..
УБИВАТЬ НЕ СТРАШНО
Женя кричала, словно ее не трахали, а убивали.
— Ух, как они ее... — ухмыльнулся водитель, выглянув из-под капота и посмотрев на Петю. — Отрываются мальчики в последний раз.
— А если кто узнает? — Петя огляделся. — Нам же всем крышка.
— Дурак ты. — Водитель засмеялся. —- Кто узнает? А бабки эти они бы и так и так потратили. Чифиря бы накупили у вертухаев. Ну что встал, беги за водкой, у нас времени в обрез.
— Ага, уже бегу. — Петя бросился к гастроному, лавируя между машинами. В голове у него лихорадочно проносились мысли, что на эти деньги он сможет себе кожаную куртку купить, мамке новый холодильник в деревню и еще маленький цветной телевизор в казарму, если добавить немножко из получки.
...Водитель как-то смешно висел на капоте. Туловище уронил в мотор, а ноги болтались снаружи. Петя хотел подкрасться незаметно и с размаху шлепнуть его по заднице, но передумал — нет времени.
— Вот, принес. — Он распахнул дверцу и поставил бутылки на порог фургона.
— Спасибо, хлопец. — Сразу две пары цепких мужских рук схватили его за шиворот и втащили внутрь. Дверца захлопнулась, и машина, заревев мотором, сорвалась с места.
Васин лежал на полу посреди фургона, голый. Язык у него вывалился изо рта, а глаза были красные. Второй конвоир уткнулся в угол фургона безжизненной горкой.
— Вот видишь, — сказал тихо Юм, расстегивая на Пете китель, — убивать совсем не страшно. Это даже интересно немного. Жаль, что ты так и не попробуешь. Давай, сам раздевайся, не маленький уже.
— А? Да, конечно. — Петя стал лихорадочно стягивать с себя китель, но дрожащие пальцы никак не могли справиться с ремнем. — Вы ведь меня не убьете? Скажите, пожалуйста, вы меня не убьете?
— Конечно, убьем. — Юм засмеялся и бросил форму Склифосовскому: — Надень.
— Ну зачем вам меня убивать? Вы меня просто стукните по голове, чтоб я сознание потерял, и все... А еще у меня дома мама старенькая. Она знаете какие пирожки печет с грибами! — Петя с ужасом смотрел на Женю, которая отстегнула от автомата плоский штык и вынула его из ножен.
— А братья у тебя есть? — с участием поинтересовался Юм. — Ну или сестра, может быть.
-- Да, есть, Дашенька. Но она еще маленькая, в первый класс ходит. — Ноги подкосились, и Петя упал на пол.
— В первый класс? — Юм покачал головой. — Совсем еще ребенок. Жень, а сколько тому было, которого мы тогда, на даче?
— Не помню.
— Ну, видишь, парень, сестра есть, значит, род не прервется, — ухмыльнулся Юм.
— Ладно, хватит издеваться, — холодно сказала Женя, подошла к Пете и деловито засунула ему штык в живот. И вертела его, наматывая на лезвие кишки, до тех пор, пока рукоятка не стала скользкой от крови...
ВЕСЕЛЫЙ ГОЛОС
Телефон просто разрывался. Она услышала его еще из лифта. Еле успела открыть дверь и снять трубку.
— Алло, Витя? Это ты?..
— Наташа, это Дежкина.
— Здравствуйте еще раз, Клавдия Васильевна. — Она разочарованно вздохнула: — Вы уж на нас не обижайтесь, но у Виктора, правда, дела...
— Наташа, — резко перебила Клавдия, — быстро собирай вещи, хватай дочку с мужем и мотай из города.
— Почему? Что случилось?
— Вся компания сбежала.
— Наташа почувствовала, что у нее начинают холодеть руки. Испуганно посмотрела на Инну и тихо переспросила:
— Что? Что вы сказали?
— Юм сбежал. — Голос у Дежкиной был какой-то деловой и резкий. — И все остальные. Четверых конвоиров убили, забрали автоматы и скрылись еще вчера, после суда. Я только сейчас узнала, мне начальник тюрьмы позвонил. Не знаю, но надеюсь, пара часов у тебя есть, чтобы упаковаться. Все, пока, я сама со своими к родителям мужа еду. Пока.
Наташа положила трубку и медленно опустилась на стул. Никак не могла унять дрожь в ногах и все бессмысленно оглядывалась, как будто искала поддержки у окружающей ее мебели.
И вдруг заплакала Инна. Проснулась, наверное, и испугалась чего-то. Но этот звук просто подбросил Наташу вверх, заставил вскочить и начать действовать. Мысли были только очень конкретные, как приказы.
