцать три года он понимал, что Ирвин по возрасту мог бы быть не только его отцом, но и дедом. Как бывший солдат войск специального назначения он побывал в нескольких «горячих точках», не исключая пустыни в Западном Ираке, где, лежа на песке, готовился сбить ракету «Скад». Но с ним всегда были товарищи по оружию, автомат, граната, возможность отвечать врагу тем же.
Мир, в который ввел его сэр Найджел Ирвин, хотя и за очень высокую плату, мир притворства и дезинформации, стратегии бесконечных обманов и прикрытий, вселял в него ошущение необходимости выпить двойную порцию водки. К счастью, у него в сумке нашлась вторая бутылка особого сорта. Он налил себе.
– Не хотите, сэр Найджел?
– Это не для меня, – сказал Ирвин. – Вызывает расстройство желудка, жжет горло. Но я выпью с вами кое-чего другого.
Он отвинтил прикрепленную к внутренней стороне атташе-кейса серебряную фляжку и налил жидкость в серебряный стаканчик. Приподняв его, как бы присоединяясь к Винсенту, он с видом знатока пригубил. Это был выдержанный портвейн мистера Трабшо с Сент-Джеймс-стрит.
– У меня такое впечатление, что вы получаете удовольствие от всего происходящего, – заметил экс-сержант Винсент.
– Дорогой мой, уж много лет прошло с тех пор, когда я так забавлялся.
Поезд доставил их на вокзал в Москве перед рассветом Температура была пятнадцать градусов ниже нуля. Какими бы холодными ни казались вокзалы зимой тем, кто спешит домой, к пылающему очагу, в них все же теплее, чем на улице. Когда сэр Найджел с Винсентом сошли с киевского ночного экспресса, перрон встретил их холодом и толпой голодающих бедняков.
Те старались держаться как можно ближе к теплым двигателям локомотивов, попасть в случайную волну теплого воздуха, вырывающегося временами из дверей кафе, или просто лежали на бетонном полу, надеясь пережить еще одну ночь.
– Держитесь поближе ко мне, сэр, – тихо предупредил Винсент, когда они направились к барьеру, где проверяли билеты и за которым открывалась привокзальная площадь.
На пути к стоянке такси они были атакованы целым полчищем нищих. Головы обездоленных были обмотаны шарфами, лица покрывала щетина, глаза запали. Все протягивали к ним руки.
– Боже мой, это ужасно, – прошептал сэр Найджел.
– Не вздумайте доставать деньги – начнется давка, – быстро произнес телохранитель.
Несмотря на почтенный возраст, сэр Найджел сам нес саквояж и атташе-кейс, чтобы у Винсента одна рука оставалась свободной. Бывший солдат спецназа держал ее у подмышки, давая понять, что у него есть оружие и он, если потребуется, пустит его в ход.
Таким образом он провел сэра Найджела, оберегая сзади, сквозь толпу к краю тротуара, где в надежде на пассажиров ожидали несколько такси.
В тот момент, когда Винсент оттолкнул чью-то просящую руку, сэр Найджел услышал, как нищий закричал ему вслед:
– Иностранец! Проклятый иностранец!
– Это потому, что они думают, мы богатые, – сказал ему на ухо Винсент. – Раз мы иностранцы, значит, богатые.
Крики провожали их до стоянки. «Поганые иностранцы! Подождите, вот придет Комаров!»
Когда они благополучно уселись в дребезжащее такси, Ирвин откинулся на спинку сиденья.
– Я даже не представлял себе, что все так плохо, – негромко сказал он. – Прошлый раз я только проехал от аэропорта до «Националя» и обратно.
– Сейчас зима, сэр Найджел. Зимой всегда хуже.
Когда они отъезжали от вокзальной площади, их обогнал милицейский грузовик. Двое милиционеров с каменными лицами в тяжелых полушубках и меховых шапках сидели в теплой кабине. Грузовик, вильнув в сторону, пошел перед ними, и они увидели заднюю часть кузова.
