Пибоди уже давно где-то отстал. Они не обращали внимания на его просьбы остановиться, и он шел все медленнее и медленнее, пока совсем не исчез из виду.
– Он скоро появится, – сказал Форестер. – Коммунистов он боится больше, чем меня. – Он язвительно улыбнулся. – Но я изменю его умонастроения и довольно скоро.
Родэ, хотя он и был привычен к горам, тоже чувствовал себя плохо. Он сел на пол сарая тяжело дыша и не в силах даже освободиться от своего мешка. Они сидели так около получаса, прежде чем Родэ смог начать действовать. Застывшими пальцами он расстегнул лямки и сказал:
– Доставайте керосин. Надо согреться.
Пока Форестер снимал и развязывал свой мешок, Родэ с маленьким топориком, взятым с "Дакоты", вышел наружу. Скоро послышался стук, и Форестер понял, что Родэ рубит что-то на дрова для костра. Он вынул из мешка бутыль с керосином, поставил ее рядом с собой и стал ждать возвращения Родэ.
Час спустя в середине сарая горел небольшой огонь. Родэ сложил пирамидой щепки и, чуть-чуть смочив их керосином, поджег. Форестер усмехнулся.
– Вы, наверное, были бойскаутом?
– Был, – ответил Родэ серьезно. – Отличная организация. – Он потянулся. – Теперь надо поесть.
– Что-то не хочется, – заметил Форестер.
– Верю, мне – тоже. Тем не менее надо. Мы должны перед завтрашним днем запастись энергией. – Он посмотрел в окно в сторону перевала.
Они подогрели банку фасоли, и Форестер с трудом проглотил свою порцию. Ему не хотелось ни есть, ни двигаться. Все члены его тела были словно наполнены ватой и болезненно откликались на любое усилие. Мозг тоже работал плохо, мысли были вялыми и все время разбегались. Он просто сидел в углу сарая, механически пережевывая фасоль и ненавидя каждую новую ложку.
– Господи, я чувствую себя просто ужасно, – проговорил он с трудом.
– Это – сороче, – сказал Родэ, зябко поводя плечами. – От этого никуда не денешься. – Он сокрушенно покачал головой. – Жаль, что у нас так мало времени на акклиматизацию.
– Но, когда мы вылезли тогда из самолета, так плохо ведь не было.
– Не забывайте, что тогда у нас был кислород. И мы довольно быстро двинулись вниз. Теперь понимаете, насколько опасна высота?
– Опасна? Я просто отвратительно себя чувствую, вот и все.
– Несколько лет тому назад в этих местах побывала американская экспедиция. Они поднимались в горы к северу отсюда. Один из ее членов потерял сознание, когда они были на высоте около пяти тысяч футов, как сейчас мы с вами. И хотя в группе был врач, тот все же умер, когда его стали спускать вниз. Так что все это очень опасно, сеньор Форестер.
Форестер слабо улыбнулся.
– В момент опасности нам надо называть друг друга по именам, Мигель, – сказал он. – Меня зовут Рэй.
Через некоторое время снаружи кто-то зашевелился.
– Это Пибоди, – сказал Родэ и подошел к двери. – Мы здесь, сеньор.
Пибоди ввалился в сарай и тут же растянулся на полу.
– Вы паршивые негодяи, – зашептал он. – Почему вы не подождали меня?
Форестер ухмыльнулся.
– Когда мы пойдем отсюда, мы пойдем быстро, – сказал он. – То, что было пока, это легкая воскресная прогулка по сравнению с тем, что ожидает нас в дальнейшем. Но ждать мы вас не будем, Пибоди.
– Ах вы, сукин сын! – прошипел Пибоди. – Я вам покажу.
Форестер рассмеялся.
– Я заставлю вас подавиться этими словами, но не сейчас, попозже. Времени будет достаточно.
Родэ протянул Пибоди банку с фасолью.
– Ешьте. А у нас есть дела. Пошли, Рэй.
– Я не хочу есть, – застонал Пибоди.
– Как хотите, – сказал Форестер. – Можете хоть уморить себя голодом. – Он встал и вышел из сарая вслед за Родэ. – Потеря аппетита – это тоже сороче?
Родэ кивнул.
– Теперь мы будем есть понемногу. Будем использовать резервы организма. Для подготовленного человека это нетрудно. Но для этого? – Он повернулся в сторону сарая. – Не знаю, сможет ли он все выдержать?
