школа действительно понесла убытки в связи с ремонтом столовой и двух кабинетов, не считая выбитых окон. Да и попавшие в больницу дети… тоже малоприятно. Но увольнять вас? Не вижу смысла.
– В середине учебного года? – вяло поинтересовался я.
– Не только. – Директор оскалился, что должно было означать улыбку, и похлопал копытом меня по руке. – Я просто не имею права вас уволить. И дама Морана кипятится именно поэтому. Если станет известно, что я уволил самого Мортона – о, такого скандала школа точно не переживет. Увольнять вас гораздо опаснее, чем оставлять на работе.
– Почему? – спросил я. – Я уже несколько раз замечал, что люди как-то странно реагируют на мою фамилию. Да и не только люди. Даже гномы, служащие банка, и те спросили, не тот ли я самый Мортон. Я ничего не понимаю. Я не знаю, что такого в том, что я – Мортон. Только то, что мои родители были в секте? Но ведь родители Даниила Мельхиора тоже были сектантами. И в школе есть другие дети, и кое-кто из педагогов… Но почему никто не спрашивает: «Тот самый Мельхиор?» Или: «Тот самый Черный Вэл?» Почему именно я? Почему, в конце концов, я до совершеннолетия носил другое имя? Почему в таком случае я – Мортон, а не кто-то иной? Мортон – это что, звание? Титул? Магический термин?
Гневный сумбурный монолог немного вернул мне способность мыслить и действовать. Мессир Леонард встал, тряхнув гривой.
– Вы и в самом деле ничего не знаете?
– Нет, – ответил я и рассказал директору все, начиная с того самого дня, как получил письмо, открывающее тайну моего происхождения. Когда я замолчал, мессир Леонард снова уселся напротив меня.
– Вы ничего не слышали о клане Мортонов? – произнес он.
– Это имя – если это имя! – я иногда слыхал. Но в нашей семье – хочу сказать, у Графов, где я рос, никогда не упоминали о нем, так что я сейчас не могу вспомнить. Но определенно где-то слышал…
– А именно в школе, – подсказал директор. – На уроках по истории магии в курсе Магии Начал.
Я нахмурился. Магию Начал я проходил так давно…
– Кажется, во времена Мерлина и короля Артура был такой маг? – припомнил я.
– Почти. Мортон Первый, основатель вашего рода, был незаконным сыном Мерлина и его ученицы Морганы ла Фей, сестры короля Артура. Рождение его было предсказано, и было пророчество, что узнает он страшную Тайну, и, покуда будет ее хранить, будут существовать в мире маги, колдуны, чародеи и волхвы. Пророчество сбылось. Мортон, правда, оказался слаб в магии, не то что его родители. Но Тайну он все-таки обрел. Легенда рассказывает, что, совершив сие открытие, он ужаснулся и обрадовался одновременно. Ужаснулся тому, что понял, какую силу получил. А обрадовался тому, что не дано было ему таланта, чтобы воспользоваться запретным знанием.
Многие маги, современники Мерлина и Мортона, прослышав о Тайне, пытались ее заполучить. Но Мортон свято хранил сокровенное знание и открыл его только своему сыну, Робину, Мортону Второму. Тот – своему, Мортону Третьему… И так далее.
Вот уже тридцать шесть поколений в роду Мортонов передается эта Тайна от отца к сыну. В каждом поколении может быть только один Хранитель, чаще всего первенец. Но иногда Хранителем может стать и второй сын, и даже кузен – все зависит от обстоятельств. Не ведая, кто Хранитель, на Мортонов несколько раз совершали покушения. Во времена гонений на магию ходил слух, что последний Мортон сожжен на костре, как еретик – это случилось вскоре после казни Джордано Бруно. Тогда многие поверили, но ребенка спрятали, скрыв под чужим именем – так же, как много веков спустя поступили с тобой. Три поколения Мортонов прожили инкогнито. Когда пришло время, новый хранитель объявился, и маги получили надежду.
– Надежду на что? – поинтересовался я.
– Надежду на то, что магия по-прежнему существует! Ибо если Тайна лорда Мортона попадет в руки тирана или просто того, кто ненавидит магию как таковую, – нам всем конец.
