А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 

Он сегодня установил месторасположение радиопередатчика и сфотографировал его в инфракрасных лучах, а теперь составлял фонотеку голосов, стандартных фраз и номеров, используемых в качестве шифрованных позывных для разных «вызовов». Он уже понял, что означают некоторые из этих сигналов. В свое время он расшифрует их все.
Все шло хорошо. На верхнем этаже лучшего в Парадайз-сити отеля наиболее уважаемые представители местной общественности беседовали, смеялись, пили по случаю возвращения в отчий дом дочери печально знаменитого рэкетира, а Джон Пикелис собственной персоной с сияющим видом наблюдал, как она кружится в вихре танца со вторым наиболее перспективным женихом Америки — Северной Америки, разумеется. Паркер Теренс Карстерс тоже улыбался, ибо операция «Молот» развивалась точно по схеме. Четвертый десантник, Неопознанный, проник сквозь передовую линию обороны противника и уже действовал в штабе оккупационных сил. Тайная битва развернулась по всему фронту.
Воскресенье.Назавтра наступило воскресенье 12 июля, как все того и ожидали.Не много сюрпризов случалось в Парадайз-сити, городе с размеренной жизнью, где о существовании правых и левых сил люди узнавали только из журналов и где самодовольное «молчаливое большинство» пребывало в безмятежном спокойствии.
Воскресенье — традиционный день отдыха во всем христианском мире. Страховые агенты, преподаватели физкультуры, зубные техники, владельцы бакалейных лавок, телефонистки, телевизионные мастера, книготорговцы, мелкие служащие, фабричные рабочие, работники социальной сферы, бармены, лидеры «Ассоциации взаимодействия родителей и школьных учителей», шлюхи всех рангов и мастей, офтальмологи, проктологи и наемные убийцы вроде свиномордого Лютера Хайетта — все вкушали
отдохновение. Полицейские, которые накануне противозаконно и безнравственно истязали Сэма Клейтона, также отдыхали, в итоге все же заставив его сделать признание, и их безнадежно измученная жертва спала
тяжким сном.12 июля — день, когда появились на свет Гай Юлий Цезарь и Генри Дэвид Торо, с разницей в 1917 лет. Это был славный день для отдыха, выходной, но четыре лазутчика работали. Уиллистон делал рекогносцировку местности вокруг полицейского управления, электростанции и здания корпорации недвижимости «Джейленд», а Гилман завершал вычерчивать подробную схему служебных помещений и системы охранной сигнализации казино «Фан парлор». Каскадер проявил и изучал сделанные им фотографии полицейского радиопередатчика, а Паркер Теренс Карстерс пробудился в полдень и стал собираться на встречу с Пикелисом. с целью осмотра его коллекции старинного оружия. В итальянском фильме он проснулся бы подле юной нимфоманки с личиком ребенка и, закуривая, произнес бы что-нибудь стремное. Но это же был не итальянский фильм, это был даже не канадский мультфильм,— поэтому он проснулся в одиночестве, почистил зубы, оделся и легко позавтракал, после чего в два ятнадцать отправился в пентхаус. Дочь главаря ганг-теров как раз собиралась пойти поиграть в теннис с дру-ь'ями в загородном клубе, и Карстерс понял, что дал ей ерную оценку вчера вечером. Она была куда более при-лекательной и сексапильной и куда более умной, чем ей
слагалось быть.
— А вы играете в теннис, мистер Карстерс? — просила она.
— Немного — в основном, чтобы иметь возможность полюбоваться ножками теннисисток.
Вот тогда-то отец девушки подвел миллионера-блондина к окну террасы, обратил его внимание на здание клуба далеко у горизонта и заметил, что там отличные теннисные корты. Поняв намек, Карстерс заметил, что мог бы чуть попозже заглянуть в тамошний бар, но только после того, как осмотрит коллекцию оружия. Коллекция оказалась неплохой, но не выдающейся, и обоим доставило немалое удовольствие со знанием дела обсуждать достоинства редких экземпляров старинного оружия. В четыре часа Карстерс прибыл в клуб, где Кэти Пикелис доигрывала парный матч с Вандой Энн Рагглз против двух адвокатов. Ванда Энн, крупная
рыжеволосая девица в коротенькой теннисной юбочке, была дочерью президента Национального банка Пара-дайз-сити и много смеялась. Кто-то однажды сказал ей, что у нее потрясающие зубы, и она часто смеялась, чтобы продемонстрировать свое сокровище.
