Некую сладкую боль.
Я погасил небольшую лампу, стоявшую на столе. Встал и подошел к кровати Софи. Медленно склонившись к ней, я молча поцеловал ее в лоб. Потом лег сам. Когда я устроился поудобнее, за спиной моей послышался ее голос:
– Спокойной ночи.
Семь
Утром меня разбудили три стука в дверь. Софи была уже одета. Направившись ко входу, она впустила служащего отеля, который толкал перед собой маленький столик на колесиках. Журналистка заказала два завтрака.
Дав молодому человеку на чай, она подкатила столик к нашим кроватям и поставила его между ними.
– Доброе утро, байкер-бой! – сказала она, раздвинув занавески. – Посмотрите, какое солнышко! Разве это не идеальный день для похода в… Национальную библиотеку?
Я сел и потянулся.
– А? Что такое? – пробормотал я спросонья.
Софи вернулась к столику, взяла круассан и надкусила его, с насмешливым видом глядя на меня:
– Выспались?
– Угу.
– Тем лучше. Впереди тяжелый день.
Она уселась на свою кровать, налила себе кофе и, прислонившись к стене, стала читать свежий номер «Монд».
Я никак не мог поверить, что она может быть в таком веселом настроении после всех наших передряг. Сам я с трудом оправился от вчерашних потрясений. Софи в очередной раз поразила меня.
Я тоже налил себе кофе и со вздохом взял круассан. Я чувствовал себя разбитым. Вчерашняя гонка совершенно меня измотала. С лицейских времен мне не приходилось так бегать, и я принадлежал к числу редких ньюйоркцев, игнорирующих спортзал.
Внезапно Софи приподнялась с вытаращенными глазами.
– В газете статья о нас! – воскликнула она.
Я чуть не поперхнулся своим кофе.
– О нас?
– Да. Ну, не прямо о нас… о том, что случилось в Горде. В разделе происшествий. Репортер упоминает о смерти вашего отца, о пожаре в его доме и о машине, сгоревшей позавчера. Судя по всему, он раскопал немного. «В настоящее время жандармерия отказывается от каких бы то ни было комментариев».
– Черт! Что будем делать? Так продолжаться не может… Надо куда-нибудь пойти, дать разъяснения!
– Похоже, время нас сильно поджимает! – согласилась Софи.
– Сильнее быть не может…
– Не вполне так, но мы не можем вечно сидеть в этом отеле.
– Так куда же нам отправиться? Вы хотите вернуться в Горд?
– Конечно нет. Пока нам нужно прятаться, но я не могу обойтись без своих вещей. Я хочу зайти домой…
– Это небезопасно.
– Я не обязана торчать здесь. Мне нужно взять кое-какие вещи и бумаги. Еще я должна связаться с коллегами из «Девяносто минут». Они знают, что я была в Горде. Если наткнутся на эту статью, встревожатся.
– Я полагал, что на время поисков нам не следует светиться…
– Это верно, – признала она. – Надо найти какой-то выход. В любом случае времени терять уже нельзя! Я попытаюсь ослабить давление со стороны фараонов. Если повезет, мой информатор из спецслужб сумеет немного приструнить их. Но я не уверена, что ему это удастся. Вы же пойдете в Национальную библиотеку за микрофильмом, о котором говорит ваш отец.
– А потом?
– Потом? Не знаю. Посмотрим, как пойдут дела. Мы затаимся, пока я не закончу перевод рукописи Дюрера.
Я вздохнул.
– Теперь уже нельзя отступать! – сказала Софи, беря мои руки в свои.
– Разумеется, нельзя.
Я сполна насладился этим редким мгновением. Соприкосновение наших рук. Ее ласковая улыбка. Потом она снова взялась за газету.
– Пойду оденусь.
Я встал и направился в ванную. Времени у нас не было, но я не мог обойтись без хорошего душа. Мне надо было хоть немного расслабиться, потому что я чувствовал – больше такой возможности не будет.
Растянувшись в мыльной пене, я услышал, как по ту сторону двери Софи разговаривает со своим информатором. Не вдаваясь в подробности, она дала ему понять, что нам нужна небольшая передышка. Чтобы к нам не слишком приставали. Но по тону ее голоса, когда она прощалась, прежде чем повесить трубку, я догадался, что собеседник не слишком ее обнадежил. В конце концов, стопорить жандармов – это была не его епархия.