– Но я не знаю никакой Тайны! – воскликнул я и прислушался к себе. В самом деле, я не помнил НИЧЕГО, что могло бы являться Тайной. – Клянусь вам мессир!
– Разумеется, вы ее не знаете, Максимилиан! – ухмыльнулся директор и почесался по-собачьи задним копытом. – Тайна надежно скрыта в вашей душе – или в душе Хранителя. Никакие пытки неспособны заставить Мортона открыть Тайну. Лишь один раз в жизни она может быть явлена миру – когда передается из уст в уста, от прежнего Хранителя к новому. Хранителем Тайны может стать и грудной младенец, не умеющий говорить, и взрослый мужчина. Она сразу ложится в его душу и ждет там своего часа. И только в этот миг ее могут подслушать посторонние. В остальное время бесполезно даже пытаться открыть ее.
– Значит, я сам не знаю, что храню? – убито произнес я.
– Почему же! Все маги знают, какую Тайну хранит лорд Мортон. Это Тайна, – он встал на задние ноги, упираясь копытами мне в колени, и прошипел, сверкая глазами, прямо мне в лицо, – это знание того, как лишить магов магической силы. Сделать их простыми смертными! Уничтожить ВСЕ!
Я откинулся на спинку кресла. Мне, выросшему в мире магов, было жутко даже представить, что этот мир исчезнет. Простые смертные, знакомые с магией через книги, фильмы, экстрасенсов и немногих настоящих чародеев, наведывающихся к ним, даже не в состоянии понять, НАСКОЛЬКО магия пронизывает весь мир. Все то, что они обозначают словами «мистика», «совпадение», «что-то странное», «сверхъестественное» и так далее, – все это магия и ее проявления. Даже мироточащие иконы и случаи чудесного исцеления верующих – все это элементы магии. Я уж не говорю про сны и искусство…
И подумать только – я знаю, как все это уничтожить одним махом! Знаю, но не могу воспользоваться, потому что я – Мортон и мой удел быть лишь Хранителем страшной Тайны.
– Значит, мой отец, – заговорил я, когда ко мне вернулась способность рассуждать, – был Хранителем?
– Да. Поэтому Белый Мигун так заинтересовался, когда он появился в секте. И поэтому свел его с Женевьевой фон Ньерд. Он рассчитывал, что, когда родишься ты, твой отец Иероним должен будет исполнить Ритуал Передачи Тайны. И гуру просто обязан будет присутствовать при этом. И услышит то, что не предназначено для чужих ушей. Твой отец должен был произнести все необходимые слова вслух! И потом Мигун начал бы шантажировать магический мир, чтобы маги под страхом лишиться Силы признали его власть. Но твой отец медлил с этим Ритуалом, а обстановка в мире изменилась. Мигун заспешил, поднял восстание – и оно было подавлено. Если бы твой отец был более предан секте… О, даже неохота думать, как бы мы жили сейчас.
– Сейчас Белый Мигун на свободе. – Я вспомнил Йозефа Мельхиора, отдавшего жизнь за своего гуру.
– Да. И он может отыскать тебя, нового Хранителя.
– Хранителя? – напрягся я. – Но ведь вы только что сказали, что Ритуала не было! Но даже если бы и был – как он извлечет Тайну из моего мозга? Вы сказали, что я вспомню ее, лишь когда придет пора передать ее моему преемнику. Но я не женат, у меня нет детей. Я не знаю, есть ли другие Мортоны. На что рассчитывает Белый Мигун?
– Это никому не известно, – покачал рогами мессир Леонард. – Да и где гарантия, что Мигун проведал о вашем местонахождении? Мы должны замять скандал с побегом животных как можно скорее, пока наружу не просочились слухи. Тогда мир точно узнает, где вы находитесь.
– Слухи просочатся, – помрачнел я. – Вы забыли о родителях пострадавших детей. То, что знает один, – знают все. И потом – дама Геррейд… Она может…
– Да. – Мессир Леонард вскочил в другое кресло и долго возился в нем, пытаясь устроиться поудобнее. Наконец он угнездился в странной позе – почти человеческой, свесив задние ноги и положив передние копыта на подлокотники.