Деньги и паспорта... Маме позвонить... Пеленок побольше... Почему Дробышев не позвонил? И не забыть детский крем для кожи...
Витя!!!
Трубку долго никто не поднимал. Наташа уже хотела бросить ее и бежать паковать сумки, когда наконец раздался старческий голос:
— Алло, вам кого?
— Можно Виктора к телефону? — радостно крикнула она.
— Виктора? А их нет с Ларисой. А кто его спра-ьаивает?
— Это Наташа, его жена. А где он, вы не...
— Жена?! — В трубке захихикали. — А они с Лариской в лес поехали шашлыки жарить.
— Простите, а это пять пять три ноль два десять? — неуверенно переспросила она, прочитав номер на бумажке.
— Да, правильно, — все веселился голос. — Так он что, женат?.. Что вы молчите? Алло!
— Простите, я не туда попала, — холодно ответила Наташа и положила трубку...
ДЕЛО ВКУСА
Машину они бросили в каком-то дворе. Быстро влетели в подъезд и взломали дверь первой попавшейся квартиры. Квартира оказалась пустой.
Хватали все, что попало. Только Женя долго возилась, никак не могла подобрать себе одежду.
— Нет, ну вы посмотрите, — все переживала она. — Эта юбка и эта кофта! Никакого вкуса. Я в ней как доярка какая-то выгляжу.
— Две минуты тебе, сука, а то в этой хате и останешься, — спокойно сказал Мент.
— А что теперь делать? — спросил вдруг Скли-фосовский. — Я больше убивать никого не хочу.
— А ты через «не хочу»! — Грузин нервно захохотал. И вдруг запел во весь голос: — «А я родился в яме под заборо-ом! Урки окрестили меня во-ором!»
— Вот так нормально? — Женя наконец подобрала себе одежду. — Грузин, лучше не пой, у тебя слуха нет никакого.
— Вот, нашел. — Юм вывалил из кладовки кипу старых газет и вынул две бутылки ацетона. Стал разбрасывать бумагу по полу, совать в шкафы. — Теперь разбегаемся. Вместе нас быстрее вычислят.
— Куда разбегаться? — спросил Мент. — Ни паспортов, ничего.
— Страна большая. — Юм зубами откупорил обе бутылки и стал поливать мебель. — Кто как, а я за Урал мотаю. Года три нужно в Сибири отсидеться, не меньше.
— А на Украину можно? — спросил Грузин.
— Да хоть на Памир. Только в Москве оставаться нельзя. — Юм побежал на кухню и ногой выбил из плиты трубу. Зашипел газ, распространяя по квартире тошнотворный запах сероводорода. — Все, сматываемся. После поговорим.
Когда они перебежали на другую сторону улицы, квартира уже пылала вовсю.
— Черт побери, жмут, — вздохнула Женя, глядя, как от жара лопаются стекла в окнах. — Надо было кроссовки надеть...
— Дело вкуса, — сказал Юм...
В ТЕМНОТЕ
Виктор остановился во дворе, глядя на темные окна своей квартиры.
— Что за дела? Я же ключи дома оставил.
Было уже одиннадцать вечера, но Наташа почти никогда не ложится спать в это время.
На этаже света тоже не оказалось. Витя матер-нулся тихонько и на ощупь двинулся к двери.
— Виктор? — вдруг услышал он шепот за спиной.
— Да, — ответил он тоже почему-то шепотом. — Ты, что ли, Татка? Что ты тут делаешь?
— А вот что, — ответила она, и в глазах у него ярко сверкнула вспышка. И в следующий момент он уже лежал на полу, стараясь закрыться руками от ее ударов.
— Вот что я здесь делаю! — приговаривала она, отчаянно лупя его кулаками. — Вот что я здесь делаю, сволочь ты такая! Ножек, говоришь, у нее нет? А шашлычок жарить у нее ноги есть, кобель поганый? Ты у меня сейчас сам без ног останешься.
— Наташа, да что случилось? — Виктор все еще пытался сохранить шутливый, непринужденный тон, хотя из носа у него уже текла кровь. — Да что с тобой, не понимаю?
— Ах ты не понимаешь? — Она уже устала бить, поэтому просто вцепилась ему в волосы. — А как врать, что ты у нас холостой, ты понимаешь, концептуалист вонючий! Да я ей домой звонила! — Наташа упала на колени и вдруг разрыдалась: — Какая же ты сволочь! Господи, какая же ты сволочь! У тебя же ребенок!
— Наташенька, я... — попытался он было что-то сказать.
— Сумки в прихожей, — перебила Наташа. — Бери быстро и спускайся вниз. Там все, что нужно.