При повороте приоткрылся брезент, и на секунду стали видны ряды ног – завернутых в тряпье человеческих ступней. Тела. Замерзшие как камень тела, сложенные, словно вязанки дров, одно на другое.
– Фургон для трупов, – коротко объяснил Винсент. – Утренняя смена. Каждую ночь умирает по пятьсот человек, в подворотнях, на набережной.
У них были зарезервированы номера в «Национале», но они не хотели появляться там до самого конца дня. Поэтому такси доставило их к «Палас-отелю», и весь день они провели в глубоких кожаных креслах в холле.
Двумя днями ранее Джейсон Монк провел закодированную передачу со своего специально оборудованного портативного компьютера. Передача была короткой и точной. Он встречался с генералом Петровским, и все, кажется, в порядке. Он все еще передвигается по городу с помощью чеченцев, часто под видом священника, армейского или милицейского офицера или бродяги. Патриарх готов принять английского гостя второй раз.
Это было сообщение, которое через весь мир достигло штаб-квартиры «Интелкор» и в том же закодированном виде было передано в Лондон сэру Найджелу. Только у него имелся дубликат одноразового шифроблокнота, дававший возможность расшифровать информацию.
Это именно сообщение и привело его из лондонского аэропорта Хитроу в Киев, а оттуда на поезде в Москву.
Но это же сообщение перехватило ФАПСИ, теперь почти все время работающее на полковника Гришина. Директор ФАПСИ совещался с Гришиным в то самое время, когда поезд Киев – Москва сквозь ночь продвигался к столице России.
– Мы почти засекли его, – сказал директор. – Он передавал из района Арбата, а прошлый раз – из места недалеко от Сокольников. Так что он передвигается.
– Арбата? – сердито переспросил Гришин. Арбат расположен в полумиле от кремлевских стен.
– Существует еще одна опасность, о которой я должен вас предупредить, полковник. Если он пользуется, как мы предполагаем, компьютером определенного типа, то ему нет необходимости присутствовать во время передачи или приема. Он можете заранее настроить его и уйти.
– Тогда найдите прибор, – приказал Гришин. – Он вернется к нему, и там я буду его поджидать.
– Если он проведет еще две передачи или даже одну, длящуюся полсекунды, мы определим источник. С точностью до квартала, а может быть, и здания.
И ни один из них не знал, что, согласно плану сэра Найджела Ирвина, Монку требовалось отправить на Запад еще три coобщения.
– Он вернулся, полковник Гришин!
Голос отца Максима от волнения срывался на визг. Было шесть часов вечера, на улице царили крепкий мороз и кромешная тьма. Гришин все еще сидел за столом в особняке неподалеку от Кисельного бульвара. Он собирался уходить, когда зазвонил телефон. Согласно инструкции, оператор коммутатора, услышав имя «Максим», сразу переключил его на телефон начальника службы безопасности.
– Успокойтесь, отец Максим. Кто вернулся?
– Англичанин. Старый англичанин. Он пробыл у его святейшества целый час.
– Не может быть! – Гришин заплатил крупную сумму сотрудникам иммиграционного отдела Министерства внутренних дел и офицерам контрразведки ФСБ, чтобы они заранее предупредили его, и вот предупреждения не поступило. – Знаете, где он остановился?
– Нет, но он приехал на том же лимузине.
«Националь», подумал Гришин. Старый дурак остановился в том же отеле. Он с горечью сознавал, что упустил старого аса-шпиона прошлый раз из-за того, что мистер Трабшо оказался слишком быстр для него. На этот раз ошибки не будет.
– Где вы сейчас?
– Говорю по мобильному телефону с улицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
– Читал на днях твое интервью в «Известиях», – сказал Миша Андреев. – Вызвало шум на базе.
Генерал с острым интересом посмотрел на него.
– Не понравилось?
– Удивились, и все.
– Знаешь ли, я говорил это серьезно.
– Да, думаю, что серьезно. Ты обычно говоришь серьезно.
– Он дерьмо, мальчик.
– Раз ты так говоришь, дядя. А ведь, похоже, он победит. Может, тебе лучше бы помолчать?