– Морана давно подсиживает меня, – покивал он головой. – Моя странная внешность – вещь довольно двусмысленная. Но я не бес, как кое-кто пытается представить. Я – ирландец по происхождению, Пука. Знаете, кто это такие?
– Знаю, – обрадовался я. – Через две недели у меня должна была начаться тема «Лесные оборотни Британских островов».
– Вот-вот. Можешь пригласить меня в качестве наглядного пособия. Только превращаться в осла я не буду – это несолидно. Да и опасно для меня, – он оглядел свое тело. – Я был слегка не таким, как все мои родичи. И в один прекрасный момент мне так понравился этот облик, что я решил остаться в нем подольше. И теперь не помню, как это у меня получилось… Вот ведь незадача, – усмехнулся он, – человеку стать козлом проще простого, а вот из козла обратно превратиться в человека практически невозможно. Поэтому мне приходится доказывать свою человечность другими способами… Но знаешь, что самое трудное для меня в этом облике? – Директор хитро подмигнул. – Вегетарианская диета!
Мы поболтали еще несколько минут. Я бы посидел у директора подольше, но вот-вот должны были начаться уроки, и нам обоим следовало к ним приготовиться.
– Идите через боковую дверь, – предложил мне мессир Леонард, когда я стал прощаться. – Думаю, вам не очень хочется снова встретить даму Морану?
– Ну уж нет, – я ступил на ступени узкой крутой лесенки, – я Мортон и должен встречать все опасности лицом к лицу!
Мне повезло – учительская, в которую я вышел, была пуста. Ну еще бы – только что начался очередной урок. Я поспешил к себе, но прошел всего несколько шагов и заметил у окна троих девушек. Это были, конечно, Вероника, Кристина и Инга.
– Вы что тут делаете? – окликнул я их. – Урок уже начался.
– Мы… это… мы, – замялись девушки. – Мы вас… ну, ждали. Вот.
– Меня? А зачем?
Вероника сделала шаг. Она покраснела так, что казалось, вот-вот вспыхнет.
– Мы… я переживала за вас, – прошептала она, отводя взгляд, – а вдруг вас… вдруг вы уже…
– Нет, – я догадался, что ее мучает, – меня не уволили.
– Спасибо, – прошептала Вероника. Слезы брызнули у нее из глаз, и девушка со всех ног помчалась прочь.
После побега животных и вкаченного мне выговора школа больше недели жила спокойно. Я, правда, пережил педсовет, на котором завуч прошлась по мне вдоль и поперек, но меня опять защитил директор. Несомненно, сказал он, это было подстроено – ведь меня якобы вызвали к нему. Директор не каждый день вызывает к себе учителей, и Максимилиан – то есть я – не мог подозревать, к чему это приведет. Кроме того, с минуты на минуту должен был начаться урок. Запирать живой уголок перед самыми занятиями – немыслимо. Он еще много чего говорил, и к концу его речи дама Морана практически сникла.
А потом была неделя тишины и покоя. Уроки, домашние задания, лекции и опросы по пройденным темам, учет посещаемости и тому подобная рутина. И так бы продолжалось и дальше, если бы не…
Не знаю, когда это началось. Возможно, это длилось уже довольно долго, просто я заметил слишком поздно. Но как-то раз, проходя по коридору, я увидел стоящих у окна троих ребят. Я бы прошел мимо этой кучки, но одним из них был Адам Лекс – его рука еще висела на перевязи, – а двое других были приятели и «телохранители» Даниила Мельхиора. Эти мальчишки вечно ходили по трое, как Вероника со своими подружками, и я впервые видел их порознь.
Но удивило меня не это, а то, что втолковывали оба третьекурсника семикурснику.
– Но это же здорово! – наперебой вещали они. – Просто отпад! Супер! Узнаешь – закачаешься!
– Знаем мы ваше «закачаешься», – отмахивался Адам. – Детские игрушки.
– Ничего не игрушки! Это круче, чем ты думаешь. Это – настоящая жизнь, а не то, что нам впаривают на уроках!..
Ого, где-то я слышал нечто подобное! Не напрямую, но все-таки… И приостановился, делая вид, что просматриваю классный журнал.
– Вранье, – снова отмахнулся Адам. – Делать вам нечего, вот и выдумываете всякую чушь.
