Им придется попотеть! Что бы ни вскрылось в делишках «Акта Фидеи», полагаю, не все в Ватикане сочтут это богоугодным делом…
– Наверное. Пока нужно любым способом выручить Софи!
Я вновь устроился на диване, и мы просидели в гостиной еще около часа, изредка обмениваясь отрывочными фразами и встревоженными взглядами. Секунды бежали, унося с собой последние остатки терпения.
Потом, примерно в середине дня, в гостиную стремительно вошла Клэр с открытым мобильником в руках.
– Звонят! – воскликнула она.
Я вздрогнул всем телом. Франсуа вскочил. Эстелла вошла в гостиную вслед за Клэр. Телефон продолжал звонить.
– Хотите ответить? – спросила Клэр, протягивая мне мобильник.
Я кивнул. Взял мобильник.
– Алло? – поспешно сказал я. – Алло?
Нервы мои были на пределе.
– Мсье Лувель?
– Где Софи? – в бешенстве вскричал я. – Она не имеет к этому никакого отношения, оставьте ее в покое!
– Сегодня вечером в двадцать два часа у могилы Мишле. Принесите Камень, иначе она умрет.
– Но у меня нет…
Я не успел договорить. Трубку повесили.
Я вновь рухнул на диван и обхватил голову руками.
– Что они сказали? – поторопил меня Баджи, встав передо мной.
– Сегодня вечером в двадцать два часа у могилы Мишле, – пробормотал я.
– А где этот, как его там, похоронен? – неуклюже осведомился телохранитель.
– На кладбище Пер-Лашез.
– В это время на Пер-Лашез все закрыто, – сказал Баджи.
– Наверное, поэтому они назначили встречу именно там…
– Придется лезть через стену, – заключил телохранитель.
– Я удивляюсь, отчего они выбрали Пер-Лашез… Довольно странное место, а? Скорее можно было ожидать какой-нибудь заброшенный завод в предместье…
– Нет, – возразил Баджи. – Поздним вечером на кладбище никого нет, кроме разве обкуренных панков. Трудно позвать на помощь. Потом, вокруг сплошь могилы и памятники, легко спрятаться… Мне их выбор представляется логичным.
– Больше всего меня тревожит то, – перебил я, – что у меня нет Камня!
– Придется им удовлетвориться кодом, – сказал Франсуа. – В противном случае они будут иметь дело с фараонами.
– Ни за что! – завопил я. – Это лучший способ погубить ее. Нет! Надо пойти туда, объяснить им, что у нас есть код, но нет Камня, попросить, чтобы они удовлетворились этим.
– И это твой план? – нервно спросил Франсуа. – Просить?
– Можешь предложить лучший?
Он отрицательно покачал головой. Я повернулся к Эстелле:
– Как дела у часовщика?
– Он сильно продвинулся, но еще не закончил!
– Я не знаю даже, чем нам поможет эта сучья машина. Надо позвонить Жаклин!
Я взял свой телефон и набрал номер подруги Софи. Стараясь скрыть от нее свою тревогу, я коротко обрисовал ситуацию. Разумеется, она тут же запаниковала, но я сказал ей, что у нас нет времени пугать друг друга и нам нужно действовать.
– В общем, к ночи мне нужен код. Что мне делать с этой чертовой «Джокондой»? Ты успела что-нибудь раскопать?
Я видел Жаклин всего два раза, но мне казалось, что мы знакомы целую вечность. Словно Софи передала мне свое уважение к этой женщине, влюбленной в математику и искусство.
– Да. Я много чего нашла. Хотя ни в чем не уверена. Но мы должны попробовать. Итак, тебе нужно поставить «Джоконду» вертикально, на расстоянии в пятьдесят два сантиметра пятьдесят шесть миллиметров от машины.
– Сколько? – воскликнул я.
– Пятьдесят два сантиметра пятьдесят шесть миллиметров. Это длина локтя. В эпоху Дюрера метрической системой не пользовались.
– Как ты это обнаружила?
– Ты действительно хочешь знать? Это довольно сложно.
– Все же попытайся, – предложил я.
