Племянница Агиляра о чем-то говорила с Родэ, и, когда О'Хара повернулся, чтобы идти, она подошла к нему и коснулась его руки.
– Сеньор?
– Да, сеньорита!
– Пожалуйста, будьте осторожны, вы и сеньор Форестер. Мне бы не хотелось, чтобы с вами что-нибудь случилось из-за нас.
– Я буду осторожен, – пообещал О'Хара. – Ваша фамилия такая же, как у дяди?
– Да, я Бенедетта Агиляр.
– Я Тим О'Хара. Я буду осторожен, – улыбнулся он в ответ.
Он присоединился к ожидавшим его Родэ и Форестеру, и они направились вниз по дороге.
– В этих домиках жили шахтеры, сказал Родэ. – Примерно на этой высоте еще можно жить привычным людям, скажем, горным индейцам... Я думаю, что мы должны сойти с дороги и приблизиться к строениям со стороны. Если у Гриваса действительно были друзья, мы их должны встретить именно здесь.
Они свернули с дороги и подобрались к лагерю сверху. Он представлял собой ровную площадку, сооруженную на склоне горы с помощью бульдозеров. На ней было расположено с десяток дощатых хижин, не сильно отличавшихся от сараев на аэродроме.
– Мне это не нравится, – сказал Форестер. – Что ж, попробуем подойти. Надо преодолеть этот скалистый спуск.
– Дыма не видно, – сказал О'Хара.
– Интересно, значит это что-нибудь или нет? – сказал Форестер. – Я думаю, мне с Родэ надо двинуться в обход и подойти к лагерю снизу. Если что-нибудь случится, вы сможете наверху предпринять какой-нибудь отвлекающий маневр.
– Каким образом? – спросил О'Хара. – Бросать камни, что ли?
Форестер беззвучно рассмеялся. Он показал пальцем на склон ниже лагеря.
– Мы окажемся где-то там. Нас будет видно отсюда, но не из лагеря. Если все будет спокойно, вы дадите нам сигнал, и мы поднимемся.
Он посмотрел на Родэ, тот молча кивнул.
Форестер и Родэ ушли. О'Хара лег на живот и стал смотреть на лагерь. По его мнению, лагерь был пуст. До самолетной полосы было меньше пяти миль по дороге, и ничто не помешало бы сообщникам Гриваса подняться туда. Похоже, что здесь их не было, но следовало в этом убедиться. Он внимательно осмотрел хижины, но никакого движения вокруг них не обнаружил.
Затем увидел Форестера, который стоял внизу у скалы и махал им. Он помахал в ответ. Родэ пошел первым, делая широкий полукруг, чтобы подойти к лагерю под углом. Форестер побежал особым манером, семеня и петляя, как опытный солдат, увиливающий от выстрела. О'Хара с интересом наблюдал за ним: этот человек говорил, что может пилотировать самолет, а теперь вел себя как хорошо обученный пехотинец. Кроме того, он умел ориентироваться на местности и явно привык командовать.
Форестер скрылся за одной из хижин, а Родэ появился на другом конце лагеря. Он двигался осторожно и держал в руке пистолет. Потом тоже исчез, и О'Хара напрягся в ожидании. Ему показалось, что прошла уйма времени, когда, наконец, увидел Форестера, появившегося из-за ближайшего домика и беззаботно махавшего ему рукой.
– Спускайтесь сюда! – прокричал он. – Здесь никого нет.
О'Хара перевел дыхание и встал.
– Я пойду назад и приведу остальных! – крикнул он.
Форестер в знак согласия махнул рукой.
О'Хара быстро собрал свой отряд и привел его в лагерь. Форестер и Родэ ждали их в центре лагеря.
– Нам повезло. Здесь много продуктов, – ликовал Родэ.
И тут О'Хара вдруг осознал, что он не ел уже в течение полутора суток. Правда, особого голода он не испытывал, но прекрасно понимал, что если не подкрепиться, то силы скоро покинут его, как, впрочем, и всех остальных.
– Большинство хижин пусты, но три оборудованы для жилья, даже есть обогреватели и керогазы, – воодушевился Форестер.
О'Хара посмотрел на землю, покрытую следами автомобильных шин.
– Происходит что-то странное, – сказал он. – Родэ, ведь вы говорили, что рудники уже давно заброшены, а здесь – явные признаки жизни, однако вокруг никого нет. Что за черт!
Родэ пожал плечами.