– Это не чушь! Не чушь! – заспорили мальчишки. – Приходи – и сам все увидишь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
– В середине учебного года? – вяло поинтересовался я.
– Не только. – Директор оскалился, что должно было означать улыбку, и похлопал копытом меня по руке. – Я просто не имею права вас уволить. И дама Морана кипятится именно поэтому. Если станет известно, что я уволил самого Мортона – о, такого скандала школа точно не переживет. Увольнять вас гораздо опаснее, чем оставлять на работе.
– Почему? – спросил я. – Я уже несколько раз замечал, что люди как-то странно реагируют на мою фамилию. Да и не только люди. Даже гномы, служащие банка, и те спросили, не тот ли я самый Мортон. Я ничего не понимаю. Я не знаю, что такого в том, что я – Мортон. Только то, что мои родители были в секте? Но ведь родители Даниила Мельхиора тоже были сектантами. И в школе есть другие дети, и кое-кто из педагогов… Но почему никто не спрашивает: «Тот самый Мельхиор?» Или: «Тот самый Черный Вэл?» Почему именно я? Почему, в конце концов, я до совершеннолетия носил другое имя? Почему в таком случае я – Мортон, а не кто-то иной? Мортон – это что, звание? Титул? Магический термин?
Гневный сумбурный монолог немного вернул мне способность мыслить и действовать. Мессир Леонард встал, тряхнув гривой.
– Вы и в самом деле ничего не знаете?
– Нет, – ответил я и рассказал директору все, начиная с того самого дня, как получил письмо, открывающее тайну моего происхождения. Когда я замолчал, мессир Леонард снова уселся напротив меня.
– Вы ничего не слышали о клане Мортонов? – произнес он.
– Это имя – если это имя! – я иногда слыхал. Но в нашей семье – хочу сказать, у Графов, где я рос, никогда не упоминали о нем, так что я сейчас не могу вспомнить. Но определенно где-то слышал…
– А именно в школе, – подсказал директор. – На уроках по истории магии в курсе Магии Начал.
Я нахмурился. Магию Начал я проходил так давно…
– Кажется, во времена Мерлина и короля Артура был такой маг? – припомнил я.
– Почти. Мортон Первый, основатель вашего рода, был незаконным сыном Мерлина и его ученицы Морганы ла Фей, сестры короля Артура. Рождение его было предсказано, и было пророчество, что узнает он страшную Тайну, и, покуда будет ее хранить, будут существовать в мире маги, колдуны, чародеи и волхвы. Пророчество сбылось. Мортон, правда, оказался слаб в магии, не то что его родители. Но Тайну он все-таки обрел. Легенда рассказывает, что, совершив сие открытие, он ужаснулся и обрадовался одновременно. Ужаснулся тому, что понял, какую силу получил. А обрадовался тому, что не дано было ему таланта, чтобы воспользоваться запретным знанием.
Многие маги, современники Мерлина и Мортона, прослышав о Тайне, пытались ее заполучить. Но Мортон свято хранил сокровенное знание и открыл его только своему сыну, Робину, Мортону Второму. Тот – своему, Мортону Третьему… И так далее.
Вот уже тридцать шесть поколений в роду Мортонов передается эта Тайна от отца к сыну. В каждом поколении может быть только один Хранитель, чаще всего первенец. Но иногда Хранителем может стать и второй сын, и даже кузен – все зависит от обстоятельств. Не ведая, кто Хранитель, на Мортонов несколько раз совершали покушения. Во времена гонений на магию ходил слух, что последний Мортон сожжен на костре, как еретик – это случилось вскоре после казни Джордано Бруно. Тогда многие поверили, но ребенка спрятали, скрыв под чужим именем – так же, как много веков спустя поступили с тобой. Три поколения Мортонов прожили инкогнито. Когда пришло время, новый хранитель объявился, и маги получили надежду.
– Надежду на что? – поинтересовался я.
– Надежду на то, что магия по-прежнему существует! Ибо если Тайна лорда Мортона попадет в руки тирана или просто того, кто ненавидит магию как таковую, – нам всем конец.
– Но я не знаю никакой Тайны! – воскликнул я и прислушался к себе. В самом деле, я не помнил НИЧЕГО, что могло бы являться Тайной. – Клянусь вам мессир!