– Магический квадрат, помимо того что дает число тридцать четыре во всех направлениях, указывает также координаты на самой гравюре. Эти координаты подводят к каким-то предметам или знакам, которые служат для объяснения того, как нужно применять машину. Я не вполне уверена в своем толковании, но в этом есть хоть какой-то смысл, что уже неплохо. В любом случае других вариантов нет.
– О'кей.
– Итак, имеются две координаты, которые, если я правильно поняла, обозначают расстояние, на котором должна располагаться «Джоконда» относительно машины. Первая подводит к римской цифре I, вторая – к локтю персонажа, изображённого на гравюре. Из этого я вывела, что речь идет об одном локте, что дает нам пятьдесят два сантиметра пятьдесят шесть миллиметров.
– Ладно. Слегка притянуто за волосы, но попробуем.
– Можешь предложить что-нибудь получше?
– Нет, – признал я.
– Тогда доверимся моему толкованию. Посмотрим, что из этого получится. Будь внимателен. Нужно, чтобы картина стояла строго вертикально, на расстоянии в пятьдесят два сантиметра пятьдесят шесть миллиметров от конуса, который выдвигается из маленького ящичка.
– Подожди! Мне нужно пойти в мастерскую! – объяснил я, выходя из гостиной. – Машина еще не готова, но картину уже можно поставить… Она не в очень хорошем состоянии после пожара, но, надеюсь, дело все же пойдет!
Я вошел в мастерскую. Поздоровался с часовщиком, который метнул на меня ошарашенный взгляд. У меня не было времени объясняться с ним или обмениваться любезностями.
Обернувшись, я увидел, что следом за мной сюда притащились все.
– Вон отсюда! – распорядился я. – Кроме Люси!
Только она могла помочь мне в этом деле.
– Не клади трубку, Жаклин, сейчас я схожу за наушниками, чтобы освободить руки и выполнять твои указания, не прекращая разговора.
Я вышел из гаража, нашел в машине наушники Баджи и соединил их с телефоном. Прицепив мобильник к поясу, я быстро вернулся в гараж.
– Готово, теперь можно разговаривать. Ты сказала, я должен поместить картину на расстоянии в пятьдесят два сантиметра от машины?
– Точнее, пятьдесят два сантиметра пятьдесят шесть миллиметров.
– На какой высоте?
– Нужно, чтобы нижний край картины находился на одной горизонтальной линии с нижним краем первого зеркала…
– Как мне это рассчитать?
– Не знаю. При помощи линейки с отвесом или нити с грузилом!
– Уверен, что здесь все это имеется, гараж-то франкмасонский! – иронически бросил я.
Я стал рыться в инструментах, стараясь не слишком шуметь, чтобы не мешать часовщику. Наконец счастье мне улыбнулось, хотя для этого пришлось перевернуть все ящики в шкафах и переместить половину коробок, хранившихся в гараже. Большая линейка, отвес, гвозди, молоток и два высоких треножника, которые, наверное, служили подставками для колонок.
С помощью Люси я принялся устанавливать картину на один из двух треножников. После нескольких неудачных попыток я со вздохом поставил картину на пол.
– Слушай, Жаклин, это оказалось непросто, я пока отключусь, чтобы не отвлекаться. Потом перезвоню, ладно?
– Удачи тебе!
Я призвал на помощь Франсуа. Судя по всему, он стоял под дверью, так как явился немедленно. Свой гараж он знал гораздо лучше меня и без труда нашел более подходящие для нас инструменты. Часовщик, не прерывая работы, дал нам несколько полезных советов, и наконец мы сумели прочно установить картину на нужном месте.
Франсуа несколько раз проверил, соблюдены ли параметры. Трудно все-таки выдержать такую точность… 52 сантиметра 56 миллиметров! По его просьбе часовщик твердо зафиксировал на полу и саму машину, чтобы нам не пришлось потом рассчитывать дистанцию еще раз.
Я снова взял телефон и позвонил Жаклин.
– Готово, – доложил я. – Но нам пришлось попотеть, чтобы выполнить все условия!
– Это не слишком важно, – успокоила она меня. – Если я правильно поняла, первая позиция нужна только для наводки аппарата.
– Ах так? Ну да, наверное, именно поэтому кружков на картине тридцать четыре, хотя букв тридцать три.
