Говоря иными словами, его в какой-то мере можно считать отцом информативной стеганографии…
– После него, – добавила Жаклин, – другие художники стали забавляться тем, что скрывали какие-то вещи в своих полотнах. Один из самых знаменитых примеров – картина Ганса Гольбейна «Послы». Она была написана в тысяча пятьсот тридцать третьем году, то есть через четырнадцать лет после смерти Леонардо. В самом низу спрятан человеческий череп. Чтобы увидеть его, нужно смотреть на картину, скосив глаза, поскольку рисунок деформирован. Это принцип анаморфозы…
– Как в синемаскопе? Потрясающе! Так что же «Джоконда»?
– Ну, где-то в ней спрятан код. Похоже, недоступный невооруженному взгляду.
– Если верить твоему отцу, – пояснила Софи, – в «Джоконде» скрыты тридцать четыре знака. Ты помнишь? Он пометил эти места кружками.
Она показала мне обгоревшую копию «Джоконды». Действительно, я насчитал тридцать четыре пометы карандашом.
– А вы что-нибудь разглядели?
– Нет, – ответила Жаклин. – Мы не знаем, что именно надо искать. Возможно, крохотные буковки, но это меня удивило бы, ведь «Джоконду» рассматривали в лупу миллионы раз на протяжении нескольких веков, и если бы что-нибудь было написано, это увидели бы уже давно.
– Судя по всему, – уточнила Софи, – разглядеть эти значки можно только с помощью знаменитой машины!
– О черт! – вскричал я. – С ума сойти!
– Мы тебя предупреждали!
– И это еще не все, – подхватила Жаклин, все больше возбуждаясь. – Твой отец обнаружил это не случайно. Похоже, способ шифровки спрятан в «Меланхолии» Дюрера. Посмотри хотя бы сюда. Магический квадрат.
– Ну?
– Сумма всех горизонтальных, вертикальных и диагональных линий всегда составляет число тридцать четыре.
– Столько же знаков скрыто в «Джоконде», – добавила Софи.
– Потрясающе!
– Пока мы только нащупали связь между «Меланхолией» и «Джокондой». В обоих случаях на переднем плане – женский персонаж с ярко выраженными мужскими чертами. Многогранник «Меланхолии» прямо отсылает к Леонардо. Наконец, пропорции. «Джоконда» написана на доске размером семьдесят семь на пятьдесят три сантиметра, и она ровно в три раза больше, чем «Меланхолия». Думаю, что именно с помощью «Меланхолии» мы узнаем, как пользоваться машиной, сконструированной Леонардо, и расшифруем код «Джоконды». Софи сказала мне, что в машине есть три различные оси, что позволяет рассматривать картину с многих позиций, главное же лупы и зеркала… Это так?
– Да.
– Я готова держать пари, что имеется тридцать четыре позиции, позволяющие разглядеть тридцать четыре скрытых значка. Проблема в другом. Я не уверена, что значки эти уцелели. «Джоконда» дошла до нас в не очень хорошем состоянии. Леонардо, будучи хорошим химиком, сам смешивал краски. Конечно, это давало ему большую свободу, и, как я вам уже говорила, он сумел добиться изумительной техники мазка, однако в результате многие цвета сильно потемнели от времени. Кроме того, живопись на дереве сохраняется хуже, чем на полотне…
– Не говоря уж о том, – добавила Софи, – что я плохо себе представляю, как мы вломимся в Лувр с целью простукать «Джоконду».
– Придется попробовать с копией, – предложил я. – Посмотрим, что из этого выйдет.
– Мы пришли к такому же выводу.
Я посмотрел на две картины, лежавшие на полу. Глубоко вздохнул и перевел взгляд на Жаклин с Софи.
– Девчонки, вы гениальны! Приглашаю вас в ресторан, конечно же, с нашим другом Баджи!
На глазах у изумленного Стефана мы все трое обнялись. У нас было общее ощущение, что мы решили многовековую загадку, и это нас просто опьяняло.
– Что будем делать со всем этим? – спросила Софи, показав на бумаги и картины, лежавшие на полу.
– Возьмите «Джоконду», – предложила Жаклин. – Она вам наверняка понадобится для расшифровки, когда часовщик восстановит машину. Остальное пусть будет у меня, я еще поработаю сегодня вечером и, может быть, сумею обнаружить что-нибудь еще.