Я вытерся насухо и, облачившись во вчерашнюю одежду, вернулся в комнату.
– Софи, вы правы, мне тоже нужны вещи! Я должен сходить за шмотками. Все осталось в Горде. Я уже три дня не переодевался!
Журналистка с улыбкой обернулась ко мне.
– А, – сказала она, увидев на мне ту же рубашку, что накануне. – Действительно. Загляните в магазин одежды, здесь, внизу. Они оденут вас с головы до ног, в нескольких экземплярах. Вам очень пойдет.
– Да? – удивился я. – Вы так думаете?
Она кивнула и вновь принялась за работу. Я не знал, смеется она надо мной или говорит серьезно. Но значения это не имело: мне нужны были шмотки, не важно какие.
Через час я уже обзавелся новым гардеробом. Наверное, меня приняли за чудака, ведь я попросил продавцов сменить на мне все, включая нижнее белье. Я переоделся в кабине и не без труда уговорил их доставить остальные вещи в отель… Впрочем, во Франции, как и везде, любую проблему можно разрешить с помощью денег.
Я вышел, чтобы поймать такси, похожий на юного яппи.
Всю дорогу шофер занимал меня разговорами о тяжкой доле жизни парижских таксистов, о жутком расписании, пробках, хамстве и этих сволочах американцах, которые норовят за все платить карточкой. Чтобы избежать дипломатического скандала, я попросил его остановиться у банка и снял наличность. Расплатившись, я решил продолжить путь пешком.
Я двинулся вдоль Сены по направлению к набережной Франсуа-Мориак. Эту часть левого берега я узнавал с трудом, настолько она изменилась со времени моего отъезда. Новый облик, новый мост, новые эспланады, новые прохожие. И еще новые названия улиц. Было нечто завораживающее в четырех башнях, выросших на серых камнях, но я невольно вспоминал старую набережную, где так часто гулял в юности. Очарование старого Парижа – конечно, грязного и суматошного, но полного жизни!
Медленно поднимаясь по серым ступенькам Величайшей из Библиотек, я восхищался роскошью ансамбля и одновременно ужасался при виде больших панно из оранжевого дерева, выставленных в окнах четырех башен. Досадная дисгармония с серо-голубоватым колоритом здания. Я шел по гигантскому двору, уговаривая себя проникнуться прелестью простоты. В конце концов, через несколько столетий именно это будет старым Парижем.
Дойдя до середины эспланады, я вдруг увидел, ощутив немалую радость, цветущие сады во внутреннем дворике библиотеки. Не все здесь было из стекла и бетона. Но все более или менее сочеталось. Я помню, как незадолго до отъезда в Соединенные Штаты сходное впечатление произвела на меня пирамида Лувра… Сначала сама идея показалась мне смехотворной, даже скандальной, но когда я пришел посмотреть на монумент, его природная красота очаровала меня. В этой стеклянной пирамиде не было ничего скандального. Напротив, никогда Лувр не казался мне таким прекрасным.
Подгоняемый ветром, который проникал в библиотечный двор, я быстро зашагал ко входу. Выполнив все административные формальности, я приступил к поискам микрофильма, хотя понятия не имел, что именно ищу. У меня был только шифр. Но мысль о том, что я ищу микрофильм, о котором ровно ничего не знаю, возбуждала меня.
Несмотря на все мое нетерпение, для начала мне следовало отыскать нужный зал. Национальная библиотека имеет две секции: над садами, где доступ свободный, и на одном уровне с садами, куда допускаются только исследователи, имеющие специальное разрешение. Оба этажа окружают этот удивительный прямоугольный сад. Припав к стеклу, я залюбовался многочисленными деревьями: заслуженный знак почтения к тем, что были использованы для создания десятков тысяч книг, заполнивших хранилища четырех высоких башен.
Если отдел микрофильмов находится внизу, я пришел напрасно, и Софи нужно будет явиться самой со своим журналистским удостоверением. Но, покопавшись в каталоге, введенным в библиотечные компьютеры, я обнаружил, что этот отдел находится в секции над садами и, стало быть, доступен для меня.