Оба молодых адвоката были менее смешливыми, ибо их зубы были скорее ничем не примечательными, и они враждебно отнеслись к вторжению незнакомца не первой молодости, да к тому же еще и знаменитого. Один из адвокатов, парень с короткой армейской стрижкой, предложил Карстерсу сыграть один сет — это было не просто приглашение, это был вызов. Второй наиболее выгодный жених Соединенных Штатов вначале сослался на усталость, потом на отсутствие практики, потом на возраст, после чего разделал бедного стряпчего под ноль. Он разгромил его не только в одном гейме, но и в целом сете.
— Как же нехорошо вы поступили с Джорджем,— мягко укоряла его Кэти Пикелис десятью минутами позже в баре.
— А я очень нехороший и коварный. И не отрицаю этого,— признался Карстерс.
— Я привыкла иметь дело с коварными мужчинами.
— Хорошенькая девушка вынуждена — должна — с этим мириться. Разумеется, я куда коварнее всех прочих,— предупредил он.— Я без устали вынашиваю коварные мысли и совершаю коварные поступки — тут мне нет равных.
Она достала сигарету из пачки, и он проворно поднес зажигалку.
— Знаете, Джордж вообще-то хорошо играет в теннис,— продолжала она укорять его.
— В моей далекой юности — еще в те времена, когда крытые фургоны пионеров и старенькие бипланы пересекали великие равнины,— мне посчастливилось стать победителем межуниверситетского чемпионата по теннису,— признался он.— О да, я был молод, полон энергии, бесшабашен и пользовался повсеместной известностью — нет, славой — лучшего теннисиста среди всех студентов страны.
Она покачала головой и сказала со вздохом:
— Бедный Джордж.
— Я до сих пор выкраиваю время дважды или трижды в неделю вспомнить о своих детских достижениях,— продолжал спортсмен-любитель.
— Но вы же не сказали, что были чемпионом.
— Но я же сказал, что коварен, а этот нелюбезный молодой человек получил по заслугам,— ответил Карстерс. Потом он рассказал ей еще множество занимательных баек — непринужденно, почти механически, после чего они заказали еще по бокалу, и он отвез ее в папин пентхаус. Тем же вечером он тщательно прочесал апартаменты «Брекенридж» и обнаружил два подслушивающих устройства — одно в телефонном аппарате, второе в ночнике у кровати. Приятно думать, что кому-то совсем не безразлично твое пребывание в этом городе, заметил он про себя и стал раздумывать, когда же и каким образом Уиллистон передаст ему список «укромных углов». Прежде чем покинуть «Преисподнюю», они обговорили и запомнили график выхода на связь и радиочастоты, договорившись и о лимите продолжительности работы в эфире — пятьдесят секунд. В одиннадцать пятьдесят одну второй наиболее выгодный жених Соединенных Штатов набросил одеяло на телефонный аппарат, отключил от сети ночник, потом отнес свой радиоприемник в ванную и плотно закрыл дверь. Затем открыл на полную мощность холодный и горячий краны.
В одиннадцать пятьдесят две он включил приемник и настроил его на первую из пяти заранее обговоренных волн. Он посмотрел на циферблат золотого «Ролекса» и стал наблюдать за бегом секундной стрелки: она миновала цифру «четыре» и побежала к «пятерке». Добежав до «шестерки» — ровно в одиннадцать пятьдесят две с половиной, или в двадцать три пятьдесят две тридцать, если ж выражаться армейским языком,— он услышал голос
аскадера.
