Не мог никакой богатырь вынести семь мешков, возражали Григорьеву. Кто помогал? И Григорьев назвал имя сообщника, Игоря Шайдурова. Шайдуров тоже был кремлевским курсантом. Но, в отличие от сильного и уверенного в себе Григорьева, он был как бы от рождения предназначен на вторые роли. Григорьев и Шайдуров точно дополняли друг друга: один был смелость и инициатива, а второй, преданный ему, - мягкотелость, слабохарактерность, и у обоих - большая жажда денег.
Шайдуров пристрастился к игре в казино. Проиграл большие деньги, вынужден был продать квартиру, и это при том, что был женат и имел ребенка. Однако даже продажа квартиры ничего не изменила в его плачевном положении, срочно требовались деньги. Кражи и грабежи должны были стать радикальным средством от такой головной боли.
Между тем, проделав огромнейшую работу по изучению связей Григорьева, муровцы внезапно получают информацию о том, что Григорьев и его сообщник в какой-то беседе однажды упомянули музей Глинки и скрипки. Воистину, это было как гром среди ясного неба. Никому и в голову не приходило связать книгокрадов с предыдущей кражей. Тут-то и пригодились записи многочисленных бесед с работниками музея. Сличили голос Григорьева с тем, что был записан на пленках. Эксперты сделали категорический вывод: это он. И вот Государев, отправляясь в Историческую библиотеку, выбирает прихотливый маршрут и проезжает по улице Фадеева, мимо музея Глинки.
- Знакомы ли вам эти места? - спросил Государев.
- Вы шутите, - ответил Григорьев.
Но Государев не шутил. Проделав колоссальную работу и отработав жилой сектор вокруг музея, муровцы нашли женщину, которая в ночь кражи скрипок ходила гулять с собакой и видела человека, который перелезал через музейный забор. По приметам это был все тот же Григорьев. Появились и другие доказательства. И, наконец, Григорьев признался, что они с Шайдуровым действительно совершили кражу из музыкального музея, только Шайдуров в музей не заходил, а находился на улице, подстраховывая Григорьева. Оказалось, что похищение скрипок было тщательно продумано и подготовлено. Друзья пять-шесть раз заходили в музей, досконально изучили устройство сигнализации, все входы и выходы. Оставалось получить ответ на главный вопрос: где скрипки?
У Шайдурова. А где Шайдуров? Неизвестно.
И вот начиная с марта огромная оперативно-следственная группа, перелопачивая горы информации, отрабатывая все связи, вынуждена была довольствоваться жалкими крохами: Шайдуров звонил то одному, то другому, приезжал то к родителям, то к брату. И это все. Откуда приезжал? Где он?
Спустя полгода в куче мусора засверкал крошечный бриллиантик: стало известно, что Шайдуров может находиться в Краснодарском крае. По всему Краснодарскому краю и отдельно в Сочи направили дополнительную информацию. Не может молодой парень столько времени сидеть под полом, как крыса. Ему ведь надо на что-то жить. А жить он любит хорошо, обожает казино и бильярд. Вдруг он организовал под южными небесами новый бизнес? Появляется второй бриллиант: господин Шайдуров был оштрафован в Сочи за нарушение правил дорожного движения: ехал в машине, не пристегнувшись ремнем безопасности. Установили, что за машина. Оказывается, Шайдуров познакомился с местным жителем и тот иногда давал ему свою машину.
Нужно было принимать решение, причем немедленно. У начальства главка была своя точка зрения: может, не стоит ехать в Сочи, местный уголовный розыск собственными силами справится с Шайдуровым, а когда его доставят в Москву - тут и поговорим? А вдруг не поговорим? Государев уже бредил этими скрипками, только что во сне их не видел. Все нюансы дела ему были известны досконально. Разве передашь все в двух словах в Краснодарский край? В Сочи у людей своих забот хватает. Надо ехать самому. Не для того он полтора года работал, как каторжный, и так же заставлял работать других, чтобы теперь, в последнюю минуту, все рухнуло. В отделе мало людей? Действительно мало, всего-навсего 12 человек, каждый на вес золота. Значит, он поедет один.