– Разумеется, вы ее не знаете, Максимилиан! – ухмыльнулся директор и почесался по-собачьи задним копытом. – Тайна надежно скрыта в вашей душе – или в душе Хранителя. Никакие пытки неспособны заставить Мортона открыть Тайну. Лишь один раз в жизни она может быть явлена миру – когда передается из уст в уста, от прежнего Хранителя к новому. Хранителем Тайны может стать и грудной младенец, не умеющий говорить, и взрослый мужчина. Она сразу ложится в его душу и ждет там своего часа. И только в этот миг ее могут подслушать посторонние. В остальное время бесполезно даже пытаться открыть ее.
– Значит, я сам не знаю, что храню? – убито произнес я.
– Почему же! Все маги знают, какую Тайну хранит лорд Мортон. Это Тайна, – он встал на задние ноги, упираясь копытами мне в колени, и прошипел, сверкая глазами, прямо мне в лицо, – это знание того, как лишить магов магической силы. Сделать их простыми смертными! Уничтожить ВСЕ!
Я откинулся на спинку кресла. Мне, выросшему в мире магов, было жутко даже представить, что этот мир исчезнет. Простые смертные, знакомые с магией через книги, фильмы, экстрасенсов и немногих настоящих чародеев, наведывающихся к ним, даже не в состоянии понять, НАСКОЛЬКО магия пронизывает весь мир. Все то, что они обозначают словами «мистика», «совпадение», «что-то странное», «сверхъестественное» и так далее, – все это магия и ее проявления. Даже мироточащие иконы и случаи чудесного исцеления верующих – все это элементы магии. Я уж не говорю про сны и искусство…
И подумать только – я знаю, как все это уничтожить одним махом! Знаю, но не могу воспользоваться, потому что я – Мортон и мой удел быть лишь Хранителем страшной Тайны.
– Значит, мой отец, – заговорил я, когда ко мне вернулась способность рассуждать, – был Хранителем?
– Да. Поэтому Белый Мигун так заинтересовался, когда он появился в секте. И поэтому свел его с Женевьевой фон Ньерд. Он рассчитывал, что, когда родишься ты, твой отец Иероним должен будет исполнить Ритуал Передачи Тайны. И гуру просто обязан будет присутствовать при этом. И услышит то, что не предназначено для чужих ушей. Твой отец должен был произнести все необходимые слова вслух! И потом Мигун начал бы шантажировать магический мир, чтобы маги под страхом лишиться Силы признали его власть. Но твой отец медлил с этим Ритуалом, а обстановка в мире изменилась. Мигун заспешил, поднял восстание – и оно было подавлено. Если бы твой отец был более предан секте… О, даже неохота думать, как бы мы жили сейчас.
– Сейчас Белый Мигун на свободе. – Я вспомнил Йозефа Мельхиора, отдавшего жизнь за своего гуру.
– Да. И он может отыскать тебя, нового Хранителя.
– Хранителя? – напрягся я. – Но ведь вы только что сказали, что Ритуала не было! Но даже если бы и был – как он извлечет Тайну из моего мозга? Вы сказали, что я вспомню ее, лишь когда придет пора передать ее моему преемнику. Но я не женат, у меня нет детей. Я не знаю, есть ли другие Мортоны. На что рассчитывает Белый Мигун?
– Это никому не известно, – покачал рогами мессир Леонард. – Да и где гарантия, что Мигун проведал о вашем местонахождении? Мы должны замять скандал с побегом животных как можно скорее, пока наружу не просочились слухи. Тогда мир точно узнает, где вы находитесь.
– Слухи просочатся, – помрачнел я. – Вы забыли о родителях пострадавших детей. То, что знает один, – знают все. И потом – дама Геррейд… Она может…
– Да. – Мессир Леонард вскочил в другое кресло и долго возился в нем, пытаясь устроиться поудобнее. Наконец он угнездился в странной позе – почти человеческой, свесив задние ноги и положив передние копыта на подлокотники.
– Морана давно подсиживает меня, – покивал он головой. – Моя странная внешность – вещь довольно двусмысленная. Но я не бес, как кое-кто пытается представить. Я – ирландец по происхождению, Пука. Знаете, кто это такие?