Они медленно шли по полосе в сторону "Дакоты". Форестеру показалось удивительным, что О'Хара нашел эту полосу слишком короткой. Для него она растянулась на несколько миль. Он брел по ней, механически переставляя ноги, а холодный воздух застревал в горле и рвал его легкие, и каждое усилие сопровождалось судорожным вздохом.
Наконец они дошли до края полосы и заглянули в обрыв, в место падения "Дакоты". Ее крылья были припорошены недавно выпавшим снегом, который смягчил углы изломанного фюзеляжа, острые края зиявших ран. Форестер сказал:
– Мне кажется, что с самолета ее не увидят. Снег здорово замаскировал ее. Так что если будут какие-нибудь поиски, с воздуха они ничего не найдут.
С трудом спустившись вниз, они проникли внутрь самолета через дыру, пробитую О'Харой. Внутри было сумеречно, и Форестер поежился, но не от холода, который здесь ощущался еще сильнее, а при мысли о том, что они находятся в трупе когда-то живого, дышащего существа. Он постарался отогнать от себя эту мысль и сказал:
– На багажной полке были какие-то ремни с пряжками. Они нам могут пригодиться. А в кабине, говорил О'Хара, есть перчатки.
– Хорошо, – сказал Родэ. – Я посмотрю впереди, что там можно найти.
Форестер пошел назад, и у него перехватило дыхание, когда он увидел останки Кофлина – куски мороженого мяса с торчащими костями на заднем сиденье. Он отвел глаза и посмотрел на багажную полку, где были ремни. Пальцы замерзли и не слушались его, движения были неуклюжи, но ему удалось отцепить четыре широких брезентовых ремня, которые можно использовать для их самодельных рюкзаков. Ему пришла в голову идея посмотреть также и ремни на креслах, но они были прикреплены к ним столь крепко, что без инструментов снять их было невозможно.
Подошел Родэ с ящичком – аптечкой первой помощи, который он обнаружил в кабине. Он положил его на сиденье, открыл и посмотрел содержимое.
– О, морфин, – сказал он с удовлетворением.
– Черт, – отозвался Форестер, – мы могли бы его дать миссис Кофлин.
Родэ вытащил одну ампулу, потом другую, осмотрел их.
– Нет, не могли бы, они все разбиты.
Он взял из ящичка несколько бинтов, пузырек с какими-то таблетками.
– Это аспирин, – сказал он. – Пузырек треснул, но таблетки все целы. Они нам пригодятся. – Они взяли по таблетке, положили в рот, и Родэ сунул пузырек в карман. Больше ничего из аптечки использовать было невозможно.
Форестер прошел в кабину. Тело Гриваса лежало в какой-то неестественной позе, глаза с застывшим удивлением смотрели на приборную доску. Форестер сделал шаг вперед, и его нога задела какой-то предмет, со звяканьем отлетевший в сторону.
Он посмотрел вниз и увидел револьвер.
"Боже мой, – подумал, – как же мы забыли о нем?" Это был револьвер Гриваса, о котором в суматохе совершенно забыли. Он бы очень пригодился сейчас внизу, но говорить об этом уже не имело смысла. Он нагнулся и поднял его. Металл был холодным и обжег ему руку. С минуту он простоял в нерешительности, затем положил револьвер в карман, думая и о Пибоди, и о том, что может их ждать на другой стороне перевала.
Вот и все снаряжение для альпинистов, подумал он саркастически. Один автоматический револьвер.
Больше ничего полезного они в "Дакоте" не нашли и вернулись к сараю. Форестер стал сооружать новые лямки для мешка, используя найденные им ремни и оставленную мисс Понски сумку. Из этих разномастных частей он соорудил рюкзак, который сидел на плечах гораздо лучше.
Родэ подошел к руднику, а Пибоди, как мешок, лежал в углу и смотрел потухшими глазами на то, что делает Форестер. Он не съел своей порции фасоли и даже не позаботился о том, чтобы поддержать огонь в сарае. Форестер, когда вошел, бросил презрительный взгляд на Пибоди, но ничего не сказал. Взяв топор, он вновь вышел наружу, нарубил щепок от досок, принесенных Родэ, и возобновил костер.
Вернулся Родэ. Отряхивая снег с ботинок, он сказал:
– Я нашел для О'Хары подходящую штольню. Если противник переберется все же на эту сторону, О'Хара должен всех привести сюда. В лагере обороняться бесполезно.