— Прости меня, Таточка! Я больше никогда так не буду, я был дурак, я...
— Знаю, не рассказывай. На, держи. — Она сунула ему в руку ключи. — Я с Инной буду ждать тебя в подворотне напротив булочной.
— Как? Зачем? — Виктор решительно ничего не мог понять. — Так ты меня не выгоняешь?
— Надо бы, да ты мне пригодишься. — Она спустилась на один пролет и выглянула в окно. — Там никого нет во дворе? Ты не заметил?
— Да что случилось?! — взорвался он. — Куда ты собралась среди ночи? И где дочь?
— Вспомнил наконец, сволочь. Она в надежном месте. Не здесь.
— Что?! В каком еще месте?
Наташа подошла к нему, прижала его к стене и тихо сказала:
— Витя, пожалуйста, только не паникуй. Нам с тобой необходимо на какое-то время уехать из города.
— Но я не могу. И потом, зачем?
— Витя! — прошипела она сквозь зубы. — Я очень тебя прошу, сделай все, как я говорю. Помнишь, я тебе рассказывала — я пять человек под высшую меру подвела?
— Ну и что?
— Они сбежали...
СВОБОДНЫЙ ЧЕЛОВЕК
Потом они сидели в лесу, в Лосиноостровском, и пили водку. Те три бутылки, которые купил Петя.
— А можно я дальше как-нибудь один? — жалобно попросил Склифосовский. — Я, честное слово, не попадусь, честное слово. И денег мне не нужно.
— А кто тебе даст? — засмеялся Грузин. Встал, расстегнул ширинку и начал мочиться прямо на костер.
Юм молчал. Ковырял палочкой землю и молчал, изредка бросая короткие, как молния, взгляды то на Мента, то на Грузина.
— Так я пойду? — Склифосовский встал и отряхнул штаны, глядя на Женю.
— А тебя отпускали? — спросил Юм. — Сиди и не рыпайся.
— Слушай, Грузин, — вдруг сказала Женя. — А что это ты там, в фургоне, так старался?
— В каком смысле? — не понял он.
— Ты знаешь, в каком. — Она встала и двинулась прямо на него. — Ты что же, паскуда вонючая, думаешь, что можешь вот просто так при всех меня оттрахать?
Грузин побледнел и попятился от нее, на ходу застегивая ширинку, но споткнулся о какой-то корень и растянулся на траве.
— Ты что же это, гад? — Она нависла над ним, сжимая кинжал в руке. — Ты думал, что я все забыла? Ты думал, что тебе это с рук сойдет?
— Нет, я... Ты же сама просила. Я не...
Она вдруг размахнулась и кинжалом полоснула ему по груди.
Грузин вскрикнул и хотел вскочить, но Женя наступила ему ногой на горло.
— Что я тебе, блядь какая-то?! — рассвирепела
она и вдруг начала пинать его ногами. — Сволочь,
хохол поганый! Да я тебя за это убью!
Мент не обращал внимания на происходящее, а Юм наблюдал за всем с каким-то даже удовольствием. Не останавливал, не помогал, вообще не вмешивался. Просто сидел и смотрел, как его женщина избивает здорового мужика, а он даже не смеет дать ей сдачи.
— Что, хочешь уйти? — спросил он вдруг у Скли-фосовского, и все замерли.
— Я? — Тот оглянулся, как будто тут мог находиться кто-то еще с такой же фамилией. — Да нет, почему? Я и остаться могу. Зачем мне уходить? Куда? Я с вами, как все.
Юм довольно улыбнулся.
— Пусть идет, — сказал вдруг Мент и грозно посмотрел на корейца.
— Что? — Юм будто не расслышал. — Ты, кажется, что-то сказал?
— Я сказал — пусть идет, — повторил Мент и встал. — Если хочет, пусть идет. И никто ему не запретит.
— Это ты так решил? — Юм тоже поднялся на ноги. Глаза его сузились и в упор смотрели на Мента.
— Нет, это он так решил. — Мент не двинулся с места. — Пусть идет, куда хочет. Он теперь свободный человек.
Юм медленно двинулся к Менту, Никто не смел даже шевельнуться в этот момент, все понимали — сейчас произойдет что-то страшное. Никто еще не осмеливался вставать на пути корейца, не рискуя поплатиться за это жизнью.
Они приблизились почти вплотную. Почти касались друг друга носами. И оба молчали, сверля друг друга взглядом. Кажется, даже птицы перестали петь в этот момент.
И тут все заметили, что Юм намного ниже ростом. По сравнению с Ментом — почти мальчик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48