В самой башне имелось несколько тайных комнат и даже вроде бы гробница кого-то из первых учеников Семи Великих Магов. Там чаще других находили несчастных, встретившихся с Закладной Жертвой, поэтому пойти туда в одиночку мог только наивный идиот вроде меня.
В школе уже объявили отбой, когда я, прихватив фонарь, пустился в путь. Светильники горели только в коридорах жилых этажей и в начале лестниц. Вступив на каменные ступени Башни Баньши, я очутился в почти полной темноте и, хотя понимал, что свет – мое главное оружие, пригасил фонарь. Впрочем, было у меня кое-что еще – столовый нож, которым я чистил для единорога морковку.
Хорошо, что ступени были каменными – ни скрип, ни шорох не выдавал моего присутствия, хотя для привидений нет ничего невозможного. Затаив дыхание, я одолевал пролет за пролетом, приостанавливаясь только у дверей, которых в башне было много, и уже начинал задумываться, что будет, если я дойду до самой вершины, а никто мне не встретится. Вызывать привидения самому? Но я не обладал необходимыми навыками!
И вдруг я услышал голоса. И замер.
– Мне страшно, Крис, – девичий шепот. – Пойдем отсюда.
– Сейчас пойдем, – ломающийся мальчишеский басок.
– Зачем мы пришли сюда?
– Здесь нас никто не застукает. Иди ко мне.
Легкая возня, сопение. Я почувствовал, что краснею, и уже повернулся, чтобы уйти…
– Нет, Крис, я не хочу, – снова девушка. – Что? Ты обещала!
– Я не обещала, что это будет ЗДЕСЬ!
– А где тебе хочется? В кабинете директора?
– Не знаю, но… тут как-то… страшно!
– Плевать! Привидений в замке больше нет!
– И все равно. Там, внизу, гробницы…
– А, так ты хочешь на чьем-нибудь гробике? Оригинально! Пошли!
– Нет! Я… пусти, Крис, я пойду к себе.
– Что? – в голосе парня послышалась злость. – Так ты что, решила меня надуть? Нет уж, Вероника! Обещала, так давай!
Опять возня и звонкий звук пощечины. Я понял, что пора вмешаться, и кашлянул.
От двухголосого вопля, казалось, должны были пробудиться все мертвецы в округе. Любители острых ощущений ломанулись вниз по лестнице и налетели на меня. Визг, крик, ругань! От неожиданности завопили все трое.
– Вы что тут делаете? – напустился я на ребят, подкрутив фитиль фонаря.
– Мы… это… это… мы. – Парень, еще недавно бывший таким смелым, затравленно озирался по сторонам. Я узнал в нем Кристиана, не дававшего мне открыть рот на первой лекции. Девушка тоже была мне знакома – она училась на том же шестом курсе в параллельном потоке.
– Жить надоело? – продолжал я наступление. – Тут же обосновались привидения!
– Их тут нет! – осмелился возразить Кристиан.
– Ты уверен?
Парень не успел открыть рот. Совсем рядом послышалось сдавленное мычание. Такие звуки мог издавать тот, кому заткнули рот кляпом. Стена сбоку от нас озарилась призрачным светом, в котором проступил силуэт человека, спеленутого по рукам и ногам, как египетская мумия. Человек отчаянно извивался, пытаясь избавиться от веревок.
– Закладная Жертва, – прошептал Кристиан и, заорав что есть мочи, ринулся вниз.
Жертва выступила – проще говоря, вывалилась – из стены. Надо было бежать, но я понимал, что мы не успеем сделать и шага. У меня оставалось единственное средство. Торопясь, пока безумно вытаращенные глаза призрака не нашли нас, я наклонился и очертил на камне круг. Девушка Вероника прижалась ко мне.
– Мама, мамочка, – всхлипывала она.
Закладная Жертва рванулась на звук ее голоса. Я еле успел закрыть девушке рот ладонью – и тут призрак наткнулся на невидимую стену.