Через полчаса мы четверо уже обедали в маленьком ресторане на первом этаже дома Жаклин. Мы чувствовали себя необыкновенно легко, почти забыв о напряжении, стремительно возраставшем все последние дни.
Трапеза подходила к концу, когда мне позвонил Франсуа.
– Я вам не помешал?
– Мы в ресторане, – сознался я.
– Ну, не все могут себе это позволить!
– Как там у вас? – спросил я смущенно.
– Прекрасно. Твой часовщик приехал, уже оборудовал маленькую мастерскую в гараже и приступил к работе. Я предложил ему немного передохнуть, но он прямо сгорает от желания построить твою машину. Уж не знаю, что ты ему наговорил, но мотивация у него превосходная!
Я улыбнулся:
– Симпатичный мужик?
– Чудо! Словно вылез из комиксов, очень похож на Джепетто в своих крохотных очочках и со старенькими инструментами. Я отвел ему спальню на втором этаже и сказал, чтобы он чувствовал себя как дома.
– Спасибо, Франсуа. Не знаю, что бы мы делали без тебя.
– Те же самые глупости, почти уверен.
Пожелав мне удачи, он сказал, что сумел высвободить и завтрашний день, затем потребовал, чтобы я обязательно позвонил ему днем и сообщил все новости.
Остаток дня мы провели у Жаклин, за работой. К одиннадцати вечера мы устали настолько, что продолжать уже не могли и, попрощавшись с подругой Софи, пошли в сторону площади Звезды. Я предложил заглянуть в интернет-кафе, чтобы посмотреть, нет ли новостей от Сфинкса. Тут нам не повезло. Хакера на линии не было.
Выждав почти целый час и просмотрев множество разных сайтов, мы решили бросить это дело и отправились в отель.
Баджи назначил нам встречу на завтрашнее утро, и я проводил Софи в ее номер. Она попросила меня остаться с ней, Той ночью мы не занимались любовью, но она крепко обняла меня и, прижавшись ко мне, уснула буквально через несколько минут, такая нежная, такая красивая.
Одиннадцать
На следующее утро меня разбудил звук льющейся воды. Софи встала рано и принимала душ. Я немного понежился в постели, потом встал, надел халат и включил кофеварку, стоявшую на столике возле окна. Затем наполовину раздвинул шторы, чтобы впустить утренний свет. Врубив телевизор, я поднял подсунутую под дверь газету и удобно устроился в одном из двух больших кресел.
Я еще не вполне проснулся. Откинув голову на спинку, я закрыл глаза. Софи вышла из ванной. Остановившись за креслом, она обвила руками мою шею и поцеловала меня. Я открыл один глаз и улыбнулся ей.
– Еду на «Канал», – сказала она, отойдя к зеркалу, чтобы причесаться.
– Да?
– Мне обязательно надо там показаться. Мой главный редактор, наверное, уже на стенку лезет.
– А мне что делать? – спросил я. – Проводить тебя?
– Нет. Попытайся узнать, вышел ли Сфинкс в сеть. Возможно, он раздобыл информацию об «Акта Фидеи». Теперь нам остается только ждать, пока часовщик не закончит машину. Тогда мы попытаемся найти код, спрятанный в «Джоконде». Ближе к вечеру соберемся в доме Шевалье.
– Не очень-то мне нравится, что мы разойдемся…
– Так дело пойдет быстрее. И потом, ты не можешь заявиться на «Канал» вместе со мной.
Я видел все ее движения, отражавшиеся на экране телевизора. Она так изменилась. Или изменился мой взгляд. Она казалась мне более хрупкой и одновременно более нежной. Менее жесткой, менее загадочной. И лицо у нее было другое. Новые морщинки от улыбки. Новые губы, более сладкие. Плечи. Грудь. Софи была живой картиной. Моей собственной Джокондой.
– Ладно, я побежала! – объявила она, схватив пальто, висевшее у входа. – Поеду на метро, а ты, если хочешь, бери «Фольксваген». Пока!
– Будь осторожна!
Она улыбнулась и исчезла за дверью.