– Конечно. В общем, я не слишком поняла почему, но первая позиция дает тебе то, что Дюрер назвал палитрой.
– И что дальше?
– Думаю, это означает, что элементами кода служат цвета.
– Но тогда цвета должны соответствовать цифрам?
– Почему? – спросила Жаклин.
– Потому что Люси полагает, будто кодом может быть последовательность цифр. Но как определить соответствие цифр и цветов?
Люси схватила меня за руку. Она попросила меня повторить все, что сказала по телефону Жаклин. Я добросовестно передал наш разговор.
– Гениально! – воскликнула она.
– Что?
Девушка не могла устоять на месте. Она почти дрожала от возбуждения.
– Леонардо и в самом деле был крут! – пробормотала она, словно озаренная внезапной догадкой.
– Объясни!
– Он изобрел оцифровывание, намного опередив время! Да ведь это же один из приемов, которые используются в современной информатике!
– Как это?
– Это немного похоже на систему сжатия файлов GIF. У каждой картинки GIF есть своя палитра цветов, нечто вроде оцифрованного индекса, который включен в файл. Каждому цвету соответствует точный номер в палитре. Значит, Леонардо придумал эту сверхпростую систему шифровки! Вы только представьте! Он не мог рисковать, используя цвет в качестве кода, поскольку знал, что цвета темнеют от времени. Впрочем, он оказался прав, потому что краски на его картине действительно состарились. Поэтому он включил палитру, отсылку на свои цвета, в саму картину! В результате палитра состарилась точно так же, как цвета картины.
– Ага. И ты поняла, как нужно действовать?
– Разумеется! – воскликнула Люси в сильном возбуждении. – По крайней мере, я так думаю! Смотрите. Первая позиция машины позволит нам взять крупным планом то, что должно быть палитрой. Если я не ошибаюсь, мы увидим последовательность тридцати трех цветов, сменяющих друг друга. Первый цвет будет соответствовать цифре 1, второй цифре 2, и так далее. Потом, и я тут готова пари держать, тридцать три позиции Машины дадут нам тридцать три цвета. Нам останется только посмотреть расположение этого цвета на палитре, чтобы получить соответствующую ему цифру.
– Хм, раз уж ты говоришь!
– Но это же очевидно! Это превосходно! У нас будет код из тридцати трех букв!
– О'кей. Но если имеется тридцать три цвета, следующих друг за другом в определенном порядке, цифр тоже будет тридцать три, тогда как в греческом алфавите всего двадцать четыре буквы?
– Так ведь речь идет не о буквах, а о цифрах! Цифрах, которые показывают, как расшифровать букву послания! Не забывайте, что алфавит представляет кольцо. Возьмем французский алфавит для примера. Если у нас А и 2, это дает С, вы согласны?
– Да. Это я уже понял.
– Так вот, если мы имеем А и 30, это дает… подождите, я сейчас подсчитаю…
Мне казалось, я вижу, как она прокручивает буквы в голове.
– Это дает Е! Мы сделали круг!
– Понятно. Здорово. Теперь нам остается дождаться машины! – нетерпеливо воскликнул я.
– Я закончу примерно через час! – вставил часовщик. – Но мне нужна тишина, если вы ничего не имеете против.
Бедняга, наверное, мучился из-за поднятой нами суматохи. Ему необходимо было сосредоточиться. Я жестом велел всем выйти из гаража, и мы вернулись в гостиную. Я обещал Жаклин позвонить, как только мы получим машину в свое распоряжение.
Потянувшиеся вслед за этим минуты показались нам бесконечными. Я то и дело вскакивал, потом садился, начинал потирать руки в надежде справиться с нервным напряжением. Эстелла заварила нам чай, а Люси стала разглагольствовать о гениальности Леонардо. Она восторгалась палитрой итальянского художника и явно желала, чтобы мы поняли всю значимость его открытия. Было заметно, что ей не терпится обсудить это с друзьями-хакерами на одном из их многочисленных форумов. Однако распространять информацию в сети было рановато. Всему свое время.
Ближе к вечеру Эстелла предложила поужинать. Но никто из нас не хотел есть. Франсуа встал, включил телевизор и тут же выключил его, осознав, что любой посторонний звук становится невыносимым.
Внезапно в гостиную ворвался часовщик.