Меня словно ударили бичом – такой силы был толчок. Я понимал, что должен молчать и задавить в себе страх, иначе призрак доберется до нас. Жертва отпрянула от круга, забилась, пытаясь освободиться от пут, застонала сквозь кляп. Вероника вцепилась в меня, зажмурившись, а я не мог отвести взгляда от пляски призрака. Умом я понимал, что, пока стоим неподвижно, мы недоступны для Жертвы. Но сколько времени нам придется так стоять – неизвестно. Ведь начертить круг мало – надо еще и произнести определенный заговор, а я его не знал. Все-таки моя специальность – магические животные, а не духи иного мира.
Жертва металась по площадке, с легкостью проходя сквозь стены и меняя траекторию, только когда натыкалась на мой магический круг. Она не видела нас, но чуяла, что мы тут. Она – да, это была молодая женщина, я это видел вполне отчетливо, – была просто вне себя. К многовековому ужасу, боли и ненависти к своим мучителям, приговорившим ее к такой страшной смерти, примешивалась злость на неуловимых нас.
Стоп! Осенило меня! Жертва! Закладная Жертва! Строители замуровали ее в стене замка при закладке школы. И Неугомонный Строитель был одним из них.
Сделав знак Веронике молчать и не двигаться, я передал ей фонарь, присел на корточки и вонзил нож в пол, стараясь выломать один камень.
Неугомонный Строитель ревностно относился к своему детищу – замку и терпеть не мог, когда зданию наносили повреждения, да еще и умышленно. А тут я сижу и ломаю пол!
И Строитель возник, зависнув в воздухе у меня за спиной. Я ощутил его появление по внезапному дуновению холодного воздуха. Коленка вздрогнувшей Вероники больно ткнула меня в плечо.
– А ну, кто тут давно камни не таскал? – рявкнул он, замахиваясь киркой.
Закладная Жертва среагировала на звук голоса, развернулась в его сторону и…
Теперь можно было кричать, топать ногами и петь песни – призраки не обращали на нас внимания. Жертва нашла одного из своих мучителей и ринулась на него. То, что перед нею такой же призрак, ее не остановило. Строитель ретировался сквозь стену, а яростно мычащая мумия ломанулась следом.
Путь был свободен. Схватив Веронику за руку, я через три ступеньки кинулся вниз.
Опомнились мы только на пороге третьего этажа. Младшие курсы и учителя жили на втором, а старшие – на этом. Причем левое крыло было отдано под залы рекреации и спальни девочек, а правое – мальчиков. На этаже царила сонная тишина и темнота – горели только факелы у поворотов, и в высокие окна коридоров заглядывал молодой месяц.
Как– то само собой разумелось, что дальше я пошел провожать свою ученицу. Мы оба молчали, глядя в пол. Я вспоминал Закладную Жертву и думал о привидениях. Что было на уме у Вероники – не знаю.
У решетчатой двери своей рекреации девушка остановилась.
– Пожалуйста, – прошептала она, и глаза ее засветились в темноте, словно у кошки, – не говорите даме Моране о… ну, вы понимаете, о чем? Вы же знаете, что бывает с теми, кто видел Закладную…
– Да, знаю. И советую тебе больше не встречаться с Кристианом.
– Это я уже поняла. – Вероника грустно вздохнула. – Я могу идти?
– Иди, – сказал я и ушел первым.
Два дня спустя было занятие с одной из девчоночьих групп шестого курса. В нашей школе обучение раздельное, классы соединяют только на лекции, что происходит не чаще одного-двух раз в неделю. Вместе ребята занимаются и в различных кружках, а вот в столовой стоят отдельные столы для мальчиков и девочек.
Программа занятий предусматривала различные темы для обеих половин класса. И сегодня была как раз тема, которой у мальчиков быть просто не могло.
Несколько дней назад я все-таки добился для школы разрешения, и к нашему одинокому самцу единорогу прислали самочку. Теперь у нас была пара этих животных, и характер самца сразу испортился. Он стал вспыльчивым, пробовал кусаться, если я хотел его почистить, и непрестанно колотил копытами в стенки стойла, требуя простора. Но на дворе начиналась зима и я не решался выпустить единорогов побегать.
Девушек было всего одиннадцать, и они сгрудились тесной кучкой, когда я под уздцы вывел из стойла одного за другим обоих единорогов, привязав их к торцовым стенам кабинета для практических занятий. Здесь были расставлены вдоль стен конторки, установлены насесты и загородки для животных, а места было достаточно и для тридцати учеников.