Я еще посидел перед телевизором, переключаясь с Эл-си-ай на Си-эн-эн в надежде выяснить, какой из этих каналов отличается меньшей объективностью. Меня забавляла их несхожесть, как отца, который смотрит на своих двоих детей и задается вопросом, отчего они выросли такими разными. Теперь я ощущал себя таким далеким от всего этого. Соединенные Штаты, Франция. Новости казались мне совершенно нереальными. Анекдотичными…
Баджи позвонил мне по внутреннему телефону отеля. Он ждал меня в холле. Реальность вновь настигла меня.
Я спустился к нему. Он все-таки позволил мне позавтракать как следует, потом мы пешком отправились в интернет-кафе. Это стало почти рутиной. Но я считал, что Баджи не слишком томится. В конце концов, его ремесло состояло из рутинных дел. Одних и те же движений, повторяемых тысячу раз.
Мы уселись за наш привычный компьютер. Подростки и охранники при входе уже не удивлялись, увидев нас. Мы теперь стали в какой-то мере частью интерьера. Высокий негр и маленький брюнет. Конечно, необычной частью, но разве может быть нормальной фосфоресцирующая атмосфера интернет-кафе?
Я открыл программу IRC и соединился с сервером. Появился список каналов связи. Я вошел в канал Сфинкса. Он был пуст. Наш друг-хакер по-прежнему отсутствовал в сети. Конечно, это выглядело необычным, но пока еще не особенно тревожным. Я решил попробовать другой способ, который мы использовали, чтобы выйти на него в первый раз. ICQ. Я нашел его номер на уже знакомом мне форуме и запустил поиск. Но Сфинкса и здесь не было.
Я озадаченно взглянул на Стефана, потом оставил хакеру сообщение:
– Заходил вчера и сегодня утром. Элис.
– Надеюсь, с ним ничего не случилось, – сказал я, повернувшись к Баджи. – Ладно, пойдем прогуляемся и вернемся сюда в полдень. Посмотрим, ответит ли он на мое послание.
Телохранитель кивнул, мы вышли на улицу и стали неторопливо подниматься к площади Звезды.
– Куда вы хотите пойти? – спросил Стефан.
– Не знаю… Надо убить пару часов. Давно со мной такого не бывало. У вас нет никаких идей?
Баджи пожал плечами и осмотрелся вокруг.
– Вы знаете, что зал «Ваграм» в начале века считался лучшим местом для боксерских боев? – спросил он, указав на одноименную улицу чуть дальше.
– Нет. А что?
– Ничего, просто…
– Вы же не хотите сказать, что нам нужно осмотреть зал «Ваграм»? – воскликнул я.
Он расхохотался:
– Нет-нет. В любом случае для этого не потребуется двух часов.
Я на всякий случай пошарил в карманах и нащупал ключи от «Нью-Битл», взятого напрокат Софи. Я показал Баджи связку и предложил:
– Давайте покатаемся на машине.
– Вообще-то я приехал на «Шафране».
– Да, но мне хочется сесть за руль. Уже давно я…
– В таком случае «Шафран» лучше не брать, – сказал он с улыбкой.
Мы вернулись на стоянку отеля и через несколько минут оказались в самом центре столицы. Я не водил машину целую вечность, и хотя предпочел бы объехать Париж на мотоцикле, мне было приятно спускаться по широким авеню, катить по набережным, пересекать мосты. Я управлял автомобилем бездумно, следуя указаниям невидимого духа. Обоих нас убаюкала звучавшая из авторадио музыка «Страстей по Иоанну» Баха, и нам с Баджи даже не хотелось разговаривать. Мы были гостями Панамы, маленьким металлическим шариком, который мчался по лункам этого громадного электрического бильярда.
Улицы сменяли друг друга, светофоры приветствовали нас зелеными огнями, мимо проносились фасады домов, и постепенно я впал в состояние приятного забытья. Внезапно я обнаружил, что припарковал машину. Почти не отдавая себе в том отчета.
– Что будем делать? – тревожно спросил меня Баджи.
Я повернул голову налево. И узнал эту длинную стену. Ограда Монпарнасского кладбища. Какой дерзкий дух завлек меня сюда?
– Стефан, – со вздохом сказал я, – думаю, мы посетим могилу моих родителей.
Я сделал паузу, словно сам удивился тому, что сказал.
– Вас это не смущает? – спросил я, ощущая некоторую неловкость перед ним.
– Вовсе нет. Идем.