– Я закончил! – с широкой улыбкой возгласил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– Наверное. Пока нужно любым способом выручить Софи!
Я вновь устроился на диване, и мы просидели в гостиной еще около часа, изредка обмениваясь отрывочными фразами и встревоженными взглядами. Секунды бежали, унося с собой последние остатки терпения.
Потом, примерно в середине дня, в гостиную стремительно вошла Клэр с открытым мобильником в руках.
– Звонят! – воскликнула она.
Я вздрогнул всем телом. Франсуа вскочил. Эстелла вошла в гостиную вслед за Клэр. Телефон продолжал звонить.
– Хотите ответить? – спросила Клэр, протягивая мне мобильник.
Я кивнул. Взял мобильник.
– Алло? – поспешно сказал я. – Алло?
Нервы мои были на пределе.
– Мсье Лувель?
– Где Софи? – в бешенстве вскричал я. – Она не имеет к этому никакого отношения, оставьте ее в покое!
– Сегодня вечером в двадцать два часа у могилы Мишле. Принесите Камень, иначе она умрет.
– Но у меня нет…
Я не успел договорить. Трубку повесили.
Я вновь рухнул на диван и обхватил голову руками.
– Что они сказали? – поторопил меня Баджи, встав передо мной.
– Сегодня вечером в двадцать два часа у могилы Мишле, – пробормотал я.
– А где этот, как его там, похоронен? – неуклюже осведомился телохранитель.
– На кладбище Пер-Лашез.
– В это время на Пер-Лашез все закрыто, – сказал Баджи.
– Наверное, поэтому они назначили встречу именно там…
– Придется лезть через стену, – заключил телохранитель.
– Я удивляюсь, отчего они выбрали Пер-Лашез… Довольно странное место, а? Скорее можно было ожидать какой-нибудь заброшенный завод в предместье…
– Нет, – возразил Баджи. – Поздним вечером на кладбище никого нет, кроме разве обкуренных панков. Трудно позвать на помощь. Потом, вокруг сплошь могилы и памятники, легко спрятаться… Мне их выбор представляется логичным.
– Больше всего меня тревожит то, – перебил я, – что у меня нет Камня!
– Придется им удовлетвориться кодом, – сказал Франсуа. – В противном случае они будут иметь дело с фараонами.
– Ни за что! – завопил я. – Это лучший способ погубить ее. Нет! Надо пойти туда, объяснить им, что у нас есть код, но нет Камня, попросить, чтобы они удовлетворились этим.
– И это твой план? – нервно спросил Франсуа. – Просить?
– Можешь предложить лучший?
Он отрицательно покачал головой. Я повернулся к Эстелле:
– Как дела у часовщика?
– Он сильно продвинулся, но еще не закончил!
– Я не знаю даже, чем нам поможет эта сучья машина. Надо позвонить Жаклин!
Я взял свой телефон и набрал номер подруги Софи. Стараясь скрыть от нее свою тревогу, я коротко обрисовал ситуацию. Разумеется, она тут же запаниковала, но я сказал ей, что у нас нет времени пугать друг друга и нам нужно действовать.
– В общем, к ночи мне нужен код. Что мне делать с этой чертовой «Джокондой»? Ты успела что-нибудь раскопать?
Я видел Жаклин всего два раза, но мне казалось, что мы знакомы целую вечность. Словно Софи передала мне свое уважение к этой женщине, влюбленной в математику и искусство.
– Да. Я много чего нашла. Хотя ни в чем не уверена. Но мы должны попробовать. Итак, тебе нужно поставить «Джоконду» вертикально, на расстоянии в пятьдесят два сантиметра пятьдесят шесть миллиметров от машины.
– Сколько? – воскликнул я.
– Пятьдесят два сантиметра пятьдесят шесть миллиметров. Это длина локтя. В эпоху Дюрера метрической системой не пользовались.
– Как ты это обнаружила?
– Ты действительно хочешь знать? Это довольно сложно.
– Все же попытайся, – предложил я.
– Магический квадрат, помимо того что дает число тридцать четыре во всех направлениях, указывает также координаты на самой гравюре. Эти координаты подводят к каким-то предметам или знакам, которые служат для объяснения того, как нужно применять машину. Я не вполне уверена в своем толковании, но в этом есть хоть какой-то смысл, что уже неплохо. В любом случае других вариантов нет.