Подполковник Виктор Государев приехал в Сочи 25 сентября, и сразу - к начальнику управления внутренних дел Сочи Владимиру Яковлевичу Малову. Малов с пониманием отнесся к скрипичному сюжету и выделил в помощь Государеву сотрудника, а ещё - подкрепление из РОВД Адлера, поскольку выяснилось, что владелец машины, на которой время от времени ездит Шайдуров, проживает именно там. А ещё подключился аппарат разведки.
Несколько дней Государев провел в портовых кабаках и забегаловках, изучая посетителей. Тоже работа. Шайдуров должен был сидеть за одним из столиков. Оставалось выяснить, за каким именно. И вот наконец поступает информация, что человек, по приметам похожий на Шайдурова, находится в кафе на туристической базе "Монтажник". Сидит и с кем-то разговаривает.
Всё. Тушите свет, включайте музыку. Государев входит в кафе в черных очках и легкомысленных джинсах, проходит мимо столика, за которым сидит Шайдуров. Еще раз проходит. Он.
А задерживать его сейчас нельзя, пусть с приятелем расстанутся. Проходит полчаса, Шайдуров встает и направляется к домику, в котором живет на турбазе. Спустя мгновение снова выходит. Жует хурму. Они с Государевым сталкиваются, что называется, лоб в лоб.
- Здравствуй, Игорь, - сказал ему Государев. - Привет тебе от старых друзей. Я к тебе по делу.
Шайдуров протягивает ему хурму.
- Хочешь?
Нет, хурму Государев съест потом. Сейчас ему нужно знать, где скрипки. Целы они? Все остальное пустяки.
Государев сказал, что скрипки нужны его подельнику, а то следствие вошло в фазу большого напряжения. За этот разговор ему обещали заплатить, вот поэтому он здесь. Шайдуров ответил, что может привезти скрипки только часа через три-четыре. Значит, целы, но за ними нужно ехать. Всё, пора.
Как бы на прощание Государев взял Шайдурова под руку, прижал к себе и сказал:
- Извини, я из уголовного розыска.
Шайдуров дернулся так, как будто в руке Государева было напряжение 220 вольт. Шайдурова с трудом затолкали в машину. Он сопротивлялся, как бешеный.
Именно в этот вечер Государев понял, что в Сочи действительно темные ночи. Подъехали к какому-то деревенскому дому в нескольких метрах от границы с Абхазией. И название у деревни подходящее - Веселое. Темно, как у негра в кармане. А тут ещё злая собака, выходит хозяйка, потом - хозяин. И наконец появляется сумка. Хозяин, передавая её Государеву, строго сказал: "Аккуратней! Там что-то хрупкое!"
Моросил дождь. Позже Государев скажет: я эту сумку держал, как двухнедельного младенца.
* * *
Если когда-нибудь я напишу мемуары, там будет и такая история. 30 сентября 1997 года. Я давно сижу в кабинете начальника МУРа В. Голованова. Два часа назад из аэропорта выехала машина, в которой едут Государев, Страдивари и Штайнер. Почему их так долго нет? Начальник МУРа то и дело смотрит в окно. Ну наконец-то, приехали.
И вот открывается дверь и входит начальник 9-го отдела В. Сорокин, а за ним - человек, которого я не знаю, но вижу, что он светится. Это и был Государев. Вот он открывает сумку, достает сверток, укутанный в детское одеяло и старые газеты. И, наконец, вот они, золотые львы Страдивари. Видимо, такое бывает раз в жизни. Я мысленно говорю Государеву, что это счастливый день. Что вся бешеная, очень трудная и никому не заметная работа уже позади, а то, что он сейчас держит в руках, похоже на звезду, которая чуть не упала. Это он не дал ей упасть.
ГЛАВА IV
Другие люди
А мы с вами никогда не умрем
Звоню в редакцию. К телефону подходит Холодов.
Я говорю: "Дима, умерла моя мама. Пожалуйста, передай..."
Он молчит, как будто не слышит. Потом произносит:
- А мы с вами, Ольга Олеговна, никогда не умрем. Значит, кто-то всегда будет помнить о наших родителях.
