Многочисленные гирлянды, венки из хвои и воздушные шары цепляли везде, где только можно. Прощенные привидения носились вечером по коридорам, шальные от предпраздничной суеты. Нетопырь стащил несколько воздушных шаров, разорвал их и наделал маленьких шариков, которые наполнил краской и уже пристреливался этими снарядами. Оживающий Доспех ворчал и то и дело срывал с себя гирлянды и венки. Прилежный Ученик бродил по этажам с постной миной, стонал, что целых десять дней нельзя будет ходить на лекции, и приставал к педагогам, умоляя дать ему домашнее задание, а ученикам предлагая помочь подготовиться к контрольной. Неугомонный Строитель ворчал, что после Йоля школа по башни окажется заваленной мусором, и проектировал дополнительный подвал, куда все это надо свалить. А Сумасшедший Проповедник пытался разучить с младшекурсниками старинный псалом: «Розы цветут, красота, красота! Скоро узрим мы младенца Христа!» Когда же ему объяснили, что Йоль не имеет отношения к этому событию, он обиделся и снова стал насылать на всех проклятия.
Школьный бал устроили в последний день перед отъездом. Хотя в субботу было два рейса Йотунхеймского экспресса, воспользовались им единицы. Большинство осталось на праздник, ибо, кроме Самхейна и Бельтана, это была единственная ночь в учебном году, когда отбоя нет.
По опыту собственных школьных лет я не любил этот праздник. Нет, не потому, что мои приемные родители дурно обращались со мной – наоборот, я всегда получал подарки, а в первый день каникул мы всей семьей отправлялись в горы или на ярмарку. Семейство Граф и сейчас прислало мне поздравительные открытки, целых три штуки, и посылку – большую монографию о животном мире северных гор и перчатки. Но в школе я никогда не пользовался популярностью на балу и чаще всего скучал в уголке в одиночестве. Вот и сейчас, несмотря на то что был уже одет, я медлил, не решаясь выйти из своей комнаты.
А потом в дверь постучали.
– Максимилиан! – послышался резкий голос Берегини. – Ты еще там? Внимание, я вхожу!
В следующий миг дверь распахнулась от резкого удара ноги. Я, стоящий перед зеркалом в тамбуре, даже подпрыгнул.
– Класс! – Берегиня подняла большой палец. – Ты просто супер! Хватит прихорашиваться, там все уже начинается.
Старый боевой маг относилась ко мне с подчеркнутой фамильярностью, как, впрочем, ко всем в школе. Я привык воспринимать ее как заядлую оригиналку, которая слишком стара, чтобы меняться и бояться увольнения. Но сейчас Берегиня выглядела иной.
– Красавец! – Она взяла меня под руку. – Разрешишь стать твоим телохранителем?
Я даже разинул рот: Берегиня красовалась в угольно-черном с золотыми и серебряными нашивками мундире Особого Легиона. Ее грудь украшал целый иконостас орденов. Даже я, бесконечно далекий от военного дела, сразу узнал их. Берегиня была полным кавалером всех престижных наград – Секиры Перуна четырех степеней, Молота Тора, Молний Зевса и даже Копья Лугга. Чуть ниже этих шестнадцати наград, любой из которых мог гордиться боевой маг, красовались медали и ордена значением поменьше – несколько кельтских крестов, индийская свастика, а также просто нашивки за различные боевые акции.
– Неужели вы участвовали в стольких войнах? – вырвалось у меня.
– Да, милый мой, в свое время меня помотало по свету. – Берегиня довольно ухмыльнулась и достала неизменную трубку. – Я достаточно стара и могу сказать без обиняков, что мало какая кампания обходилась без меня и моего подразделения. Вот, – она ткнула пальцем в нашивку, изображающую египетского бога Гора, – за освобождение Египта от ассирийцев. Это – за войны в Вавилонии. Вот это – за участие в этрусских конфликтах, а это – за секретные операции в Тибете. Ну, а на этой стороне – за Крестовые походы.
Я с удивлением рассматривал несколько довольно невзрачных знаков отличия, какими пользуются простые смертные.