– О'кей.
– Итак, имеются две координаты, которые, если я правильно поняла, обозначают расстояние, на котором должна располагаться «Джоконда» относительно машины. Первая подводит к римской цифре I, вторая – к локтю персонажа, изображённого на гравюре. Из этого я вывела, что речь идет об одном локте, что дает нам пятьдесят два сантиметра пятьдесят шесть миллиметров.
– Ладно. Слегка притянуто за волосы, но попробуем.
– Можешь предложить что-нибудь получше?
– Нет, – признал я.
– Тогда доверимся моему толкованию. Посмотрим, что из этого получится. Будь внимателен. Нужно, чтобы картина стояла строго вертикально, на расстоянии в пятьдесят два сантиметра пятьдесят шесть миллиметров от конуса, который выдвигается из маленького ящичка.
– Подожди! Мне нужно пойти в мастерскую! – объяснил я, выходя из гостиной. – Машина еще не готова, но картину уже можно поставить… Она не в очень хорошем состоянии после пожара, но, надеюсь, дело все же пойдет!
Я вошел в мастерскую. Поздоровался с часовщиком, который метнул на меня ошарашенный взгляд. У меня не было времени объясняться с ним или обмениваться любезностями.
Обернувшись, я увидел, что следом за мной сюда притащились все.
– Вон отсюда! – распорядился я. – Кроме Люси!
Только она могла помочь мне в этом деле.
– Не клади трубку, Жаклин, сейчас я схожу за наушниками, чтобы освободить руки и выполнять твои указания, не прекращая разговора.
Я вышел из гаража, нашел в машине наушники Баджи и соединил их с телефоном. Прицепив мобильник к поясу, я быстро вернулся в гараж.
– Готово, теперь можно разговаривать. Ты сказала, я должен поместить картину на расстоянии в пятьдесят два сантиметра от машины?
– Точнее, пятьдесят два сантиметра пятьдесят шесть миллиметров.
– На какой высоте?
– Нужно, чтобы нижний край картины находился на одной горизонтальной линии с нижним краем первого зеркала…
– Как мне это рассчитать?
– Не знаю. При помощи линейки с отвесом или нити с грузилом!
– Уверен, что здесь все это имеется, гараж-то франкмасонский! – иронически бросил я.
Я стал рыться в инструментах, стараясь не слишком шуметь, чтобы не мешать часовщику. Наконец счастье мне улыбнулось, хотя для этого пришлось перевернуть все ящики в шкафах и переместить половину коробок, хранившихся в гараже. Большая линейка, отвес, гвозди, молоток и два высоких треножника, которые, наверное, служили подставками для колонок.
С помощью Люси я принялся устанавливать картину на один из двух треножников. После нескольких неудачных попыток я со вздохом поставил картину на пол.
– Слушай, Жаклин, это оказалось непросто, я пока отключусь, чтобы не отвлекаться. Потом перезвоню, ладно?
– Удачи тебе!
Я призвал на помощь Франсуа. Судя по всему, он стоял под дверью, так как явился немедленно. Свой гараж он знал гораздо лучше меня и без труда нашел более подходящие для нас инструменты. Часовщик, не прерывая работы, дал нам несколько полезных советов, и наконец мы сумели прочно установить картину на нужном месте.
Франсуа несколько раз проверил, соблюдены ли параметры. Трудно все-таки выдержать такую точность… 52 сантиметра 56 миллиметров! По его просьбе часовщик твердо зафиксировал на полу и саму машину, чтобы нам не пришлось потом рассчитывать дистанцию еще раз.
Я снова взял телефон и позвонил Жаклин.
– Готово, – доложил я. – Но нам пришлось попотеть, чтобы выполнить все условия!
– Это не слишком важно, – успокоила она меня. – Если я правильно поняла, первая позиция нужна только для наводки аппарата.
– Ах так? Ну да, наверное, именно поэтому кружков на картине тридцать четыре, хотя букв тридцать три.
– Конечно. В общем, я не слишком поняла почему, но первая позиция дает тебе то, что Дюрер назвал палитрой.