Я немного заплутал, прежде чем нашел верную дорогу в этом стеклянном лабиринте и оказался наконец в зале J, расположенном в промежуточной галерее, которая вела к башне Филологии. Это был отдел философии, истории и гуманитарных наук. Можно было вздохнуть с облегчением: я очень боялся попасть на какой-нибудь заумный математический трактат.
Поднявшись по ступенькам, я вошел в громадный читальный зал с высокими потолками. Там было очень тихо и тепло. На какой-то миг меня поразила уникальная атмосфера библиотеки. Незаметное, но осязаемое присутствие других читателей. Священное безмолвие молитвенного дома. Шелест переворачиваемых страниц, легкое потрескивание клавиатуры компьютеров, еле слышные разговоры шепотом.
Я обвел взглядом зал и галерею наверху. Затем подошел к дежурной, сидевшей за круглым окошком. Она неотрывно глядела в экран монитора, но, услышав шаги, тут же подняла на меня глаза. Это была девушка лет примерно двадцати, с темными короткими волосами и очками в толстой оправе. Своей худобой она напоминала английский манекен 90-х годов. На вид несколько бестолковая, но улыбчивая.
– Я могу вам помочь? – тихо спросила она.
Я назвал номер микрофильма, и она стала рыться в каталожном ящике, стоявшем в нескольких метрах от окна. Я ждал с нетерпением и отчасти с тревогой. А вдруг Софи ошиблась? И этот документ не имеет ничего общего с нашим делом?
Похоже, девушке никак не удавалось найти микрофильм. Ее опытные пальцы быстро перебирали сотни карточек. Дойдя до конца, она удивленно подняла брови и начала искать вновь.
Я уже с трудом сдерживал нетерпение. Быть может, нас опередили? И сумели украсть микрофильм?
Дежурная вернулась с кислой улыбкой.
– Я не смогла найти, – сказала она огорченно.
– Да? А его не могли забрать отсюда?
– Нет. Это против правил. Документы нельзя выносить из библиотеки. Но может быть, кто-то взял посмотреть. Я сейчас проверю.
Я застыл на месте. Внезапная мысль, что кто-то другой сидит в читальном зале и смотрит микрофильм, показалась мне не только правдоподобной, но и пугающей. Быть может, человек из «Бильдерберга» или «Акта Фидеи» находится всего в нескольких метрах отсюда. Быть может, он тайно следит за мной! Стараясь не показывать своей тревоги, я огляделся вокруг.
– Как странно, – вдруг сказала дежурная, не сводя глаз с экрана своего компьютера.
– Что? – поспешно спросил я.
– Этот микрофильм поступил в библиотеку почти десять лет назад, еще до того, как мы сюда переехали. За три последних года его не спрашивали ни разу, у меня сведения только за этот период… а вот за последние две недели было сразу четыре заказа! Это какая-то актуальная тема?
– Хм, в некотором роде да, – пробормотал я.
– Занятно, но никто сейчас его не смотрит, значит, он должен быть в ящике… Подождите…
Она начала вновь стучать по клавиатуре.
– Да. Вот. Вам повезло. Существует копия этого микрофильма, под другим шифром. Подождите, я посмотрю, находится ли она в ящике.
Дежурная вновь исчезла.
У меня было ощущение, что за мной наблюдают. В затылке словно покалывало. На лбу у меня выступили капли пота. А на языке – вкус, который я уже начал узнавать. Привкус тревоги. Паранойя, со вчерашнего дня покусившаяся уже на мое здоровье.
Девушка вернулась, сияя улыбкой. В руке она что-то держала.
– Вот. Это копия. Мне придется провести небольшое расследование относительно судьбы оригинала. Надеюсь, это не кража…
Она протянула мне микрофильм, лежавший в маленькой картонной коробочке.
– Спасибо, – с облегчением выдохнул я.
– Вы знаете, как с этим работать? – спросила она, усаживаясь на свое место.
– Нет.