– Я слишком стар для этого. Говорю, что думаю.
Старик, казалось, глубоко задумался, глядя на «княжну Романову», поющую наверху на галерее. Иностранцы узнали «Дорогой длинною, да ночью лунною», которая была старинным русским романсом, а вовсе не западной песней. Генерал протянул руку через стол и сжал плечо племянника.
– Послушай, сынок, если со мной что-нибудь случится…
– Не говори глупостей, ты еще всех нас переживешь.
– Не перебивай! Если что-то случится, я хочу, чтобы ты похоронил меня на Новодевичьем. Ладно? Я не хочу убогих гражданских похорон, я хочу священника и все что положено, весь ритуал. Понимаешь?
– Тебе – священника? Вот уж не думал, что ты веришь во все это.
– Не будь дураком. Ни один человек, в двух метрах от которого упал немецкий снаряд восемьдесят восьмого калибра и не взорвался, не откажется верить, что там, наверху, должно быть, «i» кто-то «/i» есть. Конечно, мне приходилось притворяться. Все мы притворялись. Членство в партии, лекции – все это входило в работу, и все было враньем. Поэтому я так и хочу. А теперь допьем кофе и пойдем. Машина у тебя служебная?
– Да.
– Хорошо, а то мы оба пьяненькие. Можешь отвезти меня домой.
Ночной поезд из Киева, столицы независимой Украины, с грохотом сквозь морозную мглу шел на Москву.
В купе шестого вагона сидели два англичанина и играли в карты. Брайан Винсент взглянул на часы.
– До границы полчаса, сэр Найджел. Пора готовиться ко сну.
– Наверное, пора, – согласился Найджел Ирвин.
Не раздеваясь, он забрался на верхнюю полку и до подбородка натянул на себя одеяло.
– Выгляжу как надо? – спросил он.
Бывший солдат кивнул.
– Остальное предоставьте мне, сэр.
На границе поезд остановился на короткое время. Украинские пограничники, находившиеся в поезде, уже проверили их паспорта. Русские сели в поезд во время остановки.
Спустя десять минут в спальное купе постучали. Винсент открыл дверь.
– Да?
– Паспорт, пожалуйста.
В купе горела только тусклая синяя лампочка, и, хотя в коридоре желтый свет был ярче, русскому контролеру пришлось напрячь зрение.
– Нет визы, – сказал он.
– Конечно, нет. Это дипломатические паспорта. Визы не требуется.
Украинец указал на английское слово на обложке каждого паспорта.
– Дипломат, – сказал он.
Русский, слегка растерявшись, кивнул. Он получил инструкции из ФСБ, из Москвы, обращать особое внимание при пересечении границы на фамилию и лицо или на то и другое сразу.
– А где этот человек? – спросил он, указывая на второй паспорт.
– Он там, наверху, – ответил молодой дипломат. – Дело в том, что, как вы видите, он очень стар. И ему нездоровится. Вам необходимо беспокоить его?
– А кто он?
– Ну, это отец нашего посла в Москве. Вот почему я сопровождаю его. Едет повидать сына.
Украинец показал на лежавшего на верхней полке.
– Отец посла, – повторил он.
– Спасибо, я понимаю по-русски, – сказал русский.
Он был сбит с толку. Круглолицый лысый человек на фотографии в паспорте ничем не напоминал полученное им описание внешности. И фамилией тоже. Ни Трабшо, ни Ирвин. Просто лорд Асквит.
– В коридоре, должно быть, холодно, – заметил Винсент. – Достает до костей. Пожалуйста. В знак дружбы. Из специальных запасов нашего посольства в Киеве.
Литр водки исключительного качества, такую теперь не достать. Украинец кивнул, улыбнулся и толкнул локтем своего русского коллегу. Русский проворчал что-то, поставил штамп на обоих паспортах и пошел дальше.
– Не мог расслышать всего под этими одеялами, но получилось хорошо, – сказал сэр Найджел, после того как дверь закрылась. Он спустился.