– И что дальше?
– Думаю, это означает, что элементами кода служат цвета.
– Но тогда цвета должны соответствовать цифрам?
– Почему? – спросила Жаклин.
– Потому что Люси полагает, будто кодом может быть последовательность цифр. Но как определить соответствие цифр и цветов?
Люси схватила меня за руку. Она попросила меня повторить все, что сказала по телефону Жаклин. Я добросовестно передал наш разговор.
– Гениально! – воскликнула она.
– Что?
Девушка не могла устоять на месте. Она почти дрожала от возбуждения.
– Леонардо и в самом деле был крут! – пробормотала она, словно озаренная внезапной догадкой.
– Объясни!
– Он изобрел оцифровывание, намного опередив время! Да ведь это же один из приемов, которые используются в современной информатике!
– Как это?
– Это немного похоже на систему сжатия файлов GIF. У каждой картинки GIF есть своя палитра цветов, нечто вроде оцифрованного индекса, который включен в файл. Каждому цвету соответствует точный номер в палитре. Значит, Леонардо придумал эту сверхпростую систему шифровки! Вы только представьте! Он не мог рисковать, используя цвет в качестве кода, поскольку знал, что цвета темнеют от времени. Впрочем, он оказался прав, потому что краски на его картине действительно состарились. Поэтому он включил палитру, отсылку на свои цвета, в саму картину! В результате палитра состарилась точно так же, как цвета картины.
– Ага. И ты поняла, как нужно действовать?
– Разумеется! – воскликнула Люси в сильном возбуждении. – По крайней мере, я так думаю! Смотрите. Первая позиция машины позволит нам взять крупным планом то, что должно быть палитрой. Если я не ошибаюсь, мы увидим последовательность тридцати трех цветов, сменяющих друг друга. Первый цвет будет соответствовать цифре 1, второй цифре 2, и так далее. Потом, и я тут готова пари держать, тридцать три позиции Машины дадут нам тридцать три цвета. Нам останется только посмотреть расположение этого цвета на палитре, чтобы получить соответствующую ему цифру.
– Хм, раз уж ты говоришь!
– Но это же очевидно! Это превосходно! У нас будет код из тридцати трех букв!
– О'кей. Но если имеется тридцать три цвета, следующих друг за другом в определенном порядке, цифр тоже будет тридцать три, тогда как в греческом алфавите всего двадцать четыре буквы?
– Так ведь речь идет не о буквах, а о цифрах! Цифрах, которые показывают, как расшифровать букву послания! Не забывайте, что алфавит представляет кольцо. Возьмем французский алфавит для примера. Если у нас А и 2, это дает С, вы согласны?
– Да. Это я уже понял.
– Так вот, если мы имеем А и 30, это дает… подождите, я сейчас подсчитаю…
Мне казалось, я вижу, как она прокручивает буквы в голове.
– Это дает Е! Мы сделали круг!
– Понятно. Здорово. Теперь нам остается дождаться машины! – нетерпеливо воскликнул я.
– Я закончу примерно через час! – вставил часовщик. – Но мне нужна тишина, если вы ничего не имеете против.
Бедняга, наверное, мучился из-за поднятой нами суматохи. Ему необходимо было сосредоточиться. Я жестом велел всем выйти из гаража, и мы вернулись в гостиную. Я обещал Жаклин позвонить, как только мы получим машину в свое распоряжение.
Потянувшиеся вслед за этим минуты показались нам бесконечными. Я то и дело вскакивал, потом садился, начинал потирать руки в надежде справиться с нервным напряжением. Эстелла заварила нам чай, а Люси стала разглагольствовать о гениальности Леонардо. Она восторгалась палитрой итальянского художника и явно желала, чтобы мы поняли всю значимость его открытия. Было заметно, что ей не терпится обсудить это с друзьями-хакерами на одном из их многочисленных форумов. Однако распространять информацию в сети было рановато. Всему свое время.
Ближе к вечеру Эстелла предложила поужинать. Но никто из нас не хотел есть. Франсуа встал, включил телевизор и тут же выключил его, осознав, что любой посторонний звук становится невыносимым.
Внезапно в гостиную ворвался часовщик.
– Я закончил! – с широкой улыбкой возгласил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49