В противовес самцу, единорожиха оказалась смирной, как кошка. Ее рог был ребристым и загибался назад. Это считается пороком, и единороги с кривым рогом обычно выбраковываются. Я стоял возле нее, чем выводил из себя самца, который до отказа натягивал цепочку, пытаясь дотянуться и укусить меня. Самочка же вела себя так, словно нарочно разогревала его ревность. Я придерживал ее за уздечку и поглаживал короткую гривку, а она лизала мне руки, выпрашивая сахар, которым я угощал ее накануне.
– Итак, девушки, вы сами видите, что тема нашего занятия – единороги и способ ухаживания за ними, – начал я, когда восторги девчонок стихли – большинство никогда не видели этих зверей вблизи. – Единорог относится к отряду непарнокопытных – обратите внимание на его ноги. К этому же отряду относится и Индрик-зверь, и солнечные кони, влекущие колесницы богов. В природе единорогов почти не осталось, за исключением их дальних родичей – носорогов, которых простые смертные сейчас истребляют из-за якобы целебных свойств их рогов. Скажу сразу – хотя единороги и носороги и родственники, но родство это дальнее, словно у кита с коровой и у крокодила с динозавром, поэтому свойства носорожьего рога несколько преувеличены. Сейчас большинство единорогов разводится на фермах, ведутся племенные книги, и давно бы встал вопрос об одомашнивании единорогов и использовании их в качестве ездовых животных, если бы не одна особенность их поведения. Кто знает, какая?
Девочки зашушукались, подталкивая одна другую локтями. Ну, конечно, тема была затронута весьма щекотливая! Наконец самая маленькая и худенькая девочка, Инга Штурм, подняла руку.
– Единороги подпускают к себе только… это… ну, девушек, – робко произнесла она.
– А почему так тихо? Ты ответила правильно! Единороги подпускают к себе только девственниц. То есть девушек, сохранивших свою чистоту.
Класс тихо захихикал.
– Что тут смешного? Смех стал громче.
– Объясните, что вас так насмешило? – Я начал терять терпение.
– Вы… вы, – подружка Инги, Кристина Шульц, смущенно хихикая, ткнула в мою сторону пальцем, – вы же не это… не девушка! А они к вам…
Единорожиха наконец смирилась с тем, что сахара ей не видать, и в отместку принялась жевать манжет моей рубашки.
Теперь настала моя очередь смущаться. Ну что делать, если я действительно пока еще не…
– Из любого правила бывают исключения, – заявил я, стараясь выглядеть независимо в глазах пятнадцати-шестнадцатилетних девушек, которые волей случая оказались посвящены в тайны моей личной жизни – а вернее, в тайну полного отсутствия таковой. – И вообще, это к делу не относится. Мне нужен доброволец для демонстрации правил обращения с единорогами. Кто желает?
– Можно мне? – вдруг раздался знакомый голос, и вперед протолкалась Вероника. В одной руке у нее был зажат вскинутый вверх блокнотик, другой она распихивала однокурсниц.
Девушки захихикали.
– Пожалуйста. – Я слегка отодвинулся, освобождая ей место возле единорожихи. – К единорогам надо подходить осторожно, не делая резких движений и ни в коем случае не издавая громких звуков. Даже выросшие в неволе звери этого не любят. И во всяком случае, не торопиться, дать единорогу время себя обнюхать. Протяни руку и подходи не спеша.
Единорожиха насторожила уши и вытаращила глаза, натягивая цепочку. Ей было жутко интересно, как и ее партнеру, который перестал изводиться и выворачивал шею в сторону Вероники.
Вообще-то единорог – зверь опасный. Ударом копыта он пробивает насквозь латы на рыцаре, а его зубы могут перекусить любую цепь. Ему нипочем даже колдовство, которым его пытаются приручить некоторые маги. Это я уж не говорю про его рост и вес – при внешней хрупкости сложения единороги крупнее большинства лошадей – за исключением тяжеловозов, выведенных в России.
Вероника отчаянно трусила – это было видно по тому, как девушка зажмурилась, протягивая руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61