– Пройдите в тот зал, – сказала она, указывая на галерею, – там стоят проекторы, вам нужно вставить микрофильм в прорезь под лампой… Если сами не справитесь, позовите меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Я погасил небольшую лампу, стоявшую на столе. Встал и подошел к кровати Софи. Медленно склонившись к ней, я молча поцеловал ее в лоб. Потом лег сам. Когда я устроился поудобнее, за спиной моей послышался ее голос:
– Спокойной ночи.
Семь
Утром меня разбудили три стука в дверь. Софи была уже одета. Направившись ко входу, она впустила служащего отеля, который толкал перед собой маленький столик на колесиках. Журналистка заказала два завтрака.
Дав молодому человеку на чай, она подкатила столик к нашим кроватям и поставила его между ними.
– Доброе утро, байкер-бой! – сказала она, раздвинув занавески. – Посмотрите, какое солнышко! Разве это не идеальный день для похода в… Национальную библиотеку?
Я сел и потянулся.
– А? Что такое? – пробормотал я спросонья.
Софи вернулась к столику, взяла круассан и надкусила его, с насмешливым видом глядя на меня:
– Выспались?
– Угу.
– Тем лучше. Впереди тяжелый день.
Она уселась на свою кровать, налила себе кофе и, прислонившись к стене, стала читать свежий номер «Монд».
Я никак не мог поверить, что она может быть в таком веселом настроении после всех наших передряг. Сам я с трудом оправился от вчерашних потрясений. Софи в очередной раз поразила меня.
Я тоже налил себе кофе и со вздохом взял круассан. Я чувствовал себя разбитым. Вчерашняя гонка совершенно меня измотала. С лицейских времен мне не приходилось так бегать, и я принадлежал к числу редких ньюйоркцев, игнорирующих спортзал.
Внезапно Софи приподнялась с вытаращенными глазами.
– В газете статья о нас! – воскликнула она.
Я чуть не поперхнулся своим кофе.
– О нас?
– Да. Ну, не прямо о нас… о том, что случилось в Горде. В разделе происшествий. Репортер упоминает о смерти вашего отца, о пожаре в его доме и о машине, сгоревшей позавчера. Судя по всему, он раскопал немного. «В настоящее время жандармерия отказывается от каких бы то ни было комментариев».
– Черт! Что будем делать? Так продолжаться не может… Надо куда-нибудь пойти, дать разъяснения!
– Похоже, время нас сильно поджимает! – согласилась Софи.
– Сильнее быть не может…
– Не вполне так, но мы не можем вечно сидеть в этом отеле.
– Так куда же нам отправиться? Вы хотите вернуться в Горд?
– Конечно нет. Пока нам нужно прятаться, но я не могу обойтись без своих вещей. Я хочу зайти домой…
– Это небезопасно.
– Я не обязана торчать здесь. Мне нужно взять кое-какие вещи и бумаги. Еще я должна связаться с коллегами из «Девяносто минут». Они знают, что я была в Горде. Если наткнутся на эту статью, встревожатся.
– Я полагал, что на время поисков нам не следует светиться…
– Это верно, – признала она. – Надо найти какой-то выход. В любом случае времени терять уже нельзя! Я попытаюсь ослабить давление со стороны фараонов. Если повезет, мой информатор из спецслужб сумеет немного приструнить их. Но я не уверена, что ему это удастся. Вы же пойдете в Национальную библиотеку за микрофильмом, о котором говорит ваш отец.
– А потом?
– Потом? Не знаю. Посмотрим, как пойдут дела. Мы затаимся, пока я не закончу перевод рукописи Дюрера.
Я вздохнул.
– Теперь уже нельзя отступать! – сказала Софи, беря мои руки в свои.
– Разумеется, нельзя.
Я сполна насладился этим редким мгновением. Соприкосновение наших рук. Ее ласковая улыбка. Потом она снова взялась за газету.
– Пойду оденусь.
Я встал и направился в ванную. Времени у нас не было, но я не мог обойтись без хорошего душа. Мне надо было хоть немного расслабиться, потому что я чувствовал – больше такой возможности не будет.
Растянувшись в мыльной пене, я услышал, как по ту сторону двери Софи разговаривает со своим информатором. Не вдаваясь в подробности, она дала ему понять, что нам нужна небольшая передышка. Чтобы к нам не слишком приставали. Но по тону ее голоса, когда она прощалась, прежде чем повесить трубку, я догадался, что собеседник не слишком ее обнадежил. В конце концов, стопорить жандармов – это была не его епархия.