— Диспетчерская Тампы, диспетчерская Тампы... Пожалуйста, повторите номер полосы и команду на посадку. Полоса номер четыре свободна, верно?
Ага.
Арболино докладывал, что он, Гилман и Уиллистон прибыли в зону боевых действий и что, по его предположениям, четвертый агент — П. Т. Карстерс — также выдвинулся на огневую позицию.
— Говорит диспетчерская Тампы,— услышал миллионер ответ Гилмана.— Да, полоса номер четыре свободна. Снижайтесь на высоту две тысячи по Направлению ветра.
Время работы в эфире: восемнадцать секунд.
Слишком краткие переговоры, чтобы кто-нибудь смог записать или запеленговать с помощью радиолокатора.
Гилман подтвердил, что коллекционер оружия разместился в отеле и вошел в контакт с Пикелисом. Находясь в том же отеле, человек из Лас-Вегаса мог работать связником между Карстерсом и остальными членами команды. Они договорились использовать радиотелефон в «бентли» лишь в исключительных случаях. Они также решили нанести свой первый удар после тщательного визуального изучения расположения обороны противника.
В понедельник Уиллистон отправился играть роль социолога-эксперта по общественному мнению и брать первое интервью. Он решил начать с доброжелательного всеядного «критика», который рецензировал для «Дейли трампет» новинки телевидения, кино, а также постановки местного театра и «классического балета». Артур Эндрю Гордон Уиллистон нашел, что упитанному и претенциозному Фредерику У. Кимберли, чей' пахучий лосьон для бритья выдавал в нем закадычного друга отставных вожатых бойскаутских отрядов, было совершенно наплевать на фильмы и телепередачи, которые он регулярно хвалил на страницах местной газеты. Но он не усматривал греха в своей лжи. Поставляя редактору и заведующему отделом культуры то, что им требуется, чопорно заявил критик, сам он получал то, что требовалось ему — еженедельный чек и ежегодную командировку в Нью-Йорк — написать серию репортажей о тамошней театральной и музыкальной «сцене» и покутить в тамошних шикарных французских ресторанах.
— Конечно, много времени у меня отнимают и собственные рукописи, мое творчество,— заявил он в заключение,
— Вы, не сомневаюсь, пишете пьесу! Фредерик У. Кимберли с благодарностью осклабился.
— Но вы же понимаете, это будет отнюдь не коммерческая поделка,— сурово заявил он.— Одноактная вещица — публика оценила бы ее как авангардистское произведение. Действие разворачивается в туалетной комнате королевы в Букингемском дворце накануне мировой атомной войны. Надеюсь, что это не покажется слишком претенциозным, но в ней есть нечто ионе-сковское — в интонации.
Уиллистону удалось вернуть разговор в русло обсуждения вкусов и склонностей жителей Парадайз-сити в области индустрии развлечений. «Социолог» тщательно все записал и, покинув критика, отправился брать напрокат
автомобиль. Он поехал на голубом «дарте» к почтамту, отправил два письма и получил бандероль с бланками анкет, присланную ему Южной корпорацией по изучению общественного мнения. Потом он позвонил директору программ местной телевизионной станции, который так обрадовался звонку социолога, уважающего современное телевидение, что пригласил разведчика пообедать с ним в загородном клубе. Уиллистон уже приступил к десерту, когда в клуб приехал П. Т. Карстерс, назначивший здесь свидание с Кэти Пикелйс. А тем временем в кемпинге Арболино потягивал холодное пиво и прослушивал переговоры местной полиции с целью определения стандартных маршрутов и расписания движения полицейских патрульных машин. Ближе к вечеру каскадер запер трейлер, отцепил его от автофургона и выехал исследовать местность на предмет нахождения возможных мест для встречи.
Той же ночью, используя простейший шифр, он отправил радиограмму с указанием координат трех явок, обозначенных им как «Боб», «Морт» и «Джо-Джо». Это был самый элементарный двоичный код, а указанные им точки были расположены в квадрате В-3 на стандартной туристической карте округа, которая обозначалась в шифровке как Д-5.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47