– Может, коммуняки чего-нибудь не рассчитали? – сказал он. – Латиноамериканцы вообще не особенно сильны в организации и планировании. Может, кто-то поставил им палку в колеса.
– Может быть, – согласился О'Хара. – И мы должны этим воспользоваться. Как вы думаете, что нам сейчас лучше предпринять? И сколько времени мы можем здесь находиться?
Форестер посмотрел на своих спутников, которые как раз входили в одну из хижин, затем поднял глаза к небу.
– Мы здорово утомлены, – сказал он. – Пожалуй, мы останемся здесь до завтра. Нам надо поесть, и, когда мы сможем вновь идти, станет уже очень поздно. Так что лучше здесь побыть в тепле и заночевать.
Хижины были неплохо оборудованы. В них были примусы, лежанки, много одеял и большой выбор консервов. На столе в одной из них они увидели остатки еды, грязные немытые тарелки, оловянные кружки с замерзшей на дне кофейной гущей. О'Хара пальцем нажал на слой льда, и он хрустнул.
– Они ушли отсюда не так давно. Если бы здесь не было огня, остатки кофе замерзли бы до дна. – Он передал кружку Родэ. – Как вы думаете?
Родэ стал разглядывать лед.
– Они, конечно, выключили обогреватели, когда уходили, но тепло какое-то время сохранялось. – Он тоже попробовал пальцем лед, задумался и, наконец, заключил: – Думаю, что прошло около двух дней.
– Скажем, вчерашнее утро, – предположил О'Хара. – То есть, примерно тогда, когда мы вылетели из Сан-Кроче.
Форестер раздраженно воскликнул:
– Ничего не понимаю! Какого черта надо было заваривать эту кашу, совершить такие приготовления и затем исчезнуть куда-то? Ясно одно: Гривас все же ждал, что нас будут встречать. Ну и где же они?
О'Хара обратился к Родэ:
– Вы хорошо знаете здешние условия. Что скажете по поводу нашего решения заночевать здесь?
– Конечно, лучше здесь, чем на руднике, – ответил Родэ. – Мы уже намного ниже, думаю, на высоте примерно четырех тысяч метров, может, чуть больше. Лучше провести ночь под крышей, нежели на открытом воздухе, даже если мы спустимся еще ниже. – Он нахмурился. – Но нужно организовать наблюдение.
Форестер кивнул.
– Будем дежурить по очереди.
Мисс Понски и Бенедетта готовили на керогазе суп. Армстронг наладил обогреватель, а Виллис занимался сортировкой консервов. Он подозвал О'Хару.
– Надо взять что-нибудь с собой, когда мы двинемся, – сказал он.
– Разумеется, – согласился О'Хара.
Виллис улыбнулся.
– Все это прекрасно, но, к сожалению, я не знаю испанского. Сужу только по картинкам на наклейках Пусть кто-нибудь проверит, когда я все рассортирую.
Форестер и Родэ вышли на дорогу, чтобы поискать подходящее место для часового. Форестер вернулся один.
– Первым дежурит Родэ. Мы нашли хорошую точку, откуда дорога видна мили на две вниз. Если они придут ночью, то наверняка с зажженными фарами. – Он посмотрел на часы. – Итак, у нас шесть дееспособных мужчин. Значит, если мы выходим завтра рано утром, каждый должен отдежурить два часа. Это не так плохо – всем можно будет выспаться.
Они поели, и Бенедетта понесла еду Родэ. О'Хара подошел к Армстронгу:
– Вы сказали, что вы историк. Наверное, здесь занимаетесь инками? – спросил он.
– Нет, – ответил Армстронг. – Это не моя сфера. Я изучаю средневековую европейскую историю.
– Ого, – произнес О'Хара невыразительно.
– Я ничего не знаю об инках да и не особенно хочу знать, – признался Армстронг. Он слегка улыбнулся. – Видите ли, за последние десять лет я, по существу, не был в отпуске. То есть, я ухожу в отпуск, как все люди, но стоит мне оказаться, скажем, во Франции или в Италии, многое привлекает мое внимание, я начинаю размышлять, анализировать и незаметно втягиваюсь в напряженную работу.
Он вытащил трубку и стал вглядываться внутрь своего кисета.
– На сей раз я решил приехать сюда, в Южную Америку. Здесь вся история – либо до прихода европейцев, либо современная. А средневековой – нет. Здорово я придумал, да?
О'Хара улыбнулся, подозревая, что Армстронг немного подтрунивает над ним.