Я вытерся насухо и, облачившись во вчерашнюю одежду, вернулся в комнату.
– Софи, вы правы, мне тоже нужны вещи! Я должен сходить за шмотками. Все осталось в Горде. Я уже три дня не переодевался!
Журналистка с улыбкой обернулась ко мне.
– А, – сказала она, увидев на мне ту же рубашку, что накануне. – Действительно. Загляните в магазин одежды, здесь, внизу. Они оденут вас с головы до ног, в нескольких экземплярах. Вам очень пойдет.
– Да? – удивился я. – Вы так думаете?
Она кивнула и вновь принялась за работу. Я не знал, смеется она надо мной или говорит серьезно. Но значения это не имело: мне нужны были шмотки, не важно какие.
Через час я уже обзавелся новым гардеробом. Наверное, меня приняли за чудака, ведь я попросил продавцов сменить на мне все, включая нижнее белье. Я переоделся в кабине и не без труда уговорил их доставить остальные вещи в отель… Впрочем, во Франции, как и везде, любую проблему можно разрешить с помощью денег.
Я вышел, чтобы поймать такси, похожий на юного яппи.
Всю дорогу шофер занимал меня разговорами о тяжкой доле жизни парижских таксистов, о жутком расписании, пробках, хамстве и этих сволочах американцах, которые норовят за все платить карточкой. Чтобы избежать дипломатического скандала, я попросил его остановиться у банка и снял наличность. Расплатившись, я решил продолжить путь пешком.
Я двинулся вдоль Сены по направлению к набережной Франсуа-Мориак. Эту часть левого берега я узнавал с трудом, настолько она изменилась со времени моего отъезда. Новый облик, новый мост, новые эспланады, новые прохожие. И еще новые названия улиц. Было нечто завораживающее в четырех башнях, выросших на серых камнях, но я невольно вспоминал старую набережную, где так часто гулял в юности. Очарование старого Парижа – конечно, грязного и суматошного, но полного жизни!
Медленно поднимаясь по серым ступенькам Величайшей из Библиотек, я восхищался роскошью ансамбля и одновременно ужасался при виде больших панно из оранжевого дерева, выставленных в окнах четырех башен. Досадная дисгармония с серо-голубоватым колоритом здания. Я шел по гигантскому двору, уговаривая себя проникнуться прелестью простоты. В конце концов, через несколько столетий именно это будет старым Парижем.
Дойдя до середины эспланады, я вдруг увидел, ощутив немалую радость, цветущие сады во внутреннем дворике библиотеки. Не все здесь было из стекла и бетона. Но все более или менее сочеталось. Я помню, как незадолго до отъезда в Соединенные Штаты сходное впечатление произвела на меня пирамида Лувра… Сначала сама идея показалась мне смехотворной, даже скандальной, но когда я пришел посмотреть на монумент, его природная красота очаровала меня. В этой стеклянной пирамиде не было ничего скандального. Напротив, никогда Лувр не казался мне таким прекрасным.
Подгоняемый ветром, который проникал в библиотечный двор, я быстро зашагал ко входу. Выполнив все административные формальности, я приступил к поискам микрофильма, хотя понятия не имел, что именно ищу. У меня был только шифр. Но мысль о том, что я ищу микрофильм, о котором ровно ничего не знаю, возбуждала меня.
Несмотря на все мое нетерпение, для начала мне следовало отыскать нужный зал. Национальная библиотека имеет две секции: над садами, где доступ свободный, и на одном уровне с садами, куда допускаются только исследователи, имеющие специальное разрешение. Оба этажа окружают этот удивительный прямоугольный сад. Припав к стеклу, я залюбовался многочисленными деревьями: заслуженный знак почтения к тем, что были использованы для создания десятков тысяч книг, заполнивших хранилища четырех высоких башен.
Если отдел микрофильмов находится внизу, я пришел напрасно, и Софи нужно будет явиться самой со своим журналистским удостоверением. Но, покопавшись в каталоге, введенным в библиотечные компьютеры, я обнаружил, что этот отдел находится в секции над садами и, стало быть, доступен для меня.