Мы вышли из «Фольксвагена» и направились к главному входу. Улица была тихой и тенистой. Ко мне начали возвращаться воспоминания. Дурные воспоминания. Но я не желал отступать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– После него, – добавила Жаклин, – другие художники стали забавляться тем, что скрывали какие-то вещи в своих полотнах. Один из самых знаменитых примеров – картина Ганса Гольбейна «Послы». Она была написана в тысяча пятьсот тридцать третьем году, то есть через четырнадцать лет после смерти Леонардо. В самом низу спрятан человеческий череп. Чтобы увидеть его, нужно смотреть на картину, скосив глаза, поскольку рисунок деформирован. Это принцип анаморфозы…
– Как в синемаскопе? Потрясающе! Так что же «Джоконда»?
– Ну, где-то в ней спрятан код. Похоже, недоступный невооруженному взгляду.
– Если верить твоему отцу, – пояснила Софи, – в «Джоконде» скрыты тридцать четыре знака. Ты помнишь? Он пометил эти места кружками.
Она показала мне обгоревшую копию «Джоконды». Действительно, я насчитал тридцать четыре пометы карандашом.
– А вы что-нибудь разглядели?
– Нет, – ответила Жаклин. – Мы не знаем, что именно надо искать. Возможно, крохотные буковки, но это меня удивило бы, ведь «Джоконду» рассматривали в лупу миллионы раз на протяжении нескольких веков, и если бы что-нибудь было написано, это увидели бы уже давно.
– Судя по всему, – уточнила Софи, – разглядеть эти значки можно только с помощью знаменитой машины!
– О черт! – вскричал я. – С ума сойти!
– Мы тебя предупреждали!
– И это еще не все, – подхватила Жаклин, все больше возбуждаясь. – Твой отец обнаружил это не случайно. Похоже, способ шифровки спрятан в «Меланхолии» Дюрера. Посмотри хотя бы сюда. Магический квадрат.
– Ну?
– Сумма всех горизонтальных, вертикальных и диагональных линий всегда составляет число тридцать четыре.
– Столько же знаков скрыто в «Джоконде», – добавила Софи.
– Потрясающе!
– Пока мы только нащупали связь между «Меланхолией» и «Джокондой». В обоих случаях на переднем плане – женский персонаж с ярко выраженными мужскими чертами. Многогранник «Меланхолии» прямо отсылает к Леонардо. Наконец, пропорции. «Джоконда» написана на доске размером семьдесят семь на пятьдесят три сантиметра, и она ровно в три раза больше, чем «Меланхолия». Думаю, что именно с помощью «Меланхолии» мы узнаем, как пользоваться машиной, сконструированной Леонардо, и расшифруем код «Джоконды». Софи сказала мне, что в машине есть три различные оси, что позволяет рассматривать картину с многих позиций, главное же лупы и зеркала… Это так?
– Да.
– Я готова держать пари, что имеется тридцать четыре позиции, позволяющие разглядеть тридцать четыре скрытых значка. Проблема в другом. Я не уверена, что значки эти уцелели. «Джоконда» дошла до нас в не очень хорошем состоянии. Леонардо, будучи хорошим химиком, сам смешивал краски. Конечно, это давало ему большую свободу, и, как я вам уже говорила, он сумел добиться изумительной техники мазка, однако в результате многие цвета сильно потемнели от времени. Кроме того, живопись на дереве сохраняется хуже, чем на полотне…
– Не говоря уж о том, – добавила Софи, – что я плохо себе представляю, как мы вломимся в Лувр с целью простукать «Джоконду».
– Придется попробовать с копией, – предложил я. – Посмотрим, что из этого выйдет.
– Мы пришли к такому же выводу.
Я посмотрел на две картины, лежавшие на полу. Глубоко вздохнул и перевел взгляд на Жаклин с Софи.
– Девчонки, вы гениальны! Приглашаю вас в ресторан, конечно же, с нашим другом Баджи!
На глазах у изумленного Стефана мы все трое обнялись. У нас было общее ощущение, что мы решили многовековую загадку, и это нас просто опьяняло.
– Что будем делать со всем этим? – спросила Софи, показав на бумаги и картины, лежавшие на полу.
– Возьмите «Джоконду», – предложила Жаклин. – Она вам наверняка понадобится для расшифровки, когда часовщик восстановит машину. Остальное пусть будет у меня, я еще поработаю сегодня вечером и, может быть, сумею обнаружить что-нибудь еще.