Четыре дня спустя я возвращаюсь с кладбища. Ноги не идут, нужно останавливать машину. Останавливаю. В машине тепло, даже уютно, водитель жует какой-то аппетитный кекс. И совпадение: в машине включено радио, и я сажусь на переднее сиденье под звуки песни, которую так любила моя мама:
Мари не может стряпать и стирать,
Зато умеет петь и танцевать...
Передают концерт по заявкам. И вдруг концерт прерывается, и ведущий говорит: только что нам сообщили о том, что убит Дмитрий Холодов, корреспондент "Московского комсомольца". Я говорю водителю: откройте, пожалуйста, мою сумку. Он смешно всплескивает руками: а чего сама, мол, не открываешь, опять пьяная дама попалась. Я продолжаю твердить свое про сумку. Он открывает, я показываю на удостоверение. Достает с опаской, открывает - и потом говорит: я понял, куда ехать. И привез в редакцию.
В наш коридор, по которому Дима нес свою смерть, я вошла два часа спустя. Все, кто шел навстречу, плакали. На вопросы никто не отвечал - не могли говорить.
Что случилось, я узнала от Леши Фомина, лицо которого было совершенно белым. Леша очень благожелательный, добрый и неагрессивный человек. То, что именно его видел Дима в последние минуты жизни, то, что именно он держал Диму на руках и старался дать ему последнее утешение, должно быть, неспроста.
Я долго старалась отыскать слово или образ, который дал бы мне исчерпывающее ощущение Димы. Есть люди, похожие на фанеру, есть люди, похожие на птиц, растения, музыкальные инструменты, - создатель заботится о том, чтобы каждый из нас носил при себе ключ от главного тайника и чтобы ключ этот висел на видном месте. Димин ключ мне в руки не давался. Его прекрасная улыбка золотистым облаком охватывает все реалии, все черты и черточки - нет, ключа не было. Слово "святой" для меня не Димино слово. Это про небожителей. А на земле жить труднее, чем на небе.
Наверное, многим из нас знакомо это чувство последних дней - мысли о нем, о его жизни и смерти проникали во все другие мысли. Вот я ходила и искала ключ. Должно быть, я надеялась, что, когда найду, наступит облегчение. Знала, что не наступит, но все же - не знала. И вдруг иду по Зарядью, смотрю себе под ноги и вижу лужицу. Не грязную городскую лужу, а весеннюю пригоршню воды, да, вот точно именно то, что называют вешней водой. И в этом ярком и чистом стеклышке - маленькая белая церковка. Сколь раз я мимо этой церковки ходила, не видела, что она такая. И вот её отражение не дрожит нисколько в этом весеннем зеркальце. Как редко-редко, да случается с храмом Покрова на Нерли. Он ведь стоит над водой, на берегу озера, и редко когда вода эта бывает совершенно недвижной. То ли сказками про водяных да про Аленушку навеяно, то ли правда время от времени мелькает в чистой водице будто чей-то светлый чубчик, не то улыбка чья-то. И я вдруг поняла про Диму: он был обезоруживающе чистым человеком.
Именно не сам был от этого беззащитным, а тебя делал таким - то есть оставлял без всякого оружия. И нападения, и защиты, равно не нужных.
Димка родился в Сергиевом Посаде, это был его любимый город. Его бабушка жила в деревянном домике, из окон которого была видна колокольня лавры и монастырь Черниговской Божией Матери. Рождение в этом городе он воспринимал как значительное событие в своей жизни и настаивал на нем. В паспорте местом рождения записан Климовск. Это результат чиновничьего вмешательства в тайны нашего бытия. Так записали. Между тем, когда Диму призвали в армию и в военкомате заполняли документы, он сказал, что родился он в Сергиевом Посаде, хоть и "записан" в Климовске. Ему посоветовали не морочить добрым людям голову. Но он и не морочил. Церкви и церковки, ухоженные и разрушенные, везде прежде всего привлекали его взгляд. Он объездил все старинные русские города, не говоря уж о Подмосковье, и везде он без устали фотографировал храмы. Его любовь была деятельной. В местной газете рассказали о том, что нужны помощники, началась реставрация церкви в деревне Коледино.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89