– Знаю, – обрадовался я. – Через две недели у меня должна была начаться тема «Лесные оборотни Британских островов».
– Вот-вот. Можешь пригласить меня в качестве наглядного пособия. Только превращаться в осла я не буду – это несолидно. Да и опасно для меня, – он оглядел свое тело. – Я был слегка не таким, как все мои родичи. И в один прекрасный момент мне так понравился этот облик, что я решил остаться в нем подольше. И теперь не помню, как это у меня получилось… Вот ведь незадача, – усмехнулся он, – человеку стать козлом проще простого, а вот из козла обратно превратиться в человека практически невозможно. Поэтому мне приходится доказывать свою человечность другими способами… Но знаешь, что самое трудное для меня в этом облике? – Директор хитро подмигнул. – Вегетарианская диета!
Мы поболтали еще несколько минут. Я бы посидел у директора подольше, но вот-вот должны были начаться уроки, и нам обоим следовало к ним приготовиться.
– Идите через боковую дверь, – предложил мне мессир Леонард, когда я стал прощаться. – Думаю, вам не очень хочется снова встретить даму Морану?
– Ну уж нет, – я ступил на ступени узкой крутой лесенки, – я Мортон и должен встречать все опасности лицом к лицу!
Мне повезло – учительская, в которую я вышел, была пуста. Ну еще бы – только что начался очередной урок. Я поспешил к себе, но прошел всего несколько шагов и заметил у окна троих девушек. Это были, конечно, Вероника, Кристина и Инга.
– Вы что тут делаете? – окликнул я их. – Урок уже начался.
– Мы… это… мы, – замялись девушки. – Мы вас… ну, ждали. Вот.
– Меня? А зачем?
Вероника сделала шаг. Она покраснела так, что казалось, вот-вот вспыхнет.
– Мы… я переживала за вас, – прошептала она, отводя взгляд, – а вдруг вас… вдруг вы уже…
– Нет, – я догадался, что ее мучает, – меня не уволили.
– Спасибо, – прошептала Вероника. Слезы брызнули у нее из глаз, и девушка со всех ног помчалась прочь.
После побега животных и вкаченного мне выговора школа больше недели жила спокойно. Я, правда, пережил педсовет, на котором завуч прошлась по мне вдоль и поперек, но меня опять защитил директор. Несомненно, сказал он, это было подстроено – ведь меня якобы вызвали к нему. Директор не каждый день вызывает к себе учителей, и Максимилиан – то есть я – не мог подозревать, к чему это приведет. Кроме того, с минуты на минуту должен был начаться урок. Запирать живой уголок перед самыми занятиями – немыслимо. Он еще много чего говорил, и к концу его речи дама Морана практически сникла.
А потом была неделя тишины и покоя. Уроки, домашние задания, лекции и опросы по пройденным темам, учет посещаемости и тому подобная рутина. И так бы продолжалось и дальше, если бы не…
Не знаю, когда это началось. Возможно, это длилось уже довольно долго, просто я заметил слишком поздно. Но как-то раз, проходя по коридору, я увидел стоящих у окна троих ребят. Я бы прошел мимо этой кучки, но одним из них был Адам Лекс – его рука еще висела на перевязи, – а двое других были приятели и «телохранители» Даниила Мельхиора. Эти мальчишки вечно ходили по трое, как Вероника со своими подружками, и я впервые видел их порознь.
Но удивило меня не это, а то, что втолковывали оба третьекурсника семикурснику.
– Но это же здорово! – наперебой вещали они. – Просто отпад! Супер! Узнаешь – закачаешься!
– Знаем мы ваше «закачаешься», – отмахивался Адам. – Детские игрушки.
– Ничего не игрушки! Это круче, чем ты думаешь. Это – настоящая жизнь, а не то, что нам впаривают на уроках!..
Ого, где-то я слышал нечто подобное! Не напрямую, но все-таки… И приостановился, делая вид, что просматриваю классный журнал.
– Вранье, – снова отмахнулся Адам. – Делать вам нечего, вот и выдумываете всякую чушь.
– Это не чушь! Не чушь! – заспорили мальчишки. – Приходи – и сам все увидишь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61