Через полчаса мы четверо уже обедали в маленьком ресторане на первом этаже дома Жаклин. Мы чувствовали себя необыкновенно легко, почти забыв о напряжении, стремительно возраставшем все последние дни.
Трапеза подходила к концу, когда мне позвонил Франсуа.
– Я вам не помешал?
– Мы в ресторане, – сознался я.
– Ну, не все могут себе это позволить!
– Как там у вас? – спросил я смущенно.
– Прекрасно. Твой часовщик приехал, уже оборудовал маленькую мастерскую в гараже и приступил к работе. Я предложил ему немного передохнуть, но он прямо сгорает от желания построить твою машину. Уж не знаю, что ты ему наговорил, но мотивация у него превосходная!
Я улыбнулся:
– Симпатичный мужик?
– Чудо! Словно вылез из комиксов, очень похож на Джепетто в своих крохотных очочках и со старенькими инструментами. Я отвел ему спальню на втором этаже и сказал, чтобы он чувствовал себя как дома.
– Спасибо, Франсуа. Не знаю, что бы мы делали без тебя.
– Те же самые глупости, почти уверен.
Пожелав мне удачи, он сказал, что сумел высвободить и завтрашний день, затем потребовал, чтобы я обязательно позвонил ему днем и сообщил все новости.
Остаток дня мы провели у Жаклин, за работой. К одиннадцати вечера мы устали настолько, что продолжать уже не могли и, попрощавшись с подругой Софи, пошли в сторону площади Звезды. Я предложил заглянуть в интернет-кафе, чтобы посмотреть, нет ли новостей от Сфинкса. Тут нам не повезло. Хакера на линии не было.
Выждав почти целый час и просмотрев множество разных сайтов, мы решили бросить это дело и отправились в отель.
Баджи назначил нам встречу на завтрашнее утро, и я проводил Софи в ее номер. Она попросила меня остаться с ней, Той ночью мы не занимались любовью, но она крепко обняла меня и, прижавшись ко мне, уснула буквально через несколько минут, такая нежная, такая красивая.
Одиннадцать
На следующее утро меня разбудил звук льющейся воды. Софи встала рано и принимала душ. Я немного понежился в постели, потом встал, надел халат и включил кофеварку, стоявшую на столике возле окна. Затем наполовину раздвинул шторы, чтобы впустить утренний свет. Врубив телевизор, я поднял подсунутую под дверь газету и удобно устроился в одном из двух больших кресел.
Я еще не вполне проснулся. Откинув голову на спинку, я закрыл глаза. Софи вышла из ванной. Остановившись за креслом, она обвила руками мою шею и поцеловала меня. Я открыл один глаз и улыбнулся ей.
– Еду на «Канал», – сказала она, отойдя к зеркалу, чтобы причесаться.
– Да?
– Мне обязательно надо там показаться. Мой главный редактор, наверное, уже на стенку лезет.
– А мне что делать? – спросил я. – Проводить тебя?
– Нет. Попытайся узнать, вышел ли Сфинкс в сеть. Возможно, он раздобыл информацию об «Акта Фидеи». Теперь нам остается только ждать, пока часовщик не закончит машину. Тогда мы попытаемся найти код, спрятанный в «Джоконде». Ближе к вечеру соберемся в доме Шевалье.
– Не очень-то мне нравится, что мы разойдемся…
– Так дело пойдет быстрее. И потом, ты не можешь заявиться на «Канал» вместе со мной.
Я видел все ее движения, отражавшиеся на экране телевизора. Она так изменилась. Или изменился мой взгляд. Она казалась мне более хрупкой и одновременно более нежной. Менее жесткой, менее загадочной. И лицо у нее было другое. Новые морщинки от улыбки. Новые губы, более сладкие. Плечи. Грудь. Софи была живой картиной. Моей собственной Джокондой.
– Ладно, я побежала! – объявила она, схватив пальто, висевшее у входа. – Поеду на метро, а ты, если хочешь, бери «Фольксваген». Пока!
– Будь осторожна!
Она улыбнулась и исчезла за дверью.
Я еще посидел перед телевизором, переключаясь с Эл-си-ай на Си-эн-эн в надежде выяснить, какой из этих каналов отличается меньшей объективностью. Меня забавляла их несхожесть, как отца, который смотрит на своих двоих детей и задается вопросом, отчего они выросли такими разными. Теперь я ощущал себя таким далеким от всего этого. Соединенные Штаты, Франция. Новости казались мне совершенно нереальными. Анекдотичными…
Баджи позвонил мне по внутреннему телефону отеля. Он ждал меня в холле. Реальность вновь настигла меня.