Форестер кивнул.
– Я тоже так думаю, – сказал он, вспоминая, как они "брали" этот лагерь, спустившись с гор.
– Большинство штолен, – продолжал Родэ, – идет прямо в глубь горы. Но одна имеет резкий поворот – метрах в пятидесяти от входа. Там можно укрыться от винтовочного огня.
– Пошли посмотрим повнимательнее, – предложил Форестер.
Родэ повел его за сараями к руднику и показал штольни. Их было шесть.
– Вот эта, – указал он на одну из них.
Форестер подошел поближе. Вход в туннель был не больше, чем десять футов в высоту и примерно столько же в ширину, – просто дыра, проделанная взрывом в скале. Он вошел и медленно двинулся внутрь. Свет быстро тускнел, и вскоре стало совсем темно. Он вытянул руки и нащупал каменную стенку. Туннель резко повернул влево, и, оглянувшись назад, Форестер увидел, как скрывается из вида светлое пятно входа. Он остановился и пошел назад. С чувством облегчения различил впереди силуэт крупной фигуры Родэ на фоне голубого неба и вскоре оказался рядом с ним.
– Ничего себе жилище! – сказал он. – Мурашки по коже ползут.
– Возможно, это потому, что тут умирали люди, – сказал Родэ.
– Умирали?
– Да, и много. Правительство закрыло этот рудник, когда сеньор Агиляр был президентом.
– Удивительно, что Лопец не пытался ничего выжать отсюда.
Родэ пожал плечами.
– Запустить вновь этот рудник стоило бы огромных денег. Да и когда он действовал, особой выгоды от него не было. Скорее, это был эксперимент по организации работ на большой высоте. Рано или поздно его все равно бы закрыли.
Форестер оглянулся.
– Когда О'Хара придет сюда, у него будет мало времени. Что, если построить здесь для него защитную стенку перед входом? В одном из сараев оставим для него записку.
– Хорошая мысль, – согласился Родэ. – Камней тут полно.
– Это надо делать втроем. Пойду приволоку Пибоди.
Он пошел к сараю и застал Пибоди в той же позе в углу, тупо смотрящим в стену.
– Пошли, голубчик, – сказал он. – Вставайте-ка и с песней на работу.
Глаза Пибоди блеснули.
– Оставьте меня в покое, – хрипло проговорил он.
Форестер наклонился, схватил Пибоди за лацканы пальто и оторвал его от пола.
– А ну-ка вставайте, ничтожный негодяй! Я же сказал вам, что вы будете подчиняться приказам и быстро. Учтите, что у меня точка кипения ниже, чем у Родэ, поберегитесь!
Пибоди стал слабо отбиваться, и Форестер, резко встряхнув его, полуживого, швырнул на стену.
– Я болен, – сползая вниз и хватая ртом воздух, пролепетал Пибоди, – мне трудно дышать.
– Вы можете ходить, можете подносить камни, – сказал Форестер, не обращая никакого внимания на стенания Пибоди. – Дышите вы в это время или нет, меня не интересует. Лично я предпочел бы, чтобы вы и впрямь прекратили дышать. Ну так что, сами пойдете или мне вытолкать вас отсюда?
Бормоча всевозможные ругательства, Пибоди с трудом поднялся и шатаясь побрел к двери. Форестер направил его к туннелю и велел собирать камни и подносить их к входу. Это было тяжелое испытание, и ему самому приходилось часто останавливаться и отдыхать, но он неотступно следил за Пибоди и безжалостно погонял его.
Они таскали камни, а Родэ сооружал стенку. Когда стемнело, они прекратили работу, и Форестер, тяжело оседая на землю, окинул мутным взором однорядную каменную кладку.
– Не бог весть что, – проговорил он, – но, надеюсь, сойдет. – И начал хлопать себя по бокам. – Господи, холодина-то какая!
– Нам надо вернуться в жилище, – заметил Родэ. – Сделали все, что могли.
Они отправились в сарай и подогрели себе тушенки. Пибоди опять отказался от еды, но Форестер и Родэ заставили себя есть, давясь пропитанным соусом мясом.
II
Форестер спал плохо, лишь время от времени впадая в тяжелую дремоту. Тогда его посещали жуткие сны, полные зловещих предзнаменований. Судя по всему, другие тоже почти не спали и постоянно ворочались на своих местах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45