– Да, Макс, – Берегиня потащила меня по коридору, – я принимала участие во многих войнах простых смертных. За одни только походы в составе войск древних славян и русичей я заработала восемь серебряных и шесть золотых гривен! Я ходила с Олегом на Царьград, я сражалась на стороне бодричей против кельтов и на стороне славян против хазар. Меня помнил сам Святослав. А были еще походы викингов и войны короля Артура. Про Владимира Мономаха я вообще молчу. Со дня его смерти еще не прошла тысяча лет, поэтому кое-какие тайны его побед я просто не имею права раскрывать, – старуха подмигнула мне. – Кстати, если бы не я, в русских былинах богатырей было бы намного меньше. Ведь именно я была той самой женой Дуная, которую он якобы зарубил… Дунай был из древнего рода, но я-то была древнее. Я выжила, хотя в былине говорится по-другому. Выжила, – голос ее посуровел, – но детей больше иметь не могла.
– А у вас были дети?
– Я хотела иметь детей. – Берегиня раскурила трубку и обдала меня клубами едкого дыма. Судя по запаху, туда она щедро насыпала Одолень-травы. – Когда твоя жизнь ежедневно висит на волоске, однажды понимаешь, что, если тебя убьют, после не останется ничего. А так – даже умирать легче, если знаешь, что где-то там в надежном месте растет сын. Или дочь. Многие наши девчонки – я ведь стояла у истоков движения амазонок! – сперва рожали, а уж потом кидались воевать. А вот мне не повезло… Зато судьба меня хранила в другом! – продолжала она более веселым тоном. – Кроме меня, такое количество орденов не получил никто! Хотя нет, вру! Есть еще две женщины – Перуница, дочь Перуна, и Афина Паллада.
– А как вы оказались здесь, в школе?
– Тяжелая история! – поморщилась Берегиня. – Хотя именно за это сражение я получила последнюю секиру Перуна и стала полным кавалером этого ордена. Я стояла у истоков движения амазонок – я видела и его закат. Это был 1238 год нашей эры по счету простых смертных. Тогда монголы напали на Русь. В мещерских лесах им противостоял отряд Авдотьи Рязанки. Она была моей ученицей. Какая женщина! В восьмом колене правнучка самого Соловья-Разбойника! По сути это был последний на Руси женский полк, там хранились древние секреты боевой магии. Они вышли на бой от отчаяния – им казалось, что Русь погибла и никогда не возродится. Авдотья уже знала, что разгромлен партизанский отряд Евпатия Коловрата, и хотела умереть, как и он… Их было двести – против двух тысяч. Выжили тридцать шесть. Авдотья попала в плен, потом бежала, подняв восстание и уведя с собой большую часть полона. Вскоре она умерла при родах. После ее смерти я обставила дело так, чтобы никто не узнал правду о судьбе Авдотьи Рязанки, и подала в отставку. Несколько веков просто жила в глуши, ждала смерти и злилась на весь свет. А потом поняла, что сдохну от скуки, если не займусь хоть чем-то. И, скажу по правде, мне нравится такая жизнь!
Берегиня подмигнула мне и распахнула дверь в большую залу.
Она была залита огнями, сверкала украшениями, и все посторонние мысли мигом выветрились у меня из головы. Я словно вернулся в реальный мир и с удовольствием озирался по сторонам.
В центре зала высилась украшенная ель – символ Мирового Древа. У ее подножия горел неугасимый огонь и стояли восемь фигур, символизирующих восемь месяцев года. Вокруг были разложены подарки, обозначающие, чего люди ждут от предстоящего года. Фигурки животных символизировали богатство, защиту и силу. Пироги и сладости – сытную жизнь. Украшения – любовь и дружбу. Некоторые ученики подходили и клали рядом свои собственные подношения, загадывая желания. Воздух дрожал и искрился от мысленных заклинаний.
Нечисть тоже была тут. Привидения носились по залу, и даже Сумасшедший Проповедник на время оставил свои заморочки и с шуточками преследовал Студентку-Неудачницу. Уворачиваясь от Нетопыря, тут и там сновали феи и сильфиды. У огня в кружок расселись саламандры, а по углам шушукались домовые и брауни.
Наше появление не осталось незамеченным. Половину торжественной части мы все-таки пропустили, и нас с Берегиней сразу обступили преподаватели.