– Давайте скажем просто: чем их меньше, тем лучше, – заявил Винсент и принялся за уничтожение двух фальшивых паспортов в умывальной раковине. Кусочки вывалятся из отверстия туалета и разлетятся по снегу Южной России. Один паспорт для въезда, а другой для выезда. Те, что для выезда, с прекрасно изготовленными въездными штампами, были спрятаны.
Винсент с любопытством взглянул на сэра Найджела. В свои тридцать три года он понимал, что Ирвин по возрасту мог бы быть не только его отцом, но и дедом. Как бывший солдат войск специального назначения он побывал в нескольких «горячих точках», не исключая пустыни в Западном Ираке, где, лежа на песке, готовился сбить ракету «Скад». Но с ним всегда были товарищи по оружию, автомат, граната, возможность отвечать врагу тем же.
Мир, в который ввел его сэр Найджел Ирвин, хотя и за очень высокую плату, мир притворства и дезинформации, стратегии бесконечных обманов и прикрытий, вселял в него ошущение необходимости выпить двойную порцию водки. К счастью, у него в сумке нашлась вторая бутылка особого сорта. Он налил себе.
– Не хотите, сэр Найджел?
– Это не для меня, – сказал Ирвин. – Вызывает расстройство желудка, жжет горло. Но я выпью с вами кое-чего другого.
Он отвинтил прикрепленную к внутренней стороне атташе-кейса серебряную фляжку и налил жидкость в серебряный стаканчик. Приподняв его, как бы присоединяясь к Винсенту, он с видом знатока пригубил. Это был выдержанный портвейн мистера Трабшо с Сент-Джеймс-стрит.
– У меня такое впечатление, что вы получаете удовольствие от всего происходящего, – заметил экс-сержант Винсент.
– Дорогой мой, уж много лет прошло с тех пор, когда я так забавлялся.
Поезд доставил их на вокзал в Москве перед рассветом Температура была пятнадцать градусов ниже нуля. Какими бы холодными ни казались вокзалы зимой тем, кто спешит домой, к пылающему очагу, в них все же теплее, чем на улице. Когда сэр Найджел с Винсентом сошли с киевского ночного экспресса, перрон встретил их холодом и толпой голодающих бедняков.
Те старались держаться как можно ближе к теплым двигателям локомотивов, попасть в случайную волну теплого воздуха, вырывающегося временами из дверей кафе, или просто лежали на бетонном полу, надеясь пережить еще одну ночь.
– Держитесь поближе ко мне, сэр, – тихо предупредил Винсент, когда они направились к барьеру, где проверяли билеты и за которым открывалась привокзальная площадь.
На пути к стоянке такси они были атакованы целым полчищем нищих. Головы обездоленных были обмотаны шарфами, лица покрывала щетина, глаза запали. Все протягивали к ним руки.
– Боже мой, это ужасно, – прошептал сэр Найджел.
– Не вздумайте доставать деньги – начнется давка, – быстро произнес телохранитель.
Несмотря на почтенный возраст, сэр Найджел сам нес саквояж и атташе-кейс, чтобы у Винсента одна рука оставалась свободной. Бывший солдат спецназа держал ее у подмышки, давая понять, что у него есть оружие и он, если потребуется, пустит его в ход.
Таким образом он провел сэра Найджела, оберегая сзади, сквозь толпу к краю тротуара, где в надежде на пассажиров ожидали несколько такси.
В тот момент, когда Винсент оттолкнул чью-то просящую руку, сэр Найджел услышал, как нищий закричал ему вслед:
– Иностранец! Проклятый иностранец!
– Это потому, что они думают, мы богатые, – сказал ему на ухо Винсент. – Раз мы иностранцы, значит, богатые.
Крики провожали их до стоянки. «Поганые иностранцы! Подождите, вот придет Комаров!»
Когда они благополучно уселись в дребезжащее такси, Ирвин откинулся на спинку сиденья.
– Я даже не представлял себе, что все так плохо, – негромко сказал он. – Прошлый раз я только проехал от аэропорта до «Националя» и обратно.