Я спустился к нему. Он все-таки позволил мне позавтракать как следует, потом мы пешком отправились в интернет-кафе. Это стало почти рутиной. Но я считал, что Баджи не слишком томится. В конце концов, его ремесло состояло из рутинных дел. Одних и те же движений, повторяемых тысячу раз.
Мы уселись за наш привычный компьютер. Подростки и охранники при входе уже не удивлялись, увидев нас. Мы теперь стали в какой-то мере частью интерьера. Высокий негр и маленький брюнет. Конечно, необычной частью, но разве может быть нормальной фосфоресцирующая атмосфера интернет-кафе?
Я открыл программу IRC и соединился с сервером. Появился список каналов связи. Я вошел в канал Сфинкса. Он был пуст. Наш друг-хакер по-прежнему отсутствовал в сети. Конечно, это выглядело необычным, но пока еще не особенно тревожным. Я решил попробовать другой способ, который мы использовали, чтобы выйти на него в первый раз. ICQ. Я нашел его номер на уже знакомом мне форуме и запустил поиск. Но Сфинкса и здесь не было.
Я озадаченно взглянул на Стефана, потом оставил хакеру сообщение:
– Заходил вчера и сегодня утром. Элис.
– Надеюсь, с ним ничего не случилось, – сказал я, повернувшись к Баджи. – Ладно, пойдем прогуляемся и вернемся сюда в полдень. Посмотрим, ответит ли он на мое послание.
Телохранитель кивнул, мы вышли на улицу и стали неторопливо подниматься к площади Звезды.
– Куда вы хотите пойти? – спросил Стефан.
– Не знаю… Надо убить пару часов. Давно со мной такого не бывало. У вас нет никаких идей?
Баджи пожал плечами и осмотрелся вокруг.
– Вы знаете, что зал «Ваграм» в начале века считался лучшим местом для боксерских боев? – спросил он, указав на одноименную улицу чуть дальше.
– Нет. А что?
– Ничего, просто…
– Вы же не хотите сказать, что нам нужно осмотреть зал «Ваграм»? – воскликнул я.
Он расхохотался:
– Нет-нет. В любом случае для этого не потребуется двух часов.
Я на всякий случай пошарил в карманах и нащупал ключи от «Нью-Битл», взятого напрокат Софи. Я показал Баджи связку и предложил:
– Давайте покатаемся на машине.
– Вообще-то я приехал на «Шафране».
– Да, но мне хочется сесть за руль. Уже давно я…
– В таком случае «Шафран» лучше не брать, – сказал он с улыбкой.
Мы вернулись на стоянку отеля и через несколько минут оказались в самом центре столицы. Я не водил машину целую вечность, и хотя предпочел бы объехать Париж на мотоцикле, мне было приятно спускаться по широким авеню, катить по набережным, пересекать мосты. Я управлял автомобилем бездумно, следуя указаниям невидимого духа. Обоих нас убаюкала звучавшая из авторадио музыка «Страстей по Иоанну» Баха, и нам с Баджи даже не хотелось разговаривать. Мы были гостями Панамы, маленьким металлическим шариком, который мчался по лункам этого громадного электрического бильярда.
Улицы сменяли друг друга, светофоры приветствовали нас зелеными огнями, мимо проносились фасады домов, и постепенно я впал в состояние приятного забытья. Внезапно я обнаружил, что припарковал машину. Почти не отдавая себе в том отчета.
– Что будем делать? – тревожно спросил меня Баджи.
Я повернул голову налево. И узнал эту длинную стену. Ограда Монпарнасского кладбища. Какой дерзкий дух завлек меня сюда?
– Стефан, – со вздохом сказал я, – думаю, мы посетим могилу моих родителей.
Я сделал паузу, словно сам удивился тому, что сказал.
– Вас это не смущает? – спросил я, ощущая некоторую неловкость перед ним.
– Вовсе нет. Идем.
Мы вышли из «Фольксвагена» и направились к главному входу. Улица была тихой и тенистой. Ко мне начали возвращаться воспоминания. Дурные воспоминания. Но я не желал отступать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49