– Как это все-таки невежливо с вашей стороны – заставлять дам ждать, Максимилиан! – кокетливо улыбнулась мне Лыбедь. – Вы здесь самый привлекательный мужчина и лишаете нас своего общества!
– Ручаюсь, лорд Мортон настоящий джентльмен и сможет уделить внимание каждой из нас, – кивнула леди Ульфрида.
– Если вы не порвете его на части, – грубовато хохотнула Берегиня. Она цепко держала меня за локоть, словно я был ее собственностью.
– Оставьте выбор ему, – грудным голосом промолвила Сирена. – Ведь и владычицы Судеб порой выбор предоставляют нам самим.
– В конце концов, он здесь не единственный мужчина, – снова вступилась за меня Берегиня.
– Фи. – Преподавательница магии иллюзий Маска томно закатила глаза – или, вернее, свою маску, украшенную мишурой так, что ее истинные форму и цвет угадать было трудно. – Новое всегда предпочтительнее старого, ибо таит в себе загадки. Без познания нового нет жизни и движения вперед, ибо…
– Вот пусть юноша сам и разберется, что к чему. – Лыбедь не дала ей договорить и решительно заняла место слева от меня. Справа часовым на посту замерла Берегиня, и я подумал, что с этой стороны ко мне не подберется даже дама Морана.
Впрочем, грозная завуч маячила где-то вдалеке, рядом с дамой Трудой и мессиром Леонардом, которые расселись в креслах и свысока взирали на суету.
Остальные педагоги рассредоточились по залу. Невея Виевна бесшумно скользила вдоль стены по периметру, что-то бормоча себе под нос. Лилита, преподаватель магии начал, охмуряла – не подберу другого слова! – Спурия, а тот смотрел на нее исподлобья такими голодными глазами, что мне стало неловко. Кругом же дети! А Черный Вэл подпирал стену в дальнем углу, и от его холодного взгляда мне стало не по себе. Словно примеривается, куда ударить ножом!
Зазвучала музыка, и прежде, чем я успел опомниться, Лыбедь подхватила меня за руку и утащила в круг. Это было что-то! Танцевать с магом танца – ощущение незабываемое. Когда музыка смолкла и Лыбедь меня отпустила, я был выжат, как лимон, и не упал на пол только потому, что ухватился за стену. Берегиня тут же возникла у меня над правым плечом с бокалом шампанского, и я выхлебал его, не чувствуя вкуса.
– Что, парень, тяжко? – усмехнулась боевой маг. – Скажи спасибо, что я, старуха, танцы не люблю!
– Спасибо! – с чувством ответил я и в награду получил второй бокал.
В это время снова послышалась танцевальная мелодия, и не успел я глазом моргнуть, как возле меня возникли Маска, Сирена и леди Ульфрида. Мне очень хотелось оказаться отсюда за тридевять земель, но делать было нечего. Я выпрямился и наугад протянул руку…
Йоль отгремел, праздник закончился, дети разъезжались по домам. Получив в воскресенье утром от семейства Граф сразу четырех сорок с телеграммами – «Ждем, скучаем, приезжай!» – я уже собирал вещи, готовясь успеть на вечерний Йотунхеймский экспресс, когда в мою комнату заглянула дама Морана.
– Куда это вы собираетесь, Максимилиан? – осведомилась она.
Застигнутый врасплох – всю последнюю неделю мне удавалось избегать общения с завучем, – я сказал правду:
– Домой.
– А меня вы предупредили?
– М-м… А надо было?
– Конечно! Кто, по-вашему, будет ухаживать за живым уголком в ваше отсутствие?
– Не знаю.
– Раз вы не побеспокоились об этом сами и заранее, то придется вам оставаться тут на каникулы. А в следующий раз подайте мне за неделю сведения о том, кто вместо вас будет кормить зверей. Вы же не хотите, чтобы они умерли с голоду?
– Но разве в школе никого не остается? – робко поинтересовался я.
– Остается. Привидения. – Дама Морана взглянула мне в глаза. – Дальше что?
– Ничего, – вздохнул я.
Проводив последний дилижанс, который должен был доставить учеников к вечернему экспрессу, я в одиночестве вернулся в школу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61