– Сейчас зима, сэр Найджел. Зимой всегда хуже.
Когда они отъезжали от вокзальной площади, их обогнал милицейский грузовик. Двое милиционеров с каменными лицами в тяжелых полушубках и меховых шапках сидели в теплой кабине. Грузовик, вильнув в сторону, пошел перед ними, и они увидели заднюю часть кузова.
При повороте приоткрылся брезент, и на секунду стали видны ряды ног – завернутых в тряпье человеческих ступней. Тела. Замерзшие как камень тела, сложенные, словно вязанки дров, одно на другое.
– Фургон для трупов, – коротко объяснил Винсент. – Утренняя смена. Каждую ночь умирает по пятьсот человек, в подворотнях, на набережной.
У них были зарезервированы номера в «Национале», но они не хотели появляться там до самого конца дня. Поэтому такси доставило их к «Палас-отелю», и весь день они провели в глубоких кожаных креслах в холле.
Двумя днями ранее Джейсон Монк провел закодированную передачу со своего специально оборудованного портативного компьютера. Передача была короткой и точной. Он встречался с генералом Петровским, и все, кажется, в порядке. Он все еще передвигается по городу с помощью чеченцев, часто под видом священника, армейского или милицейского офицера или бродяги. Патриарх готов принять английского гостя второй раз.
Это было сообщение, которое через весь мир достигло штаб-квартиры «Интелкор» и в том же закодированном виде было передано в Лондон сэру Найджелу. Только у него имелся дубликат одноразового шифроблокнота, дававший возможность расшифровать информацию.
Это именно сообщение и привело его из лондонского аэропорта Хитроу в Киев, а оттуда на поезде в Москву.
Но это же сообщение перехватило ФАПСИ, теперь почти все время работающее на полковника Гришина. Директор ФАПСИ совещался с Гришиным в то самое время, когда поезд Киев – Москва сквозь ночь продвигался к столице России.
– Мы почти засекли его, – сказал директор. – Он передавал из района Арбата, а прошлый раз – из места недалеко от Сокольников. Так что он передвигается.
– Арбата? – сердито переспросил Гришин. Арбат расположен в полумиле от кремлевских стен.
– Существует еще одна опасность, о которой я должен вас предупредить, полковник. Если он пользуется, как мы предполагаем, компьютером определенного типа, то ему нет необходимости присутствовать во время передачи или приема. Он можете заранее настроить его и уйти.
– Тогда найдите прибор, – приказал Гришин. – Он вернется к нему, и там я буду его поджидать.
– Если он проведет еще две передачи или даже одну, длящуюся полсекунды, мы определим источник. С точностью до квартала, а может быть, и здания.
И ни один из них не знал, что, согласно плану сэра Найджела Ирвина, Монку требовалось отправить на Запад еще три coобщения.
– Он вернулся, полковник Гришин!
Голос отца Максима от волнения срывался на визг. Было шесть часов вечера, на улице царили крепкий мороз и кромешная тьма. Гришин все еще сидел за столом в особняке неподалеку от Кисельного бульвара. Он собирался уходить, когда зазвонил телефон. Согласно инструкции, оператор коммутатора, услышав имя «Максим», сразу переключил его на телефон начальника службы безопасности.
– Успокойтесь, отец Максим. Кто вернулся?
– Англичанин. Старый англичанин. Он пробыл у его святейшества целый час.
– Не может быть! – Гришин заплатил крупную сумму сотрудникам иммиграционного отдела Министерства внутренних дел и офицерам контрразведки ФСБ, чтобы они заранее предупредили его, и вот предупреждения не поступило. – Знаете, где он остановился?
– Нет, но он приехал на том же лимузине.
«Националь», подумал Гришин. Старый дурак остановился в том же отеле. Он с горечью сознавал, что упустил старого аса-шпиона прошлый раз из-за того, что мистер Трабшо оказался слишком быстр для него. На этот раз ошибки не будет.
– Где вы сейчас?
– Говорю по мобильному телефону с улицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80