– А вы чем занимаетесь, доктор Виллис? – спросил он.
– Я физик, – ответил Виллис. – Меня интересуют космические лучи на больших высотах. Особых успехов в их изучении я, впрочем, не добился.
"Да, компания довольно пестрая, – подумал О'Хара, глядя на то, как мисс Понски с воодушевлением что-то втолковывала Агиляру. – Хороша картинка: учителка, старая дева из Новой Англии, читает лекцию государственному деятелю. Ей будет о чем порассказать своим ученикам, когда она вернется в свою маленькую кирпичную школу.
– Что все-таки здесь было? – спросил Виллис.
– Лагерь для тех, кто работал в руднике, там, наверху, – сказал О'Хара. – Так, во всяком случае, считает Родэ.
Виллис кивнул:
– Здесь и мастерские есть. Станки, правда, увезли, но кое-какое оборудование осталось. – Он поежился. – Не думаю, что мне здесь понравилось бы работать.
– Мне тоже, – сказал О'Хара, осматривая содержимое хижины. На глаза ему попалась проводка. – Интересно, откуда здесь электричество?
– Здесь была подстанция. Остатки ее сохранились, но генератора, конечно, нет. Когда рудник закрыли, его увезли. Они вообще почти все увезли, по-моему. Остались какие-то мелочи.
Трубка Армстронга издала жалобный всхлип.
– Ну вот, это последний мой табак. Придется говеть до тех пор, пока мы не вернемся к цивилизации, – сказал он, выколачивая из нее золу. – Скажите мне, капитан, что вы-то делаете в этой части мира?
– О, я летаю на самолетах, то туда, то сюда.
Точнее, летал, подумал он. Что касается Филсона, то он никогда не простит летчика, угробившего, неважно по какой причине, один из его самолетов. Так что тут все кончено. Потерял работу. Хоть паршивая была работа, все же она поддерживала его, а теперь – конец. Что он теперь будет делать?
Девушка вернулась от Родэ, и О'Хара подошел к ней.
– На дороге все спокойно?
– Да. Мигель говорит, что все спокойно.
– Вот удивительный человек! – сказал О'Хара. – Он так знает эти горы, да и в медицине разбирается.
– Он родился в этих местах, – уточнила Бенедетта. – И он изучал медицину до тех пор, пока... – Она запнулась.
– Пока что? – спросил О'Хара.
– Пока не произошла революция. – Она потупила взор. – Вся семья его была убита. Вот почему он так ненавидит Лопеца. Кажется, что он каждую минуту готов вступить в борьбу. – Она вздохнула. – Все это очень печально. Мигель был многообещающим студентом. – Знаете, его очень интересовал "сороче", он собирался серьезно заняться им после получения диплома. Но после революции ему пришлось покинуть страну. Денег у него не было, так что пришлось оставить науку. Некоторое время он работал в Аргентине и там повстречался с моим дядей. Он спас ему жизнь.
– Да? – О'Хара высоко поднял брови.
– Лопец знал, что он не может быть спокоен, пока жив мой дядя. Он знал, что дядя обязательно организует подпольное сопротивление. Поэтому постоянно выслеживал его, нанимал убийц – даже в Аргентине. Было несколько покушений, и один раз дядю спас Мигель.
О'Хара удивился:
– Ваш дядя должен был чувствовать себя, как тот несчастный Троцкий, которого Сталин пристукнул в Мексике.
– Вот именно, – сказала она с гримасой отвращения. – Мигель после этого остался с нами. Он сказал – все, что ему нужно, это кров и еда, и он поможет дяде вернуться обратно в Кордильеру. Вот мы и здесь.
– Да, – заметил О'Хара, – выброшены в этих чертовых горах, и бог его знает, что ждет нас внизу.
Вскоре Армстронг пошел сменить Родэ. Мисс Понски подошла к О'Харе.
– Извините меня, я так глупо вела себя в самолете, – сказала она серьезно. – Не знаю, что нашло на меня.
"Какие тут могут быть извинения? – подумал О'Хара. – Сам был страшно напуган". Но не мог этого сказать вслух, даже слово "страх" не хотел произносить в ее присутствии. Было бы непростительной ошибкой напоминать человеку о такого рода неприятных вещах – даже девице в возрасте. Он улыбнулся и дипломатично ответил:
– Не всякий перенес бы то, что случилось, так же хорошо, как вы, мисс Понски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45