Я немного заплутал, прежде чем нашел верную дорогу в этом стеклянном лабиринте и оказался наконец в зале J, расположенном в промежуточной галерее, которая вела к башне Филологии. Это был отдел философии, истории и гуманитарных наук. Можно было вздохнуть с облегчением: я очень боялся попасть на какой-нибудь заумный математический трактат.
Поднявшись по ступенькам, я вошел в громадный читальный зал с высокими потолками. Там было очень тихо и тепло. На какой-то миг меня поразила уникальная атмосфера библиотеки. Незаметное, но осязаемое присутствие других читателей. Священное безмолвие молитвенного дома. Шелест переворачиваемых страниц, легкое потрескивание клавиатуры компьютеров, еле слышные разговоры шепотом.
Я обвел взглядом зал и галерею наверху. Затем подошел к дежурной, сидевшей за круглым окошком. Она неотрывно глядела в экран монитора, но, услышав шаги, тут же подняла на меня глаза. Это была девушка лет примерно двадцати, с темными короткими волосами и очками в толстой оправе. Своей худобой она напоминала английский манекен 90-х годов. На вид несколько бестолковая, но улыбчивая.
– Я могу вам помочь? – тихо спросила она.
Я назвал номер микрофильма, и она стала рыться в каталожном ящике, стоявшем в нескольких метрах от окна. Я ждал с нетерпением и отчасти с тревогой. А вдруг Софи ошиблась? И этот документ не имеет ничего общего с нашим делом?
Похоже, девушке никак не удавалось найти микрофильм. Ее опытные пальцы быстро перебирали сотни карточек. Дойдя до конца, она удивленно подняла брови и начала искать вновь.
Я уже с трудом сдерживал нетерпение. Быть может, нас опередили? И сумели украсть микрофильм?
Дежурная вернулась с кислой улыбкой.
– Я не смогла найти, – сказала она огорченно.
– Да? А его не могли забрать отсюда?
– Нет. Это против правил. Документы нельзя выносить из библиотеки. Но может быть, кто-то взял посмотреть. Я сейчас проверю.
Я застыл на месте. Внезапная мысль, что кто-то другой сидит в читальном зале и смотрит микрофильм, показалась мне не только правдоподобной, но и пугающей. Быть может, человек из «Бильдерберга» или «Акта Фидеи» находится всего в нескольких метрах отсюда. Быть может, он тайно следит за мной! Стараясь не показывать своей тревоги, я огляделся вокруг.
– Как странно, – вдруг сказала дежурная, не сводя глаз с экрана своего компьютера.
– Что? – поспешно спросил я.
– Этот микрофильм поступил в библиотеку почти десять лет назад, еще до того, как мы сюда переехали. За три последних года его не спрашивали ни разу, у меня сведения только за этот период… а вот за последние две недели было сразу четыре заказа! Это какая-то актуальная тема?
– Хм, в некотором роде да, – пробормотал я.
– Занятно, но никто сейчас его не смотрит, значит, он должен быть в ящике… Подождите…
Она начала вновь стучать по клавиатуре.
– Да. Вот. Вам повезло. Существует копия этого микрофильма, под другим шифром. Подождите, я посмотрю, находится ли она в ящике.
Дежурная вновь исчезла.
У меня было ощущение, что за мной наблюдают. В затылке словно покалывало. На лбу у меня выступили капли пота. А на языке – вкус, который я уже начал узнавать. Привкус тревоги. Паранойя, со вчерашнего дня покусившаяся уже на мое здоровье.
Девушка вернулась, сияя улыбкой. В руке она что-то держала.
– Вот. Это копия. Мне придется провести небольшое расследование относительно судьбы оригинала. Надеюсь, это не кража…
Она протянула мне микрофильм, лежавший в маленькой картонной коробочке.
– Спасибо, – с облегчением выдохнул я.
– Вы знаете, как с этим работать? – спросила она, усаживаясь на свое место.
– Нет.
– Пройдите в тот зал, – сказала она, указывая на галерею, – там стоят проекторы, вам нужно вставить микрофильм в прорезь под лампой… Если сами не справитесь, позовите меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49